Пробуждение Рассвет. Том 4

Количество галлюцинаций, которые проскальзывали в наблюдениях, а так же нагнетающая паранойя вызывали тревогу у Кулагина уже давно – и в предыдущих дневниках порой были записи о странных наблюдениях. Но раньше они встречались редко, а теперь – все чаще.

Отмечая в файле отчета все детали, Кулагин поставил отметку и о том, что с течением времени почерк испытуемых явно изменился в худшую сторону. Некогда ровный и красивый, теперь почерк Кэссиди Монк выглядел криво и неаккуратно. Сэмюэл также раньше писал легко читаемым, крупным округлым почерком, но теперь его писанина была весьма трудной для чтения – мелкие, кривые буквы то и дело уходили вкривь и вкось, то сливаясь друг с другом, то образуя такие широкие пробелы, словно мужчина что-то хотел написать, но решил этого не делать.

Отчеты Алана больше фиксировали его старания по ремонту радио и попыткам разобраться почему полностью собранная машина совсем не желает работать. Он и раньше писал абы как, но теперь его отчеты выглядели так, словно он пытался стереть все, что написал.

Екатерина же явно старалась писать как раньше, но и у нее слова начинали скакать и искривляться.

Что-то воздействовало на их способность размышлять и нарушало мелкую моторику – к такому выводу пришел Кулагин. Сделав пару новых отметок в файле, он сохранил его и упаковал дневники обратно в изначальную упаковку. Закрыв замок, он спрятал ключ под рубашку и положил посылку на угол стола.

Час спустя он сдал дневники в закрытый для общего доступа архив и направился на отдых.

Хотя его рабочая смена и была закончена, но мысли его продолжали вертеться вокруг теорий о происходящем наверху с четырьмя испытуемыми.

Все четверо – два мужчины и две женщины – сами вызвались поучаствовать в этом эксперименте год назад.

В виду того, что верхними этажами никто не пользовался по очевидным причинам – отсутствия электроэнергии и связи – в них не стали жить и забросили помещения, пока кто-то из ученых не высказал идею попробовать оставить кого-то на самом верхнем этаже на длительное время.

Волонтеры вызвались прожить там год и посылать ежемесячные отчеты и образцы крови, и до сих пор все шло гладко. Только психика людей начала страдать, и Кулагин не мог понять было ли это связано с их изоляцией или, возможно, из-за каких-то токсинов или излучений, которые не фильтруются через систему жизнеобеспечения, как в каждом ином секторе на более низких уровнях бункера, где есть электроэнергия.

Погруженный в размышления, Кулагин заснул не сразу.

* * *

Марк впервые стоял стражей у биологической лаборатории. Несмотря на толстые и прочные двери, он периодически слышал крики, доносящиеся из помещения, скрытого позади. Его напарник скучающе вздыхал каждый раз, явно привыкший к этому, но Марк чувствовал постепенно нарастающее напряжение.

Эти звуки вызывали в Марке какое-то странное ощущение неправильности происходящего. Он начал вспоминать слова Лин, и понемногу понимал чем были вызваны ее догадки и подозрения. Все эти многочисленные эксперименты, проводившиеся в разных секторах бункера, действительно могли давно зайти за рамки дозволенных ранее этическими нормами. Теперь же, не имея никого, кто мог бы остановить безумие, ученые явно занимались чем-то ужасным – крики подтверждали это.

Всю смену Марк старался не думать о том, кто именно был испытуемым в лаборатории. Но каждый раз, когда раздавался очередной крик, мужчина невольно напрягался.

Когда его сменили, он направился к себе, совершенно разбитый и уставший настолько, что не хотел никого видеть.

Однако, когда в дверь постучалась Лин, он пустил ее без лишних слов. Стоило двери закрыться за девушкой, как она прильнула к нему и они молча стояли какое-то время, обнимаясь.

– Три дня не виделись, а я так скучала… – прошептала, наконец, Лин, поднимая взгляд на любимого.

Марк мягко улыбнулся, погладив ее по лицу:

– Как дела?

– Ужасно. – вздохнула девушка, делая шаг назад. – Мне все время кажется, что всем известно про нас с тобой. Папа и вовсе стал немногословен и мрачен, словно туча…

– Он и так вечно молчаливый и мрачный.

