Лила Изуба: Голодные призраки

Лила горько усмехнулась. Иллюзия. Библиотека, наверное, и была здесь, в квартале, самым опасным монстром. Восемь открытых этажей вниз, и чертова прорва ещё ниже, наполненная отнюдь не безобидными тайнами. Прекрасный цветок, корни которого сосут гной истории, а каждый его сорванный лепесток способен ввергнуть мир в хаос.

Подвалы библиотеки были столь древними, что сам город по сравнению с ними выглядел временным явлением.

Поэтому спускаться вниз ей не хотелось.

Работники квартала Абрафо, проходя мимо, разглядывали её с любопытством, щурясь от отражаемого гладким мрамором стен солнечного света.

Лилу Изуба никогда не видели в боевой экипировке. Как работник библиотеки, она всегда предпочитала находиться в своем просторном кабинете с видом на великий черноводный Арсин, а не бегать по улицам с оружием в лапах.

Рысь погладила кобуру с пистолетом на бедре и поморщилась. Непривычная тяжесть причиняла ей неудобство и тяготила.

Лила умела пользоваться пистолетом. То есть, она умела снимать его с предохранителя и нажимать на курок. С попаданиями в мишень было сложнее. Поэтому вместо автомата ей дали пятизарядный дробовик. Он висел у неё за спиной и мешался не меньше, чем пистолет на бедре.

Тоя Багенге, скрепя сердце, выписала пропуск на проход в квартал Абрафо троих членов банды Саблезубых, способных спуститься вниз с Лилой, на ту сторону. Однако Лила и не подозревала, что леопардесса уже решила их участь – вернуться за пределы квартала никто из них был не должен. Сама же банда Саблезубых в буквальном смысле перестанет существовать в течение последующих нескольких часов.

Старый Карн Лэй, следователь Абрафо, потёртый временем и жизнью гепард с перечерченной шрамами мордой, уже инструктировал свою группу захвата. А в крематории, напротив дознавательной, уже разжигали дополнительные печи.

Ночь у Карна Лэя планировалась жаркой. А у банды Саблезубых – очень, очень жаркой.

***

Рокс Саеда и члены её банды появились спустя несколько минут.

Сама Рокс, крупная, но привлекательная псица, с тонкими чертами мордочки и мехом нежно-коричневого цвета, выглядела обеспокоенной, и хмуро косилась на своего спутника-пума. Волк, третий член банды, старался не отсвечивать.

Оставив их в стороне от библиотеки, Рокс подошла к Лиле и дружески обняла ее, приветственно лизнув в макушку. Она была на две головы выше миниатюрной рыси.

– Я хотела по дороге повидать отца, но не смогла его найти. Хотя всего пару часов назад мы договорились с ним о встрече в дверях Управления. Ты не знаешь, куда он мог запропаститься? Дежурный без конца твердит, что на звонки отец не отвечает.

По иронии судьбы, которая обожает шутить, отцом Рокс являлся лучший следователь Абрафо. Млат Саеда руководил Вторым отделом в Управлении, и, в перспективе, мог даже претендовать на место в кабинете триумвирата.

– Может, он на совещании у Тои? – спросила рысь. – В городе сейчас неспокойно. Утром полковник объявила про угрозу внешнего вторжения. Всё Управление стоит на ушах.

– Наверное, – Рокс покачала головой, будто все же сомневаясь. – Ладно, поговорю с ним позже. Я правильно понимаю, что ты хочешь спуститься вниз?

– Да.

Мордочка Рокс скривилась.

– Но не так, как раньше, верно? Ты хочешь спуститься ещё глубже, иначе бы мы тебе не понадобились.

– Я не знаю, – ответила Лила. – Ты знакома с этими подвалами лучше меня. Думаю, да, нам придется спускаться ниже, но куда именно, не имею понятия.

– А что мы ищем? Как обычно, информацию?

– Да. Нас интересует некий Флэт. Государственный деятель. Жил примерно две тысячи лет назад. О нем дошли лишь отрывочные сведения.

– И ради любви к истории Тоя Багенге позволила нам зайти в Абрафо и сопровождать тебя? С каких это пор столь древние события приобрели такую важность?

Лила помедлила, подбирая слова. Тоя не сказала ей, зачем столь срочно потребовалось все узнать о Флэте. Но, постепенно, она стала догадываться о причинах сама.

– Кажется, Флэт не умер. Или не совсем умер. Если так, то он может вернуться.

