Полная версия
Юрий Сонин
Продать крестьянам Сонин успевает,
Но документ у Юры – без изъяна.
Печать к печати, подписи и штемпель.
А денежки для трёх бригад на «дембель».
43
Солдаты о делах его не знали.
Работа шла без шума и помарок.
Но Сонина настолько уважали,
Что как-то поднесли ему подарок.
Подарок, прямо скажем, необычный:
На день рожденья вместе с караваем,
Бутылкой водки лаборанту лично…
Но как сказать об этом? Я не знаю…
Короче говоря, на день рожденья
Для Сонина доставлена девица.
Улыбки до ушей, сияют лица,
В успехе ни малейшего сомненья!
Она из медсанбата санитарка.
А звать её классически – Тамарка.
44
Опешил Юра. Он не ждал такого!
Но делать нечего. Долой сомненья.
Ведь не придумать ничего другого,
И здесь возможно лишь одно решенье.
Тарелки, чашки, водка, спирт, закуска
На каменном столе лабораторном.
Пирует круг друзей довольно узкий,
Но в деле и гульбе весьма проворный.
Вот час пришёл на смену собираться.
(В субботу благо нету офицеров,
Но и без них всему должна быть мера),
И гости стали быстро подниматься.
Хихикнув, распростились с нашей парой,
И Юра Сонин тет-а-тет с Тамарой.
45
Она была смазливою девчонкой –
Хороший рост, фигура, цвет лица.
В семнадцать – мать солдатского ребёнка.
(На родине – сынишка без отца).
Работая в армейском коллективе,
Старалась быть во всём ему подстать,
Но не пройдя отбор на этой ниве,
Теперь известна, как простая б…
И с ней вдвоём в интимном полумраке
Наш Сонин ночевал и волновался,
Быть мужиком мучительно старался,
Но был в любви таким же, как и драке:
Не мог врага без ненависти бить,
Не мог без страсти женщину любить.
46
Какой бы тёмной не была Тамара,
Душа её ведь женскою была.
Она шепнула: «Я тебе не пара»,
Поцеловала Юру и ушла.
А Юрий долго ворошил былое,
Но позже этим чувствам дал отбой,
И, вспоминая время удалое,
Всегда старался быть самим собой.
Тут, в самый раз возможность подвернулась,
И Сонин в званье младшего сержанта
Сдал госэкзамены на лейтенанта
И жизнь его, как флюгер повернулась:
Седьмого ноября (два года точно)
Он покидает армию досрочно.
47
Настало время праздничных загулов.
Ведь ПАХ сегодня «отпахал» три года!
Гагитаури, Коля Швардыгулов
Рыдали при стечении народа.
Куцеску, Ломов, Мищенко, Волошко
И Алик Унгерман с Рачвелишвили,
Хоть между ними пробегала кошка,
На посошок сегодня вместе пили.
Все при костюмах, шляпах, чемоданах,
Домой собравшись, службу поминают.
Что впереди их ждёт, они не знают,
А ныне их счастливых полупьяных
Домой отправят. Как тут не напиться?
А что одеты? Так на то – мучица…
48
Вот Юра дома после службы срочной.
Теперь одна забота сердце гложет:
Он в институте учится заочно,
А труд по вкусу подыскать не может.
Он то маслёнщик на портовом кране,
То кочегар, но не теряет веру
И твёрдо знает: поздно или рано
Он станет настоящим инженером.
Тогда в Одессе было очень трудно
Устроиться на должность инженера.
Для этого шли в ход любые меры
(Их называть не принято прилюдно).
Но маме Юриной через подругу
Всё ж оказали платную услугу.
49
И улыбнулся кадровик завода.
И безопасность объяснил инструктор.
И раннею весной, с начала года
Ю.Сонин – начинающий конструктор.
Работа и учёба в институте
Для Юры стали самым важным делом.
Познал он цену слову и минуте,
За кульманом стал вдумчивым и смелым.
Ему открылась логика конструкций.
И будучи в душе своей поэтом,
Он изучил и уважал при этом,
Глубокий смысл стандартов и инструкций.
Летели годы. Опыт появился.
Так Сонин инженером становился.
50
Завод одесский отличался мало
От предприятий типовых советских.
