Перевёртыши

– И всё? – не выдержал Эрим. – Вы даже не выслушаете нас?

– У вас есть другие предложения? Кроме изложенных в письме зиндарийского короля? Обсуждать уже решённый вопрос, у меня нет времени. Желаю здравствовать, лорды.

Теперь Эрим сидит на ступенях дворца, будто изгнанный нерадивый слуга, и совершенно не представляет, что ещё предпринять. По ту сторону ворот показались трое, в одинаковой униформе – вишнёвого цвета бриджи, туники и капюшоны, тёмно-жёлтый сюрко. Двое крепких парней и подросток. Парень с открытым лицом, с высоким светло-русым хвостом и длинной узкой чёлкой показал охране какую-то бирку, и все трое прошли ворота без вопросов.

«Похоже, в Саккаре бирки заменяют верительные грамоты или любые подтверждающие документы. Даже лиц открывать не требуется,– отстранённо подумал Эрим, – Интересно, насколько это оправдано?»

Желудок неожиданно напомнил, что обеденное время давно прошло, а для ужина необходимо вернуться в гостиницу.

– Дайн чем-то расстроен? Я могу вам помочь?

Подросток из Дворца, своим изяществом напомнивший Мина, подавальщика из их гостиницы, присел напротив. Вишнёвый капюшон с поднятым воротом оставил открытыми только янтарные глаза, полные искреннего сочувствия.

– Разве что, убраться из этой палаты умалишённых, – растерялся Эрим.

– Тогда пойдёмте! Сидение на ступенях ничем вам не поможет.

– Ты прав, конечно, – нехотя поднялся Эрим. Атар и Исак, привычно, последовали чуть сзади. Дворцовые парни тоже не стали отставать.

– Вы выглядите уставшим. Выдался тяжёлый день?

– Да уж, выдался…

Потом он и сам будет удивляться, с чего вдруг разговорился? Но в этот момент, поощрённый простодушным вниманием, Эрим вдруг подробно рассказал, и даже изобразил все их сегодняшние злоключения. Лица парнишка так и не открыл, но глаза его горели полным согласием.

– Точно! Угадали! Охранники делали ставки, хватит ли у вас ума решить все вопросы с купцами. Ой!

– Ничего. Я об их уме тоже остался не лучшего мнения. Так что, мы квиты.

– Вы пришли.

Эрим оглянулся – за разговором, дорога до гостиницы незаметно закончилась.

«Откуда мальчишка узнал? Хотя, где же ещё могут поселиться иноземцы?»

– Спасибо за сочувствие, – Эрим протянул руку на прощание, забыв, что в Саккаре нет такого обычая.

– Дайн… – парнишка продолжал нерешительно топтаться у ворот гостиницы, несмотря на явное нетерпение его спутников. – Я не буду спрашивать, по какому делу вы прибыли в Саккар, но позвольте дать вам маленький совет…

– Интересно.

– Вы когда-нибудь видели держи-куст?

– Нет. Что это?

– Густой кустарник с очень крепкими ветками, усыпанными колючками, длиной с ладонь. В селищах часто высаживают из него ограду от диких зверей. Чтобы попасть внутрь, можно попробовать прорубиться, порвав в лохмотья одежду и собственную кожу. А можно просто обойти вокруг, поискав лазейки, оставленные жителями для прохода… Саккар живёт по древним, иногда очень суровым законам. Но, если очень постараться, лазейку всегда можно найти.

– Кхм! Кхм! – парень с открытым лицом сурово сдвинул брови.

– Удачи, дайн! – смиренно потупившись, парнишка последовал вслед за старшими товарищами.

«А ведь парнишка прав. Не может не быть обходных путей, «лазеек». В конце концов, не Купеческий Клан управляет Саккаром».

– Что за глупые советы ты раздаёшь чужеродцам? – спутник с закрытым лицом забросил руку на плечо подростка.

– Не такие уж и глупые. Чтобы грамотно нарушить какое-нибудь правило, нужно просто посоветоваться с хорошим законником.

– Думаешь, он поможет?

– Ха! Сомневаешься?

– Хочешь их познакомить?

Подросток пожал плечами: – Они и так скоро встретятся. Чужаку нужно только попросить его о помощи.

Если бы Эрим мог услышать и этот совет! Всё могло бы пойти совсем по-другому…

Зиндарийцы заняли единственный трёхкомнатный, а потому самый дорогой, номер. Но он этого стоил. Благодаря тому самому водопроводу, в номере был не только умывальник с проточной водой, но и помывочный угол, где можно вымыться в полный рост под пучком теплых струй. Такая щедрость приезжих породила новое молчаливое внимание – похоже, их скромная одежда и немногочисленный багаж не обещали расточительства.

