Хранитель, или путешествие в Зазеркалье

Чтобы отвлечься, я вышла на улицу. Погода была замечательная, хотя море немного волновалось. Все-таки интересно, какое продолжение будет у истории Теи?

Вечером Тея не заставила себя долго ждать. Поздоровавшись, я сразу набросилась на нее с вопросами. Со стороны это, наверно, даже выглядело агрессивно, но мне необходимо было для себя многое прояснить. Хотя, на самом деле, мне просто хотелось получить подтверждение своей правоты. Я чувствовала, что Тея выбивает почву из-под моих ног, и мне очень не хотелось расставаться с убеждениями, на которых держалась вся моя жизнь:

– Тея, как же так получается, все те люди, которые добиваются материального успеха, прожили жизнь зря? А как быть с теми, кто вообще ничего не добивается? Неужели этот суд, о котором ты говоришь, такой строгий? А где же милосердие? Где всепрощение? Разве человек виноват в том, что ничего не знал, и изначально ему привили ненастоящие, как ты говоришь, ценности?

Тея терпеливо с улыбкой меня слушала, а когда потом моих вопросов иссяк, спокойно ответила:

– Я рада, что мой рассказ так тебя задел. Во-первых, я тебе говорила, он еще не закончен. Во-вторых, что касается строгости суда, да, он действительно такой строгий, как я описала, даже строже. И об этом лучше знать заранее, чтобы не было так мучительно больно. Это внутренний суд, суд совести, и он безразличен к тому, знал человек или не знал об истинных ценностях. У этого человека было достаточно времени, чтобы узнать о вечном, от самого рождения каждый рожденный уверен только в одном: он точно умрет. Да, в нашем обществе не принято говорить и думать о смерти, и это самая большая беда и ошибка людей. Это похоже на то, как страус прячет голову в песок перед лицом опасности. Опасность от этого не исчезает. Смерть никуда не девается от того, что мы о ней не говорим и не думаем. Да, люди живут так, как будто они будут жить вечно, им даже удается не придавать значения смертям других людей, если только это не их близкие, люди ведут себя так, будто смерть их никогда не коснется.

Тея говорила вдохновленно, глаза ее горели. Я подумала, что эта тема ее очень волнует.

– Послушай, Тея, а откуда ты все это знаешь, ведь оттуда еще никто не возвращался?

Тея загадочно улыбнулась:

– Почему ты так в этом уверенна?

Я удивленно на нее посмотрела:

– Ты знаешь такие случаи?

– Знаешь, давай по порядку. Я же обещала рассказать тебе продолжение истории.

– Хорошо, два последних вопроса: почему ты все время называешь свою героиню девочкой? И как эта история связана со мной? Это намек? Предупреждение?

– Знаешь, душа вообще не имеет возраста. Вернее, условно говоря, имеет, но он не ограничен одним воплощением души. У нашей героини душа была молодая, да и сама она за всю жизнь так и не повзрослела, вела себя как ребенок, как маленькая обиженная девочка, вот я ее так и называю. А на второй вопрос я тебе скажу: это история связана не только с тобой. Она связана с любым, кто когда-либо родился. Поэтому слушай дальше…

Итак, Татьяна провела очень долгое время в состоянии тяжелого сна, ее сознание угасло. Неизвестно, сколько времени так прошло, прежде чем к ней начали возвращаться какие-то способности мыслить, видеть и осознавать. Но то, что она видела, было совершенно безотрадным: тьма, тьма, пустота. Она совершенно забыла, кто она, ей теперь казалось, что так было всегда, что есть только эта тьма и пустота и больше ничего. Она потеряла счет времени.

Через целую вечность небытия она вдруг задумалась, что, раз она видит и осознает тьму, значит, она, девочка, есть. Есть тот, кто осознает, есть тот, кто думает. Есть наблюдатель. Значит, должно быть что-то еще там, за этой тьмой. Как только она так подумала, к ней начало возвращаться осязание. Она почувствовала, что у нее есть тело, руки, ноги. Вместе с осязанием вернулась боль – боль в груди, от рака которой она и умерла. Но сейчас эти ощущения ее скорее обрадовали: она что-то чувствовала, она существовала. Это было лучше, чем то беспросветное небытие, в котором она так долго пребывала.

