Верховия. Великая вершина

– Тебе лучше?

– Да.

Девушка ответила односложно, говорить с бесчувственным поленом, как она про себя обозвала парня, не хотелось.

– Почему ты не переоделась?

– Не успела.

– Теперь надо выкручиваться перед Ларри, сочинять про тебя.

Как же он бесит. Соня села, мельком взглянув на потертые джинсы в заплатках и кроссовки.

– Если он твой друг…

– Ты потеряла память. Всё.

Соня поежилась. В голосе Эрвина звучало такое отчуждение, что стало понятно: ему сейчас не до нее. План широкомасштабных действий разворачивался в его голове, а незваная гостья никоим образом не вписывалась в эту картину. Просто небольшая помеха на пути, недостойная внимания.

– Я отправляюсь в Энобус. У меня там работа и вообще… Ты останешься здесь одна. Ларри будет приносить продукты. Ему можно доверять, но о том, откуда ты появилась – молчок. Присматривай за Горынычем. Драконы, родившиеся в неволе, обычно преданы человеку. Хотя можешь не обращать на него внимания.

– А что Горыныч будет есть? – спросила Соня, не решаясь сказать главное.

– Он сам о себе позаботится.

– Верни меня домой! – девушка еле сдерживалась. – Пожалуйста.

– Я постараюсь помочь, – голос Эрвина чуть смягчился. – Побудь пока здесь.

Немного помешкав, парень вышел из избушки. Неужели ее оставят одну? Они что, совсем с ума сошли? Соня с трудом поднялась с низкой софы и двинулась к окну, придерживаясь за стенку. Так и есть: на поляне два друга о чем-то ожесточенно спорили. Хотя, сказать по правде, горячился один Ларри, Эрвин же только хмурился, немногословно отвечая товарищу. В конце концов, Ларри выдохся и замолчал. Эрвин хлопнул приятеля по плечу. Из пантомимы, за которой наблюдала Соня, стало ясно, за кем осталось последнее слово.

Эрвин свистнул. Из укрытия показался Горыныч. Хозяин что-то крикнул своему питомцу, погрозил кулаком и оглянулся на дом. Его неожиданный взгляд заставил Соню отпрянуть от окна, ей стало неловко, что она подглядывает. Когда она снова решилась выглянуть во двор, юноша уже исчез.

Через минуту в дверь постучали. В комнату вошел Ларри, которого Соня наконец-то смогла хорошенько рассмотреть: невысокого роста, худощавый, примерно ровесник Эрвина. Бесцветные брови, светлые ресницы, белесые волосы, широкие скулы и раскосые серые глаза – удивительная внешность! В одежде как с чужого плеча: рубашка, свободно болтающиеся штаны. Еще большей несерьезности Ларри придавали шейный цветастый платок и серьга в ухе. Одеянием он походил на цыгана, а с виду вылитый китаец. Если бы Ларри заговорил на певучем восточном языке, Соня бы совсем не удивилась.

– Сегодня хорошая погода, – сказал Ларри и улыбнулся.

Он был как на шарнирах: потирал руки, шмыгал носом, топтался на месте. Соня непроизвольно вздохнула.

– Должно же быть хоть что-то хорошее. Что такое я съела?

– О, это всё моя сестра Асанна. Она заготавливает разные штуки для своих снадобий: корешки, травы, червяков, пауков. Чего только не придумает.

– Я съела несъедобных червяков?

– Ну… почему же? Наверное, можно… – Ларри отвел взгляд.

Соня замялась.

– А… последствия?

– Э-э-э… я не пробовал. Но тебе же сейчас намного лучше?

– Да.

– Но есть действительно хорошая новость, – Ларри расцвел улыбкой.

– Какая? – полюбопытствовала девушка.

