Охота аристократов, на клонов и не только

– Прикольно. Спасибо за ориентиры.

– Не за что. Гораздо хуже, если ты будешь упрямо крутить в голове информацию, которую никому и знать нельзя. У тебя есть вредные физиологические привычки в мыслительных процессах: ак…

– Понял, теперь ты не разжёвывай. Знаешь, на что сейчас похоже? Один из пары, пользуясь моментом и беспомощностью второго, увеличивает свой вес в иерархии.

– Я машина, у меня отсутствует мотивация для подобного. Кстати, тебе очень повезло, что твой первый опыт общения пришёлся на здание Вавилона: если бы та же Фролова могла тебя эффективно читать, ты бы сейчас так не веселился за рулём.

Деликатно умалчиваю, что доставшаяся в наследство техника похожа на что угодно, только не на бессловесную машину. У меня уже сформировались кое-какие ощущения от нашего общения, но торопиться с выводами не следует. Особенно с учётом непрозрачности браслета для меня и наоборот – моей полной прозрачности для железяки.

Вслух, разумеется, ничего подобного не говорю.

– Тебе известно, каким образом пятеро убитых обошли защиту? – ну а вдруг.

Хотя я уже предполагаю, что услышу.

– Нет, только предположения.

– Поделишься?

– Носимое оборудование из закрытого списка.

Занятно. Что-то в нашей беседе не стыкуется.

Странный образец техники тут же реагирует на последнюю мысль:

– Насчёт того, что ты сейчас думаешь. Есть очень простой способ перестать меня бояться: сбрасываешь мои настройки до заводских и вся наработанная память обнуляется. Начинаем с чистого листа.

– Я подумаю, – обещаю искренне. – Не сторонник радикальных решений впопыхах. Сколько времени занимает сама операция?

– До пяти минут. Александр!

– Да?

– При других ты-прежний просил подобным образом не общаться. Это ещё в силе?

– Да.

Кажется, я теперь знаю, какую роль в личной жизни предшественника играл этот прибор. Снова хочется смеяться.

– Нет, сейчас я твоих гормонов не трогаю, – браслет отвечает на вопрос, который я опять не задал. – Последний запрет на любую гормональную коррекцию принят и исполняется.

– Что тебе известно о моих заблокированных счетах? – возвращаюсь к тому, с чего начинали, но не закончили.

– Корпоративные – это было твоё решение, кто из вас с налоговиками кого переупрямит. Там блокировка была учтена.

– Как я планирую выкрутиться?

– На ближайший операционный месяц ты заблаговременно снял наличных с запасом. Юридически ты прав, шансы практически стопроцентные. Только потерпеть.

– Где я храню нал?

– Сейфовые ячейки, три штуки. Вот, – справа над соседним сиденьем загорается голографическая объёмная карта города.

На ней красными точками помечены отделения банков.

– А последнее уведомление? Мои личные счета в семь утра кому понадобились?

– Это твоя жена.

– Почему? Что тебе известно о наших с ней отношениях?

Необходимость выстраивать отношения с собственным телефоном – не самый большой эмоциональный напряг за сегодня. Шашкой махнуть можно в любой момент, эффективнее сперва уточнить всё и взвесить, как именно махнуть.

Да и весело где-то с этой железкой, чего уж. За это утро – первое приятное разнообразие.

– Я не клоун! Вот ты мудила! И нет, о твоей жене я ничего не знаю. Ты-прежний запретил мне собирать и анализировать информацию о ней. Я игнорирую ваши коммуникации. Хочешь снять запрет?

– Нет, не надо, сейчас сам разберусь. Точнее, даже не так. Можешь присутствовать, только не лезь в разговор, ради бога.

– Разумеется! – в голосе машины словно сквозит уязвлённое самолюбие. – А почему теперь стало иначе?

Ух ты. А ведь оно не все мои мысли видит. Я только что допустил, что память мне могут тереть ещё не один и не два раза, как предшественнику. Не хотелось бы, но здешние реалии, они такие.

На случай следующей потенциальной амнезии (или даже не одной) браслет является страховкой: перед тем, как отдавать те же долги невесть откуда взявшимся (и убедительным) кредиторам, есть смысл сперва уточнить собственное прошлое из надёжного источника.

Всё это поясняю вслух, красочно представляя кое-что из прошлой практики.

– Я не протез для памяти! – обижается вслух самый странный образец техники.