Но что вызывало однозначное уважение к местным – так это их способность не задавать вопросы, каким бы сильным ни было их любопытство. В гостинице троицу чужеземцев встретили сочувствующими взглядами, не спрашивая, подали в номер горячей воды, накрыли обильный стол на веранде второго этажа. Хозяин прислал Мина узнать, понравился ли ужин, не будет ли на завтра каких-либо пожеланий или распоряжений? Такое доброе отношение вселило в зиндарийцев надежду, что не всё ещё потеряно, не все пути им перекрыты.

Если бы ещё не эти двери, которые не открываются, как положено, а отъезжают в сторону, вдоль стены! Сколько раз им пришлось ломиться в закрытую дверь, пока не привыкли отодвигать полотно!

*****

1 асур – мера времени. 1 удар сердца = 1 терция, 100 терций = 1 давата, 100 дават = 1 асур. 10 утренних асур + 10 вечерних = сутки.

Глава 3. Эрим, водильщики

Собирать сведения самому, без помощи полицейских агентов, оказалось и сложно, и интересно. Эрим откровенно увлёкся укладом жизни саккарцев, по несколько асур разгуливая по Столице, задавая вопросы всем подряд и обо всём, что видел. Внимательно выслушивал, о чём рассказывали местные жители, и крепко запоминал, о чём молчали.

Легче всего оказалось разговорить водильщиков самоходов. Главное, выбирать разных, придумать поездку подальше и не скупиться на оплату. Эрим удивлялся изобретению саккарских мастеров, разъезжающих по городу без лошадей, с помощью человеческой силы. Деревянное сиденье крепилось между тремя колесами, самое большое из которых управлялось ножными и ручными рычагами. Сзади к самоходу крепились тележки, позволявшие перевозить грузы или людей.

– А отчего вы не используете лошадей? Всё же легче, чем самому возить грузы.

– Да разве лошадей на всех наберёшься? Арендовать можно в городской конюшне, если поездка дальняя, или срочное что-то. Только это хорошо раскошелиться придётся.

– Поэтому у вас такие необычные сёдла? Мы впервые такие увидели.

– Ну так, вдвоём на одной лошади всё же лучше, чем пешком. Не быстро, конечно, зато дешевле. А если, скажем, тяжёлый груз, вроде каравана купеческого – это как раз у купцов и брать битюгов1. Только это ещё дороже обойдётся.

– И всё-таки, лошадь – животное полезное.

– Ага! Только попробуй прокорми её! Это же не альпака, ей одной травы мало. Вот альпака – другое дело! И жрёт меньше, и шерсть от неё превосходная, купцы возами за океан везут, и мясо вкусное. Вот это животное полезное, а лошадь твоя?… Опять же, гадит твоя лошадь где ни попадя. Ей ведь горшок под хвост не накрутишь!

– У нас считают, что конский навоз – самое лучшее удобрение для огорода.

– Фи, дайн!!! Скажешь тоже! Как же потом это есть, если весь огород дерьмом усыпан?

– Ээээ… Кажется, его в землю закапывают… перед тем, как сажать овощи…

– Ну, не знаю… Только ведь огород два-три раза за год перекапывают, а лошадь не по сезону, она каждый день гадит.

– А альпаки не гадят?

– Гадят, конечно, куда без этого. Только альпак в загоне держат, за городом, а лошадь по городу бегает… и гадит. У меня сосед, через два двора, в городской конюшне работает. Так у них на всю декаду наряды расписаны, кто в какой день подарки лошадиные по городу собирает.

– Да, город у вас очень чистый, я заметил.

– То-то же!

– А во дворце есть своя конюшня, или они тоже городских коней набирают?

Добродушный и разговорчивый, до этого, водильщик, хмурится и замыкается.

– Не знаю, я там не был. Нет мне до них дела. У них свои водильщики.

– А дворцовые водильщики…

– Отстань, чужеземец! Не знаю ничего, и знать не хочу!

Другой водильщик.

– А скажи-ка, любезный…

– Дайн! Я постарше вас буду, и то, язык не отвалится, вежливо обратиться… дайн.

– Извините, дайн, я не хотел оскорбить.