– Эрвин очень удивился, когда понял, чего ты наелась. Мне кажется, он не доверял тебе. Ну, не верил, что ты потеряла память и ничего не помнишь. Но ты, – Ларри хмыкнул, – с риском для… – тут он понял, что брякнул лишнее, и попытался обобщить: – Ну… так неожиданно развеяла его сомнения. По мне, очень удачно получилось.

Китаец ни минуты не мог стоять спокойно и двинулся к двери, потом прошёлся обратно и еще раз вдоль комнаты. Наблюдая за ним, Соня молчала. У нее складывалось противоречивое мнение об этом парнишке. С одной стороны, вроде приятный. С другой, чудаковатый. Сонино отравление трактовал, как способ получить доверие. И это так восхитило его, что от радости он забегал по комнате.

– Люблю обдумывать идеи, – сказал Ларри, будто отвечая на вопрос девушки, – рассматривать их с разных сторон.

«Ну, хорошо, – подумала Соня, – с разных, так с разных. Мои одноклассники бы это оценили. Так что, белый китаец Ларри, попробуем найти твое слабое место. Любишь поговорить? Отлично. У меня уйма вопросов».

– Почему Эрвину не нравится Высотомер? – неожиданно спросила она.

Упс! Настроение Ларри резко сменилось. Он замер на месте, улыбка исчезла, взгляд застыл, даже серьга в ухе перестала раскачиваться. Кажется, Соня попала в яблочко.

– Ну… э-э-э… у… у него высокий болевой порог. И… ну… он не хочет, чтобы об этом стало известно. Он не желает, чтобы Совет Меры узнал его… мысли.

– Совет Меры – это какая-то Ильза? Эрвин ее о-очень боится.

– Ильза – глава Совета Меры, ее все боятся, – с трудом выговорил Ларри, как будто из него тянули каждое слово. Молчать он не мог, а сказануть лишнего опасался. Но знал явно гораздо больше, чем говорил.

– А Высотомер – пыточный механизм? Он читает мысли? – Соня продолжила допрос.

Ларри странно поглядел на девушку.

– Ты действительно ничего не помнишь? Не знаешь о Высотомере?

– Нет.

– А у тебя какой порог? Как у всех?

Теперь Соня с недоумением уставилась на Ларри. Что он хочет этим сказать? Что за люди в этой стране? Что за порог?

– Ларри, я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, – она тщательно подбирала слова. – Я не знаю, не помню вообще ничего. Ну, как будто явилась из другого мира.

– Не может быть! Ты ничего не помнишь о Верховии?! О верховенцах?

– Нет.

– Скажи, а когда вы летели на драконе, ты что-нибудь ощущала?

– О! Жутко страшно.

– Когда вы спустились на землю, у тебя же был срыв?

Что-то такое Эрвин говорил про срыв.

– Я не понимаю тебя.

– Ты испытала боль?

– Нет. Только тошноту.

Ларри вновь забегал по комнате, потирая руки, как будто это помогало ему крутить мыслительные шестеренки в голове.

– Странно! Странно! Невероятно! Ты потеряла память и теперь не чувствуешь боли при спуске.

Соня хотела выудить из Ларри более внятное объяснение.

– Не понимаю, про что ты толкуешь.

– Ни одному верховенцу не надо объяснять, что такое боль. Она всегда с нами.

Соня настороженно уставилась на парнишку.

– Как это? Объясни.

Ларри почесал в затылке. Ему с трудом верилось в искренность девушки. Понятно, почему Эрвин так нервничал. В незнакомке было необычно всё: от штанов с заплатками, рубашки без пуговиц, диковинных башмаков с веревочками до пугающе удивительного беспамятства. Ларри еще раз взглянул на Соню. Говорить или нет? Она с таким неподдельным интересом ждала продолжения рассказа, что просто невозможно молчать. Ларри почувствовал прилив вдохновения и решился.

– У нас есть одна старая легенда. В древние времена жители нашей страны были всемогущи. У них были огромные способности. И жители многое постигли. Они были избранными.