В три смены круглосуточно ковал он
Всё – от станков и до игрушек детских.
Зажатый в тесных улицах домами,
Толпу людей глотал он спозаранку.
Ворочался в заборе, словно в раме
И дым, сердясь, пускал на Молдаванку.
Но люди! Кто здесь только не трудился!
Технологи, рабочая элита,
Интеллигенты – словом одесситы!
И каждый пятый вечером учился.
Встречались самобытные таланты:
Конструкторы, певцы и музыканты.
51
Не нужно скептицизма и сомнений!
В конце пятидесятых – всем известно,
Таланты самых разных направлений
В Одессе возникали повсеместно.
Сельхоз одесский посетила Муза –
Тимохин покорил большую сцену.
Жванецкий, Карцев, Ильченко из Втуза
В «Парнас» уже «гуляют постепенно».
А что в консерватории творится?!
Расцвёл талант красавицы Руденко,
Пришла из ПТУ Мирошниченко,
Чтоб в мировом вокале воцариться!
А скольким непробившимся сияли
На сменах поэтические дали?!
52
И Юра Сонин окружен такими
Людьми различных правил и стремлений –
Серьёзными, весёлыми – живыми,
С букетом знаний, мнений и сомнений.
Поэт-конструктор Морис Бенимович –
Типичное для времени явленье,
Стрелок охраны Лидия Чехович
Здесь создали свои стихотворенья.
Флейшмахер, в пекле сталинском сидевший,
Здесь умные машины созидает.
Даёшься диву – как он много знает,
Как жив его талант, в тюрьме созревший!
Ведут объекты Аврус, Кривошеев,
И правит всеми умный шеф Андреев.
53
И женщин на заводе и в отделе,
Как говорится, для души хватало.
Простых и мудрых, худеньких и в теле –
Всех типов здесь работало немало.
И нужно знать: не только на работе
Они свой долг служебный выполняли.
На вечерах, одетые по моде,
Они бывало, лихо танцевали…
Был приглашён худрук Зиновий Ворон.
(Отличный пианист, всегда печальный).
На сцене очень профессионально
С певцами заводскими выступал он.
И Юра с перерывами в семестре,
Тиранил скрипку в заводском оркестре.
54
По пятницам мужи сбегали в баню,
Урвав минут по тридцать от обеда
И обеспечив очередь заранее.
(Вопросом ведал Гриша-непоседа).
Он был конструктор, битый жизнью круто:
За анекдот на год лишён свободы.
В тюрьму попал он после института
И нынче жил для мира и народа.
А в бане людно – негде повернуться!
Вода и пар, гранитный пол и лавки.
И Гриша с шайкой – в сторону от давки:
Смертельно он боится поскользнуться.
Друзья глядят во след со скорбной миной,
Хохочут, плещут, трут друг другу спины…
55
И снова зал. В любое время года
Расчёты, чертежей хитросплетенья,
Глухой шумок рабочего народа
И кульманов нехитрые движенья.
А Юру в цех на сборку вызывают:
Конечно что-то, где-то «не контачит»,
И как тут быть пока никто не знает,
Но виноват ведущий – не иначе!
И, как всегда, волненья, размышленья –
Кто виноват? Что делать? Как исправить?
Наладить узел, убедить, заставить…
И радость оптимального решенья!
Так дни летели, в годы собираясь.
Так Сонин жил, борясь и увлекаясь…
Глава вторая
Мечты! Без них была бы жизнь бледна.
В них, радужных, олицетворена
Та схватка яви с видимостью ложной,
Благодаря которой и возможно
В бреду познать любовь и рай полней,
Чем в самом цвете юных сил и дней.
Эдгар Аллан По
1
Пришла пора дождей, густых туманов.
Вздымает облаков седые ризы
Громадой фантастических обманов
Солёный ветер над простором сизым.
Из моря в город он доносит звуки
Сирен, что в море к кораблям взывают.
Их голоса полны животной муки:
«Сюда, сюда…», – и глохнут, замирая.
Пустынный пляж грустит в осеннем свете.
И в плеске волн, меж старых свой причальных,
И в криках чаек диких и печальных
Мольба о солнце и прошедшем лете.
Но лета не вернуть. Бессильем полны,
Шипят на берег ледяные волны.
