bannerbanner
Тёмные времена
Тёмные времена

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 6

Глава 1

Он появился возле деревни поздним вечером: выехал из леса со стороны крупнейшего Восточного тракта. Остановился, внимательно разглядывая колеблющиеся огни раскинувшейся внизу деревеньки, вдохнул пропитанный отчаяньем воздух и толкнул пятками крупного палевого жеребца, направляя его вниз.

На постоялом дворе было удивительно малолюдно, несмотря на то, что деревня располагалась в непосредственной близости от торговых путей. Сейчас же в пустом зале трактира находилось не больше десятка человек, да и те местные, с угрюмыми, усталыми и безжизненными лицами.

Все глаза присутствующих впились в незнакомца, вошедшего в помещение. Молодой, почитай, и трех десятков не исполнилось; роста он был среднего, не особо широкоплечий, но поджарый и гибкий. Смуглое лицо, обрамленное черными, с проседью, длинными волосами, перехваченными на лбу плетеным ремешком; цепкий взгляд серых зорких глаз; суровая линия тонких губ.

Одет он был в удобные штаны и темную рубашку; необычный пояс тускло блеснул в свете масляных светильников; дорожный плащ, пропитанный пылью, и угрожающе серебрящаяся над правым плечом крестовина меча.

Взгляды были прикованы к бляшке пояса, насмешливо блеснувшей, когда ее обладатель неспешным шагом подошел к стойке, за которой стоял хозяин постоялого двора, такой же мрачный и неразговорчивый, как и все остальные жители.

Знак, выгравированный на этой детали одежды, был известен всем.

Гильдия Охотников.

Путешественник краем глаза заметил, как сорвался с места мальчишка, помогавший обслуживать немногочисленных посетителей. Серьезно, молча, будто выполнял значимое поручение. Он, не поднимая глаз, проскочил мимо незнакомца и скрылся в кухонном помещении. Несколькими секундами спустя глухо бухнула дверь заднего входа.

– Чего изволите, господин охотник? – спросил хозяин, неприязненно глядя на мужчину.

– Тушеные овощи и свинину, – произнес клиент и отошел к дальнему столику.

Сел, аккуратно сложив плащ, и щелкнул пряжкой перевязи, снимая клинок и ставя его рядом с собой.

В трактир, распахнув дверь, влетел пожилой мужчина, видимо, староста деревни. За ним, отставая на шаг – молодой парень, совсем еще безусый юнец, что-то горячо шептавший:

– ….не говори, батька! А то ведь тоже уедет!

Староста, не глядя, отмахнулся от сына, сощурил подслеповатые глаза и решительным шагом направился к спокойно сидевшему охотнику. Подошел, немного помялся, дождавшись, когда мужчина поднимет на него светлые глаза, и произнес, стараясь скрыть дрожь в голосе:

– Разрешите, господин охотник? Дельце у меня к вам есть.

Незнакомец молча кивнул, и пожилой мужчина, шикнув на сына, отодвинул стул и сел напротив.

– Тварь у нас завелась, – кашлянув, начал он. – Полдеревни извела, спасу нет! Никого не жалеет: и девок жрет, и парней, даже стариками не гнушается!

– И давно? – невозмутимый низкий голос мужчины придавал уверенности и спокойствия.

– Две луны уже1, – староста опустил голову.

– Что же вы, – охотник наклонился вперед и положил руки на стол. На указательном пальце блеснул массивный перстень с темным камнем. – Столько времени жили с Тварью под боком и не отправили запрос в Гильдию?

Староста замялся, словно не знал, что ответить.

– Отец, – предупреждающе прошептал сын.

Пожилой мужчина вдохнул и, словно бросаясь в омут, сказал:

– Отправлял я. Приехали пятеро.

– Тогда в чем проблема? – незнакомец откинулся на спинку стула.

– Не вернулись они, – староста опустил глаза. – Поутру нашли клочки одежды окровавленные, да обглоданных лошадей неподалеку. Еще два отряда проезжали мимо, да только как узнали, что с паскудой та пятерка не справилась, сразу в отказную, даже слушать ничего не хотели. Вот так и сожрут тут всех! – горько воскликнул он. – Эта тварь ведь даже не выпускает никого! Микош вчера с места сорвался, всю семью увез, а сегодня кобыла с телегой обратно прибежала, в кровище вся!