– Да что там, сразу видно – чужеродцы, законов не знаете! «Вы» тому говорят, кто командует, решение принимает. Стало быть, вам. «Ты» – тому, кто исполняет. Стало быть, мне. А «дайн» – вежливо, ко всякому, кто свадебный возраст переступил.

– А свадебный возраст, это сколько?

– Двадцать пять, конечно! Нешто, у вас не так?

– Нет. У нас жениться можно с двадцати. А замуж, так и вовсе, с восемнадцати.

– Тю! Вот же глупые чужеродцы! Какая семья может у жёлтых соплей получиться? Женилка-то, может, уже и выросла, да только мозгов ещё в голове не достаточно! Разве на одних хотелках семью построишь?

– А Наследнице вашей сколько лет?

– Не знаю ничего про Наследницу. У нас с ней разные пути-дороги.

– А как ваш Хранитель…

– Всё! Приехали, чужеродцы. Платите по уговору.

Ещё водильщик.

– Дайн, ваша Столица очень красивый город – чистый, просторный, солнечный. Вот только дома и дворы очень друг на друга похожи, не боитесь заблудиться?

– Так ведь я, сынок, уже не один десяток лет педали кручу. Уже столько раз город исколесил – с закрытыми глазами найду всё, что нужно… А ты, чтоб не запутаться, на Главную площадь посмотри. Она, как стрела в солнечных часах – посреди города устроена. От неё, как цифры на циферблате, секторами, идут кварталы. Если с левой руки начать, то за Гостевым Домом лицейский квартал, там все дворянские подростки учатся. Там же и приют городской, там же и книжный рынок. Дальше – здание Управы. В нём префектура, таможня, налоговая. А за ним – рыбный рынок. Морепродукты и всё, что по реке из Жемчужного города привозят – всё там. А в квартале живут семьи тех, кто рынок обслуживает, паромщики, плотогоны, речники. Там же, городская конюшня, банк и менялы иноземных монет, может, пригодится.

– Спасибо, дайн. Конечно, пригодится.

– Ну вот. Потом идёт Торговый Дом, а за ним – купеческий квартал, вещевой рынок, мастерские по пошиву униформ и конторы разных гильдий. Городскую гостиницу знаете?

– Мы живём там, дайн.

– Ну вот. От неё, до продуктового рынка, ремесленный квартал, за рынком – мастерские, до городской стены. Ещё там много небольших трактиров с простой едой, хорошим пивом и дешёвым вином… Сразу за военным ведомством – квартал лицедеев. Театры там разные – для музыки, для танцев, для лицедейства. И все балаганщики, лицедеи, музыканты – там проживают. Речка Горная отделяет лицедеев от мастерового квартала. Там почти не живёт никто, разве что, голытьба бездомная, случайными заработками перебивающаяся. А так, там кузни, слесарные, оружейные, мебельные мастерские. И рынок, со всеми их поделками.

– Река? Что-то я не помню…

– Она давно уже в ручей превратилась, но название-то осталось.

– Да, канал я видел… Выходит, в каждом квартале есть свой рынок?

– Ну да. А возле рынка – обязательно училище. Чтобы малолетки, по первости, не терялись. Уж к рынку-то, любой их выведет. Ну вот. Что ещё осталось? Последний квартал, от городской стены и до этой вот реки, называют Гарнизоном. Он и от города остального стеной отгорожен, будто крепость. Там у Военного Клана полигон и свой городок, чужие туда ни ногой.

– Интересно вы город описали, так действительно, намного понятней стало. А как же дворяне? У них тоже свой квартал?

– Нет, эти, словно изюм в булочке, по всему городу рассыпаны. Самая верхушка, белоликие, те поближе ко Дворцу проживают, сразу за правым гостевым Домом. Остальные – по всему городу дома выкупают, по два—три двора рядом. Чем выше забор, тем выше ранг, не ошибёшься.

– А дворец? Вы про дворец ничего не рассказали.

– А что Дворец? Стоит и стоит. Вам до него дела нету… А я вот, про Весёлый квартал не рассказал ещё. Были уже там?

– Нет. А где это?

– Так, сразу за Озёрным ручьём! К любому мосту можно подъехать, хоть к конюшням городским, хоть к рыбному рынку, а дальше не ошибётесь. Сходите, не пожалеете. Я, в вашем возрасте, частенько там пропадал, не один серебряный су2 там оставил!

– Да что ж там такого интересного?

– Всякое разное. Вино, пиво, разговоры. Иноземки танцуют, и… Сходите, сами посмотрите. Головы проветрите. И не только головы.

– … Бордель там, что ли?

