История страны в материалах судебных дел. 1918—1953

Б. В. Раушенбах

Раушенбах занимался проектированием систем автоматического и ручного управления космическими кораблями, пилотируемыми человеком, систем ориентации и коррекции полета межпланетных автоматических станций «Марс», «Венера», «Зонд», спутников связи «Молния», сконструировал оборудование, с помощью которого впервые в истории человечества была сфотографирована обратная сторона Луны; готовил к полету Ю. А. Гагарина и первых космонавтов…

В 1942 году Раушенбах был репрессирован – выслан в Нижний Тагил, где занимался тяжелым принудительным трудом в отряде Тагиллага. Этот отряд биограф ученого Я. Голованов образно назвал «лагерем смерти»: «А как иначе назвать лагерь, в котором за сутки умирало десять человек?… Его ни в чем не обвиняли, никаких приговоров ему не выносили, никаких сроков заточения ему не определяли. Нет, впрочем, его обвиняли в том, что он немец…».

Лагерная эпопея ученого началась с повестки в военкомат, из которого он вместе с другими лицами немецкой национальности был отправлен в Тагильский лагерь.

Раушенбах так описывал свою жизнь за колючей проволокой: «Формально я считался мобилизованным в „трудармию“, в „стройотряд 18—74“, а фактически „трудармия“ была хуже лагерей, нас кормили скудней, чем заключенных, а сидели мы в таких же зонах, за той же колючей проволокой, с тем же конвоем и всем прочим. В самом начале попавшие в отряд жили под навесом без стен, а морозы на северном Урале 30—40 градусов! В иной день умирало по 10 человек… Я уцелел случайно, как случайно все на белом свете»17.

Освободили его из заключения в январе 1946 года, переведя в категорию «спецпереселенцев». Это означало, что ему запрещалось удаляться от предписанного НКВД места жительства и надлежало в обязательном порядке ежемесячно отмечаться в райотделе милиции. Даже когда руководитель Ракетного НИИ М. В. Келдыш вызвал Раушенбаха в Москву и тот, будучи допущенным МГБ к секретной документации, сделал доклад на Научно-техническом совете оборонного института, нижнетагильская милиция приравняла эту поездку к побегу из-под стражи. Положение изменилось только в 1948 году, когда Раушенбах был зачислен в этот институт и занялся там разработкой теории вибрационного горения и акустических колебаний в прямоточных двигателях. А в 1955 году Раушенбах со своим коллективом перешел к Королеву. Тот очень ценил Бориса Раушенбаха. Достаточно сказать, что он был единственным человеком в институте, на которого Королев никогда не повышал голос.

Королев поставил Борису Викторовичу, по мнению многих ученых, невыполнимую задачу: срочно создать систему, которая позволила бы космическому аппарату сохранять строго определенное положение относительно Земли и других небесных тел. И Раушенбах взялся ее решить. Хотя ориентацией космических аппаратов до него никто в мире не занимался. Некоторые коллеги посчитали этот его шаг авантюристическим. Но он справился – буквально с нуля не только создал теорию управления космическим кораблем, но и воплотил ее в практику. Благодаря ему, мы увидели обратную сторону Луны, хотя астрономы считали, что это сделать невозможно.

7 октября 1959 года все сомнения астрономов были развеяны. Они увидели невидимое, а Раушенбах и его коллеги были удостоены Ленинской премии. Впрочем, сомнения были не только у астрономов. Говорят, что французский винодел А. Мэр, уверенный в том, что советским спутникам не удастся сфотографировать обратную сторону Луны и заключивший по этому поводу с советским консулом пари на тысячу бутылок шампанского, был вынужден признать поражение и выслать в адрес Академии наук СССР тысячу бутылок шипучего вина.