– Спустя пару тысячелетий? Извини, не верится. Но, допустим. И чем он опасен?

– Именно это нам и предстоит выяснить. Опасен ли он.

Настала очередь Рокс задуматься. Её глодало беспокойство, и она сунула в рот палец, покусывая коготь. Ей не нравилась затея Лилы, и не нравилось находиться в квартале Абрафо, оставив своих подопечных. А еще не нравилось странное отсутствие отца.

– Говоришь, до нас о Флэте почти ничего не дошло? Почему?

– Вероятно, записи уничтожили во времена Эпохи Каннибалов. Но, возможно, их уничтожили намеренно, пытаясь скрыть упоминания о Флэте вообще. В дошедших до нас источниках много странностей.

Рокс покачала головой. Её коричневый пушистый хвост нервно замотал в стороны.

– Нам придется спуститься слишком глубоко, Лила. Это опасно.

– Опаснее, чем раньше?

– Скорее всего.

– Но ты пойдешь со мной?

– Конечно, – она тепло посмотрела на маленькую рысь. – Мы ведь подруги, верно?

Она вздохнула.

– Впрочем, не уверена, что у меня есть выбор.

– Почему же? Я буду очень рада, если ты пойдешь со мной, Рокс. Но я не могу тебе приказывать, да и настаивать тоже не хочу.

Псица скривила мордочку. Она изо всех сил пыталась задавить в своей душе страх. Страх рос в ней откуда-то снизу, от живота, поднимаясь вверх, к глотке, и нашептывал в уши, грозя утопить.

Но страх не перед спуском вниз.

– Что-то происходит неладное в городе, Лила. И в Абрафо тоже. Не просто трещит по швам, а выходит из-под контроля. Абрафо старается пожирать всех, кто способен провоцировать беспорядки, но делает только хуже. Большинство кварталов находятся на грани анархии. Банды складируют оружие. Черный рынок переполнен консервированной жратвой и боеприпасами. Армия отчего-то держится в стороне. Фангэй мелет какую-то чушь о всеобщей терпимости друг к другу и ненасилии, призывая администрацию кварталов самим решать проблемы на месте, без оглядки на него, мэра этого гребаного города. Совет поджал хвосты, заперся у себя по кабинетам, и строчит противоречивые указы, которые Фангэй то отклоняет, то подписывает пачками, не глядя, один глупее другого. Вот-вот вспыхнет пожар, который некому будет потушить, Лила.

Лила, которая никогда не интересовалась новостями и политикой, попыталась успокоить подругу.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, Рокс. Тоя Багенге и Лика Камо наверняка контролируют ситуацию. Все не так страшно, поверь.

Рокс поглядела на неё с жалостью, но пересилила себя.

– Наверное, ты права, Лила. В любом случае, я иду с тобой.

***

Именно Рокс открыла для Лилы Изнанку библиотеки.

Детство Рокс Саеда прошло в квартале Абрафо. Дочь служащего Управления, она здесь росла и играла. Детей не пускали без родителей в большинство административных зданий квартала, но находится внутри библиотеки, в принципе, им не возбранялось.

Рокс обожала читать. Маленькие буквы казались маленькой псице волшебством, а залы библиотеки – волшебным замком. Он и снаружи казался ей таким, с его небесно синим мрамором стен и тянущимися ввысь шпилями.

Ей нравилось изучать самые дальние полки и залезать на самые дальние стеллажи.

И, конечно, как ребенку, ей нравилось открывать все спрятанные двери.

Дверей было множество. Больших и маленьких. Некоторые вели из одного читального зала в другой, из одной секции библиотеки в другую. Художественная литература сменялась технической, техническая сменялась естественными науками. Бесконечные полки и бесконечные стеллажи, толстый слой пыли на книгах самых глубоких полок. А вдоль стен уютные столики с яркими лампами, с обязательным ковриком рядом, на который можно было переместиться, если от долгого сидения на стуле затекал хвост.

Другие двери, низкие, тяжелые, часто покрытые плесенью, отворялись в иные места. Большинство из них работники библиотеки тоже видели и, как могли, очищали и отмывали. Двери быстро плесневели снова. За ними обнаруживались чуланы, крохотные и побольше, с отваливающейся штукатуркой, наполненные самым разнообразным хламом и старым оборудованием.

Но были и третьи. Которые открывались в иную бесконечность, с иными книгами.