Сын старосты застонал, осуждая честность родителя, и спрятал голову в ладонях. В трактире повисла напряженная тишина. Взгляды были устремлены на неподвижно сидевшего охотника: одни смотрели со злобой, другие – с безумной надеждой.

– Триста золотых, – прозвучало в тишине, и у присутствующих вырвался недоверчивый единый вздох.

Староста неверяще посмотрел на невозмутимого мужчину и радостно закивал головой:

– Да-да, конечно, господин охотник! Когда ваш отряд ждать?

– Я работаю один, – резко донеслось в ответ.

Староста поперхнулся словами и промямлил:

– О-Один?

– Мне уехать? – охотник недовольно посмотрел на мужчину и, дождавшись судорожного мотания головой, занялся принесенным ужином.

Когда охотник отложил ложку, староста, тактично удалившийся, чтобы не смущать гостя, снова подсел к нему, повинуясь легкому кивку.

– Тела находили? – осведомился охотник, бросая монету хозяину трактира.

– За счет заведения! – протараторил хозяин, разом поменявший свое отношение к мужчине после его согласия попытаться избавить их от напасти.

Охотник недовольно двинул плечами, и хозяин, поминутно кланяясь и зажимая плату в руке, ретировался к стойке.

– Нет, – староста поежился.

– Кто были первые жертвы?

– Кузнец наш, Ледко, потом – дочка мельника Вёсна, а за ней и сам мельник.

– То есть начало оно с окраин?

– Выходит, так, – развел руками пожилой мужчина.

– Какой промежуток между нападениями? – охотник встал, застегнул перевязь с мечом и накинул плащ.

– День, иногда два. Последнее было той ночью, – предвосхитил вопрос охотника староста.

– Значит, сегодня можете спать спокойно.

Мужчина уверенными шагами направился к двери и вышел. Гнетущее чувство отчаяния, разлитое в воздухе, медленно и неуверенно начало исчезать.

Весь следующий день охотник безжалостно гонял старосту от дома одной жертвы к дому другой, пристально разглядывал двери, окна и внешние стены. Пару раз наклонялся, что-то высматривая на земле, потом заставил трясущегося от страха пожилого мужчину показать место, где нашли останки отряда охотников.

В середине дня запыхавшийся староста взмолился о милосердии и предложил ему отобедать, на что получил молчаливый отказ. И требование показать кладбище.

Там охотник медленно прошелся вдоль ряда могил, внимательно присматриваясь и, казалось, даже принюхиваясь. Потом недовольно скривился и пошел прочь – к домам первых жертв, стоящим на окраине и уже сейчас считающихся проклятыми. Староста затрясся и отстал от охотника, остановившись тогда, когда дом кузнеца стал виден за невысокими деревьями. Мужчина, казалось, этого не заметил.

Не было его около четверти часа, после чего он вернулся, задумчиво насвистывая знакомый мотив.

– Вот что, – произнес он. – Мне кое-что от вас надо.

– Что угодно, – староста действительно был готов сделать все для этого странного парня, лишь бы тот расправился с Тварью, терроризирующей всю округу.

– После захода солнца никто не должен выходить на улицу. Ни по нужде, ни по спешному делу, ни даже если мир за стеной начнет рушиться, – голос его звучал скучающе. – Если кому придет в голову высунуться до следующего утра – пусть пеняет на себя.

Староста часто закивал головой и побежал оповещать селян.

Деревня словно вымерла. Даже брехливые дворовые собаки позабивались под всходы и в будки и со встопорщенной на загривках жесткой шерстью испуганно вглядывались в тяжелый мрак.

Было уже далеко за полночь. То самое время, когда крепче всего сон – и опаснее всего Тьма.

Темнота, спиральными кольцами окружившая дома, сильно отличалась от обычной прозрачной ночи. Непроглядная, мрачная и давящая. И холод; жуткий, потусторонний холод, совершенно несвойственный теплым летним вечерам, волнами накатывал, казалось, со всех сторон.

Тени начали оживать.

Молодой мужчина шел по широкой улице, укатанной сотнями колес торговых караванов, останавливающихся в деревеньке на ночлег, неспешным, размеренным шагом. Вместо простого дорожного плаща на нем была плотная темная куртка с вышитыми по краям серебряной нитью символами. Меч спокойно дремал в ножнах, ожидая своего часа.

Он легко повел пальцами, под которыми послушно вспыхнула и погасла руна; его глаза мягко засветились, и ему стало видно каждый дюйм. Отчетливо, как днем.