– Я понимаю. Легенда – это такая сказка.

– Если бы это была сказка, мы бы не терпели каждодневную боль. А это, поверь, заставляет верить сказкам от начала до конца.

– Хорошо, продолжай, – смутилась Соня.

– Наша земля сплошь покрыта горами, возвышенностями, холмами. Так вот, о даре. У каждого жителя Верховии имелось врождённое свойство. При каждом физическом подъеме вверх человек испытывал прилив сил, энергии, вдохновения, озарения, мудрости. Всё, что хотел, он получал. И земля эта, казалось, будет процветать во веки веков. Но жители Верховии так возгордились, что однажды их непомерная гордыня сыграла с ними злую шутку.

– Очень интересно.

– Всё самое интересное случилось потом. Чрезмерная гордыня покарала гордецов. Она, сохранив верховенцам способности, потребовала плату. При каждом спуске, даже самом незначительном, житель Верховии должен испытывать боль. Если человек резко спускается с большой высоты, он получает срыв или атаку. И чем круче спуск, тем сильнее боль. Резкий затяжной спуск может вообще убить человека. Вот что такое боль, которая всегда с тобой. Она напоминает нам, кто мы такие.

– Звучит убедительно. Теперь я поняла, почему Эрвину было плохо, когда мы приземлялись. Но у меня не было срыва, я не чувствовала боли. Немного уши заложило.

– Это невероятно!

– Ларри, ты тоже чувствуешь боль?

– Конечно. Мы все с этим живем. Но нам – равномерам проще. Жители Межгорья выбрали равнину. Мы не стремимся к высоте, скорее ищем золотую середину. Меньше подъёмов, меньше спусков.

– Не представляю. Как можно жить с болью?

– Ты права. Это очень тяжело. Мечта всех жителей Верховии избавиться от проклятия. Наши Верхи постоянно ищут способ уменьшить боль. И не добились ничего. Хотя дети до пяти лет не чувствуют боли. Потом постепенно она нарастает. Для взрослых есть средства, их просто море, но они почти не помогают. Все хотят избавиться от боли. Высотомер, который каждый житель проходит при достижении возраста инициации, как раз определяет силу боли и силу подъема.

– У подъема тоже есть сила?

– Конечно, она никуда не делась. Как была, так и осталась. Сила подъёма – предельная высота, которую человек может выдержать при спуске. Хотя иногда я думаю, лучше бы ее не было. Тогда, возможно, не было бы боли…

Ларри задумался. Видно было, как небезразлична ему эта тема. Через пару минут он опомнился:

– Мне пора домой. Запасы Асанны лучше не трогать, всё съедобное лежит вон в той корзине. Мы с Эрвином договорились держать в тайне твое присутствие. Я постараюсь приходить так часто, как смогу. Пойдем, я покажу тебе родник. Там будешь брать воду.

Ларри заторопился. Какая-то неуемная пружина внутри не давала ему покоя. Они вместе вышли из домика и спустились по трем низеньким ступенькам с крыльца.

Совсем недалеко от избушки в лесу бежал ручей, рядом – небольшая, но достаточно глубокая яма, которую наполнял бьющий из-под земли родник. Соне очень понравилось это место. Руки мгновенно застыли, когда она набрала в ладошки прозрачной ледяной воды.

Ларри умылся, тяжело вздохнул, улыбнулся Соне на прощание и побежал к тропинке, ведущей в Межгорье.

Она внимательно посмотрела ему вслед. Надо же, боль при спуске. Стоит запомнить – срыв или атака. Она, наверное, случается при резком снижении. Белый китаец сейчас тоже вниз идёт. Когда постепенно, тогда боль не такая сильная? А ведь верховенцы летают на драконах. Как такое может быть? Или жажда высоты сильнее боли? Странные жители. Почему она очутилась среди них?