– Так-то оно так… – покачала головой Лин. – Но сейчас больше обычного…

Марк несколько мгновений изучал ее взглядом и постепенно начал хмуриться – ему показалось, что она что-то недоговаривала.

– Мне кажется… – мужчина приблизился к ней и нежно коснулся ее плеча. – Ты что-то скрываешь… Что-то случилось?

– Я… позавчера меня отправили с посылкой в биологическую лабораторию…

Марк напрягся, услышав про это место.

– И… – Лин продолжила рассказ, но покачала головой. – Наверное, мне показалось, но…

– Но что? – Марк терпеливо ждал, пока она закончит.

– Я слышала крики. Будто там проводят какие-то бесчеловечные эксперименты над людьми.

– Лин… – Марк коснулся ее подбородка и поднял ее голову, заставив встретить его взгляд. – Крики… принадлежали мужчине?

Глаза Лин чуть расширились, и ее взгляд стал испуганным:

– Ты слышал?

– Меня поставили у лаборатории сегодня. Я слышал крики. Сначала думал, что мне кажется, но… – он покачал головой. – Но нет. В лаборатории действительно кто-то кричал.

– Ты понимаешь, что это значит? – Лин сжала руки в кулаки. – Я была права. Нам врут. Эти старые ублюдки нам врут!

– Детка, мы не можем вот так бросаться догадками… Мы ведь даже не знаем что именно происходит за теми дверями.

– Это ты не знаешь! А я могу узнать! – нахмурилась девушка, поднимая свой бейджик с доступом в большую часть лабораторий и прочих помещений, куда ее отправляли с донесениями, отчетами и посылками.

Марк похолодел, понимая о чем она вела речь, и схватил ее за плечи, притягивая ближе:

– С ума сошла? Тебя схватят!

– Если только узнают что я делаю. Я уже давно всем почту разношу, как чертов курьер. Меня все знают. Да и… все думают, что я обычная глупая кукла, попавшая сюда из-за отца. Но ты сам говорил мне, что это не так.

– Лин, не рискуй своей шкурой, прошу тебя.

– Не думаю, что кому-то захочется обвинить меня в чем-то. В конце концов, чтобы предъявить мне что-то, им придется выложить факты моему отцу. А он будет не очень доволен тем, что кто-то пытается меня очернить.

Марк задумался и покачал головой, не желая спорить.

– Не волнуйся за меня. – Лин коснулась щеки мужчины. – Я буду в порядке. Обещаю.

Вместо ответа, Марк вновь обнял ее, прижимая к своей груди.

* * *

Доктор Сальвадор подняла взгляд на экран и долгое время изучала образец костного мозга, взятый днем у испытуемого. Вот уже пять лет ее отдел изучал уникального представителя человечества – выжившего прямое попадание молнией и оказавшегося невероятно живучим. Во всех смыслах этого слова.

Они обнаружили его когда направлялись в бункер целой колонной машин, включавших в себя военных, политиков и избранных для бункера представителей ученых. Этот же человек выскочил почти под самые колеса одной из машин. Один из военных выстрелил в парня и тот упал, но потом поднялся, как ни в чем не бывало.

Именно она уговорила вышестоящих взять его с собой – если он смог выжить прямое попадание пули в сердце, то, возможно, он мог бы оказаться полезным.

В последствии они принялись изучать его – сначала вполне гуманным образом, подвергая его тщательному осмотру, фиксированию всех его жизненных показателей, и прочим типичным для любого осмотра у врача манипуляциям.

Но со временем загадка его бессмертия вызвала в ученых лишь яростное желание раскрыть причины этого состояния. Они переступили черту и вот уже который год резали и препарировали парня, тщательно наблюдая за его регенеративными возможностями. Они давно перестали пользоваться болеутоляющими, и бедолага постепенно терял рассудок.

Теперь же он больше походил на животное, нежели чем человека. Он знал лишь краткую радость еды и питья, и безмерную боль, которую доставляли ему люди в лабораторных халатах.

Доктор Сальвадор щелкнула пальцами, и к ней тут же подошел один из ее ассистентов.

– Показатели? – кратко поинтересовалась ученая.

Ассистент молча положил на ее стол папку с распечатками анализа крови и прочих жидкостей испытуемого, взятых в этот день:

– Наблюдается снижение количества эритроцитов, а также заторможенность регенеративных способностей.