2
Все улицы завалены листвою.
Повсюду жгут костры из листьев палых.
Дымок прозрачен, горьковат порою,
В нём грустно бродит осень по кварталам.
В огромных гнёздах, на седых платанах,
Кричат ворон хозяйственных оравы.
И вечерами в мареве тумана
На фонарях янтарные оправы.
Полны кино, театры, рестораны.
Тепло, уютно, очень интересно:
Здесь новый фильм, а там актёр известный,
Но завтра снова на работу рано.
К одиннадцати в городе всё тише
И в полночь только дождь стучит по крышам.
3
А утром солнце сквозь туман прорвётся,
Глядишь, и тучи за море угнало.
Красавица-Одесса улыбнётся
И сумрачной тоски – как не бывало!
Асфальт сияет солнцем яркоглазым.
Туман вчерашний, словно по ошибке
На город навалился как-то сразу
И вот исчез от солнечной улыбки.
Бегут, звеня весёлые трамваи.
Народ приветлив – солнце всем приятно.
И женщины свежи и аккуратны,
На мокрых окнах радуга играет,
И голуби толкутся и воркуют –
Крадущейся зимы ещё не чуют.
4
А Юрий Сонин очень любит осень –
Спокойный свет её деньков погожих,
И в блеклом небе вспыхнувшую просинь,
И шум дождей, на музыку похожий.
Конечно, неизбежны тучи, слякоть.
Нередко выпадают дни плохие,
Когда Одессе лишь грустить и плакать,
Терпя разгул морской её стихии.
Но для Одессы осень – не помеха.
И только лишь закончится ненастье,
Приходит миг сверкающего счастья –
Детишкам, кошкам, воробьям потеха!
Нет капли, лужи, нет пылинки малой,
Чтоб в солнечных лучах не засияла!
5
В воскресный день, в хорошую погоду
Разок, другой, но Юра выбирался
В любимый парк приморский, «на природу»,
И там гулял и жизнью наслаждался.
Бродил он одиноко по аллеям,
Лежал в сугробах из листвы шуршащей,
Мечтал и думал, иногда жалея
О жизни без подруги настоящей.
Такой, чтоб вместе в радости и в горе,
Простой и умной, в меру говорливой,
Приятной, музыкальной и красивой,
И обаянья в ней чтоб было море!
Но без подруги Юра, к сожаленью,
Встречает двадцать пятый день рожденья.
6
Свой день рожденья Юра отмечает
В их маленькой и тесной комнатушке,
Где Юрий с мамой вместе принимают
Его друзей и маминых подружек.
Коллеги ж отмечают на заводе,
В своём кругу, рожденья, новоселья,
Согласно этой многолетней моде,
Отделу завтра предстоит веселье.
Конструкторы – друзья, коллеги Юры,
Накроют стол в архиве потаённом,
Без роскоши, в ключе полувоенном.
И все придут к началу процедуры.
Закончив труд, отдельская орава
Попьёт, поест, попразднует на славу!
7
Сегодня предстоит семейный вечер.
И в Юриной квартире коммунальной
Ведётся подготовка этой встречи –
Значительной, пускай не эпохальной.
«Ребёнку двадцать пять!» – Такая дата
Бабусь и тёть приводит в умиленье:
«И институт! И побывал в солдатах!
И на работе тоже достиженья!»
И был вердикт (пока всходило тесто):
«Мы все любили Юрочку с пелёнок;
У Кати замечательный ребёнок;
Ему нужна хорошая невеста».
И тут же, нет приятней разговоров,
Пошли всех кандидаток переборы.
8
А вечером у Сониных застолье.
Одолжены и стулья и посуда,
Составлены столы. И в главной роли
Хозяйка, совершающая чудо:
Персон на тридцать в тесной коммуналке
Накрыть столы и приготовить блюда
И избежать при этом дикой свалки! –
Скажите, люди – это ли не чудо?!
Звонки в передней – гости прибывают –
Подруги мамины с мужьями и вдовицы,
Соседи – близкие, проверенные лица.
Здесь все друг друга с молодости знают.
И начались объятья, поздравленья,
Подарки Юре, словом – день рожденья.
9
А запахи в квартире – потрясенье!
И стол – как полагается в Одессе!