Эти книги рассказывали то, что хотел посетитель. Не все, конечно. Почти все книги здесь были пусты и мертвы. И лишь некоторые из них умели рассказывать.

Маленькая псица обожала сказки про замки, принцесс и рыцарей. Она не совсем понимала, что это такое, и как выглядит. Но книги старались. Они наполнялись рисунками, доспехами, мечами, турнирами и принцессами в пышных платьях. И, конечно, драконами, похищающими принцесс. И, разумеется, рыцарями, их спасающими.

Когда она стала немного старше, то иногда рыцари вместо принцесс спасали драконов. А принцессы оставались ни с чем. Такие сказки ей тоже нравились.

С каждым прожитым годом псица становилась взрослее, выше и серьезнее. Замки чернели и покрывались копотью битв, все более жестоких. Драконы жгли города и превращали землю в пустошь. Одни армии уничтожали другие.

В переходном возрасте появились романы о любви. Любовь потрясала своей жестокостью и никогда не существовала без боли. Здесь секс ассоциировался только с насилием, а соперничество между самками только с выколотыми глазами.

Жестокость книг и их рассказы о власти возвели её юношеский максимализм в степень. Она начала собирать свою собственную банду.

А книги ей в этом помогали.

***

Как и в любую другую Изнанку, зайти на ту сторону библиотеки способны не все.

Избранными таких тери назвать нельзя. Скорее, это можно назвать проклятием.

Изнанка – мир мертвых, мир прошлого, мир несостоявшегося и состоявшегося будущего, но не мир настоящего. Единственное, что имеет в Изнанке отношение к настоящему, это высокая вероятность собственной смерти.

В Изнанке живая материя столь редка, что является желанной добычей для любого хищника. В одних пространствах Изнанки хищников мало, в других много. Все зависит от количества пищи.

Изнанка Тои Багенге – выжженный мир пустыни, где падальщики давно сдохли от голода, и где давно умершие смогли вновь создать для себя подобие жизни. Мир-осколок, мешанина из спутавшихся пространств, отторгнутая как больной орган своими здоровыми собратьями.

Изнанка Лики Камо – влажный тропический лес, миллион лет назад произраставший на месте города Эйоланда, когда ещё великий Арсин нес свои черные воды к далекому океану совсем по иному руслу, в сотнях километрах отсюда. Лес умер и высох в период столь страшной засухи, что великий Арсин превратился в ручеек. Он терпеливо восстанавливался, как может быть терпелив лес. Но предки суи вырубили его, выкорчевали пни и выжгли корни – как затем выкорчуют и выжгут их самих. С тех пор лес существует только в тени города, неразрывно связанный с ним, до доли секунды. И все умершие в Эйоланде попадают ненадолго именно сюда. А потом уходят дальше. Если их не съедают.

Изнанка Лилы Изуба – глубокий сырой подвал собственной библиотеки. Бесконечные и обреченные вечно гнить, стопки книг способны описать историю любого мира. И любого существа, которое жило или будет в нем жить. Это черный подвал всех миров. И так как любая история ужасна, подвал ужасен тоже. Он всегда стремится стать прошлым, а потому пережить его посещение почти невозможно.

Конечно, если ты не маленькая наивная псица, охотно верящая в ту правду, которую так извращенно превратили в ложь.

Когда-то Изнанка библиотеки принадлежала маленькой Рокс Саеда. Но Рокс давно выросла. Теперь Изнанка принадлежит юной рыси. Но сама Лила об этом пока не знает.

Рокс умеет различать тех, кто способен посещать Изнанку. Этот дар настолько естественен, что она о нем совсем не задумывается.

Глубины Библиотеки наполнены хищниками. Да и многие книги здесь являются падальщиками или паразитами. Хищников немного, потому как немного и жертв, но и они все же населяют библиотеку.

И чем глубже спускаешься вниз, чем более древние двери открываешь, тем хищников больше.

Они не добры и не злы. Но всегда голодны.

***

– Лила, это Тьер.

Крупная пума кивнул. Его равномерно коричневая шерсть была на два тона темнее меха Рокс. Над воротником кожаной черной безрукавки, застегнутой на все пуговицы, на шею заползало белое пятно манишки. Белая же шерсть покрывала и пальцы пума.

Молодой, примерно четырнадцати лет, он обладал красивыми, мускулистыми руками. Характерные для вида Хатано длинные ноги скрывались под плотными черными брюками из грубой ткани.