Глава 3. Хранилище

Эрвин Вышнев, внук дверника Никандра Вышнева, бесшумно двигался по длинному темному коридору. Каменные своды полукругом нависали над головой, вытягивая тепло из всего живого, что попадало к ним в утробу. Пахло сыростью и плесенью. Парень ощупывал пространство вокруг себя фонариком, в любую секунду готовясь выключить его.

На ногах у Эрвина мягкие башмаки из войлока. Он почти скользил по мраморной плитке, словно тень, забредшая в безлюдный уголок. Эта тень, к слову сказать, была здесь уже второй раз, поэтому двигалась уверенно. Первый визит Эрвина в Хранилище ключей был неудачным. Правда, неудачным его можно назвать только наполовину – Эрвину очень повезло, ведь он тогда случайно познакомился с гвардейцем из охраны Хранилища.

Однажды вечером после работы в Инкубаторе (Эрвин работал помощником мастера) он забрел в кабачок «Кривой Дракон» на окраине города. Эрвин как раз получил аванс и рассчитывал немного покутить. В тот вечер в кабачке собралась разношерстная компания игроков в «Лети, кругляш». Игроки, каждый со своей катапульты, запускали фигурки кругляшей в крутящееся дерево, укрепленное на столе. Дерево кружилось вокруг своей оси, ветви его поднимались, дерево как бы закрывалось, и чьих кругляшей на нем оставалось больше – тот и выигрывал.

Компания парней, громко гогоча, запускала кругляшей с катапульты. Раззадорившийся от вина парень в гвардейской форме нечаянно толкнул другого игрока – и это стало сигналом к потасовке. Здоровенного белобрысого увальня в форме – атаковали парни с окраины. Эрвину не понравилось, что четверо били одного. Он вступился за гвардейца, хотя сам недолюбливал служивых. Баталия закончилась бегством меньшинства, но Эрвин неожиданно получил кредит доверия от неумелого игрока, избежавшего хорошей порции тумаков.

Спасенным оказался Илия Кривонос – гвардеец, служивший при Хранилище ключей. Эрвин воспринял это как знак свыше. Посещение Хранилища – вот чего жаждала его душа давно и бесповоротно! Эрвин предложил гвардейцу продолжить знакомство в другом кабачке и, пребывая в отличном настроении, спустил все деньги разом. Он ни о чём не жалел, поскольку чувствовал: ему крупно повезло. Возможно даже, внук дверника находился в одном шаге от ключей деда. А новоиспеченный дружок Илия, прилично набравшись, готов был болтать о Хранилище всю ночь напролет.

Хранилище – старый подземный бункер – располагалось на окраине Энобуса и находилось под охраной гвардейцев. Для гвардии эта работа считалась полным отстоем – сюда посылали явных аутсайдеров, не способных на какую-либо вменяемую службу. В старом бункере не было богатств – только вещи и ключи дверников, конфискованные при обыске. Когда-то это место считалось хранилищем секретных богатств. Ключами время от времени, конечно, интересовались. Было сделано немало попыток применить их, но все они оканчивались неудачами.

В конце концов, желающих исследовать этот вопрос поубавилось, а с годами и вовсе иссякло. Семнадцать лет назад был изобличен в дверничестве Никандр Вышнев. Вещи и ключи, изъятые у него, перекочевали в Хранилище, и с тех пор сюда никто не заглядывал. Со временем бункер стал самым заброшенным Хранилищем в Энобусе. Мало кто по доброй воле хотел его охранять. Назначение сюда считалось бесперспективной и нудной работой для нижнего состава гвардейцев.

Илия Кривонос был простым парнем из предместий Энобуса. Высокий, неуклюжий, конопатый, с копной рыжеватых волос, он напоминал героя народных сказок, которому должны были достаться царская дочь и полцарства в придачу. Умом парнишка не блистал, перспектива в жизни ему светила отнюдь не радужная, однако троюродный дядька, работавший в городской управе, замолвил за племянника словечко. Илию зачислили в гвардию, и через некоторое время он оказался при Хранилище ключей. Это место было как будто создано специально для Илии! Его единственного из всех не тяготили однообразие и скука службы.