Девочка начала оглядываться. Мир вокруг уже не был таким темным, он скорее, был темно-серым: серая грязь под ногами, серые голые деревья, темно-серое сумрачное небо. Пейзаж был совершенно безрадостным. Она долго бесцельно брела по унылым пустым улицам, среди полуразрушенных домов с зияющими черными окнами, держась за больную грудь, которая ныла все больше и больше. Через какое-то время такого блуждание ей подумалось, что должен же быть кто-то еще в этом мире утраченных надежд.

И ту только она начала замечать, что вокруг действительно были люди, которых она сначала почему-то не видела. Они были такими же унылыми и потерянными, как она. Кто-то брел, еле волоча ноги, с пустым взглядом, кто-то просто валялся в грязи. Слух в ней тоже вернулся, и теперь она слышала стоны, причитания, плач и вздохи. Здесь были такие, кто, как она, мучился какой-то болью, язвами, ранами, именно от них исходили все эти звуки. Хотя множество людей в лохмотьях и с грязными спутанными волосами просто сидело или лежало на земле, не проявляя никого интереса к тому, что происходит вокруг и не издавая никаких звуков.

И так девочка плутала по пустым серым мирам, не помня себя, не задумываясь, как она здесь оказалась. Она давно потеряла счет времени, и ей казалось, что так было всегда, по-другому быть просто не может, нет другой реальности, нет про

Ей все время казалось, что она что-то упускает. Что-то очень важное, что ей очень нужно вспомнить. Но вспомнить не удавалось, к тому же думать было очень тяжело, она быстро уставала от любого ментального напряжения и вновь возвращалась в состояние оцепенения.

Иногда она видела какие-то проблески света. Вначале они ее пугали, и она сразу же убегала, как большинство местных. Со временем в ней пробудилось любопытство, и она пыталась приглядеться, откуда появлялся свет. Глаза очень резало, в их мире любой свет казался слишком ярким, и она отворачивалась, закрывала глаза руками, но уже не убегала. В конце концов, она поняла, что свет каждый раз исходил от светящихся людей. Они иногда посещали их мир, пытались подойти к местным людям и что-то им сказать, но местные люди с ужасом разбегались, не подпуская этих светящихся близко к себе. И девочке эти светящиеся внушали такой же ужас, как и всем. Она видела в них угрозу, ей казалось, что они приходят, чтобы уничтожать их, местных. И этому действительно были подтверждения: иногда, хотя достаточно редко, светящиеся забирали с собой одного из них. Это было очень страшно, ведь неизвестно, куда светящиеся забирали их собратьев и что потом с ними делали. Поэтому, увидев светящихся, она тоже бежала, не разбирая дороги.

Однажды в одно из таких явлений девочка, убегая вместе со всеми, вдруг зацепилась ногой за корень и упала в грязь. Она завопила от ужаса, понимая, что светящийся вот-вот ее настигнет, но вдруг услышала за своей спиной спокойный голос, который назвал ее каким-то давно забытым, но очень знакомым именем. В сердце у девочки защемило, опять появилось чувство, что она упускает что-то важное. Но страх был сильнее, девочка подскочила, побежала и услышала себе в след:

– Таня, постой! Возвращайся! Пойдем со мной!

Она бежала со всех, бежала, бежала, задыхаясь, падала, потом поднималась, снова бежала, пока, наконец, не решилась оглянуться. Сзади никого уже не было. Она немного успокоилась и пошла медленнее. Но внутри росло чувство припоминания. Имя, которым назвал ее светящийся, всколыхнуло ее память и не дало впасть опять в оцепенение. Она повторяла его на разные лады и, ей казалось, что это и есть ключ. Так девочка продолжала думать, и ей уже не было это так тяжело. Она брела, не разбирая местности, держась за больную грудь, и разматывала клубок воспоминаний.

Кажется, она когда-то была одинокой женщиной, она была несчастна, и жизнь ее была пустой, она не любила свою работу. Все воспоминания были какими-то безрадостными, черно-белыми, как пейзажи вокруг. Обрывки каких-то сцен сплывали в ее памяти, она продолжала идти, и теперь это было новым ее образом существования. Долго-долго бредя среди черных деревьев и серых людей, девочка вспоминала блеклые подробности своей пустой жизни.