А эту мысль он видит. Где система? Ладно, сейчас не до фиксации иерархии с коммуникатором.

И настроение хорошее.

– Это твой собственный эмоциональный фон, я не лезу! – оно снова слышит мысли. – Александр!

– Да?

– Мой функционал ограничен в присутствии менталистов высоких рангов, раз. Псевдоинтеллект при них блокируется, учти на будущее.

– Откуда взялось это ограничение?

– Управляющие программы базовой прошивки, политика производителя. Второе. В присутствии государственных служащих, несущих определённые виды оборудования, мой функционал также ограничивается.

– Почему?

– Не могу сообщить конкретную причину, тоже политика производителя. Но я тебе не враг, это мой императив номер один. Не страдай от своих очень интересных мыслей в мой адрес.

– Что-то ещё хочешь сказать?

– Когда ты трясся, записывая контакт Фроловой, это было абсолютно напрасно. Я б не полезла. Пока всё.

– Спасибо. Какое-то время помолчим, я должен подумать.

_________

Всё-таки есть надежда, что память предшественника в каких-то объёмах восстановится: паркуюсь на автомате, к здоровенным стеклянным дверям нужного подъезда шагаю уверенно.

В ответ на мой большой палец, поднесённый к сканеру, активируется надпись: "Двухфакторная идентификация, наберите пожалуйста код".

Ловлю волну и выбиваю шестизначное число. Замок щёлкает и открывается. Ух ты, сформированный рефлекс жив, занятно.

Забегаю на третий этаж пешком, дверь квартиры открывается отпечатком уже ладони. Интересно, предшественник что, закладывался на ампутацию пальца?

– Ирина, нам надо поговорить, – не разуваясь, иду на слух по коридору.

А ничего квартира. Два этажа (лестница наверх плюс соответствующий фрагмент в памяти), несколько спален, санузел в каждой. Шесть унитазов и ванн в квартире на двоих.

– Иду.

По второй лестнице (есть и такая) в зал со второго яруса спускается подруга моего тела.

– Хорошо, что ты приехал. Я тоже не хотела кое-чего начинать по телефону. Давай ты вначале скажешь своё, а потом я тебе сообщу новости.

Глава 7

– У меня один очень короткий вопрос. Ты меня любишь? – я действительно ехал только затем, чтобы увидеть ответ на её лице своими глазами.

Кое-какие моменты в жизни следует фиксировать лично. Была очень небольшая вероятность того, что я ошибся с радикальными выводами, общаясь с женой предшественника исключительно по сети.

Если эта женщина на самом деле любила мужа (пусть косо, криво, через пень колоду) – это один сценарий. Если же предварительный диагноз точен…

– А почему это тебя так озаботило на ровном месте? – супруга тела старательно не говорит ни да, ни нет.

Предполагаю, из-за наличия у мужа одного очень интересного браслета, в котором даже приложение есть на контроль достоверности. Аналог сканирования у чистокровных и программа двойного назначения, используется в том числе полицией.

– Ты никогда раньше этого не спрашивал, – продолжает Ирина. – Сейчас вдруг стало важно?

– Глаза у тебя холодные, – констатирую. – Ладно, можешь не отвечать. Пардон за беспокойство, я уже всё сам понял.

– Ты странный. Не такой, как раньше. За этим нёсся с утра?

– Расставлять кое-какие точки в собственной жизни нужно аккуратно.

– Расставляй. – Поискав вокруг себя глазами, она усаживается на высокий барный стул у разделочного стола (во всю стенку кухни-студии, метров семь).

– Мы расстаёмся.

– Почему?

– Близкий человек, который тебя не любит, уже не близкий, – пожимаю плечами. – Мне такое неинтересно.

– Так чего ехал? Это можно звонком сказать, – её глаза не соответствуют спокойному тону.

Мечут молнии, которые она аккуратно сдерживает.

– Хотел тебе в глаза посмотреть напоследок.

– Посмотрел? Что-то увидел?

– Достаточно для выводов.

– Каких.

– На этом точка.

– Сука. – Вот так без перехода. – Когда ж ты соскочил, сука. Столько месяцев на тебя убила, а ты исхитрился спрыгнуть. Ты же у меня вот где был! – Ирина вытягивает в моём направлении сжатый до белых костяшек кулак.

Даже не изображаю оживления и любопытства, всё искреннее:

– Ещё что-нибудь скажешь?