На границе зрения мелькнула быстрая тень.


Тварь легким шорохом ветвей скользила в сгустившейся тьме. Туда, куда звало ее обоняние. Туда, где была живая, напуганная, а оттого восхитительно вкусная добыча. Запах горячих сердец, бьющихся за толстыми и крепкими стенами, гоняющих по венам кровь, сводил с ума и заставлял ее двигаться вперед.

Странная фигура, обладатель которой совершенно не источал такого приятного запаха ужаса, заставила ее пластаться в тенях, пробуя на вкус воздух. Все до него: жители деревни, путешественники и даже те пятеро, что заявились к ней с кусачим серебром – пахли возбуждающе вкусно: страхом и отчаянием. А этот – опасностью, угрозой и смертью.

Тварь тихонько зашипела и недоуменно приостановилась, впервые почувствовав себя в роли жертвы. Проклятый человечишка шел туда, куда его нельзя было пускать.

К Гнезду.


Он видел ее. Вытянутую, как у лисицы, морду; худое, гибкое, перекатывающееся стальными канатами мышц чешуйчатое тело, сейчас похожее на сжатую пружину; длинные сильные лапы с загнутыми когтями; узкие, прикрытые роговыми пластинами хищные глаза; клыки, блестящие от покрывающего их яда. Тварь – смертельно опасная, хитрая, умная и коварная. Из тех, с кем охотники предпочитают не связываться.

Те два отряда уехали не потому, что узнали про погибшую связку, как считал староста. Они предпочли выжить и вызвать подмогу, так что вскоре сюда должны были прибыть два-три усиленных отряда, поэтому мужчине можно было и не заниматься ею. Но у этой Твари было то, что ему нужно. К тому же, в старом доме кузнеца, под полом, она устроила лежку и Гнездо. И прибывшие охотничьи отряды столкнулись бы не с ней одной, а со всем потомством, которое должно будет появиться: опасным с самого рождения.

С нынешней ночи.

Почувствовав легкое колебание воздуха сзади, охотник мгновенно развернулся. Меч с хищным свистом описал широкую дугу, блеснул серебряными рунами и распорол воздух. Тварь молниеносно ушла в сторону, хлестнув по лицу гибким хвостом с ядовитым жалом на конце.

Быстрая, очень быстрая.

Мужчина легко пригнулся, наотмашь ударил клинком, прочертив длинную царапину по жесткому боку. Существо зашипело и, едва коснувшись земли, взвилось в воздух в бешеном прыжке, ударив когтистыми лапами в грудь противника и опрокидывая его навзничь. Но охотник, извернувшись, словно кошка, носком сапога, окованного сталью, с силой ударил по раззявленной пасти, заставляя Тварь отпрянуть в сторону, одновременно чертя руну в воздухе.

Яркая вспышка и оглушающий нежные уши взвизг заставил ее присесть на задние лапы и на мгновение замереть. Этого секундного замешательства для охотника хватило, чтоб стремительно метнуться вперед; свистнул серебряный клинок, рассекая неподатливую плоть; Тварь взревела от ослепляющей боли, повалилась набок и забилась в конвульсиях. На оскаленных в предсмертной гримасе клыках пенился яд; темная кровь толчками выплескивалась из дымящейся раны, обнажая сизый клубок кишок.

Мужчина подождал, пока уже мертвое существо перестанет содрогаться, шагнул вперед, двумя перекрестными ударами вспорол внутренности, наклонился и поднял два небольших, размером с крупное куриное яйцо, светящихся изнутри камня. Довольно хмыкнул и так же неспешно, как и до этого, пошел к дому кузнеца.

Жители решились выйти из домов только около полудня, втянули носами запах гари и начали оглядываться. Опасливо озираясь и пересчитав присутствующих, староста облегченно вздохнул – сегодня, как и говорил тот парень, никто не пропал.

Он побежал к постоялому двору. Отворил ему хозяин с темными кругами под глазами – он всю ночь просидел с семьей в подполе, вздрагивая от каждого звука – и сказал, что охотника не видел со вчерашнего вечера.

Староста обреченно застонал. На что он надеялся? Что проклятый мальчишка, пусть и с глазами много чего повидавшего человека, да еще и одиночка, сможет справиться с той напастью, с которой не сладила четверка охотников? Приближающийся людской гомон и возбужденный лай собак вырвали его из невеселых раздумий.