Левый глаз занимала коричневая, под цвет шерсти, повязка. Она плотно прилегала к глазнице, удерживаясь тонкими шнурками из кожи. Мех вокруг шнурков уже успел стереться, а значит, глаз он потерял уже давно.

Правый глаз смотрел непроницаемо и без эмоций. Но в самом облике Тьера проглядывала жестокость.

– А это Саймон.

Худой волк улыбнулся. Его хвост пару раз махнул в стороны, подчеркивая дружелюбие. Если Тьер выглядел как настоящий бандит, то Саймон больше смахивал на ученика старших классов, которого не помешало бы посадить на усиленный паёк.

– Парни, это Лила Изуба, начальник нашей экспедиции. Цель сегодняшней прогулки – обнаружить нужную информацию в подвалах библиотеки. К сожалению, эти подвалы опаснее, чем улицы города.

Она кивнула на военную амуницию, все ещё лежавшую на тележке.

– У Абрафо не нашлось своих солдат? – спросил Тьер. – И зачем тогда было брать Саймона? Он не боец.

Его голос оказался хриплым, словно царапающим воздух.

– В этом и состоит проблема. У Абрафо слишком много солдат. Например, чтобы перебить нас, Саблезубых. Но спуститься под библиотеку никто из них неспособен. И из всей нашей банды сможете только вы. Саймон умеет стрелять, а нам необходимы минимум трое тери, чтобы прикрывать Лилу.

– То есть, сегодня мы делаем грязную работу за Абрафо?

– Верно, милый. А зачем? Чтобы это нам зачлось в ближайшем будущем. А теперь разбирайте барахло.

Саблезубые быстро подогнали защитное снаряжение. Рокс оделась молча, привычными движениями. В детстве она не раз надевала полицейскую амуницию и играла оружием отца, пока тот пытался выспаться после тяжелой смены на улице. Тогда бронежилет и комплект щитков ей были слишком велики, но с годами садились все лучше, а оружие из громоздкого и неподъемного постепенно становилось все легче.

Тьер тоже имел дело с полицейским снаряжением, а потому справился сразу и без вопросов. Некоторые банды, в которых он состоял, убивали служащих Абрафо. Трофейное оружие Абрафо высоко ценилось в криминальном мире. По качеству изготовления и боевым характеристикам с ним мало что могло сравниться.

Вопросов от Саймона и вовсе не ожидалось. Волк понимал любое орудие смерти сразу, на инстинктивном уровне. На вид, вес и ощущения своих тонких подвижных пальцев.

Проверив свой автомат, он покачал головой.

– Что-то не так? – обратился к нему Тьер. В его голосе остро скользнула неприязнь. Саймона он недолюбливал. В том числе и за запах псины.

Волк пожал плечами, стараясь не смотреть Тьеру в глаза.

– Неподходящее оружие для закрытых помещений. Большие габариты, крупный калибр и небольшой боезапас.

– Заткнись, умник. Это лучшее, что сейчас есть в городе из оружия. Кроме тех новых винтовок, которые на днях появились. Кстати, а почему мы не взяли их, Рокс?

– Неизвестно, сколько времени мы пробудем внизу, и сколько патронов нам понадобится, – объяснила Рокс. – Раз Управление снабжает нас на халяву, лучше задействовать их ресурсы, чем исчерпать свои.

Рокс Саеда никак не могла унять свои нервы. Её грызло беспокойство об отце, не явившемся на встречу, и не отвечавшем на звонки. Она очень любила отца, и знала, что он тоже её любит, несмотря на её нелегкий характер.

Нутром она чувствовала и ситуацию вокруг Саблезубых. Псица понимала – ликвидация её банды со стороны Абрафо дело лишь времени. Начав с подпольной торговли оборудованием для слежки и подслушивания, банда Рокс как-то незаметно вышла и на рынок наркотиков. Вот тогда-то ей и понадобился Тьер Хатано, способный разобраться с конкурентами.

Первая партия наркоты появилась у них случайно. Один из клиентов расплатился. У него не оказалось денег, и он предложил Рокс новый порошок, только-только появившийся на улицах. Отсыпал с запасом – Саблезубые притащили ему из Харофу первоклассную электронику, и терять канал покупатель не хотел.

Рокс помнила, как её удивила вырученная за продажу наркоты сумма.

Она оказалась очень большой.