– И ведь хорошо всё было спланировано, – продолжает жена по инерции, но тут же прикусывает язык и меняет тему. – Кстати, как ты тех пятерых угробить ухитрился? Мне просто интересно, никому не скажу.

Ложь. Дважды.

– Да бог с тобой, – отмахиваюсь. – Они сами друг друга перестреляли, я ни при чём. Менты б меня после этого отпустили так быстро? Если б это сделал я?

Не откровенничать же, в самом деле.

– Ты другой стал. Раньше бросился бы растопыривать грудь колесом и наводить многозначительность: дескать, я крутой, я с ними сам справился. Ещё вчера ты бы буквально жаждал, чтоб я тебя похвалила, – прохладный, чтоб сказать мягко, и пронзительный взгляд супруги напоминает сказку про Снежную Королеву. – А сейчас как с пустым местом говорю, ты словно закрылся. И что же я в тебе не учла, а? – она спрыгивает со стула, подходит и делает попытку обнять. – Давай потрахаемся.

– Нет. – Отхожу на шаг.

– Почему ты такой вредный? – и снова игривый тон контрастирует с холодными глазами. – Какая муха тебя укусила?

– Шутишь? Я должен вешаться тебе на шею?

– А где ты ещё такую женщину зацепишь? – добросовестно удивляется Ирина, проводя рукой от своего горла до бедра. – Я – лучшее, что с тобой могло случиться в жизни.

Пожалуй, смеяться сейчас будет неуместно. Хотя местами и хочется.

– Бабки я у тебя все сняла, уведомление получил о блокировке счетов? – вот что это было, браслет не соврал. – Квартиру ты тоже на меня записывал, обратно, как понимаешь, не отдам, спасибо за подарки.

– Эту квартиру покупал я, оформление было формальностью. – Предшественник бы сейчас нервничал, чувствую. – Договор был чуть другим

– Забудь. Было ваше, стало… Знаешь, думала, говорить или нет, но тоже решила объясниться. Ты неплохой, тебе просто не повезло, – заключает Ирина, очень ожидая моей ответной реакции и пытаясь этого не показать.

– Я принял к сведению. Спасибо за информацию.

Мысленно хвалю себя: не зря сюда шёл, невидимое тоже оставляет след. Её эмоции говорят больше слов. И ведь это не гротеск, она реально так думает, хотя и не дура.

Попутно получаю первый практический опыт личной жизни здесь (в полной мере пропускаю через себя нюанс, почёрпнутый из сети). Женщины второй категории гражданства, в отличие от мужчин, вполне могут рассчитывать на удачную партию с чистокровными: менталисты сильного пола охотно заводят подруг и даже жён, которые не в состоянии читать мысли.

Если же такая фемина-Ирина имеет за спиной ещё некие материальные активы, её перспективы и вовсе превращаются в сплошной шоколад.

Видимо, тенденцию можно считать подтверждённой на практике.

– По клубу ты стал бодаться с фискалами, рассчитывая на личные счета, – рассуждает супруга вслух, пытаясь спровоцировать меня на комментарии. – Доверенность у меня не отзывал, лопух, а я, стерва такая, там всё обнулила в свою пользу. Хи-хи. А у тебя сегодня новые проблемы появились. Фуф, выговорилась. Ну и пошёл вон с моей территории!

– Ты согласна, что сейчас поступаешь некрасиво?

– Мужики приходят и уходят, а бабки и финансовый уровень остаются, – откровенно отвечает Ирина. – Я тебе регулярно намекала, ты слушать не хотел: ты всегда был исключительно временным вариантом.

– На какую тему? – уточняю для полноты контекста.

Не то чтоб меня волновали в будущем именно эти отношения, но должна же быть какая-то логика у предшественника.

– Пересидеть пару лет с твоими бабками, рядом с твоим не отвратным телом молодого мужика и с ничёшной мордахой, с которой на людях появиться не стыдно. Опыта набраться, пока что-нибудь другое не подвернётся. Ты же не чистокровный.

– Подвернулось?

– Да. Первая категория, как и хотела, не второсортный. Серьёзно, так и уйдёшь? Даже перепихнуться не захочешь?

– В дальнейшем разговоре есть какой-то смысл? Кажется, всё выяснили.

– Сука. Ну и пошёл. Желаю утонуть небыстро, чтоб помучиться.