Подошедший охотник швырнул под ноги старосте большой холщовый мешок с темным расплывшимся пятном на боку. Распущенные завязки подались в стороны, и в сапог пожилого мужчины уткнулась жуткая, оскаленная в последней гримасе морда. Он, судорожно вздохнув, отступил в сторону.

– Дом кузнеца пришлось сжечь, – равнодушно сказал невредимый охотник. – Она там Гнездо свила.

Толпа глазевших на голову Твари и избавителя в ужасе затаила дыхание, отшатываясь назад, и вновь загомонила.

Староста прикрыл глаза, понимая, от чего избавил их этот мужчина, и трясущимися руками передал ему тяжелый, глухо звякнувший мешочек. Охотник даже не стал пересчитывать монеты, только кивнул и протянул старосте сжатый кулак:

– Отдадите командиру отряда, что скоро прибудет, – на ладонь выкатилось пять перстней с камнями, на которых поблескивал знак Гильдии.

Староста открыл было рот, пораженно глядя на знаки, принадлежавшие погибшей четверке, но охотник, резко отвернувшись, уже входил в трактир, а к голове Твари, валявшейся в пыли на дороге, стала подбираться вездесущая ребятня.

– Господин охотник, – поймал староста мужчину, когда он выезжал из ворот. – Как вас звать-то?

Тот придержал коня, помолчал, размышляя, и бросил:

– Хеспер2, – и пришпорил палевого жеребца, мерно затрусившего по дороге.

***

Людской поток, вливающийся в ворота города, двигался необычно медленно. То тут, то там вспыхивали потасовки, когда хитрые желающие побыстрее проскочить сталкивались с теми, кто ждал своей очереди с самого утра. Сейчас же солнце клонилось к горизонту, освещая усталые лица, груженые телеги, раздраженных охранников торговых караванов и нервничающих купцов.

Хес молча объехал плотную толпу, доехал почти до ворот и бесцеремонно вклинился, оттесняя людей конем. Возмущенные и злобные выкрики заглухали сразу же, как только недовольные видели знак Гильдии, и народ подавался в разные стороны, пропуская палевого жеребца и невозмутимого всадника.

Причину столь медленного продвижения он увидел сразу, добравшись до тяжелых, окованных железом створок. Рядом с проверяющими на въезде стражниками молчаливо стояла невысокая фигура, облаченная в рясу с двумя скрещенными золочеными факелами, вышитыми на спине.

Инквизиция. Что они здесь забыли?

Святой Орден, появившийся пять столетий назад и ознаменовавший начало новой Эры, воспевший появление в этом мире Святого Аенеаса как Наместника Семерых светлых Богов, стал постоянной головной болью – святые братья обладали Силой, которую применяли безо всяких сомнений и колебаний. Как против фейри, и Благих, и Неблагих, даже против духов природы, что приводило к серьезным катаклизмам, так и против людей, практикующих колдовство: деревенских знахарей, алхимиков и лекарей. Именно эта их особенность – неразборчивость в том, кого назвать врагами, – и привела к первой масштабной войне между людьми и волшебным народом, прозванной Войной Очистительного Пламени. Сложно было сказать, кто выиграл тогда – люди твердо уверены, что именно они, но Хес знал – фейри, называющие эти боевые действия не иначе как Бунтом, в один день просто отступили. Исчезли, оставив после себя уничтоженные деревни и города, пепел, горьким плащом укрывающий сожженные судьбы. Впрочем, Орден посчитал, что цена была заплачена справедливая – граница Тир-Нан-Ог, Блаженной Земли, обиталища фейри, сдвинулась далеко к востоку. Если раньше волшебный народ почти полностью занимал материк, то именно тогда Князья Благих и Неблагих Дворов приняли решение уступить людям.

Воодушевленное войско, ведомое святыми братьями и магистром Аенеасом, потрепанное, изможденное, но полное решимости окончательно изгнать врагов с земли, что никогда им не принадлежала, рискнули сунуться за Границу. И были безжалостно выбиты оттуда, понесли потери, после которых так и не смогли оправиться. Как ни призывал Аенеас людей к продолжению кровопролитной войны, не смог убедить их в том, что у них есть шанс сдвинуть раз и навсегда установившуюся Границу. По иронии Темного, взиравшего на проливающуюся кровь с особой благосклонностью, Аббатство, оплот святого Аенеаса, остался там, за Границей, на территории Неблагих фейри. Говорят, именно тогда магистра покинуло благословение Семерых, ибо он, захватив отряд из сильнейших братьев и Инквизиторов, числом не более двух сотен, исчез на враждебной земле. Погиб он или дошел до своей цели – так и осталось неизвестным. Но с тех пор влияние Святого Ордена простиралось по всему молодому королевству Айохэйнс, и не вызывала сомнений верность служителей Семерым. И теперь святые братья, получив поддержку от озлобленных, измученных страшной войной людей, огнем искореняли семя Темного, проявлявшееся в тех, кто обладал силой – колдунах. Против Тварей их Сила была по большей части совершенно бесполезна, уступая место прочной стали, поэтому отношения между Орденом и Гильдией Охотников были весьма напряженными – как-никак, конкуренты.