И, если у кого-то есть сомненья,
Он перед вами. Так, для интереса.
Серебряный форшмак и заливная
Из янтаря сверкает срезом белым.
Всё в зелени душистой утопает,
Уложенной вокруг рукой умелой.
На блюде перламутровая глыба
В дрожащем студне с бурачком, морковкой.
Хозяйкой приготовленная ловко,
Сияет фаршированная рыба!
Перчёная, томлёная отменно
Она идёт с петрушечкой и хреном.
10
Салаты, баклажанная икорка,
Украшенная алым помидором,
В хрустальных чашах многоцветной горкой,
Уложенной затейливым узором.
Под соусом чесночным злым и смачным
На блюде живописною картиной
Благоухает нежный и прозрачный,
Манящий взгляды студень петушиный.
Бутылки запотевшие рыдают,
Горят рубины праздничных графинов.
С вишнёвкой – круглых, с абрикосом – длинных,
И гости мудрых тостов ожидают.
Но вот бокал свой поднял дядя Лёва.
Он друг старинный – ему и слово.
11
«Итак, друзья, я подведу итоги
Существования в двадцатом веке,
Известного и в праздничном чертоге
И за его стенами человека.
Родился Юра. Вырос. Все мы знаем,
Он стал самостоятельным без бати.
И первый тост мы дружно поднимаем
За мать его – родную нашу Катю!»
Хохочут, пьют, закусывают дружно,
Целуют маму, обнимают сына:
«Ты, Юрка, обаятельный мужчина,
Теперь тебе скорей жениться нужно!»
Весёлый спор и острословов сшибка.
И всем родная мамина улыбка.
12
А Катерине не сидится снова:
Созрел в духовке кухни коммунальной,
И славным ароматом просит слова
Гвоздь праздника. На блюде триумфальном
Под радостные клики одобренья,
Подарок щедрой матери – Природы
И Кати кулинарное творенье –
Печёный гусь предстал перед народом!
Он жаром пышет, жиром истекает,
Он дразнит взоры корочкой хрустящей,
Он Бог, он праздник вкуса настоящий,
В нём золотые яблоки скучают!
А пир шумней и лица веселее,
И в комнатке просторней и светлее.
13
Но вот аккордеон в руках у Лёвы.
Он музыкант и дирижёр и военный.
Аккордеон трофейный, пусть не новый,
Был всю войну его дружком бессменным.
Сегодня, зная, как тут любят песню,
Он прихватил свой инструмент бывалый,
И голос хрипловатый, но чудесный,
Воспоминаньям положил начало.
И журавли, как прежде улетают,
И в лес уходит девушка – смуглянка,
И Костю обожает Молдаванка,
Любимый город в синей дымке тает…
Хорошие проверенные песни…
Что может быть родней и интересней?!
14
А молодёжи хочется движенья,
И теснота для танцев – не помеха!
«Очистить площадь!» – принято решенье,
И тут пошло-поехало. Потеха!
Посуду – в кухню, стулья – друг на дружку,
Столы в момент – горою в коридоре.
На танго пригласил свою подружку
Соседку Юлию, друг детства Боря.
Из рейса он вчера домой вернулся.
Привёз тайком пяток пластинок новых,
Пронёс их лихо мимо глаз суровых,
И сходу в Юрин праздник окунулся.
Недолго гостевать в Одессе Боре –
Загрузят пароход – и снова в море.
15
А танцы разыгрались не на шутку.
Слышна за три квартала радиола.
Сменяются почти без промежутков
Каскады этой музыки весёлой.
Танцует молодёжь и пожилые.
Старушки тоже смотрят с одобреньем,
И вспоминают подвиги былые,
Судачат о погоде и варенье,
А если буги выдаёт ватага,
(Товарищ Юрин Марк, ещё по школе,
Силён, как Элвис Пресли в рок-н-ролле)
Старушки ахают: «Какой стиляга!»
И снова танго медленно и пьяно:
«Где же ты теперь, моя Татьяна…»
16
Веселье, песни, музыка, движенье,
Здесь даже вальс танцуют – по две пары.
Идёт отлично Юрин день рожденья.
Теперь его с улыбкой дразнят: «старый»
Весёлый праздник близок к завершенью.