Когда гвардеец свел знакомство с Эрвином, то поначалу даже не поверил своему везению. О таком друге Илия мечтал всю жизнь! Эрвин оказался парнем что надо: щедрым, веселым, к тому же азартным игроком в «Лети, кругляш». Эту игру – вот удача – Эрвин раз за разом проигрывал гвардейцу.

Илия гордился тем, что такой парень, как Эрвин, стал его товарищем, и с легкостью выдал дружку все подробности о Хранилище, которые знал. Их встречи обычно проходили в кабачке, где Эрвин частенько угощал Илию, и тот искренне принимал щедрость за дружбу. Чего уж скрывать – гвардеец любил побаловать себя можжевеловкой, и эта слабость была на руку его новому товарищу.

Эрвин же, в свою очередь, не испытывал угрызений совести из-за того, что собирался с помощью Илии проникнуть в Хранилище. Будущий похититель знал, что ключи и вещи дверников уже давно никого не интересуют, и если оттуда что-то исчезнет, пропажа вряд ли обнаружится. Он хотел, во что бы то ни стало найти ключи деда. Это уже давно сделалось навязчивой идеей.

Внук дверника был убежден: ключи должны принадлежать ему. Теперь же, когда появилась Соня, они стали жизненно необходимы. Тогда, возможно, с помощью ключей деда ему удастся открыть дверь в Поваринск. Соня в этом деле была ему не помощницей, её, похоже, случайно закинуло в их мир.

Первый раз, подпоив Илию и проникнув в Хранилище, Эрвин увидел трехэтажные стеллажи до потолка, тянувшиеся рядами в каменном складе-склепе. Ночной гость скользил по проходам бункера, останавливался, открывал коробки и ящики, вытаскивал предметы быта, истлевшие листы бумаги, безделушки, доставал из самых дальних, заросших паутиной углов старые, порченные молью вещи. Спустя несколько часов изнуренного поиска парень понял: он не найдет ничего. Ключей нет. Нужен какой-то ориентир, указатель, чтобы понять, где они спрятаны.

Несколько месяцев Эрвин размышлял, как можно опознать вещи деда, а главное – где найти ключи. Просидев в библиотеке не одну неделю за изучением истории Верховии, свода ее правил и законов, он потерял надежду. Законы сплошь твердили об опасности дверников и способах их наказания. Никаких упоминаний о ключах, дверниках, событиях, связанных с ними, об именах, фамилиях не было ничего. В секретные архивы Эрвину хода не было. Верхи умели хранить тайны.

Потраченного напрасно времени было жаль, но неудача не сломила парня – Эрвин и не думал отступать. Он помнил, как нашел секретное жилище деда, берлогу в каменной крепости. Именно тогда он приобрел ценное знание: если чего-то хочешь, не опускай руки. Звезды сойдутся, Вселенная откликнется – и ты неожиданно окажешься в том месте, куда стремился.

Еще мальчишкой Эрвин часто приставал к матери и бабушке с расспросами о деде. Бабушка охотно рассказывала всё, что помнила, мать же всегда отмалчивалась. У нее было только одно желание: похоронить эту тему раз и навсегда.

Но однажды Авивия Вышнева всё же проговорилась, рассказав историю из своего детства. Ей было тогда лет шесть. Их семья приехала в Энобус и остановилась в небольшой гостинице. В витрине столичного магазина Авивия увидела необыкновенно понравившуюся ей игрушку. Она попросила мать купить ее, но та отказала. Тогда Авивия решила поговорить с отцом, однако ей никак не удавалось выбрать подходящий момент.