– На сколько?

– Лейкоцитов меньше вчерашнего на полтора процента. Эритроцитов – на два процента. Регенерация тканей снизилась на четыре процента.

Доктор Сальвадор нахмурилась, изучая распечатку, а потом подняла взгляд на экран. Почесав подбородок, она жестом отправила ассистента прочь.

Что-то не давало ей покоя.

Теорий о том, что могло послужить возникновению бессмертия у испытуемого, было немного. Самой распространенной была теория возникновения спонтанной мутации – была ли она естественной, или вызванной попаданием молнии – они не знали.

Но если раньше испытуемый заживлял все повреждения быстро и без единого следа, то теперь он внезапно начал терять эту способность. Чем это было вызвано, женщина не могла сказать.

Ученая сделала несколько пометок в своем рабочем журнале и поднялась с места.

– Доброй ночи. – только и сказала она, направляясь прочь.

* * *

Доктор Кулагин вошел в кафетерий и увидел уставшую, немного растрепанную Элену Сальвадор. Женщина сидела с кружкой горячего кофе и смотрела невидящим взглядом куда-то сквозь столы и стулья опустевшего на ночь помещения.

Взяв порцию скудного ужина, Кулагин направился к коллеге.

– Доброй ночи. – поприветствовал женщину он.

Доктор Сальвадор устало подняла взгляд и чуть улыбнулась, кивнув в ответ.

– Тяжелая ночка? – поинтересовался мужчина, принимаясь за порцию картофельного пюре и котлет, которые вовсе не выглядели натуральными.

– Испытуемый. – коротко отозвалась доктор Сальвадор.

Кулагин напрягся, нахмурившись:

– Что-то случилось?

– Показатели снижаются. Или он теряет способность к регенерации, или… мы что-то не видим.

– Вам стоит выспаться, доктор. Вы двое суток пробыли в лаборатории.

Доктор Сальвадор вскинула бровь в немом вопросе.

– Не забывайте, меня уведомляют о том, когда вы на месте, и когда вас нет в лаборатории. Вот уже двое суток вы не делали перерыва. – Кулагин покачал головой. – Уж меня-то вечно упрекают, что я перерабатываю, а вы…

– Вы правы. – вздохнула женщина. – Мне пора поспать.

Она поднялась со стула.

– Я уберу, не переживайте. Идите и выспитесь как следует. – с улыбкой произнес Кулагин. – Вам это необходимо. Спокойной ночи, доктор.

– Спокойной ночи. – кивнула ему женщина, направляясь в свои комнаты.

Кулагин проводил ее взглядом, пока она не скрылась, а потом опустил взор на свой ужин. Аппетит пропал, но мужчина прекрасно понимал, что ему стоило поесть, поэтому он медленно доел порцию, размышляя о сказанном.

Убирая подносы, он подумал о том, что стоило предложить доктору Сальвадор сделать перерыв в экспериментах над испытуемым – возможно, парню попросту требовался отдых и восстановление внутренних резервов. В конце концов, его резали и протыкали на протяжении трех лет без остановки – каждый день у него брались все новые образцы.

Кулагин вспомнил, что совсем недавно – всего неделю назад – они вырезали у него трапециевидную мышцу для исследований. Полное восстановление мышцы прошло за 25 часов, но явно сказалось на состоянии парня – весь последующий день он был в состоянии кататонического ступора.

Несмотря на тщательные исследования и откровенные пытки, ученые до сих пор не разгадали каким именно образом парень стал обладателем столь уникальной мутации. Ни один из образцов не дал им необходимых ответов – если не считать его способность к регенерации тканей и конечностей, он казался вполне обычным представителем человеческого рода.

Но таковым, отнюдь, не являлся.

Кулагин и сам исследовал ткани и образцы, которые брали его коллеги у испытуемого. Но так же не мог понять почему парень мог восстанавливать любые полученные им повреждения.

Он присутствовал на многих экспериментах, когда военные стреляли, резали, ломали кости и избивали парня. Каждый раз он восстанавливался и выглядел так, словно и не было ни единого повреждения.

Последний такой эксперимент он возненавидел. Полковник Уолкер приказал выстрелить парню в голову, чтобы посмотреть сможет ли тот восстать после подобного смертельного ранения.