– А что ж такого? Для неженатых парней – самое то, чтобы расслабиться и освободить мозги от ненужных мыслей. И не совать нос, куда не следует совать. Особенно чужеродцам.

Ещё одна поездка.

– Дайн, скажи, это правда, что по одежде саккарца всегда можно узнать, чем он занимается?

– Дык, понятно! А что сложного? Этому ещё первоклашек в училищах учат.

– А ты не мог бы и нас этому научить?

– Дык, на что вам? Всё равно уедете. А у вас там своя одёжа.

– Но мы пока здесь. И нам бы хотелось быть вежливыми.

– Дык, понятно. А что учить? Смотрите, запоминайте.

– Эээ… Например, у тебя сюрко и рубаха похожих цветов, а у других водильщиков, хоть и зелёные, но отличаются… Или просто твоя рубаха на солнце выгорела?

– Дык, чушь какая! Конечно, различаются! Туника из оливы у тех, кто своим делом занимается, а из нефрита – Купеческий Клан, за мзду, самоход выдаёт! Выгорела! Скажут же!

– Я правильно понял – ты сам хозяин своего самохода, а вон тот дайн – арендует его в Купеческом Клане?

– Дык, понятно. Сюрко из оливы у всех, кто перевозками занимается – людей, грузов… Конюхов, паромщиков…

– … Конюхи и паромщики, тоже, занимаются перевозками и носят оливковый сюрко?

– Ну.

– Ага. А если рубаха фиолетовая, а сюрко жёлтый? Это кто?

– Дык, чушь какая! С фиолетом жёлтый никто не носит!

– Но мы же видели!

– Где?

– У дворцовых ворот.

– Ха! Сирень и жёлтый – да, это дворцовые. А фиолет тут при чём?

– Ээээ… Кажется, я с цветами немного запутался. А можешь показать фиолетовый?

– Дык, вон! Наставник – фиолет и малина.

– Вон тот, с корзинкой? В розовом сюрко?

– Малина.

– Гм… Это нужно записать…. А если сюрко жёлтый, а рубаха бордовая? Или свекольная? В общем, тёмно-тёмно красная? Это кто?

– У дворца видали?

– Да.

– Тогда, вишня. Двор Наследницы.

– Что?!!

– Дык, у двора Наследницы своя униформа.

– Ээээх!! Если бы я раньше знал!!!

– Дык, и чего?

– Я ведь мог с ними поговорить!

– Дык, не мог! Не стали бы они с чужеземцами говорить!

– Много ты знаешь!

– Ха! Никто из дворцовых рта не раскроет! Да ещё чужеродцам!

*****

1 битюг – лошадь-тяжеловоз крупной породы.

2 су – номинал монеты, равный 20 го, не зависимо, медная, серебряная или золотая монета. 1 золотой го = 50 серебряных го = 250 медных го.

Глава 4. Рас, вдова

«Это не должно было произойти. По всем правилам, по всем законам Клана, этого не могло случиться. Но – случилось».

Рас поднял глаза от разложенных на столе бумаг и уставился на сидящую перед ним молодую женщину.

Своим плотным, коренастым телосложением она напоминала ему набитое соломой чучело для отработки навыков рукопашного боя. А коричневые кудряшки завивались в такие тугие кольца, что казалось, её белая вдовья тоти́лья1 висит в воздухе, не прикасаясь к голове. Вдобавок, она уставилась на него непривычно-голубыми глазами с такой обидой, будто это он, Рас, лично виноват во всех её бедах.

Чтобы уйти от незаслуженного обвинения, Рас перевёл взгляд на двухлетнюю малышку у неё на руках. Та безмятежно щебетала что-то непонятное, старательно выворачивая конечности соломенной лошадке. Несмотря на сдобные щёчки и пухлые пальчики, малышка не переняла монументальность своей матери, и Рас с гордостью отметил, что из какой страны не привозили бы девочек, в их детях саккарская кровь всегда брала верх. В отличие от матери, у девочки пушистые кудряшки цвета спелой пшеницы, примесь иноземной крови совершенно не видна. Глаза у её брата, шестилетнего мальчишки, хмуро прислонившегося к плечу матери, не такие яркие, как у женщины, но такие же заметные.

Вот об этот взгляд, суровый и тревожный на детском личике, и «споткнулся» Рас проходя по коридору. Пригласил всех к себе в кабинет, пообещав разобраться. А теперь только вздыхал, не зная, как объяснить женщине, что Клан больше не будет тратить на неё деньги.