И тут ее озарило одно цветное воспоминание: она берет кисточку, макает ее в краску, потом в воду и водит по бумаге. И это было захватывающе! Впервые за все ее пребывание в этих кромешных мирах она почувствовала что-то, похожее на удовлетворение. Девочка, шла, шла, ускоряла шаг, поглощенная своими мыслями, даже не замечая, что света вокруг становилось все больше, пейзажи становились оживленнее. Татьяна вновь обретала свою личность, и, хотя длилось это, возможно, очень долго, это было началом ее освобождения. В какой-то момент она дошла до воспоминания о своей смерти. В ней опять ожили чувства горечи и стыда за бесцельно прожитую жизнь. Она вспомнила, как она решила, что никогда, никогда себя не простит, и ею овладело раскаяние. Девочка остановилась, упала на колени и, как тогда, начала просить прощения у кого-то. И тут она вновь увидела свет, перед ней опять появился высокий светящийся человек, но он больше не внушал ей дикого ужаса. Человек улыбнулся, протянул к ней руку и спросил:

– Ты готова? Пойдем?

На это Таня ответила:

– Как я пойду с Вами? Я не могу простить себя. Я растратила свою жизнь впустую.

– Ничего, ты можешь все исправить.

И тут девочка приняла протянутую ей руку и навсегда исчезла из сумрачных миров.

Глава пятая. Об аде и рае.

Тея закончила свой рассказ. Я сидела молча, опять впечатленная до глубины души. Это было похоже на какую-то зловещую сказку. Кажется, я такое читала в каких-то книжках жанра фентези. В общем, на правдивую историю рассказ Теи походил все меньше и меньше. После продолжительной паузы, я все-таки спросила:

– Это конец?

– Нет, это начало. Это только начало.

– Тея, признайся честно, это аллегория? Этот твой ад – это просто символ?

– Символ чего?

– Ну не знаю, страдания души.

– Я тебе в самом начале сказала, что в моем рассказе нет ни грамма вымысла или аллегории. Это вполне конкретный опыт души, и для нашей героини он был также реален, как для нас с тобой наша беседа.

Я замолчала, мне надо было все осмыслить. Дело в том, что я раньше не задумывалась о жизни после смерти всерьез, мне казалось, что это все выдумки, сказки для слабаков, которые не хотят мириться с тем, что в один момент их не станет. Я много слышала про ад и рай, и мне это казалось просто устрашающими байками, что-то типа кнута и пряника, нужными чисто в воспитательных целях. Вот будешь себя вести хорошо, попадешь в рай и будешь вечно наслаждаться, будешь вести себя плохо, будешь вечно в аду гореть. Особенно мне казалось это нелепым на фоне утверждения о том, что Бог – наш отец, и он нас любит.

Тея как будто опять прочитала мои мысли:

– Вера, тебя что-то смущает? Пожалуйста, озвучь свои сомнения!

– Тея, как тебе сказать? Я никогда не верила в ад и рай, слишком уже это фантастично. Да и как может любящий Бог так жестоко наказывать своих детей, особенно за вещи, о которых они даже не знали? Да еще и навечно! Меня это всегда смущало, и поэтому мне сейчас трудно поверить в твой рассказ.

– Тут не совсем все так, как ты говоришь. Бог не наказывает людей, они сами создают свои ады и раи, еще при жизни. Еще при жизни мы это можем чувствовать: ставим в приоритет истинные ценности, и наша жизнь становится наполненной, осмысленной, счастливой; заменяем истинные ценности ложными, культивируем негативные мысли, нарушаем законы морали, получаем пустую и бессмысленную жизнь. И даже если все богатства мира у нас будут, внутри будет только горечь и пустота, сколько не заглушай ее внешними развлечениями. После смерти ничего не меняется, человек просто теряет свою физическую оболочку и остается один на один с тем раем или адом, который он создал при жизни. Разница только в том, что теперь никакое увеселение его не отвлечет и не спасет.