Поэтому, когда Саблезубым потребовались деньги на очередную крупную сделку с оборудованием, Рокс, не долго думая, взяла на реализацию именно наркоту.

С тех пор этот желтый порошок плотно вошел в её жизнь. В основном они торговали только им.

Начались уличные войны с другими бандами. Появился страх перед Абрафо.

А потом и перед Алексом Багенге.

Пока они сбывали перекупленную электронику, в случае ареста ей не грозило ничего, кроме испытательного срока. Перейдя на торговлю наркотиками, Рокс Саеда себе и своим подопечным подписала смертный приговор.

И теперь он висел над ней, буквально осязаемый, заставляя просыпаться ночами и лежать, холодея, во тьме.

В ожидании чужих шагов.

И даже желтый порошок не помогал ей уснуть.

Теперь же, в надежде на спасение, она бросилась помогать Лиле Изуба. Своей единственной подруге. В душе Рокс понимала – это уже не поможет. Но появилась возможность хотя бы на несколько часов избавиться от страха.

Все вместе они вошли в библиотеку, с оружием наизготовку.

Первой шла Рокс, за ней Лила и Саймон.

Замыкающий процессию Тьер осклабился псицам у стойки администрации. Те испуганно отшатнулись.

Тьер был красив. И одновременно отталкивал. Его жестокость привлекала к нему, и одновременно заставляла бояться.

Лишь Рокс его не боялась совсем.

А зря.

Пума не устраивало ни его место в банде, ни род деятельности Саблезубых. Коммерческую жилку Рокс он не ставил ни во что. Тьер считал, что силой они заберут себе больше территории на улицах, вместе с бизнесом тех, кого они оттуда выгонят.

А вот тело Рокс его вполне устраивало. Ему не всегда нравилось с ней трахаться, это верно. Но гораздо больше ему понравилось бы трахать её как хозяину.

Полновластному хозяину.

Иногда он представлял, как выбьет ей зубы и засунет ей в рот свой член. Как уже не раз проделывал такое в прошлом с проститутками.

До тех пор, пока один из сутенеров не вырезал ему глаз. И отрезал бы яйца, если бы Тьер не вспорол ему живот, и не удавил его собственными кишками.

Рокс нуждалась в таком как Тьер Хатано. Ей требовался боевик, способный наводить своей жестокостью ужас на конкурентов. И Тьер прекрасно выполнял свою роль.

Но она его не устраивала.

Ему самому хотелось командовать Саблезубыми. Ему слишком нравилась власть.

И потому идея спуститься в подвалы вместе с Рокс ему тоже понравилась. Потому что там от неё можно было избавиться.

А уж с Саймоном и этой чистюлей из Абрафо он потом управится.

***

Тень передвинул по шахматной доске ладью на три клетки вперед, прикрывая своего короля от угрозы. Тяжелая фигурка бесшумно заслонила своего владыку, принимая на себя предназначенный ему удар.

Опустевшее поле матово блестело в тусклом свете.

Они играли в тесной каморке, пыльной и затхлой, заваленной книгами, наполненной запахом тлена бумаги и древесины.

Большинство фигурок, вырезанных из зеленого и красного мрамора, с белым рисунком прожилок, аккуратно стояли рядом с доской, на очищенном от пыли пятачке.

Словно безмолвные зрители, они наблюдали за сражением.

Игроки берегли фигурки и доску. Их объединяла вместе только доска, с её цветными клетками, зелеными и красными полями, с черным кантом по краям. В слабом свете казалось, что игровое поле доски обрывается в пустоту.

Никогда они не играли две партии подряд.

Тень начал развивать атаку на короля противника, между делом пытаясь дотянуть единственную оставшуюся у него пешку до края поля и возродить из неё ферзя. Ферзь, стоявший тут же, рядом с полем, с философским спокойствием наблюдал за его попыткой.

Тень достиг в искусстве шахматной игры больших высот. Он играл с детства, играл сразу хорошо, вдумчиво, побеждая гораздо более опытных противников. Попав сюда, он отшлифовал свое искусство до совершенства.

Он мог бы писать книги по обучению искусству шахмат, о клеточной стратегии и тактике, об обманных маневрах и отвлекающих ударах, о поэзии правильных клеток и лаконичных до абсолюта тяжелых фигурок.

Но никогда и ни разу он не смог выиграть у Ободранного.