Под вечер Никандр сказал жене, что ему надо уйти по делам, и вышел из гостиницы. Без ведома матери Авивия решила догнать отца и попросить, чтобы он купил игрушку. Она следовала за ним, не решаясь окликнуть. Девочка шла всё дальше и дальше, и ее разобрало любопытство: куда же направляется отец?

Поплутав по улочкам города, Никандр Вышнев очутился на самой его окраине, рядом с заброшенной крепостной стеной. Он двинулся вдоль и оказался около одной из старых башен. Никандр оглянулся по сторонам. Авивия успела спрятаться за густой куст, росший прямо у подножия стены, – и отец не заметил девочку. Он подошел к высокой двери, открыл ее и скрылся внутри.

Авивия нерешительно потопала следом. Она знала, что за проступок ее накажут, но страх перед отцом пересилил страх остаться одной в сумерках возле крепостной стены. Вечерние тени наползали со всех сторон, отрезая пути к отступлению. Девочка дрожала от страха, но где-то совсем рядом был папа. Маленькая путешественница, набравшись смелости, подошла к двери, ведущей в темную утробу старинной башни, и схватилась за шершавую кованую ручку. Авивия с трудом открыла тяжелую дверь и шагнула внутрь, в темноту. Тут ее схватили чьи-то сильные руки. Девочка взвизгнула, и в глаза ей ударил свет фонаря.

– Дочка! Что ты тут делаешь? – отец был в смятении.

– Папа, – пролепетала Авивия, – я хотела попросить у тебя игрушку из лавки. Она мне очень понравилась.

– Ты следила за мной? – голос отца дрогнул.

– Нет, я просто шла за тобой. Хотела окликнуть, но не могла догнать.

– Авивия, доченька, сейчас мы пойдем домой и скажем маме, что просто вместе гуляли. Я думаю, она сильно волнуется, потеряла тебя, не обнаружив на месте.

Когда отец с дочерью вернулись в гостиницу, в руках у Авивии был деревянный человечек, одетый в вышитый камзол и шляпу с широкими полями, у него двигались руки, ноги, крутилась голова, и сгибалось туловище. На боку у человечка красовалась шпага.

Эту историю Авивия рассказала сыну, когда тот в сотый раз пристал к матери с вопросами о деде Никандре. Ликованию Эрвина не было предела – теперь у него появилась зацепка. Ведь неспроста дед тайно ходил в башню и, видимо, не один раз.

Башен в старой крепостной стене, раньше опоясывающей небольшой город, было несколько, и перед парнем встала задача: найти ту, которую посещал дед. В детстве Эрвин с друзьями частенько залезали внутрь башен и бегали по крепостной стене, но потом лестницы стали разрушаться – и власти крепко-накрепко забили двери и окна-бойницы всех башен. Попасть внутрь стало невозможно, туда, чтоб им провалиться, приставили сторожа.

Эрвину пришлось приложить немало усилий, чтобы выведать у матери, в какую из башен она умудрилась попасть в детстве. Авивия сто раз пожалела, что рассказала сыну о том случае. Пришлось ей указать место, которое она запомнила. Юноша торжествовал – теперь ему не надо исследовать все строения подряд. Не откладывая в долгий ящик, Эрвин запасся страховочной веревкой и однажды вечером полез по стене со стороны вала, цепляясь за выступы камней, на вершину каменной башни.

Подъем занял почти три часа. Эрвин несколько раз чуть не сорвался с отвесной стены. Он тщательно вбивал страховочные крючья – башня стояла на насыпи, лететь с такой высоты вниз было подобно смертельному трюку. В башне имелось несколько окон, узких бойниц, но все они заколочены и забраны решетками.

Эрвин, как следует пропотев и не один раз пожалев о своей затее, наконец, достиг крыши и рухнул на плоский каменный пол, чтобы отдышаться. Уже совсем стемнело, и теперь, лежа на верхушке башни, Эрвин ощущал, что разгадка чего-то важного очень близка, – осталась буквально пара шагов.