Парень воскрес, когда ученые и ассистенты брали образцы мозга, костной ткани, черепа и зубов. В одной из баночек в лаборатории до сих пор находилось выбитое выстрелом глазное яблоко.

Кулагин до сих пор слышал нечеловеческий, хрипящий стон-крик, который вырвался у парня, когда он начал приходить в себя – еще до того, как его тело восстановило череп и его содержимое.

Последующий осмотр показал, что парень восстановил все – мозг, череп, зубы, глаза…

Но это был последний подобный эксперимент, который позволил совершить над испытуемым Кулагин. Недовольный полковник отозвал своих людей, но явно затаил злобу после того раза.

Леонарду было плевать чего хотел достигнуть Уолкер. Ему было плевать и на то, что хотели прочие из командования бункера. Его лично интересовала лишь загадка регенеративных способностей испытуемого.

Кулагин вдруг словил себя на мысли, что он уже не помнил имени этого бедного парня. Он давно оперировал его кодовым именем при любых разговорах и при написании отчетов.

Р-113.

Чем руководствовались при создании этого порядкового номера испытуемого – Леонард не знал. Возможно, когда-то военные исследователи уже некогда сталкивались с чем-то подобным. А, может, кто-то просто поставил его номер после нумерации скотины, которая имелась в отдельном секторе бункера.

Мужчина направился в лабораторию, чтобы проверить чем там занимались в течение дня, пока доктор Сальвадор была на смене.

Добравшись до лаборатории, он глянул на нового паренька, стоявшего на страже на входе, и вспомнил, что раньше он видел его в другом секторе – видимо, его поставили, чтобы подменить кого-то из обычных военных. Поприветствовав стражников кивком головы, Кулагин прошел внутрь и к нему почти сразу же подошел высокий, худощавый молодой человек. Бледный, с темными кругами под глазами, и обросший щетиной, ассистент вяло улыбнулся, протягивая папки Кулагину:

– Сегодняшние отчеты, а так же наблюдения доктора Сальвадор.

– Она сообщила мне, что у Р-113 падают показатели. – Кулагин распахнул папку с результатами анализов крови и прочих образцов.

– Увы, мы обнаружили снижение выработки лейкоцитов и эритроцитов, снижение количества стволовых клеток, а так же резкий спад скорости восстановления тканей после повреждения.

– Ясно… – Леонард пробежался взглядом по распечаткам и задумался, а потом поднял взгляд на уставшего молодого человека. – Ты здесь с самого утра?

– С прошлой ночи, доктор.

– Иди и отдохни как следует.

– Но…

– Без возражений. Я справлюсь сам.

Ассистент оглянулся на трех других ученых, занятых изучением Р-113.

– Иди и выспись! – покачал головой Кулагин. – Не спорь с главой этой лаборатории!

– Да, сэр. – виновато отозвался молодой человек и направился к своему рабочему месту, чтобы завершить свою смену.

Когда он ушел, Леонард уселся за стол, который он делил с Эленой Сальвадор, и принялся за работу.

* * *

Холодная металлическая дверь чуть слышно скрипнула, когда открылось окошко. Сквозь него просунули поднос с едой на крохотную полочку внутри камеры, и окошко вновь закрылось.

Р-113 не пошевелился, продолжая сидеть в углу и смотреть на едва заметную трещину в стене.

Несколько часов спустя окошко в двери распахнулось вновь, человек в коридоре замер, смотря на все еще полный еды поднос, и пару долгих минут спустя вновь закрыл окошко. Нетронутый поднос с едой забрали лишь к ночи, когда большинство работающих там людей направились на отдых.

Р-113, по-прежнему сидел на полу своей камеры и не двигался – лишь веки периодически опускались и поднимались, пока, наконец, в какой-то момент он не забылся сном.

* * *

Доктор Кулагин хмурился, пока читал отчет ночного ассистента, который был назначен присматривать за Р-113.

Мужчина написал подробный отчет, в котором было описано абсолютно все, что произошло ночью. Помимо обычных бумаг с показателями, которые обработала ночная смена, был листок и непосредственных наблюдений за Р-113. Именно он и вызвал в Кулагине наибольшую настороженность.

23:00 Р-113 доставлен ужин.

23:30 Р-113 не притронулся к еде. Сидит в углу, смотря в стену.