С начала 1960 годов Раушенбах активно участвовал в подготовке первого полета человека в космос, читал в отряде космонавтов курс по ракетной технике, обучал летчиков ручному и автоматическому управлению кораблем. Раушенбах вообще много времени уделял преподавательской деятельности. Он читал лекции на физтехе МГУ, на кафедре теоретической механики МФТИ, в университетах Америки и Европы. Борис Викторович был прекрасным оратором и уникальным специалистом не только в ракетостроении. Однажды, когда он начал читать для студентов физтеха двадцатичасовой цикл лекций «Иконы», в город Долгопрудный приезжали из столицы люди с записывающими устройствами…

Круг его научных интересов был чрезвычайно широк. Его называли последним энциклопедистом, сравнивали с философом Павлом Флоренским, с великими мудрецами эпохи Возрождения. В конце 90-х годов увидели свет его книги «Пристрастие» и «Постскриптум», диапазон которых весьма широк – от научных проблем, до философских обобщений, размышлений о нашем обществе и мироустройстве, о Петре I и его реформах, о Востоке древнем и современном, о нацизме и национализме и др. Есть в этой книге и такие строки: «Без конца слышу сейчас вопрос: как надо жить? Да так, чтобы, умирая, было не стыдно».

Имя Андроника Гевондовича Иосифьяна, выдающегося электротехника, замечательного ученого и изобретателя, до сих пор остается в тени. Между тем, он по праву считается основателем уникальной школы электромеханики. Королев называл его «Главным электриком всех ракет».

А. Г. Иосифьян

С 1930 году, после окончания электромеханического факультета Бакинского политехнического института, Иосифьян работал во Всесоюзном электротехническом институте (ВЭИ), где создал и возглавил лабораторию военной электротехники. В 1937 году, как сын «врага народа» (в Ереване был арестован его отец), Иосифьян был исключен из партии, снят с должности, стал работать простым сотрудником в группе Д. В. Свечарника. Именно там он и совершил настоящий прорыв в науке, первым в мире, предложив оригинальный принцип построения бесконтактного сельсина – своеобразного синтеза электрической машины и трансформатора, – что дало мощный толчок развитию нового класса бесконтактных электрических машин. Во время Великой Отечественной войны бесконтактные сельсины применялись в системах управления артиллерийским огнем, в радиолокационных установках, авиации и др.

Результаты деятельности Иосифьяна многогранны: электровертолеты, радиолокационные установки, комбинированные источники питания и средства диверсионной борьбы, электромеханические системы автоматизации и информационные комплексы для АЭС, атомных ледоколов и подводных лодок, прокатных станов и других промышленных объектов. Но главным делом жизни Иосифьяна стало его участие в освоении космоса. После войны он был утвержден в должности Главного конструктора электрооборудования баллистических ракет и космических аппаратов и, как сам не раз говорил, Золотую Звезду Героя получил «за Гагарина».

Иосифьян со своим коллективом разработал большое количество различных электромеханических устройств для ракет, спутников и космических кораблей: двигатели, преобразователи бортовых источников питания, электроприводы для солнечных батарей и др.

В конце 50-х годов прошлого столетия Иосифьян загорелся идеей сконструировать и запустить в космос небольшой спутник для испытания электрооборудования. Его назвали «Омега». В нем впервые была реализована идея трехосной электромеханической ориентации с питанием от солнечных батарей.

Иосифьян был не только ученым, но и блистательным организатором производства, он органично сочетал теоретические исследования с практикой и доводил собственные научные разработки до создания опытных образцов и их запуска в серийное производство.

Теми же качествами обладал в полной мере Сергей Аркадьевич Векшинский – замечательный ученый и практик, которого называют укротителем вакуума. Он заложил основы современной электронной промышленности и вакуумной техники, внес существенный вклад в развитие радиолокации, в реализацию атомного проекта и космической программы.

С. А. Векшинский

В начале 1938 года главный инженер ленинградского завода «Светлана» С. А. Векшинский был арестован по групповому делу о контрреволюционном заговоре на этом заводе. Вот что писал о его аресте З. И. Модель: «Сутки простоял на допросе: „Будешь стоять, пока не признаешься“. – „В чем?“ – „Не знаю, признавайся!“ Признался, что шпионил в пользу Германии, Англии, Франции и Америки… Просидел Векшинский полтора года – с начала 1938 до второй половины 1939 года. Все обвинения были сняты и дело прекращено»18.