Светские власти в лице короля давали свободу действий и тем, и другим, но только до тех самых пор, пока Святой Орден и охотники занимались исключительно своими делами – то есть защищали простой люд от неизбежных опасностей. Стоило только кому-то переступить невидимую черту, как действия, направленные на попытки упрочить свое положение любой из фракций, жесткого пресекались – властям не нужны были тлеющие угли, которые могли бы быть раздуты в пожар бунта и недовольства, в королевстве. Что, впрочем, не мешало Святому Ордену бдительно приглядывать за Гильдией Охотников, въедливо выискивать поводы, а после и доказательства для обвинения в колдовстве или пособничестве тем же фейри. Здесь король оказывался бессилен – Орден действовал в рамках дозволенного, и бывали случаи, когда молчаливые дюжие братья появлялись в представительствах Гильдии, а после – исчезали некоторые из охотников: напрямую сталкиваться с их разъяренными товарищами и вступать в открытое противостояние с матерыми воинами, а порой и профессиональными убийцами, клирики побаивались.

– Господин Хеспер! – учтиво поздоровался с ним высокий стражник. – Давненько вас не было видно.

Мужчина кивнул в знак приветствия и промолчал, пристально рассматривая Инквизитора.

– Господин охотник, – произнес служитель, цепко оглядывая Хеса. – Спешьтесь, пожалуйста.

Молодой мужчина недовольно нахмурился, но, заметив виноватый взгляд стражников, легко соскользнул с лошади.

Инквизитор провел вдоль его тела сигнальным амулетом: тот светился безмятежно ровным зеленым светом. Священник слегка поклонился и посторонился, пропуская охотника в город. Мужчина, взяв коня под уздцы и бросив последний внимательный взгляд на Инквизитора, прошел в ворота.

– Господин! – искренне обрадовалась пожилая экономка, встречая хозяина двухэтажного каменного дома, массивного и довольно мрачного. – Проходите скорее, я вам сейчас ванную подготовлю.

– Здравствуй, Вьела, – поздоровался Хес. Голос его, прежде резкий и сухой, потеплел. – Будь так добра.

Через три часа мужчина, смыв с себя дорожную пыль, переодевшись и наскоро перекусив, подхватил тяжелую папку, скрепленную витыми застежками, повесил на пояс узорный кошель и, надев перевязь с простым мечом, вышел из дома, сказав напоследок:

– Вьела, я к Альву. Буду поздно, так что можешь меня не ждать, – дождавшись понимающего кивка от пожилой женщины, быстрыми шагами скрылся за углом.

Шел уверенно, прекрасно ориентируясь в переплетении плохо освещенных улочек, свивающихся в настоящий лабиринт. Личности, поджидающие беспечных или нетрезвых прохожих в темных переулках, замирали и затаивались в тенях, стоило им завидеть тускло блестевшую пряжку с гравировкой.

Полчаса спустя Хес, оказавшись в Ремесленном Квартале, остановился перед аккуратным домом, перед входом в который красовалась резная вывеска: молот и наковальня. Не колеблясь, прошел на задний двор, открыл калитку и, потрепав по голове радостно завилявшего хвостом сторожевого пса, направился к невысокому строению, откуда доносились глухие удары. Он знал, что друг часто работает допоздна.

– Всеблагие Боги! Хес! – Кузнец, кряжистый мужчина лет сорока, широкоплечий, с густой бородой и железными комьями мышц, перекатывающихся по могучим, блестящим от пота рукам, шагнул навстречу парню и стиснул его в стальных объятиях.

– И тебе не хворать, Альв, – улыбнулся Хес, хлопнув друга по спине и осторожно высвобождаясь из медвежьей хватки.