00:00 Попробовал уговорить Р-113 поесть. Ответа не последовало.

00:30 Провел 10 минут у камеры, наблюдая за Р-113. Тот не пошевелился ни разу. Если бы не было заметно его дыхание, можно было бы подумать, что он мертв.

01:00 С разрешения доктора Сантьяго использовал электрошокер на ошейнике Р-113. Поставил слабый разряд в попытке привести его в чувство и привлечь его внимание. Реакции нет.

01:30 Доктор Сантьяго осмотрел Р-113. Нареканий нет.

02:00 Вновь попытался уговорить Р-113 поесть. Реакции нет.

02:30 Р-113 по-прежнему не притронулся к еде. Изменений состояния и местоположения нет.

03:00 Изменений состояния и положения нет.

03:30 Изменений состояния Р-113 и положения нет.

04:00 Изменений состояния и положения нет.

04:30 Р-113 по-прежнему неподвижен, не отвечает, не притронулся к еде.

05:30 Поднос с едой унес. Р-113 так и не поел и продолжает сидеть в углу.

06:00 Р-113 заснул все в том же положении.

07:00 Нашел Р-113 вытянувшимся на полу в углу камеры. Спит, как убитый. Разбудить его не удалось.

08:00 На момент закрытия смены, Р-113 продолжает лежать в углу камеры. Глаза открыты, он дышит, но не реагирует ни на что.

Доктор Кулагин постучал пальцами по столу и почесал подбородок. Хоть в этот день он и работал в Тринадцатом Зале, но ему безумно хотелось направиться в биологическую лабораторию и собственноручно провести полный медицинский осмотр Р-113.

Мужчина поднял взгляд и увидел зашедшую в зал Лин. Обрадовавшись своей удаче, он быстро написал на листке записку для Доктора Сальвадор, которая должна была дежурить в течение дня в биологической лаборатории, и поднялся, тут же направляясь с посланием к девушке.

– Доктор Кулагин! – с обычной для нее улыбкой поприветствовала мужчину Лин. – Доброе утро!

– И тебе, Лин! У меня срочное задание для тебя. – он протянул ей записку. – Доставь это Элене как можно быстрее, поняла?

– Конечно. Будет первым в списке моих доставок.

– Нет, мне нужно, чтобы ты доставила это сейчас же! – взгляд доктора Кулагина стал жестким.

Девушка опешила от такого тона, но взяла сложенный вдвое листок и кивнула:

– Хорошо, доктор.

– Остальное подождет. Иди!

Лин сделала шаг назад к дверям, но на пару мгновений застыла, изучая взглядом мужчину и понимая, что что-то было не так.

– Вы в порядке? – все же, спросила его девушка.

– Да. Просто… доставь это, пожалуйста. Это очень важно. Мне нужны данные, как можно скорее.

– Хорошо… – кивнула еще раз девушка и направилась торопливо прочь.

Кулагин проследил за ней, пока она не скрылась за дверью, и, наконец, вернулся на свое рабочее место. Его ждала целая стопка самых разных папок и отчетов, но думать он мог лишь о том, что могло происходить с Р-113 прошлой ночью и как это скажется на их экспериментах.

Лин шагала по коридорам и лестницам бункера, оглядываясь и ловя на себе взгляды встречавшихся ей людей. Наконец, она достигла уединенного уголка и остановилась. Проверив еще раз окружающее ее пространство, она раскрыла послание доктору Сальвадор и быстро прочитала его.

«Элена, я прочитал отчет ночного ассистента. Проведи полный медосмотр Р-113, мне необходимо знать что с ним происходит! Первым делом проверь неврологическое и когнитивное состояние Р-113.»

Лин нахмурилась и вновь свернула послание, вовремя заметив выходящего из-за угла ученого, направлявшегося куда-то с планшетом в руках и увлеченного записями на подколотых к нему листках.

Девушка направилась дальше, миновав ученого, и пока шла к биологической лаборатории, в ее голове вертелась одна мысль – что за субъект Р-113, и почему запрос Кулагина выглядел так, словно речь шла о человеке?

Лин замедлила шаг, внезапно осознав, что она могла быть права, и Кулагин действительно говорил о человеке – том самом, крики которого Лин слышала в лаборатории несколько дней назад.