Обвинения сняли, но боль в душе осталась. В своем дневнике Векшинский писал после освобождения: «Я потерял вкус к радиотехнике и работе с лампами, трубками и т. д.».

Все изменилось после начала войны. Обычный консультант, эвакуированный вместе с заводом в Новосибирск, проявил чудеса изобретательности, сумел преодолеть невероятные трудности, обусловленные отсутствием необходимых материалов, и наладил производство ламп для радиостанций, так необходимых фронту. Параллельно продолжал разработку нового метода получения сплавов переменного состава, за что позже был удостоен Сталинской премии…

Вклад Векшинского в освоение космоса существенен. Под его руководством проводились работы по созданию камер для имитации космической среды, некоторых видов электровакуумных приборов и датчиков для измерений в космическом пространстве, разрабатывались устройства для доставки на Землю лунного грунта и др. Так, известный конструктор ракетно-космической техники Б. Е. Черток писал в своих мемуарах как институт Векшинского сумел решить важнейшую проблему хранения кислорода для боевых стартов ракет – разработал очень экономичную систему для поддержания высокого вакуума в теплоизолирующих полостях хранилищ жидкого кислорода19.

История танкостроения в материалах судебных дел

Значительная часть советского танкового парка, превышавшего количественно парк Вермахта в несколько раз20, была потеряна в летних боях 1941 года. Только в одном, крупнейшем танковом сражении, проходившем 25—30 июня под Дубно – Бродами, советские войска, несмотря на значительное численное превосходство (до 3 тыс. советских танков против 700 немецких), потеряли около 2,5 тысяч боевых машин (против 260 немецких).

Среди причин такого неслыханного и долгое время замалчиваемого разгрома часто называют слабую подготовку наших командиров, отсутствие боевого опыта, радиосвязи… Мы же обратим внимание еще на одну причину – отсутствие на танках противоснарядного бронирования.

Причин отставания несколько. А. А. Помогайбо, например, в книге «Оружие победы и НКВД» прямо связывал разгром в 1941 году мехкорпусов РККА с расстрелом в 1937 году мало кому известного человека – старшего инженера Кировского завода Михаила Петровича Зигеля21.

Дело в том, что перед войной фашисты усилили лобовую броню своих танков, так что 45-мм пушки советских танков Т-26 ее уже не могли пробивать на значительных дистанциях. Тогда как тонкую броню Т-26 (15 мм.) немцы пробивали практически на любой дальности боя.

Советские конструкторы тоже занимались проблемой усиления брони. Зигель как раз и работал над созданием нового танка с «противоснарядным» бронированием. Этот сверхсекретный экспериментальный средний танк – изделие 111 (Т-46-5) – разрабатывался в конструкторском бюро Ленинградского завода №185 имени Кирова под руководством С. А. Гинзбурга. Танк имел броню толщиной 60 мм, при стыковке листов впервые была использована электрическая сварка. Танк собрали к весне 1938 года. Однако в серию он не пошел. И не только из-за ненадежности силовой установки и сложности его производства. Но и по той причине, что этим проектом занимались «вредители» Гинзбург и Зигель.

Участие в разработке этого танка принимал и Михаил Ильич Кошкин, в будущем – главный конструктор знаменитой «тридцатьчетверки». Ему удалось отстоять Гинзбурга, которого освободили из заключения в апреле 38-го. Зигель же был осужден к высшей мере наказания выездной сессией Военной коллегии и расстрелян 6 мая 1937 года в городе Ленинграде.

В тот же день репрессировали конструкторов самоходных и танковых орудий Николая Никитича Магдесиева и Павла Николаевича Сячинтова. Магдесиева, создателя 203-мм гаубицы Б-4, осудили к тюремному заключению сроком на 10 лет, через год он скончался в заключении. Сячинтова – расстреляли. Хотя незадолго до ареста он был награжден орденом Ленина, после успешных испытаний самоходки СУ-14 со 152 мм. орудием.