– Давно тебя не видел, начал уж было думать, что сгинул где-нибудь, – серьезно заметил кузнец. – Что привело тебя сюда?

Охотник хмыкнул, заметив азартные искорки в простодушном взгляде Альва, и положил на стол папку, принесенную с собой.

– Хоть бы раз пришел просто так, – с укором заметил кузнец, но глаза лукаво поблескивали, когда он доставал скрепленный завязками пергамент.

– Та попойка не считается за «просто так»? – засмеялся Хес.

Смех у него был приятный и задорный.

– Уел, – добродушно хмыкнул в густые усы Альв. – Боги, Хес, ты чего мне притащил?

Он с удивлением всматривался в плотные листы.

– Знаешь, – произнес он, склонившись над чертежами, – я думал, что страннее того меча мне уже ничего изготавливать не придется. Вижу, что ошибся. Что с этим делают-то?

– Метают, – хмыкнул охотник, разглядывая заготовки, разложенные на верстаке возле стены. – Берешься?

– Подожди, – кузнец нахмурился. – Здесь не просто сталь и серебро, тут странный сплав. Где я тебе возьму…

Он осекся, глядя, как мужчина достает из поясного кошеля два светящихся камня и кладет их на стол.

– Темный с тобой, Хес! – неверяще поглядел на них Альв. – Так это ты завалил баргеста3 в Больших Ключах в двух днях пути отсюда?

– Быстро слухи распространяются, – недовольно буркнул охотник.

– Быстрее, чем ты думаешь, – посерьезнел кузнец. – Ты привлекаешь к себе слишком много внимания. О тебе и так вся Гильдия шепчется, а ты еще и тварюшек себе самых опасных выбираешь!

– С другими и обычные охотники справятся, – Хесу явно не нравилась поднятая тема.

– В Большие Ключи отправили три связки4 охотников, в общей сложности пятнадцать человек, да еще и усиленные Инквизитором! А ты раскатал ее в одиночку. Если Святой Орден узнает про твои штучки, тебя вздернут на первом же дереве!

– Сомневаюсь, – охотник поморщился. – Кстати, об Инквизиторах. Тут-то что они забыли?

– Колдун у нас озорничает, – пробурчал Альв, остывая. – Седмицу назад мор в южной деревеньке устроил, а три дня спустя – активировал Круг Камней. Оттуда столько всякой мерзости повылазило – всем городом отбивались. Вот святоши и трясут теперь всех в поисках концов.

– Не найдут, – фыркнул Хес. – Если он умный, то давно свалил из города и его окрестностей.

– Кто его знает, – пожал плечами кузнец. – Ты, как я понимаю, чаровать будешь?

– Конечно, – охотник кисло глянул на суровое выражение лица кузнеца. – Завтра вечером приду, когда ковать начнешь.

– Хес, навлечешь на себя беду, – Альв говорил тихо. – Инквизитор в городе, твое зачарованное оружие им не заметить, а вот если у него под носом колдовать начнешь – за хвост-то схватят.

– Кишка тонка, – резко отозвался охотник, жестом показывая, что разговор окончен. – Завтра вечером жди.

– Дурень, – кузнец тяжко вздохнул, расстроено покачал головой, провожая взглядом друга, и вновь уткнулся в чертежи.

Работу они начали на следующий день, поздно вечером. Альв, широко и мощно размахиваясь, придавал диковинную форму неподатливой, чуть светящейся голубоватым светом стали; Хес, стоя чуть поодаль и сложив пальцы в сложную фигуру, что-то неслышно шептал, прикрыв глаза. Сплав вспыхивал, менял цвет; на вырисовывающейся форме то тут, то там проступали необычные руны.

Кузнец, непрерывно продолжая работать, несколько раз недовольно и с опаской косился на сосредоточенного охотника. Даже у него, не имеющего ни малейшей склонности к колдовским наукам, трещали и искрились волосы от той мощи, что вкладывал его друг в новое оружие. Что уж говорить об инквизиторских ищейках, нюхом чуявших магию?

Когда работа по изготовлению стали была закончена, Хес устало опустился на табурет и, утирая пот, спросил:

– Когда закончишь?

– Дня через два, – буркнул Альв, складывая инструменты.

– А раньше?

– Ты не наглей, – кузнец возмущенно посмотрел на охотника. – Я из-за тебя и так все заказы откладываю, а к этому механизму нужны еще и мелкие детали, которые сначала изготовить бы следовало.

На страницу:
1 из 6