«Все, положенные вдове, выплаты она получила. Если не смогла правильно распорядиться ими – сама виновата».

Но сказать такое матери, с двумя маленькими детьми на руках, язык не поворачивался. Рас зарылся пальцами в собственные жёлтые кудри, и опять вздохнул и опять пробежался глазами по бумаге.

– Почему вы не попросили помощи у семьи мужа?

Наконец-то она опустила глаза! Уставилась, упрямо поджав губы, на макушку дочери и долго молчала. Поняв, что от ответа не уйти, медленно выдавила из себя:

– Я… не понравилась его матери.

«Ого! В лицее Законников парни частенько обсуждали, какими замечательными жёнами становятся приютские девушки, не избалованные деньгами и вниманием, без шлейфа навязчивой родни. Впрочем, если у родителей этих студентов ранг не ниже седьмого, рассуждай сколько угодно, такой брак тебе вряд ли светит».

Рас впервые задумался, так ли хороша их программа по приросту населения? Так ли уж счастливы иноземные девушки, вышедшие из саккарских приютов? Впрочем, вторая жена его собственного деда – как раз из приюта.

«Не замечал, чтобы жене Военного Главы плохо жилось. И кстати, свои зелёные глаза она передала не только дочери, но и внуку».

Рас нашёл запись в личном деле погибшего – через два года после заключения брака, он подал рапорт и переехал на другую заставу.

«Решительно. Впечатляет. И откуда такой снобизм у её восьмиранговой свекрови?»

– Но сейчас у вас дети… Вряд ли она сможет отказаться от внучки.

Женщина покачала головой, не поднимая глаз.

– Она всегда сравнивает моего Жана… с другим внуком.

– И что с ним не так?

– У жены её старшего сына седьмой ранг.

– Понятно, – в который раз, вздыхает Рас.

После легкого стука, дверь открылась, и дежурный офицер внёс корзину.

– Твоя матушка пришла.

Рас подскочил. Впервые, за три года службы, он так обрадовался появлению матушки. Точнее – возможности отложить неприятное решение.

– И где же она?

– В кабинете генерала.

– А отец?

– Ещё не появился.

– Спасибо. Простите, дайна, мне нужно ненадолго вас оставить, – кивнул Рас женщине и, вслед за офицером, поспешно вышел из комнаты.

Три года назад, когда после полевых испытаний, Рас, неожиданно для себя, получил шестой ранг, в придачу к диплому Дознавателя, и отец получил полное право забрать его к себе в штаб, матушка так радовалась, так гордилась его успехом, что места для собственной гордости у Раса не осталось.

Особенно, когда матушка стала появляться в штабе под малейшим предлогом, два-три раза за десятидневку. Она кормила пирожками дежурных офицеров и беззастенчиво хвасталась, какой замечательный у неё сын, превознося не только его ум и характер, но и внешность. А как же? Высокий, статный, широкоплечий, с роскошной золотой шевелюрой и жёлтыми, как у рыси, глазами. Разве не мечта любой девушки? Офицеры соглашались, нахваливали пирожки и, улыбаясь, обсуждали детские шалости Раса. Отец открыто хохотал.

– Терпи, сын! Так уж получилось, что в Военном Клане самые неугомонные матери. Пирожки – это ерунда. Через полгода, год, она привыкнет и успокоится. Но когда она решит, что созрела для внука – вот тогда ты точно взвоешь!

Но Рас уже готов был биться головой об стену каждый раз, когда, возвращаясь с полигона или из патрулирования, выслушивал, пирожки с какой начинкой на этот раз он пропустил.

Конец этому ужасу положил дед. Глава Клана однажды появился в штабе как раз в разгар чаепития и устроил показательный разнос всем, от генерала до рекрутов в канцелярии. Затем закрылся с матушкой в кабинете и долго с ней беседовал. Что уж он ей там говорил – осталось великой тайной, но матушка прониклась.

Теперь она появлялась в штабе очень редко, просто оставляла угощение для дежурных, быстро рассказывала Расу свою просьбу или делилась новостью, из-за которой не смогла усидеть дома, и молча уходила.

«Что же такого невероятного случилось в этот раз, если матушка направилась не ко мне, а в кабинет генерала?»

Секретарь генерала, по совместительству – лицейский друг отца, встретил его смеющимися глазами и покусывая губы от предвкушения предстоящего представления. Матушка величественно восседала в отцовском кресле, выставив вперёд руки со сцепленными в замок пальцами.