М. И. Кошкин

Сам Кошкин чудом избежал репрессий, захлестнувших Харьковский паровозостроительный завод им. Коминтерна (завод №183), куда конструктор был переведен из Ленинграда в январе 1937 года.

В докладной записке НКВД «О конструктивных дефектах и задержке производством выпуска новых танков А-34 на заводе №183 в г. Харькове» отмечалось: «При проектировании танка А-34, под руководством главного конструктора завода №183 инж. Кошкина, было выявлено ряд дефектов, влияющих на боевые качества машины…»22.

Этот документ подписан заместителем наркома внутренних дел УССР Горлинским 7 февраля 1940 года. А уже через месяц из Харькова в Москву отправились своим ходом две «тридцатьчетверки», чтобы «намотать» километры, необходимые для испытаний надежности танка. В ходе этого пробега Кошкин простудился, серьезно заболел и через полгода скончался.

За три года до этого сотрудниками НКВД были арестованы работавшие над изделием А-34 (прототип танка Т-34) конструкторы А. О. Фирсов, Н. Ф. Цыганов, А. Я. Дик.

Афанасий Осипович Фирсов, конструктор танков БТ-5 и БТ-7, еще в 1930 году проходил по «делу Промпартии». Он был осужден тогда судебной коллегией ОГПУ к заключению в концлагерь сроком на пять лет. Но уже через 3 месяца переведен из мест изоляции на Харьковский завод им. Коминтерна, один из основных центров советского танкостроения.

Известно, что, благодаря Кошкину, убедившему руководство страны в необходимости перехода на чисто гусеничную машину, с дизельным двигателем, был создан легендарный Т-34. Но мало кто знает, что Фирсов также внес существенный вклад в разработку устанавливаемого на этот танк четырёхтактного 12-цилиндрового дизеля БТ-2 (В-2) мощностью 400 л.с.

А. О. Фирсов

Еще одним творцом этого знаменитого мотора был начальник дизельного отдела завода Константин Фёдорович Челпан. Оба они были арестованы и расстреляны за «вредительскую деятельность».

Репрессиям подверглись в те трагические для страны годы многие инженеры Харьковского завода – директор И. П. Бондаренко, главный инженер Ф. И. Лящ, главный металлург А. М. Метанцев и другие специалисты. Был уничтожен практически весь дизельный отдел завода: расстреляли М. Б. Левитана, З. Б. Гуртового, Г. И. Аптекмана, по десятке лагерей получили Ю. А. Степанов и И. Я. Трашутин. Последний в феврале 1939 года был освобожден из заключения после пересмотра дела, занимался доводкой и модернизацией двигателя, стал дважды Героем Социалистического Труда.

Был освобожден из заключения и Николай Фёдорович Цыганов, руководивший до ареста разработкой танка БТ-СВ-2 (еще один из прототипов Т-34). Ему принадлежала идея наклонного расположения броневых листов для улучшения защищенности танка. А вот Адольф Яковлевич Дик, осужденный на десять лет лагерей, отбыл срок заключения полностью. В 1947 году он был выслан в Бийск, а в Москву смог вернуться только в 1964 году.

Столь же трагично сложились судьбы создателей среднего танка Т-28, одного из самых удачных танков с многобашенной компоновкой, хорошо проявившего себя в боях с финнами и в начальный период войны – с войсками Вермахта.

Танк имел 3 башни, в центральной – находились 76-мм пушка и пулемет, в боковых – по одному пулемету. Танк собирался и выпускался с 1933 года на заводе «Красный путиловец» (будущий Кировский завод). И на всех этапах участников этого проекта сопровождали репрессии.

Профессор Владимир Иванович Заславский, принимавший в 1931 году участие в эскизном проектировании этого танка, был арестован в ноябре 1936 года. Он возглавлял тогда кафедру танков и тракторов Военной академии механизации и моторизации РККА, являлся автором первых российских научных трудов о танках. По сути, Заславский стоял у истоков развития танкового дела в СССР. 20 июня 1937 года он был осужден Военной коллегией к ВМН как участник антисоветской вредительской организации и на следующий день расстрелян.