Добравшись до лаборатории, она заметила Марка, стоявшего у дверей, и на пару секунд встретилась с ним взглядом. Что-то в том, как именно она посмотрела на молодого человека, вызвало в нем удивление, отразившееся на его лице едва заметным движением брови.

Пройдя мимо, она вошла в помещение лаборатории, и тут же направилась к стоявшей у одного из экранов Сальвадор.

– Доктор Сальвадор. Срочное послание от доктора Кулагина. – отчеканила с приветливой улыбкой Лин.

Ученая тут же отвлеклась от своей работы и повернулась к Лин. Изобразив краткую, очень вялую улыбку, женщина взяла протянутое сообщение и прочитала его.

Несколько долгих мгновений Лин стояла молча, как бы скучающе осматривая лабораторию, словно ждала ответа или жеста, что ее услуги не понадобятся. Наконец, доктор Сальвадор задумчиво хмыкнула и посмотрела на девушку. Заметив это, Лин встретила ее взгляд и вновь улыбнулась:

– Мне что-то передать доктору Кулагину в ответ?

Вместо ответа доктор Сальвадор махнула рукой девушке следовать за ней и направилась в дальний угол лаборатории, где стоял большой офисный стол, заваленный бумагами и какими-то зарисовками.

Лин молча следовала за ученой, пока та не уселась на стул. Привычная к немногословной, всегда серьезной женщине, девушка терпеливо ждала, пока та копалась в бумагах и что-то искала. За это время Лин успела разглядеть в записях ученой какие-то крохи информации, который помогали ей составить более полную картину происходящих в лаборатории исследований.

Однако, даже видя эти крупицы, в ней возникало еще больше вопросов.

«…Биологическое бессмертие…»

«…возможное применение в военных целях…»

Лин подняла взгляд от бумаг, прежде чем доктор Сальвадор могла заметить ее интерес. Сдержав себя, девушка постаралась изобразить скуку на своем лице, чтобы никто не догадался, что ее интересуют записи и все, что происходило в стенах лаборатории. Оглянувшись, она заметила переведшего на нее взгляд наблюдателя – одного из тех, кто следил за непрерывной работой каждого из отделов бункера.

От жесткого, холодного взгляда мужчины Лин стало не по себе, но она постаралась изобразить приветливую улыбку. Стоило наблюдателю отвести от нее взгляд, как девушка глянула на доктора Сальвадор – ученая что-то писала на листке бумаги.

Закончив, женщина сунула листок в тонкую папку и протянула ее Лин.

– Доктору Кулагину. – кратко сказала ученая, встретившись взглядами с девушкой.

Лин кивнула:

– Доставлю быстро, доктор. – сказала она ей и направилась на выход.

Шагая к дверям, она могла поклясться, что чувствовала внимательные взгляды на своей спине.

* * *

Марк хмурился, смотря на свою любимую, но не перебивал. Лин была на взводе и когда они, наконец, увиделись наедине, она принялась рассказывать ему все, о чем смогла узнать за несколько дней, что они не виделись. Не смотря на ее взбудораженное состояние, девушка шептала – торопливо, местами сбивчиво, но старательно обрисовывая ему все, что ей удалось узнать о происходящем в биологической лаборатории.

И с каждым сказанным ею словом Марк все сильнее ощущал напряжение, сковывающее его мышцы.

Даже с учетом обрывочных данных, которые Лин умудрилась разузнать, складывающаяся картина казалась не просто невероятной, но и свидетельствующей об экспериментах, которые ученые проводить, по идее, не должны. Осознание того, что сказанное Лин раньше оказалось правдой, давило на молодого человека еще больше, чем тот факт, что он пытался отмахнуться от всего этого.

– А ты меня совсем не слушал! – обиженно надула губки Лин, наконец-таки завершив свой рассказ.

Марк провел рукой по лицу, собираясь с мыслями, и долго думал над тем, что им следовало делать. Обсуждать эти темы ни с кем не стоило, но оставлять все как есть ему тоже не хотелось.

– Может… – Лин тяжело вздохнула, поджав под себя ноги и покачав головой. – Может, нам стоит подумать над тем, как сбежать отсюда?

Марк посмотрел на нее, и заметил такую печаль и обреченность в ее глазах, что не мог не придвинуться ближе и обнять ее. Поглаживая ее по плечу, молодой человек решил больше не противиться этой идее: