Выбор судьбы

Признаться честно, ноги слегка тряслись, я медленно подошла к нему сзади и присела на корточки, дабы в любой момент побежать. Медленно дотронулась до его лапы, волк слегка вздрогнул. Затем повернул голову на меня. Моя рука медленно проскользнула вниз к капкану, но глаза смотрели на него в упор. Ягде-то читала, что, если ты встретишь дикого зверя, нужно смотреть ему в глаза и не показывать страх, и он тебя не тронет.

Сложно сдержать страх, когда перед тобой находится такой зверь. Я нащупала пространство между лапой и «железными тисками», которые вонзили свои «острые зубы» в кожу этого зверя, и медленно начала их растягивать.

Несколько мгновений и немного усилий сделали свое дело. Я услышала звук, который, скорей, походил на то, как открывается замок в дверях, и зверь был свободен. Мой взгляд остановился на его глазах. Боже, я никогда не видела таких глаз. Такое чувство, что он рассматривал меня, как рассматривает парень молодую девушку.

Глаза его были нежными, чистыми, ярко-голубого цвета с оттенком чуть видной черной окантовки. Его шерсть была темно-серого оттенка, на груди был белый «фрак», лапы сильные, большие, темные в зоне когтей, почти сливались с ними. От яркого солнца его шерсть переливалась слегка нежным голубоватым отливом, казалось, что она просто блестит.

Он резко вытащил лапу и медленно стал вставать. Чуть неуклюже встав, он, лизнув рану, выпрямился в полный рост. Я еще несколько минут не могла оторвать от него взгляда, он был так прекрасен, как будто мираж, видение. Все, что я смогла тогда произнести, вырвалось наружу с большим восторгом:

– Ты прекрасен!

На мгновение я услышала глухой крик, но не сразу смогла разобрать, что это.

Крик стал доноситься все громче, и я повернула голову, чтобы понять, откуда он исходит. Развернувшись обратно, я слегка расстроилась, волка уже не было, он исчез так быстро и бесшумно, что на миг показалось, будто его и вовсе не было. Все, что могло напомнить о его присутствии, было только ломаная «железная челюсть», с которой стекала темно-красная кровь.

Голоса становились более отчетливыми.

«Это же ребята, наверное, меня ищут. Что, напугались, то-то же. Будут знать, как меня одну оставлять».

– Лора? Лора? Где ты?

– Я здесь, ребята. Идите сюда, я вам кое-что покажу.

– Жди нас на месте, никуда не уходи.

Я хотела им рассказать о двух вещах. Во-первых, об остатках от какого-то древнего сооружения, которое явно привлечет внимание Генри, во-вторых, о волке. Но тут я вспомнила, что вчера вечером рассказы о волках не очень-то вдохновили Генри, поэтому не хотелось портить такой отдых.

Пожалуй, о встрече с волком лучше никому не говорить, по крайне мере, Генри точно. Но мне хотелось с кем-то поделиться, спросить, правда ли здесь есть такие большие волки, и странно, что вчера наши гиды не предупредили нас о том, что в лесу находится дикий зверь. Или же это всего лишь мое воображение, и мой разум на солнце просто играет со мной? Но все становилось реальней, как только я видела капкан с его кровью. Странно все это. Я пошла обратно на то место, от которого я услышала треск, и стала ждать Генри, Карла и остальных.

Наконец, издалека стали видны силуэты. Мое сердце стало часто биться, но я не должна была показывать, что что-то не так. Я постаралась взять себя в руки. Они подходили, и я сделала глубокий вдох и слегка улыбнулась. Генри шел впереди, его взгляд был немного усталым, но когда он меня увидел, то подбежал ко мне и обнял так сильно, как будто мы не виделись целую вечность.

– Лора, как же я испугался, когда не нашел тебя в лагере. Почему, почему ты ушла? —он был так встревожен.

– Ну как же. Ведь ты меня оставил одну в лагере, как маленькую девочку. Но я тоже не промах. Кстати, как поход, что интересного успели найти, пока я спокойно спала и видела сны?!

– Вообще-то мы уезжали утром в близлежащую деревню за провизией, а когда приехали, то Карл сказал, что тебя нет. Он места себе не находил и я, кстати, тоже, —он отошел от меня и нахмурился, смотря себе под ноги.– Почему ты не предупредила Карла, что решила сама погулять по местным джунглям? А если бы с тобой что-нибудьслучилось?

– Генри, я подумала, что вы ушли в лес, а меня не стали будить. Тем более я думала, что и Карла тоже нет. Кстати, а где это он?

Я смотрела на Генри слегка виноватым взглядом, понимая, что сглупила. Но тут я вспомнила, что у меня открытый порез на запястье: «Блин, Генри меня убьет». Я потихоньку убрала руку за спину, чтобы никто не увидел, но рана очень болела, и мне приходилось сдерживать боль. Тогда я сказала Генри, что нашла прекрасное и очень старинное место, тут недалеко, и мы отправились туда.

– Идите, я сейчас подойду.

– Хорошо, смотри, не потеряйся опять.

– Очень смешно!

Генри заулыбался. Он пошел вперед, пробираясь через заросшие кустарником и сухими ветками камни. Я немного подождала, когда они все скроются из виду, и направилась снова на то место, где я встретила этот странного волка. Сидя на корточках и рассматривая место трагедии, я хотела достать ловушку и убрать ее в такое место, чтобы больше никто не смог пораниться об нее.

Но она оказалась на удивление тяжелой, и, когда я подняла ее и стала нести к реке, она чуть не выпала у меня из руки, но я смогла удержать ее. Она соскользнула и поцарапала меня около запястья, рядом с моей раной. Рука жутко заныла, боль пронзила меня новым потоком. Я бросила железку на землю и схватилась за руку.

Чувство, что меня режут ножами, кровь сильным потоком хлынула к руке. Я чуть не закричала.

«Что это со мной?». Но на свой же вопрос я не смогла дать объяснений. Первый порез, конечно, болел, но такой боли я не испытывала, наверное, ни разу. И я вспомнила о родителях, наверное, только ужасная душевная боль и разочарования могли сравниться с этим. Рука слегка разбухла. Я ничего не смогла придумать лучше, чем оторвать от своей футболки клочок и перебинтовать свою руку. Тогда я не могла догадаться, что при порезе в мою руку попала кровь волка. Но я решила, что по приезде домой я схожу к ветеринару, чтобы поставить укол от бешенства или что там нужно в таких случаях. И тут я вдруг вспомнила, что меня где-то ждали. «О, боже мой! Генри! Он меня точно убьет»,—я резко направилась к нему. Когда я пробралась через кустарники, то увидела, как наши гиды ходят кругами, падая на колени и делая какие-то странные ритуалы, если честно, несколько часов назад я бы этому удивилась. Но за небольшой промежуток времени со мной произошло много чего непонятного, и я не обратила на них внимания. Генри же стоял у колонны, рассматривая выделанные из камня скульптуры.

– Иди-ка сюда, – он позвал меня жестом руки, не поворачиваясь.

– Как думаешь, что это? Какого это века? – я сделала удивленный вид.

Мне было действительно интересно. Он начал рассказывать мне о том, что он смог узнать. Ночь со словарем и поездка с нашим прекрасным переводчиком Карлом не прошли бесследно. Он уже мог самые простые вещи спрашивать у наших местных друзей.

– Я думаю, это ХVIII век или начало ХIХ. Может, даже и конец. Как мне сказали наши гиды, это место священное. По их легенде здесь жили первые племена,– Генри резко повернулся и посмотрел на мою реакцию.

– Теперь понятно, что они и ведут себя странно. Я немного повернулась и посмотрела на парней, которые сидели на коленях и закрытыми глазами произносили что-то на своем языке.

– Генри, что они говорят? Сможешь перевести?

Мы подошли чуть ближе. Генри стал внимательно вслушиваться в их таинственный и загадочный язык. Он достал свой словарь и начал в нем что-то черкать карандашом, который он достал из рюкзака. Через несколько минут молчания он, наконец, заговорил, и какое было удивление у меня, ведь то, что они говорили, было почему-то связано с тем приданием, о котором нам рассказывали вчера у костра.

– О великие духи природы! Примите наше почтение. Мы чтим ваши традиции. Ночных охотников не видно. Лугару больше не посещают. Хамаки – вождь наш. Услышь и помоги нам, явись нам и мы поймем, что должны сделать за племя, за тех, кто положил свои головы из-за охотников… О наш отец.

– Мне кажется, если честно, не в обиду, но это просто какой-то бред! Ты еще деревню не видела, такое чувство, что они не знают, что такое цивилизация, я многое узнал об их культуре. Знаешь, Лора, они, оказывается, потомки племени вождя Хамаки. Я сам был в шоке.

– Да ладно?! – я удивилась.

– Если честно, от этих разговоров я есть захотел. Может, вернемся в лагерь?

– А ребята?

–Ну, я думаю не нужно их отвлекать. Я запомнил дорогу.

Но тут один из наших местных друзей встал и злобно посмотрел на меня. От его взгляда мне стало не по себе, ноги подкосились, такое чувство, что он за что-то меня жутко ненавидел. Но что я ему сделала? Я с ним даже не разговаривала, потом он толкнул своего друга и начал что-то громко ему доказывать. Он кричал, размахивал руками, тыкал на меня пальцем и смотрел на нас с таким прискорбным видом.

Я опустила голову и поняла, что Генри смотрит на мою забинтованную руку. Ну все, мало того, что гиды меня ненавидят, хотя я не знала причины их ненависти, то теперь и от Генри не отвертеться, что ему сказать? Правду? Нет, он не поймет, не поверит. Генри верит только тому, что доказано, что имеет научное объяснение и что можно потрогать руками.

А огромный волк, моя рана и ужасная пронизывающая боль – не самое ощутимое, что можно назвать реальностью. Он подумает, что я просто хочу ему отомстить за то, что он не поверил в историю, что он считает меня легковерной и наивной. Я должна была, что-то придумать, соврать. Если вы были бы на моем месте, вы, наверное, сделали бы что-то подобное. Взяв мою руку, он начал ее разматывать, но я резко вырвала ее и убрала за спину.

– Что это? – удивленно и немного серьезно спросил Генри.

– Рука, —я немного улыбнулась, но знала, что он настроен серьезно.

– Я вижу, что рука. Что с ней? Куда ты опять залезла?

– Генри, я просто…—не успела я договорить, как увидела, что моя рука уже у него, и он разматывает ее.

– Лора, что это? – показывает на мою опухшую руку и рану.

– Это просто порез, ничего страшного, – смущенно убрала глаза, чтобы не смотреть на него, ведь я сама не любила врать, но с этой поездкой я стала просто спец по вранью.

– Просто порез? А опухоль? Немедленно нужно к врачу, – тут он на мгновение задумался и сказал:– Я и забыл, что мы не в городе, здесь нет врача. А к местным «шаманам» я тебя не поведу. Хорошо, возвращаемся в лагерь, а завтра летим в Нью-Йорк. И это не обсуждается!

– Но Генри?

– Это не обсуждается!

– Как скажешь,—я вздохнула.

А что я могла возразить? Рука и впрямь была размером с кабачок. Что это моглобыть я не знала, но она жутко болела. Вечером, когда мы возвратились в лагерь, нас встретил Карл. Он подлетел так бесшумно, что мы опять с ним оказались лицом к лицу. Затем он отошел и радостно сказал:

– Ну вот. Жива! Как я рад. Где ты нашел ее, Генри?

– В лесу. Можно так сказать. Взгляни на руку. Завтра утром мы поедем обратно в город, – Генри, уставшим шагом, потирая пот со лба, пошел к реке, сбросив рюкзак.

– Что с рукой? Это укус? —он был ошарашен, увидев мою опухшую и слегка посиневшую руку.

– Нет, ты что! Я просто поранилась о камни, когда нашла эти сооружения от какого-то старинного храма, вроде оно начала ХIХ века, наши гиды остались там, вроде оно для них священное.

– Лора, ты прям ходячая катастрофа! —он усмехнулся. – Нужно приложить лед, пойдем, я видел его в машине.

Карл взял меня за талию и аккуратно, придерживая своей теплой рукой, повел к реке.

Пока мы шли, я обратила внимание, что он хромает на правую ногу, но вида боли он явно не показывал. Его лицо, такое спокойное, слегка желтоватого оттенка, было прекрасным. Я не хотела уезжать. Я знала, что из-за меня Генри лишается шанса, который вряд ли он уже сможет повторить. Но он сказал, что построение, которое я нашла, поможет ему в мире истории.

Конечно, я видела, что он не хотел уезжать, но он был решительно настроен, ведь это моя ошибка и вина. Если бы я только чуть подождала их в лагере. Но нет, мне надо было уйтикому-то назло. Во мне было столько противоречий. Пока мы шли, моя голова просто разрывалась от мыслей и чувств, ранее почти, а то и никогда мне не знакомых.

– Карл, а что у тебя с ногой? – мне вдруг стало немного не по себе.

– Да так. Неудачно спрыгнул с джипа, —он быстро спустился к ручью и аккуратно потянул меня к себе.

Я последовало за ним, конечно, я сделала вид, что поверила ему. Но подумайте сами, какой джип. На миг мне показалась чточто-то в нем изменилось, он стал более привлекателен. Не знаю почему, но я задумалась о том, что завтра мы уедем, и больше я его не увижу. Почему так жесток мир, может быть, в нем было то, чего я не видела в городских парнях.

Страсть к приключениям, спокойствие, которым он просто заражал, его более европейский вид. Можно сказать, та самая изюминка, загадка, которую я так и не смогла разгадать. Мы промыли рану проточной водой. Карл снял повязку, и я зажала рот рукой. Боль пронзила все тело. Темно-синяя с красными пятнами и кровью моя рука выглядела очень страшно.

«Боже, разве это возможно? Нет, я, наверное, сплю. Как бы я хотела, чтобы это было сном». Промыв руку, он оторвал кусок ткани от своей футболки и аккуратно перебинтовал ее. Затем мы направились обратно в лагерь. Мне стало грустно, но моя рука напоминала мне об адской боли и о том, что завтра мне все равно придется лететь домой.

Ночью поднялся ветер. Мою палатку качало, было еле слышно храп моих храбрых мужчин. Снаружи палатки было царство: наверное, от маленьких жуков до наших странных гидов сон просто лился рекой. Вот только я не могла уснуть и часу. К вечеру моя рука принялась за старое. Она ныла и болела, хотя это мало сказано.

От такой боли я не могла сомкнуть глаз. Сон подступал, но тут же его прогонял жуткий жар моего тела. Постепенно от руки этот жар распространился все дальше, и мне стало по-настоящему плохо. Вдруг на какое-то мгновение я прикрыла глаза, и снова в нос ударил этот до боли знакомый запах мокрой травы. Я встала, резко открыла глаза и увидела перед собой огромного мужчину, он куда-то показывал рукой, не говоря ни слова. Мне вдруг стало страшно. Он был в черном длинном балахоне, очень бледный и холодный.

Еще несколько мужчин и женщин окружили меня, они показывали на меня, они все молчали. Я не могла понять, что всем этим людям от меня нужно. Они стали сжимать круг подходя все ближе и ближе ко мне, и вот, когда они уже были от меня на расстоянии вытянутой руки, я закричала.

Я резко открыла глаза от крика, вскочила, и поняла, что кричала я. Тут я прижала рот рукой и стала вслушиваться в тишину: «Неужели я разбудила своим криком всех? Сколько время?».

На часах было пять утра.

Голова гудела, как обычно бывает после жуткого похмелья, или когда ты всю ночь танцуешь, а поспать тебе потом не придется.

Вроде спокойно, да что это со мной? После такого мне точно понадобится помочь психолога. Тут я вспомнила про то, что сегодня мы возвращаемся домой. Нет, я не хотела уезжать, но переубедить Генри не в силах даже мне.

Он всегда был таким – упрямый мальчишка, который считает себя взрослым и способным на принятие важных решений. Я села, поджав ноги к груди, думая, что же со мной происходит и почему наша поездка стала каким-то страшным кошмаром.

Тут я услышала какой-то голос, он был мне не знаком. Но я отчетливо слышала его, как будто кто-то разговаривал прямо у моей палатки. Я осторожно расстегнула край палатки и выглянула, но там никого не было.

Странно! Я могла поклясться, что слышала голоса! Но это было не столь важно, мой мозг снова выдал такую жуткую боль, что я снова чуть не закричала.

Наэтот раз у меня из глаз выступили слезы, я развязала осторожно свою руку и удивилась тому, что увидела. Опухоль, которая буквально несколько часов назад покрывала почти всю руку, исчезла, рана больше не горела, зато боль была невыносимей. Опухоли нет, жар прошел – хоть в чем-то лучше. Мне осталось лишь перетерпеть жуткую боль.

Я закрыла палатку, повернулась на правый бок и попыталась поспать, но мне этого не удалось. После ужасной бессонной ночи я выглядела не самым лучшим образом. Глаза были красные от того, что поспала максимум час или полтора.

Из-за ночных кошмаров голова ужасно болела, как будто ее сжимали тисками. Тело почему-то было в синяках, хотя я не помню, чтобы они были перед тем, как я легла спать. «Может, во сне я так крутилась, что набила их себе сама, кто знает!» – подумала я. Синяки были бордово-красными, синими и светло-зелеными. Как будто под телом лопались кровеносные сосуды.

Ясно было одно, я была не в самом лучшем состоянии. Когда солнце только стало подниматься из-за гор и освещать своим светом деревья, лес и наш лагерь, я уже сидела около реки и смотрела, как в ней плавают рыбы. Глаза жутко болели, солнце казалось мне в два раза ярче прежнего, веки налились свинцом, в голове было пусто.

Ни одной ясной мысли. Странно, во мне всегда было противоречие, внутренний голос, который давал мне ответы на все, но сейчас я ничего не слышала, ничего.

Парни стали медленно вылезать из своих палаток, полусонными глазами осматриваясь вокруг. Генри, потягиваясь после хорошего сна,стал медленно направляться ко мне. Я чувствовала его запах, такой особенный, такой родной. Когда я повернула голову, чтобы посмотреть на него, то увидела его без футболки.

Оказывается, у Генри есть мускулы, которые он умело скрывает под своими футболками и кофтами. Глаза его были заспанные, лицо слегка помято, я была рада, что хоть кто-то смог выспаться, про себя я уже и не говорю. Он присел на корточки и стал смотреть мне в глаза.

– Лора, не обижайся, но ты выглядишь немного усталой. С тобой все в порядке?

– Я просто не выспалась, – я произнесла это с таким хрипом в голосе, что самой было страшно.

– Ты что, всю ночь не спала'? —его удивление было мне не очень понятным.

Он слегка взял меня за талиюи приподнял. Мы встали и направились к костру.

– Можно сказать и так. Кошмары мучают. Надеюсь, что в самолете мне все же удастся хоть немного поспать, – я сказала это с таким желанием, что Генри слегка улыбнулся.

– А ты симпатичный? – я слегка улыбнулась и пристально смотрела на его тело.

Генри слегка удивился, затем опустил глаза и понял, что я смотрю на его грудь. Она была слегка загорелой. Чуть смутившись, он все же развернулся и направился снова в свою палатку.

– А, это, прости! —он слегка улыбнулся и направился в палатку. Когда он вышел, то уже выглядел как Генри, мой старый и добрый Генри.

– Может, тебе лучше снять ее! – я произнесла это с таким удовольствием, что не заметила, как эти слова вырвались вслух, и уже через несколько секунд он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Лора, ты точно в порядке?

– Я что, сказала это вслух?! Боже! Генри, прости, я просто…

Не успела я договорить, как он меня перебил:

– Что, сильно так не выспалась, что ли? – он слегка засмеялся, но все же в его взгляде было, что-то необычное.

– Наверное. Генри, мне уже лучше, может, побудем тут еще день-другой! Ведь я знаю, какважна для тебя эта поездка.

– Лора, послушай! Дело не только в этой поездке, дело в том. что я уговорил тебя приехать и не смог тебя уберечь от беды. Это моя вина!

– Да, но ты не виноват, это я. —не успела я договорить, как к нам подбежал Карл. Он был ужасно измотанный и долго не мог сказать внятным текстом, что же случилось. Немного погодя, он все же сказал то, от чего мнестадо полегче, чего не могу сказать о Генри.

– Ребята! Боюсь вас огорчать, но сегодня вы никуда не полетите.

– Это еще почему? – Генри посмотрел на него, как на врага, но тут же смягчил свой пыл.

– Что такое? – произнесла я вполголоса.

– Все местные аэропорты перекрыты, штурмовое предупреждение, боюсь, вам, придется остаться тут еще на день, а то и больше. Простите за такие новости.

– Ничего, ты же не виноват!

– Да уж! Лора, боюсь, что тебе придется немного потерпеть, справишься?

– Конечно, тем более опухоль спала. Правда, еще болит, но я в порядке. Не волнуйся.

Я похлопала его по плечу и отправилась в палатку. Солнце било в глаза, меня тянуло в сон. Может, хоть сейчас мне удастся немного поспать! Генри был обеспокоен таким поворотом событий.

Карл что-то бубнил под нос. Его еле слышный голос доносился из палатки. Не знаю, может, читал книгу. Наши гиды более суток находились в местной деревне.

Я хотела у них спросить, кто недавно ночью не спал и был возле моей палатки. Но почему-то я не стала спрашивать.

«Утро вечера мудренее» – сказала я себе и залезла в палатку. Глаза стали медленно закрываться, и я все дальше погружалась в сон. Что может быть прекрасней, чем спать и видеть сны.

Главное, чтобы эти самые сны не обернулись кошмаром. Иногда во сне я вижу свой дом, который был у меня в детстве. Вижу родителей. Я до сих пор помню запах маминых духов, она очень любила аромат лаванды и розы. После ее духов в доме воцарялся просто божественный запах. Такой неповторимый, такой родной. Когда я вспоминаю его, то мне охота, чтобы она сейчас была рядом со мной. Она бы знала, что сказать. Но ее нет, и папы нет.

Я помню тот роковой день. Тогда я ночевала у своей подруги. Мне тогда было семнадцать лет, я оканчивала среднюю школу раньше и должна была детом пойти в колледж. Звонок, раздавшийся в три часа ночи, меня насторожил. Незнакомый голос в трубке произнес два роковых слова: «Произошла авария. Нам очень жаль, Лора».

Так я и узнала, что машина моих родителей попала под грузовик, который шел на очень большой скорости.

Они погибли на месте. Год я отходила от этой травмы, но все же смогла взять себя в руки и, ради мамы, ради ее стремления жить, я и поступила в университет журналистики в Нью-Йорке. Я очень хотела, чтобы она мной гордилась.

На этих самых словах я закрыла глаза и все же попыталась уснуть. Как нестранно на пару часов меня словно вырубило, и это, пожалуй, были самые лучшие мгновения в моей жизни, я даже забыла об ужасной боли.

Меня разбудил запах, который бил мне в нос, он был странный, но в то же время приятный.

Я медленно, неохотно открыла глаза. Потягиваясь, я натянула на себя кофту и вылезла из моего теплого места.

– М.., ребята, вы сами приготовили еду? —я начала медленно подходить к Генри.

– Нет. Помоги лучше,принеси в моей палатке в рюкзаке бинт, —Генри был немного нервный.

– А что случилось-то? —я не понимала, причем тут бинт.

Мой желудок скрутило от этого запаха, и я захотела есть. А ему видите-ли нужен бинт. Вроде мне перевязка не грозила, тогда для чего он ему? Все это странно.

– Ничего серьезного, просто один из гидов себе нос разбил. Лора, я жду!

– Разбил нос? Как? —слегка удивившись, я пыталась понять, откуда идет этот запах, причем он становился все более сильным.

– Подрался с каким-то местным парнем из деревни. Мне долго ждать? У него там кровь хлещет. Давай быстрей.

– Сейчас принесу.

Я резко развернулась и направилась к палатке. Пока я в его рюкзаке пыталась найти бинт, пока я пыталась там хоть что-то найти, все мои мысли были только о еде. Тут запах резко пропал, и я смогла сосредоточиться на том, что я должна сделать.

«Ну наконец-то!». Я нашла бинт и вернулась к месту «трагедии». Генри взял у меня бинт и начал заматывать нос нашему гиду. И тут снова этот резкий запах ударил в нос, у меня как будто бомба в животе рванула.

Глаза налились кровью, я резко сделала несколько шагов к ним и поняла, что запах шел от Генри, но когда я его развернула, то увидела кровь на бинте, которая капала туда прямо из носа гида.

Я еще несколько секунд смотрела на красные круги, затем меня словно током ударило. Я закрыла рот руками, испуганно посмотрела на Генри и побежала прочь от них.

Глава вторая. Взгляд изнутри

Мы сотканы из тканей наших снов

У. Шекспир.

Я смотрел ей вслед и не мог понять, что же с ней происходит.

– Что это с ней?

В глазах появилась паника.

Лора изменилась. С каждым днем она словно отдалялась от меня. Где та Лора, которую я знаю, та неусидчивая девчонка, веселая, робкая? Она стала совсем другой. И я не мог понять, почему. Я хотел защитить ее, чувства к ней стали уже не теми, что раньше. Я хотел защитить ее.

Карл появился, словно ниоткуда, признаться честно, слегка меня напугал. Он смотрел на меня с таким видом. как будто это я ударил нашего друга. Я не сразу смог разобрать, что он говорил, его речь была размытой, может, из-за того, что он долго бежал к нам из деревни, ведь Карл не умел пользоваться джипом. Может, от того, что хотел сказать, не ясно. Но одно могу сказать с уверенностью, его новость меня обрадовала.