Начальник конструкторского бюро Кировского завода (СКБ-2) и главный конструктор танка Т-28 Олимпий Митрофанович Иванов был приговорен к расстрелу 7 мая того же года, как «участник троцкистско-зиновьевской организации на заводе». Хотя перед этим он был награжден орденом Ленина за участие в разработке танка Т-28. На следующий день был расстрелян инженер-конструктор Иван Филиппович Комарчев, который был первым начальником бюро по танку Т-28, а на момент ареста возглавлял участок сборки Т-28.

Еще один конструктор этого танка, Николай Валентинович Цейц, пришедший в СКБ-2 уже после ареста Иванова и Комарчева, в 1938 году был заключен в лагерь, где подорвал здоровье и после освобождения прожил всего несколько месяцев.

Цейц, как и Иванов, был опытнейшим конструктором, с дореволюционным стажем. Кошкин являлся его учеником.

Цейц пришел на работу в СКБ-2, уже имея к тому времени судимость. Впервые его арестовали в октябре 1930 года, а в апреле следующего года коллегия ОГПУ осудила Цейца на 10 лет лагерей за «контрреволюционное вредительство».

В СКБ-2 Цейц участвовал также в проработке проектов и компоновке тяжелых танков СМК и КВ. 19 июля 1942 года он скоропостижно скончался на работе. Реабилитирован только в 1991 году.

История артиллерии в материалах судебных дел

Артиллерия, как известно, род войск, основным вооружением которого являются артиллерийские орудия относительно крупного калибра: пушки, гаубицы, зенитки, миномёты и т. п.

Практически в каждой из этих областей в 30-е годы были существенные потери. Так, в предыдущей главе упомянуты конструкторы самоходных и танковых орудий Николай Никитич Магдесиев и Павел Николаевич Сячинтов. Эту главу мы начнем с рассказа об одном из теоретиков артиллерийского вооружения Петре Августовиче Гельвихе. Он всегда считал себя русским, хотя по документам значился немцем, а родители по происхождению были шведами. Свободно владел французским, немецким и польским языками. Окончил с отличием Киевское юнкерское училище, Михайловское артиллерийское училище (с золотой медалью) и Михайловскую артиллерийскую академию. После ее окончания за особое отличие был досрочно произведён в капитаны. На момент революционных событий являлся полковником российской императорской армии. В Красной армии стал генерал-майором артиллерии.

П. А. Гельвих

Петр Гельвих – основоположник русской школы теории артиллерийской стрельбы. Он первым в мире сформулировал теоретические основы рассеивания дистанционных разрывов. В годы Первой мировой войны – первым в России создал и испытал образцы авиационных безоткатных пушек.

В начале 1918 года, когда Артиллерийская академия вошла в состав РККА, «вошел» в ее состав в качестве преподавателя и Гельвих. Вскоре возглавил кафедру стрельбы. Доктор технических наук. Непререкаемый авторитет в вопросах артиллерийской стрельбы. За выдающиеся научные достижения в 41-м стал лауреатом Сталинской премии 1-й степени. В 42-м был награжден орденом Ленина23. А в начале 44-го – арестован как немецкий шпион. Ученый отнесся к этому со спокойствием и невозмутимостью. Не выразил недоумения, не заявил, что это чудовищная ошибка. Не спросил даже у контрразведчиков о причинах ареста. Дело в том, что аресты сопровождали Гельвиха всю его жизнь, стали для него привычным делом. Этот был уже четвертым.

В 1919 году Петрочека задержала его в качестве заложника. В 30-м особый отдел Ленинградского военного округа – как участника антисоветской офицерской организации. В 38-м управление НКВД по Ленинградской области – по подозрению в шпионаже.

Ни одно из обвинений не подтвердилось. Каждый раз Гельвиха выпускали из заточения. Он был уверен, что разберутся и на этот раз. Но ждать пришлось более восьми лет.