Наша девочка создала свой ад своей материалистичной жизнью, в которой не было места любви и прощению. Она осознала свою ошибку в момент смерти и пребывала в аду до тех пор, пока сама же не смогла себя простить и поверить, что она еще может что-то изменить. Как ты могла понять из моего рассказа, ад – это не навечно, и никто не держит там души насильно. Ты помнишь, ады достаточно часто посещаются светлыми душами, но почти никто из обитателей ада не хочет его покидать уйти со светящимися. Можно сказать, эти люди заточены в адах добровольно и будут пребывать там до тех пор, пока не захотят поменять своих убеждений, расширить свое сознание, простить, раскаяться, довериться Высшим силам, отказаться от материальных привязанностей и негативных чувств. Всегда, абсолютно всегда есть место прощению. И всегда дается второй шанс. На самом деле, эти шансы даются бесконечно: столько, сколько надо, чтобы душа усвоила урок. В этом смысле милосердие Бога действительно безгранично. Другое дело, что всегда легче развиваться осознанно, тогда можно миновать мир теней, в котором застряла наша девочка.

– Что значит, шансы даются бесконечно? Как это возможно?

– Об этом я еще расскажу, давай по порядку.

Меня обрадовала новость, что Тея будет продолжать свой рассказ. Эта история потрясала и заинтриговывала.

Тея встала.

– Мне пора. Уже поздно. Давай завтра продолжим.

Мне очень не хотелось, чтобы она уходила. С ней было спокойно. Хоть она и говорила совершенно революционные для меня вещи. К тому же я боялась возвращения своих ночных кошмаров.

Видимо, вид у меня был настолько несчастный, что Тея добавила:

– Вера, ведь тебе не мое присутствие нужно. Ты просто боишься остаться наедине с собой.

Я попыталась все обратить в шутку:

– Кто тебя учил мысли читать?

– В этом нет ничего сложного. Ты тоже когда-нибудь научишься.

– Ты хочешь сказать, что ты действительно слышишь все мои мысли?

– Я вижу образы, которые создает твой разум.

– Тея, кто ты? Сверхчеловек? Или ангел?

Тея улыбнулась своей загадочной улыбкой:

– Со временем ты все узнаешь. Скажу тебе только, что между мной и тобой нет такой пропасти, какую ты видишь.

Тея ушла, оставив меня размышлять над ее откровениями. На самом деле, мой ум был в ступоре, поэтому размышлять особенно не получалось. Это все слишком сложно было осознать.

Я неторопливо брела домой, наслаждаясь внутренней и внешней тишиной. Я решила оставить переосмысления и обдумывания на завтра, а сейчас прислушивалась к удаляющемуся рокоту волн, вдыхала прохладный морской воздух и смотрела на усыпанное звездами небо. За долгие, долгие месяцы мне впервые было так спокойно, словно это я получила освобождение из сумрачных миров.

Глава шестая. Возвращение старых друзей.

Ночь прошла спокойно. Наутро я чувствовала себя превосходно. Я хотела заварить себе чай, выйти на террасу и спокойно обдумать вчерашний разговор. Положив себе сахар, я машинально заметила, что его как будто не становится меньше. Может, мне кажется? Я заглянула в холодильник: он также был полон продуктов. Я задумалась, ела ли я что-то вчера, и поняла, что не могу вспомнить. Похоже, я забываю поесть! Это действительно очень странно и совсем на меня не похоже! Я тут же лихорадочно начала готовить себе еду. Может, поэтому мне кошмары и начали сниться? Или наоборот? Я перестала есть, потому что меня мучали кошмары? Я напекла оладушек, приготовила овощное рагу с грибами, а потом вдруг осознала, что мне совершенно не хочется есть. Паника внутри нарастала: но я должна! Только съев несколько ложек, я почувствовала голод и с удовольствием доела все приготовленное. Вот это другое дело, почувствовав удовлетворение, я помыла посуду и вышла на террасу.

Я сидела в плетеном кресле и осмысляла слова Теи: ад и рай создаются нами еще при жизни. Это похоже на реальность. По крайней мере, это справедливо и логично: никто никого не наказывает, и у нас отпадает необходимость в ужасе перед гневом Господнем. Это как если ты строишь дом для себя, никто не накажет тебя, если ты использовал гнилые доски для пола, но ты сам же пострадаешь, потому что они рано или поздно сломаются, и ты провалишься под пол. Поэтому люди, которые строят себе дома, используют самые лучшие материалы, не жалея средств, знакомятся с технологиями, не жалея времени. Мне нравилась эта теория: что построишь, то с тобой и останется. Здесь ты сам ответственен за надежность своей конструкции, и не надо никого обвинять в собственных несчастиях.