Здесь, в вечном тлене, в царстве бумажного распада и гниения, среди завалившихся стеллажей, чьи полки высохли настолько, что весили меньше его шахматных фигурок, лишь один Ободранный был его партнером по игре.

Он не был ни единственным обитателем здешнего мира, ни другом Тени. Более того, он был его давним врагом. Впрочем, та вражда, прежняя, давно уже сошла на нет. Со временем пришла вражда другая. Время, словно в насмешку, вновь развело их по разные стороны. В первой своей вражде они убили один другого. Враждовать сейчас, будучи мертвыми, им в полной мере уже не удавалось. Уничтожить друг друга они все равно не могли.

Раньше Тень считал себя диалектиком. Ободранного он не любил. Он был готов с ним воевать, но как воевать с мертвым, будучи сам мертвым, не имел понятия. В диалектике вопрос бытия и небытия однозначен. Однако оказалось, что не только самому можно существовать при обоих состояниях одновременно, но и часть мира вокруг тоже способна пребывать в подобном виде.

Поэтому Тень в диалектике разочаровался. Он пытался делать заметки о ней, критически разбирая её постулаты, но любая найденная им бумага быстро рассыпалась в пыль.

Ободранный поддерживал его философские беседы на тему бытия и небытия. Самому ему было все равно, но он любил и общество, и хорошую беседу в целом.

Они сидели друг напротив друга, глядя на фигурки.

Тень – черный, худой и высокий волк – смотрел задумчиво. Ободранный – с мертвым блеском красных пятен на рысьей шкуре, в неизменном грязном сюртуке и высоком цилиндре – со своей вечной улыбкой.

Тень сливался с любым темным углом. Он исчезал в темноте или даже сумраке, чтобы соткаться в соседнем, таком же темном углу. Чем больше он ел, тем более худым и голодным становился.

Ободранный же ухмылялся всегда. В день его смерти нож разрезал ему рот от одного уха с кисточкой до другого. Его шкуру содрали заживо, но потом он надел её обратно.

Впрочем, она так и не приросла.

Ободранный всегда выигрывал в шахматы. В своей досаде от поражений Тень иногда обвинял его в чтении мыслей. Ободранный притворно обижался. Читать мысли он не умел. Он никогда не говорил Тени, что на его месте легко мог бы оказаться и сам Тень, после их обоюдной смерти. Однако Ободранного все устраивало.

Приняв решение, Ободранный передвинул по доске слона. От резкого движения шкура на его шее разошлась, и вылезшая из прорехи мутная капля упала на доску. Окружающие фигурки запачкало.

Тень поморщился от брезгливости. Тут же из его лопнувшего уголка глаза желтая капля гноя заляпала другой край доски.

Ободранный хихикнул, и достал из нагрудного кармана сюртука на удивление чистый платок.

Где он ухитряется его стирать?– удивился про себя Тень.

Он подождал, пока его соперник оботрет фигурки и доску.

Ободранный спрятал платок обратно и, продолжая ухмыляться, уставился на Тень.

– Что? – неприязненно спросил тот.

– Чистоплюйство твое меня забавляет. В детстве ты таким не был.

– Много ты обо мне помнишь, ага, – огрызнулся Тень.

– Ну… – Ободранный закатил глаза, отчего его цилиндр съехал назад, и задумчиво потер подбородок. – Например, подпоить львицу-училку и трахнуть её, было исключительно твоей идеей.

– После того, как ты подсунул мне комиксы для взрослых!

– То есть, и здесь я виноват? – Ободранный картинно прижал лапы к груди. – Ещё скажи, что ты кончил раньше, чем в нее сунул, тоже по моей вине.

– Послушай, заткнись, а? Ну вот ты нашел что вспомнить.

– Просто напоминаю, что ты не всегда был таким ангелочком, какого любишь строить из себя теперь.

– Зато я никогда не был предателем!

– Да тебе просто не предлагали. Впрочем, коллаборационист из тебя вышел бы так себе.

– Ну а из тебя он получился такой, как надо!

– Верно, – ни мало не смутился Ободранный. – Пока ты меня не убил. Тоже мне, святой воин нашелся. Твой ход, герой.

И Тень снова проиграл.

Они ещё раз протерли фигурки и доску, аккуратно сложив их.

Внезапно, ножом разрезав воздух, из-за стеллажей донеслись чьи-то душераздирающие вопли.

Тень было рванулся, но Ободранный поймал его за руку.

– Брось, не успеешь.