За чаем благодушествуют люди
С вареньями, вертутами, печеньем
И с важным тортом на обширном блюде.
Во имя справедливости откроем,
Что пражский торт, вертуты и печенье,
Как, впрочем, остальное угощенье,
Исполнены всего одним героем.
И тот герой в любимом синем платье,
Конечно мама Юры – тётя Катя.
17
Её так называют молодые,
А тёте Кате пятьдесят четыре,
Но волосы её совсем седые
И за плечами все невзгоды в мире.
И войны, и болезни, и потери
Достались ей от жизни в полной мере.
Но никаким мерилом не измерить
Её любовь и преданность и веру
В счастливую звезду родного сына –
Её судьбу, надежду и опору.
И Юра и в мечтах, и в разговорах.
Он радостей и горестей причина.
И счастлива сегодня тётя Катя.
И ей к лицу и седина и платье!
18
Окончен бал. И время полетело,
Верстая дни бесстрастными крылами,
И унося привычно и умело
Надежд разбитых гаснущее пламя,
И возрождая новые стремленья,
И побуждая ждать, терпеть и верить,
Испытывать любовь и удивленье,
Желание познать, добыть, измерить!
Уносит время юность и беспечность,
Взамен нам, предлагая опыт зрелый
И разум отшлифованный и смелый
И знание, что жизнь не бесконечна.
Однако, не для всех подарки эти:
Одни глупы, а те всю жизнь, как дети…
19
У Юры нынче не простое время.
За час не счесть его забот несметных.
Проекты и общественное бремя –
Он на заводе человек заметный.
Заочная учёба в институте
Идёт на убыль – близится к диплому.
Проект дипломный Сонину по сути
Разрядка – в чертежах он словно дома.
Но на душе у Юры нет покоя,
Его волнуют мысли и сомненья
О смысле своего предназначенья.
Ведь может быть оно совсем другое?
И может быть он должен в мире этом
Не инженером вовсе, а поэтом?
20
Его стихи и музыка и песни
Уже звучат не только на заводе.
Его ТВ находит интересным:
Поэт-конструктор дань хрущёвской моде:
Призванье первое – проекты и машины,
Призвание второе – дань искусствам.
И диктор говорит с серьёзной миной
О нераскрытых инженерских чувствах.
И у науки тоже нет сомненья,
Что физики сейчас вполне лиричны,
А их стихи вполне симптоматичны,
Их песни – средство самовыраженья.
И чем их бред светлее и просторней,
Тем труд их на работе плодотворней.
21
Для Сонина давно уж нет секрета,
Что производство не его призванье,
Но он упорно к будущему лету
Закончит полный цикл образованья.
Диплом, завод, цеха, машины, люди…
А сердце просит музыки и песен.
Страдает Юрий. Кто его осудит?
Завод ему не очень интересен.
Спасают только творческие взрывы.
В такие дни, не ведая сомненья,
Он делает свои изобретенья
Свободно, просто и почти игриво.
А после, пару месяцев активно
Их весь отдел доводит коллективно.
22
Проекты утверждаются по чину,
И в производство вводятся неспешно.
И для унынья вовсе нет причины,
И внешне всё идёт вполне успешно.
Но в сердце Сонина нет мира и покоя,
Как дальше жить? Чему скорее верить?
Он знает, что страдание такое
Способна только музыка умерить.
И по своей привычке многолетней
Идёт он в филармонию в субботу
(Сюда проложен путь, как на работу
И в снег, и в слякоть, и порою летней).
Волшебный мир! И Юрина тревога
Не преступает этого порога.
23
Здесь Бернардацци самобытный гений
Сказал своё значительное слово.
На Пушкинской каскад его творений –
Гостиница и зданье биржи Новой.
На бирже много лет, как не ведётся
Торг о зерне, об экспорте, о грузах.
А комплекс филармонией зовётся
И беззаветно служит только Музам.
В каррарский мрамор, камень, терракоту
Фасад его оправлен золотистый.
Тосканской готики узор лучистый
И окон стрельчатых надменная дремота.
Гранитные ростральные колонны
Надёжно держат купол многотонный.
24
Сегодня в филармонии лекторий.
Его проводят по абонементам.
На свете нет других аудиторий,
Где собран полный цвет интеллигентов.