Я подумала о том, что мою жизнь, пожалуй, тоже трудно назвать счастливой. И любви в ней не особо много. Но я всегда считала, что не моя в том вина, не сложилось и все. А здесь получается, что счастье – это обязанность, что ли? Это звучало непривычно. В нашем обществе не очень принято быть счастливым. Счастьем не делятся, о нем не рассказывают, его прячут от всех, в то время как свои проблемы и неурядицы обсуждают на каждом углу. Счастливым людям завидуют, называют их «везунчиками», часто даже недолюбливают, счастье чаще всего считается результатом удачи, «счастливой звезды». Нормальным же считается, когда ты чем-то постоянно недоволен, и все окружающие об этом знают. В общем, счастливый человек в наше время – редкость. Исключение: влюбленные и дети, но это временные состояния. Счастье как обязанность стало для меня откровением, как и любовь как необходимое составляющее жизни.

И, конечно, было безумно интересно, чем продолжится рассказ Теи. Я поймала себя на мысли, что теперь целый день жду с нетерпением ее прихода. Она накануне сказала, что я просто боюсь остаться наедине с собой. Возможно. Я не привыкла, хоть и жила одна. Я всегда занимала свое свободное время чтением книг, просмотром телевизора или провождением времени в интернете. Кажется, все так делали, я не знала, возможны ли другие варианты. Тут я осознала, что долгое время уже не включала ни телевизора, ни компьютера, и удивилась еще раз. Я включила ноутбук и попробовала проверить почту. Сервер оказался недоступен. Не грузился ни один сайт, потом я только заметила, что нет сигнала. Странно, может быть что-то со связью? Или я забыла заплатить? Я схватила свой мобильник: так я и знала, сеть недоступна! Я включила телевизор, но не увидела ничего, кроме черно-белых шипящих полосок. Что же такое все-таки происходит? И почему я только сейчас это заметила?

Я была в замешательстве. Я обошла дом кругом в поисках причин поломок, но все было на своих местах: все провода и кабели. Может, дело не в моем доме? Хотя слишком странное совпадение: не работает телевидение, интернет и мобильная связь одновременно.

Я растерянно вошла в дом и подошла к книжной полке. Это было абсурдное предположение, но мне нужно было проверить. Нет, книги все были на месте. Даже как-то слишком. То есть, мне показалось, что их как будто стало больше. Я стала рассматривать корешки один за другим, чтобы понять, какие прибавились. Да нет, кажется, все мои. Я вытащила одну из книг, это оказался «Маленький принц» – маленькая книжка с мягкой черной обложкой. Да, это была любимая книга моего детства. Но откуда она здесь взялась? Я потеряла ее очень давно. Вернее, она должна была остаться в доме родителей. Я посмотрела остальные книги и поняла, почему их оказалось больше, чем было. Здесь были все мои любимые книги, даже те, которые остались в детстве, даже те, которые я потеряла или отдала кому-то: «Алиса в стране чудес», «Полианна», «Хроники Нарнии», полное собрание сочинений Грина, которое точно осталось у родителей, и много все другого. Это было необъяснимо, но я была рада видеть своих старых друзей. Я вдруг с грустью осознала, что все мои любимые книги были из детско-подростково-юношеского периода. Когда я повзрослела, я продолжала читать, но литература эта была совсем низкого качества, и понятие «любимая книга», то есть книга, которая лежит на прикроватной тумбочке, и ты можешь перечитывать ее бесконечно, как-то незаметно исчезло из моей жизни. Еще я вспомнила, что чтение было всегда моим любимым занятием, моей страстью, и в детстве я мечтала связать свою жизнь с литературой. Но почему-то получилось по-другому.

Я устало опустилась в кресло. Я понимала, что все происходящее странно, но не чувствовала в себе никаких сил выяснять причину. Поскорей бы пришла Тея.

Глава седьмая. Мои сомнения усиливаются.

Я встретилась с Теей вечером на прежнем месте. Я чувствовала себя немного утомленной и растерянной после сегодняшнего дня, поэтому, против обыкновения, не стала донимать ее вопросами. Тея посмотрела на меня внимательно:

– Вера, у тебя все в порядке?