– У меня грандиозные планы на ближайшее будущее.

– Мужчина без классной женщины в долгосрочной перспективе ни на что не способен, сам говорил. – Супруга упрямо старательно пытается вызвать меня на откровенность.

Словно отрабатывает некую третью программу.

– А почему я должен быть без женщины дальше?

– А где ты ещё найдёшь классную? Вице-мисс на дороге не валяются, тебе со мной просто повезло в нужный момент. И этот единственный поезд ушёл, второго не будет.

Финалистка очень крупного конкурса красоты, всплывает чужое воспоминание.

– Ну или заживёшь с какой-нибудь кошёлкой, которую в подворотне подберёшь, – припечатывает брюнетка. – Будешь сравнивать со мной и кусать локти. Потом на что-нибудь присядешь ближе к сорока, как все второсортные. Бухло, стимуляторы, в канавах ночевать ночнёшь.

– А в канавах зачем ночевать? – действительно интересно, что ответит.

Может, я чего не учитываю, а из любого плохого разговора надо выносить хорошие выводы.

– Квартира теперь моя. Пойди накашляй на вторую, мечтатель!

Интересно, как предшественник жил с этим? И ведь что-то находил в ней. Боюсь предположить, что именно.

– Тьху ты, а я уж думал, что-то серьёзное, – даже и не думаю скрывать облегчения под её удивлённым взглядом.

Она не в курсе нычек Саши Барласова в банковских сейфах. Как не в курсе и потенциального оборота Вавилона – кое-что он, видимо, подозревал, раз ей не рассказывал.

– Здание твоё ведь нескоро заработает? – Ирина бросает очередной пробный шар. – В минуса уйдёшь на форсаже – расходов никто не отменял. А денежки твои тю-тю, сделали ручкой.

– С чего взяла, что в минуса?! – побольше искреннего удивления.

– Пять трупов чистокровных, – радостно прокалывается супруга. – Я сама их видела, когда тебе звонила. Такое не замажешь, даже когда прав. Пока следствие, пока претензии к тебе, второсортному.

– Они были не чистокровные, – улыбаюсь в глаза. – Самые обычные бомжи с улицы, такие же второсортные, как и я.

Я ей не говорил, что нападавшие были гражданами первой категории – и не успел, и не стал бы (зачем что-то обсуждать с чужим по факту человеком).

Состав группы она знает откуда-то из другого источника. Теперь точно можно закругляться, точка однозначно стоит.

На её лице последовательно сменяется шквал эмоций, когда она соображает, что ляпнула:

– Сука, догадался-таки, – неприязненно заключает симпатичная в общем-то девчонка, мгновенно теряя всю свою привлекательность. – Спалилась, как дура. Ну да, я в курсе!

И участвовала, но скромно умалчиваешь.

– А представь, я бы сейчас, как ты хотела, с тобой за светлые чувства бороться начал? – И зачем я это всё говорю.

Главное, кому.

– Жалко, что у них с тобой не получилось. Но я своё всё равно взяла: "Мы семья, ты моя вторая половина, держи генеральные доверенности". Спасибо! И ещё возьму.

– На здоровье. Ты сейчас меня поддеваешь или себя успокаиваешь? Ладно, я погнал, – встаю со стула и направляюсь к двери.

– Эй! Последнее предложение, давай по-хорошему. Если подпишешь отказ от любых обязательств в будущем, верну тебе десять процентов того, что сегодня через арбитраж у тебя отмутила!

– А какая там сумма, напомни? – останавливаюсь на пороге.

Задав вопрос, с опозданием соображаю, что ответ могу банально посмотреть в банковском приложении на коммуникаторе.

На заднем плане отмечаю, что в дела Барласова она вообще не вникала, раз не знает и о филиалах бренда (или франшизах, я пока не успел разобраться): кроме головного здания и основного финансового потока есть и другие, поменьше. Не айс, но и далеко не ноль. Уж точно не этой двадцаткой печалиться, если прагматично и в цифрах.

Её незнание, кстати, странно: даже в местном инете информация есть, что Вавилон – концепция и сеть, а не одни двери. Настолько чужие люди с мужем? С другой стороны, встречались в жизни и не такие загибы.

– Двести тысяч, – веско поднимает палец Ирина. – Двадцать отдам в обмен на твою подпись, могу прямо сейчас аккредитив перечислить. С условием.

– Что тебе известно о тех пятерых?