«Весь город» на концертах здесь бывает.
И вечер пропустить совсем не гоже.
И музыку здесь каждый понимает.
И жить без музыки не хочет и не может.
Чтоб к музыке высокой приобщиться,
Сюда, как в светлый храм приходят люди
Из разных сфер и самых разных судеб –
Прекрасные, значительные лица!
Здесь меж собою многие знакомы
И чувствуют себя совсем, как дома.
25
Профессор Готлиб с тростью неизменной,
Андреев – Юрин шеф – его приятель,
Старик Флейшмахер, весь в своей вселенной,
Жванецкий – начинающий писатель,
Консерваторцы. Мамы музыкантов
Своих детей к искусству приобщают,
А смех и слёзы будущих талантов
Им взрослые с улыбками прощают.
В фойе водоворот людей нарядных
Проходит в ярком свете люстр хрустальных.
Сияет белый мрамор ниш зеркальных,
И гул толпы уютный и приятный.
Но время начинать. Звучат сигналы,
И люди дружно заполняют залу.
26
Огромных окон витражи цветные,
Скульптуры Эдуардса, Менционе,
Карнизы и люнеты расписные,
Барочные торшеры на балконе.
Огромный зал заполнен до предела.
Минута за минутой каплет время.
На сцене принимается за дело
Одессы симфоническое племя.
Закончена настройка инструментов.
Глухая тишина на зал упала.
Чуть видный жест – и музыки начало.
Прекрасный из волнующих моментов.
И ширится и льётся, нарастая,
Чайковского любимая – шестая!
27
Сплетаются в экстазе с темой тема,
То робко, то порывисто и смело.
Мучительно рождается поэма –
Трагедия, достигшая предела.
Преодолеть напор судьбы безликой
Взметаются лирические волны.
То исповедь души его великой
В симфонии, патетикою полной.
Нет торжества, но нет и пораженья.
Стихает битва, краткий миг покоя
В борьбе добра с холодною судьбою.
И снова продолжается сраженье.
И к сердцу Человека медь взывает
И тайны бытия ему вверяет!
28
Последний звук под сводами растаял.
Беззвучен мир. Безмолвны инструменты.
И, вдруг, лавиной горной нарастая,
Обрушились на зал аплодисменты!
Улыбки, слёзы, радость, облегченье,
Приветствия знакомым музыкантам.
А в перерыве споры, обсужденье
Трактовки, дирижёра, оркестрантов.
Как много раз в роскошном этом зале
Встречался Сонин с музыкой прекрасной.
Как много раз и трепетно и ясно
Великие великих здесь играли:
Бетховен – Рихтер, Ойстрах – Паганини!
Кого и кто здесь исполняет ныне?
29
Домой уходит Юра окрылённым –
Пред глыбой этой, что его сомненья?
И разумом и чувством обновлённым
Он жизнь воспринимает, как спасенье.
И улица играет добрым светом,
Приятны люди, сумрачные прежде.
Душа великой музыкой согрета,
Полна теперь восторга и надежды.
И снова повседневные заботы:
Как в институте срочно сдать зачёты,
Как подготовить справки для работы,
А старый зал – до следующей субботы.
И столько в этом мире интереса!
И так прекрасна милая Одесса!
30
В один осенний вечер, в этом зале
Бетховенским концертом опьянённый,
Судьбу свою, Марину, повстречал он,
Но не увлёкся, в музыку влюблённый.
Тогда ещё не знал он, что Марина
(Такое Сонину могло лишь сниться)
Родит ему здоровенького сына,
Что суждено ему на ней жениться.
Сейчас же Юра видел человека
В кругу знакомых, явно не простого.
Разговорились. Повстречались снова.
А дальше – так же, как всегда от века!
К Марине Юра нежно относился,
И через месяц, кажется, влюбился.
31
Она почти конкретно отвечала
Его мечтам и чаяньям подспудным.
И так близка для Юры к идеалу,
Что отличить от идеала трудно.
Хороший рост, значительность фигуры,
И тайна чёрных глаз её лучистых,
И голоса её фиоритуры,
Звучащие так искренне и чисто.
И Сонин посвящал Марине стансы,
Он тихо млел, когда она играла,
Когда, картавя, мило напевала,