– Рас, за этот год, ты не посетил ни одного раута, на который я приносила тебе приглашения.

– Что? А тех раутов, когда я вынужден сопровождать Наследницу, тебе мало? По-твоему, мне недостаточно пачкать лицо каждую тридцатидневку, ты решила ещё мороки мне добавить?

– Одно дело – присматривать за девицей с сомнительной репутацией, и другое дело – самому наслаждаться вечеринкой и знакомиться с красивыми девушками.

– Красивыми? Да у них там на всех одно лицо – белая маска, без признаков жизни.

– Вот и прекрасно, значит, девушки сдержанны и хорошо воспитаны. А современные белила очень полезны для кожи – делают её нежной и предохраняют от морщин. Белоликие девушки дольше остаются молодыми и красивыми.

– Только эту красоту ещё рассмотреть под краской надо.

– Вот и рассматривай! Рас, ты приближаешься к брачному возрасту, а девушки себе ещё не нашел.

«Угу, если я тебе не рассказываю, это ещё не значит, что девушки у меня нет».

– Брачный союз – это очень ответственное дело. Поэтому подходить к нему надо серьёзно и взвешенно. И к девушкам нужно присматриваться заранее. Поэтому – вот.

Матушка положила на стол раскрашенную картонку приглашения.

– Секретарь Гек подтвердил, что сегодня у тебя нет никаких важных и срочных дел, и ты вполне можешь уйти немного раньше, чтобы переодеться к рауту.

– Не хочу!

– Знаю. Поэтому, – матушка положила на стол лист бумаги, – вот. Приказ Главы Клана. Ты сегодня должен посетить молодежный раут в доме министра по строительству.

– Матушка!

– Приказ Военного Главы. Рас, если ты не будешь знакомиться с девушками, как ты себе жену найдёшь?

– Из приюта возьму. Вон, дед живёт, и не жалуется.

– Это что – мне назло? Ты ещё скажи – вдову себе подыщешь, – голос матушки начал дрожать от обиды.

– Ладно, прости. Это была глупая шутка.

– Не смешно.

– Да и я не смеюсь. Просто в моем кабинете как раз сидит такая вдова, из приютских. Двое детей, а она растратила все деньги, что выдал Клан, и хочет ещё. И вместо того, чтобы ехать к родне мужа, приехала в Столицу, требовать справедливости. А я должен отправить её восвояси.

– Хочешь, я её отправлю? – тут же загорелась идеей матушка.

– Спасибо, сам справлюсь.

– Хорошо. Собирайся, а я подожду в твоём кабинете.

Когда матушка вышла, улыбающийся во весь рот Гек развёл руками.

– Прямой приказ Главы Клана. Собирайся.

– Мммм… Ну почему я не родился в семье какого-нибудь младшего офицера?

– Наверное, чтобы будни в штабе центрального округа были не так скучны?

Первым делом Рас зашёл в казарму, велев дежурному писать рапорт о происшествиях прямо сейчас, затем засел за журнал у дежурных на входе. Потом зашёл в канцелярию, написал запрос на полную копию личного дела погибшего офицера, и наконец, вышел на площадь и свистнул, подзывая водильщика.

Когда Рас открыл дверь в свой кабинет, матушка со вдовой уютно устроились на широком подоконнике, поставив тут же блюдо с пирожками и чайные чашки. Малышка, держа в одной руке надкусанный пирожок, второй рукой самозабвенно тарахтела стянутыми со стола счётами, а мальчишка, забравшись с ногами на стул, увлечённо рисовал на стопке новой бумаги, разложив вокруг себя восковые карандаши. Рас закрыл дверь и прислонился к стене.

«Кажется, в ближайшее время, семьёй и ребенком обзаводиться я, точно, не захочу. Хватит пока с меня одной матушки».

Когда он, всё же, вошёл в кабинет, внимание на него обратила лишь малышка. Она подошла к Расу, отдала счеты, поделилась остатками пирожка, затем потянулась, показывая, что хочет на ручки. Пришлось подчиниться. Пока девочка что-то щебетала, ведя пальчиком по висящей на стене карте города, Рас повернулся к женщинам.

– Матушка, на улице тебя ждёт водильщик, он отвезёт тебя домой.

– Только меня? Ты же не собираешься нарушить приказ Главы Клана?

– Нет. Но мне нужно ещё написать отчет и проводить дайну Ора́. К сожалению, её вопрос так быстро не решить. Дайна, вам есть, где остановиться в Столице?

– Я договорилась с подругой, она приютит нас… Только это за городом.