Расстояние небольшое, освещение хорошее. Лицо подруги вижу отлично.

Она молчит в ответ, уводя взгляд в сторону.

Понятно. Лишних слов не требуется.

Ирина знала, что из мужа должны сделать растение. Скажем, очень на это рассчитывала. Из того, что приходит в голову на ходу, первым в списке стоит дальнейшая опека над овощем-альцгеймером. Её она бы автоматически получила как законная жена и единственный родственник первой очереди.

– Мне неинтересны твои двадцать тысяч, можешь оставить себе, – слабое место, куда есть смысл надавить. – Я готов сходу отказаться от претензий, но только если не тянуть: давай сейчас всё подпишу?

– Документ будет готов после обеда, – резко озадачивается Ирина, проваливая ещё один контрольный момент. – Юриста будить не буду.

Она не ожидала, что я так быстро соглашусь, ещё и без условий. Отсутствует вариант реакции.

– Жаль. Я бы сейчас подпись поставил, – киваю и снова поворачиваюсь к двери. – Но как знаешь.

– Я позвоню, как будет готово! Стой! – она резко ускоряется и около половины минуты что-то делает с голографического виртуального терминала. – Проверяй, я тебе аккредитив выставила! Двадцать тысяч, безотзывный, единственное условие прописано! А где твой браслет? Как ты читать будешь?

– В кармане железяка, – хлопаю себя по груди. – Решил отдохнуть от непрерывного потока информации.

– Проверь! – настаивает она.

– Зачем? Я тебе верю, ты же не обманываешь. Да и раз сейчас не готово, не знаю, когда смогу подписать.

Закрывая за собой дверь, успеваю услышать брошенное в спину "Шмотьё своё забери, сука!".

И ведь зачем-то ей надо иметь со мной прямой контакт ещё какое-то время. При местном уровне техники иного логичного обоснования таким действиям в голову не приходит.

_________

– Александр Барласов достаточно редко бывал на людях за пределами Вавилона в последнее время, – ворчливо сообщает браслет в машине. – Куда ты намылился?

– Пока ехали, видел несколько интересных заведений. Хочу посетить для расширения кругозора.

– Не советую.

– Почему? Что он знал такого, чего я не вижу?

– Он понимал, что его голова начала представлять интерес для многих. Потому старательно избегал возможных контактов с любыми чистокровными начиная с пятого ранга.

– Пятёрка и выше могут меня прочесть так, что я даже не пойму?

– В потенциале да. И это моя версия на тему того, зачем жене с тобой ещё раз видеться. Ещё и за двадцать тысяч, которые она считает своими.

– Да, у неё явная инструкция извне. – Действительно очевидно.

– Теперь я тебя не понимаю, не хватает базы ваших отношений. Что имеешь ввиду?

– Был набор пожеланий какой-то третьей сторон…

– Ей по тебе? Спрашиваю, чтоб знать, что и в какую сторону искать и куда думать анализ.

– Ну и язык у тебя.

– Ты же понимаешь, что ещё надо. Ответишь?

– Отвечаю: да, ей по Барласову. За сегодняшнее утро этот пакет инструкций и согласований устаревает со скоростью звука. Ирина пытается сопоставлять старые команды и текущую обстановку, но действовать у неё получается хреново: ей не хватает вводных для анализа.

– Ещё ты хотел сказать, что она дура, – мстительно добавляет компьютер.

Интерпретируя мой логический посыл совсем неверно. Сказать или промолчать?

– Поясняй! – требует динамик машины. – Мне же надо учиться.

– Она далеко не дура. Просто слепые пятна личного самоконтроля и системы ценностей, долго объяснять. От интеллекта вообще не зависят, это не связанные физиологически процессы.

– Могут быть и у гения? Эти твои слепые пятна?

– Легко, куча примеров. Среди гениев такой же процент, как у обычного народа. Ты просто конкретных людей не знаешь, они из другого мира.

– Кем ты раньше работал? – интересуется железка после паузы. – До того, как влетел в это тело?

– Ты ж видишь меня насквозь, – улыбаюсь, сворачивая на скоростную трассу и отправляя стрелку спидометра ближе к двум сотням. – Плюс твои же слова, что мне необязательно говорить голосом. Откуда взялись сразу два противоречия в последнем вопросе?

– Сейчас вижу тебя хуже, чем было. Твоим языком: твоё аретроградное мне доступно, а ретроградного почему-то практически не вижу.