Мне почему-то не хотелось признаваться в странностях, которые происходят в моей жизни. Может, потому что мне самой в них верить не хотелось, и я понимала, насколько абсурдно это будет звучать, если я расскажу о них кому-нибудь другому. Пока о них знаю только я, я могу думать, что это игра моего воображения, мне было слишком страшно допустить, что то, что со мной происходит, реально. Мне хотелось просто успокоиться и свалить все на переутомление, поэтому я немного слукавила:

– Да, просто немного устала.

– Ты уверена? Ты можешь мне довериться!

– Спасибо, Тея. Я даже не знаю, чем я обязана таким вниманием с твоей стороны.

Тея улыбнулась и одарила меня теплым взглядом:

– Никто никому ничем не обязан. Я просто хочу помочь тебе. Это нормально и правильно совершенно бескорыстно помогать тем, кто нуждается в помощи.

– Мне только одно непонятно, почему ты так уверена, что я нуждаюсь в помощи?

– На самом деле, каждый в определенный момент жизни очень нуждается в помощи, и не нужно бояться просить о ней.

– И ты нуждалась?

– Я? Еще как!

– Хорошо, но я думаю, что у меня сейчас не тот момент.

Мне в тот момент действительно казалось, что мне не нужна помощь. Я успокаивала себя тем, что кошмары мне уже несколько дней не снились, а интернет и книги – это пустяки.

Тея недоверчиво на меня посмотрела:

– Ну, как знаешь. Тогда, если ты не против, я продолжу свою историю.

После того, как Татьяна покинула мир теней, она потеряла ненадолго сознание. Проснулась она в ослепительно белой палате, и это ее немного озадачило. Она стала оглядываться, и увидела, что грудь ее перевязана, серые лохмотья сменила белоснежная больничная пижама. Лежала она на достаточно удобной кровати, заправленной белыми простынями, рядом с кроватью стояла тумбочка, на тумбочке – букет ее любимых цветов – белых лилий. Дальше дверь, чистые белые стены, окно с великолепным видом на цветущий сад. Все было очень похоже на обычную земную больницу, только чище, ярче, свежее и без едкого запаха лекарств. Стены без всяких следов течи или облупившейся штукатурки, мраморный пол сиял зеркальной белизной.

Девочка чувствовала удивительную легкость в теле, грудь ее больше не беспокоила, и она попробовала встать. Тут дверь открылась и в комнату вошла маленькая пухлая женщина в одеянии сестры милосердия, какие носили еще до революции. Взгляд ее лучился добротой и состраданием. Она подошла к Тане и представилась:

– Меня зовут сестра Светлана. Я рада, что тебе лучше.

– Да, мне действительно лучше. Только я не могу понять, где я?

– Все хорошо, ты выздоравливаешь. Светлана протянула девочке стакан:

– Выпей.

– Это лекарство?

– Нет, это вода, просто вода.

Девочка опустошила стакан, удивившись, насколько сладкой и освежающей была вода в этом стакане.

– Где я?

– Дома, ты дома. Теперь все будет хорошо.

– Что это значит?

Девочка недоверчиво поднялась с кровати и выглянула в окно. Пейзаж за окном был вполне отрадным: аккуратные клумбы с яркими цветами, дорожки, вымощенные камнем, посередине – широкая аллея, уходящая куда-то глубоко в сад, обрамленная высокими кипарисами. По аллее взад и вперед гуляли люди. Одни, как она, в белых больничных пижамах. Они шли неторопливо, будто только научились ходить. Очень часто их сопровождали другие – в красивых светлых одеяниях, с благообразными лицами. Эти люди явно чувствовали себя здесь увереннее. Они что-то рассказывали своим спутникам, а те внимательно слушали.

Девочка вопросительно обернулась к сестре. Светлана терпеливо улыбнулась:

– Дитя мое, тебе надо отдохнуть. Ты здесь, чтобы окончательно выздороветь, набраться сил и адаптироваться к твоему новому дому. Ты только что вернулась из мира теней, и это испытание не из легких. Мы очень рады, что ты снова с нами. Не волнуйся, тебя не оставят одну, ты все узнаешь. А сейчас отдыхай.