Ветер скользил по его разгоряченному лицу, нагретый за день каменный пол крыши приятно согревал тело, из темного леса раздавались голоса ночных птиц, а в вышине драгоценной россыпью сияли звезды. После тяжелого подъёма Эрвин сильно устал, его разморило, он не заметил, как задремал.

Приснилась комната. Рядом с Эрвином сидит незнакомый седой старик. «Мне надо идти», – говорит парень. «Пойдем», – предлагает старик. Они вместе идут по улице Межгорья, которую Эрвин прекрасно помнит. Незнакомец спокойно шагает рядом, и тут Эрвин замечает, что на старике его любимый свитер, связанный бабушкой из толстой цветной овечьей пряжи. Тот самый, который Эрвин так любит носить. Кто же этот незнакомец в его свитере? Сердце Эрвина замирает в предчувствии – он смотрит на старика, не смея поверить в свое счастье. Неужели рядом его дед – Никандр Вышнев? Радость узнавания накрывает горячей волной – кажется, Эрвин сейчас заплачет. Дед улыбается внуку и говорит: «Я провожу».

Это был лучший сон в жизни Эрвина Вышнева. Никогда раньше он не был так счастлив. Жаль, что сон не может длиться вечно. Эрвин проснулся, открыл глаза. Была ночь. Сердце юноши учащенно билось. Зря он проснулся – дед явно хотел сказать ему что-то важное. Каменный пол остыл и теперь вытягивал тепло из тела. Но Эрвин не замечал этого, он раз за разом вспоминал сон. Не зря дед пришел к нему – значит, внук на верном пути.

Каким же образом с крыши башни можно попасть внутрь? Эрвин нашел дверь и, когда взломал ее, выбив ногой еще крепкие доски, сильно разочаровался: эту дверь надо еще сильнее заколотить! Лестница, ведущая вниз, почти полностью разрушена – сломать шею на ней проще, чем спуститься.

И всё-таки Эрвин не оставил мысли проникнуть в башню. Он нашел более простой способ попасть на ее крышу с крепостной стены и стал приходить сюда всё чаще. Эрвин ждал подсказки, озарения, чуда – он хотел попасть внутрь. Однажды, сидя на плоской крыше, он заметил каменную плиту, неплотно пригнанную к другим. Поднять ее голыми руками не удалось, но это только распалило желание парня узнать, что под ней.

В следующий свой приход, как всегда ближе к ночи, он притащил небольшой ломик, которым смог подцепить плитку и приподнять ее. Из темноты пахнуло спертым воздухом. Эрвин удобнее ухватился за край плиты и сдвинул ее в сторону. Перед ним открылся узкий темный лаз с вертикальной лестницей, прикрепленной к стене. Вышнев оказался в двух шагах от разгадки.

Стараясь не торопиться, хотя его так и подмывало поскорее скатиться вниз, Эрвин начал медленно спускаться. Боль при спуске была вполне терпима, двигаться приходилось в вертикальном положении. Фонарик, с встроенным накопителем – кристаллом, пока включать не стал – парень не хотел, чтобы кто-то заметил на крыше свет. Уже полностью погрузившись в каменный зев, Эрвин вдруг ощутил приступ страха. Вокруг стояла непроницаемая темень, узкий лаз сковывал движения, а ступеньки опускались всё ниже и ниже, причем ни одна из них даже не скрипнула.

Парню уже стало казаться, что спуск ведет в подземный ход под башней, да и нарастающая боль в теле как будто подтверждала его догадку. Однако лестница закончилась, и Эрвин ощутил под ногами плоскую поверхность. Он включил фонарик, осветил пространство вокруг и увидел брезентовую петлю, прикрепленную к полу. Ухватился за нее, потянул вверх. Крышка поднялась, и в потолке открылся люк, ведущий в помещение. Оставалось лишь спрыгнуть.