Генерал артиллерии на допросах ни разу не дрогнул. Вину не признал, никого не оговорил. Он и в застенках продолжал заниматься научной деятельностью. Не мог заснуть, когда нечем было записать формулы. И заметим, – все время, пока ученый находился в заключении, курсанты военных училищ продолжали осваивать артиллерийское дело по его учебникам.

Следователь обзывал Гельвиха шпионом, а он продолжал работать над совершенствованием артиллерийских систем. Единственным его желанием в последние годы было передать свой труд из тюрьмы в надежные руки.

Через восемь лет заключения было составлено обвинительное заключение. Генерал написал за это время солидный научный труд, а работники МГБ – всего две страницы машинописного текста. Помимо упоминания о неоднократных прежних арестах, Гельвиху вменили в вину, что он, «враждебно отнесся к установлению Советской власти и имел намерение эмигрировать.., в 1923 году установил шпионскую связь с агентами германской разведки и занимался сбором секретной информации о Вооруженных силах СССР». Очевидная даже для следователя Митрофанова шаткость обвинительных доводов и отсутствие каких-либо доказательств шпионской деятельности Гельвиха, заставили его добавить еще один эпизод – профессор, якобы, высказывал в камере (уже после ареста) пораженческие взгляды и восхвалял фашистскую Германию, что квалифицировалось как антисоветская агитация и пропаганда24.

В суде Петр Августович виновным себя также не признал. 27 марта 1952 года Военная коллегия исключила статью о шпионаже, а в остальной части проштамповала обвинение, приговорив Гельвиха к 15 годам исправительно-трудовых лагерей.

По воспоминаниям секретаря суда Лисицына профессор после провозглашения приговора высказал лишь одну просьбу:

– Прошу передать в Академию наук подготовленные мной за время нахождения в тюрьме разработки, касающиеся усовершенствования артиллерийского дела.

Просьбу осужденного выполнили. Но в духе того времени – научный труд был направлен в МГБ СССР с просьбой «о соответствующей его проверке и в случае представления научной ценности переслать его по принадлежности».

Президиум Верховного Совета СССР отклонил ходатайство Гельвиха о помиловании. Его реабилитация состоялась только через год. Петр Августович был восстановлен на военной службе и через три месяца уволен в отставку. Скончался Гельфих 7 мая 1958 года – накануне Дня Победы, для достижения которой он сделал немало, даже находясь в тюремной камере…

Обращает внимание, что суровые репрессивные меры стали применять к артиллеристам еще в конце 20-х годов, когда маховик репрессий лишь начинал раскручиваться. По делу «О контрреволюционной вредительской организации в военной промышленности СССР», расследование которого возглавлял лично нарком Г. Г. Ягода, было арестовано 78 военных инженеров – бывших генералов и полковников царской армии, окончивших в свое время Михайловскую артиллерийскую академию. Руководителем несуществующего заговора был признан крупный военный деятель, бывший генерал Вадим Сергеевич Михайлов. Он был арестован в мае 1928 года, обвинен в «подрыве государственной промышленности» и в октябре 1929 года приговорен коллегией ОГПУ к расстрелу. Также были расстреляны бывшие генералы-артиллеристы: Николай Григорьевич Высочанский (дядя писателя К. Паустовского), Владимир Лаврентьевич Дымман, Владимир Николаевич Деханов, Николай Васильевич Шульга. Остальные обвиняемые по этому делу были приговорены к разным срокам заключения в концлагерях.

Тогда же, летом 1929 года, арестовали по обвинению во вредительстве несколько десятков офицеров из Центральных артиллерийских мастерских и Артиллерийского управления РККА. Четырнадцать человек во главе с бывшими полковниками главным инженером Валерием Павловичем Грамолиным и помощником председателя Артиллерийского Комитета Владимиром Ричардовичем Руппенейтом были расстреляны, остальных отправили в лагеря.

Среди расстрелянных – генерал-майоры Русской императорской армии Виталий Павлович Бойно-Родзевич, Вячеслав Данилович Костин и Илларион Константинович Ястребов.