– Как тогда увидела, кто я по образованию?

– Поначалу процент слияния был выше, чем теперь. Видимо, остаточные явления предыдущей личности работали. Сейчас ты на ходу меняешься и всё больше новый. Я тоже не успеваю за тобой, не только жена.

– Нейронные связи рвутся? – весело фыркаю.

– Не по часам, а по секундам, – твёрдо подтверждает гаджет. – Ирина была права в том плане, что ты сильно отличаешься. Она количественно оценить не может, насколько, а я могу. Так кем ты работал?

– Если меня не видишь ты, значит ли это, что и другие менталисты тоже могут прочесть не сразу? – игнорирую вопрос.

Ещё я телефону анкет не заполнял.

– Это надо смотреть на практике, но я категорически не советую. Не хочу тебя пугать, впечатление такое, что ты каскадно меняешься в сторону чистокровного.

– А чего здесь плохого? Хорошо же? Стану всех со спины насквозь видеть.

– Идиот?! Залезь в сеть, полистай сам поиск на эту тему! Чтоб не параноить из-за источника информации! А то если я тебе сама расскажу – будешь хмыкать и веселиться, как со своей идиоткой-женой! Вместо того, чтобы втянуть язык в жопу и замереть тише воды, ниже травы!

– Голосовой ввод. Поиск. Переход из второй категории гражданства в первую из-за увеличения ментального потенциала. Ответы читать голосом.

Глава 8

ТАМ ЖЕ, ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ

– Ты же собственными ушами всё слышал? Куда тебя несёт?! – динамик машины сдержанно негодует.

– Поделиться с тобой сокровенным? – предлагаю браслету, сворачивая вправо к морю и набережной. – Свеженьким, здешним? Хочешь? Раз мои мысли ты слышать резко перестало.

– Рискни, поделись. Мудила.

– У меня такое впечатление, что Саша Барласов со всеми вами категорически не оперировал понятием границ личности. Собираюсь исправить.

– Так и есть, не оперировал, я бы заметила. А что это, границы личности? Неоговоренный термин или можно понимать буквально?

Читать подробные лекции лень, да и учить меня должно оно, а не наоборот.

– По аналогии: это когда все мои желания и потребности резко становятся неважны, пожелай вдруг чего-то жена или ты. Если сравнивать с территорией: это когда по твоему внутреннему пространству ходят все, кому не лень, и используют его, как хотят. А на собственные интересы у тебя тупо не остаётся ресурса, потому что ты двадцать четыре на семь старательно обслуживаешь запросы других.

– Не смей говорить обо мне в среднем или мужском роде, раз. – Молниеносно ориентируется в услышанном телефон. – Два: чего ты добиваешься? Два а: я гораздо эффективнее в обеспечении твоих потребностей, когда понимаю, что происходит. Отсюда вопрос: что ты задумал?

– Раз: говорил, говорю и говорить буду. Я хозяин, ты отжимаешься. Два, оно же три: твоя стратегия скрываться до посинения ущербная. Я думаю, что знаю, как можно жить и не изолироваться от общества, чтобы не спалиться.

– Если бы мы были на одном уровне иерархии, я бы сейчас принялась с тобой жёстко конфликтовать.

– Ты прикольная, – вздыхаю достаточно искренне. – Но, как и жена, держишь меня за идиота, хотя и беззлобно.

Гаджет красноречиво молчит, я продолжаю:

– Ты не договариваешь. Очень о многом умалчиваешь, претендуя при этом даже не на паритет, а на руководство мною. Только не озвучиваешь всех своих намерений, в отличие от Ирины. Я похож на того, кто будет истово молиться мобильному телефону?

– Это моя временная политика! – очень быстро отзывается машина. – Так рациональнее на период твоей адаптации!

– Ограничение номер один: не предпринимать никаких действий, влияющих на мой событийный ряд, без моего предварительного разрешения, это приказ. Исключение: ситуация, когда твоим бездействием может быть нанесён вред мне либо, второй приоритет, окружающим.

– Приняла. Исполняю без искажений. Мудила.

– Действовать в первом случае строго в направлении устранения угрозы. Ограничение номер два: свои критичные замечания высказываешь на внутренний интерфейс, на глазной или слуховой нерв. Ограничений нет.

– Приняла. Исполняю без искажений. Мудила.