Байки чащобы

Елена Григорьева

Байки чащобы

Водяной

– Привет! – бойко бросил Влад, хлопнув Славу по раскрытой ладони, и развернулся к Ольге. – Доброе утро, мадам!

– Утро, – вяло ответила та, открывая дверь пассажирского сиденья и забираясь в тёплую машину.

Ехать им предстояло не больше часа. По трассе в предрассветной тьме стелился клочьями туман, деревья поднимались по бокам чёрными гигантами. Ольга зевала, жмурясь от непривычно раннего подъёма. Владик что-то тыкал в телефоне, одиноко ёрзая по заднему сиденью. Слава задумчиво следил за дорогой, изредка косясь на заспанную супругу. Вскоре он подал вправо, обогнал рейсовый автобус, и когда горизонт залило багрянцем, свернул на гравийный съезд. Машина подъехала к дачному посёлку, выросшему у двух озёр. Он-то и был их целью.

Раскатанный колёсами пригорок вёл к поляне. Роса поблёскивала на траве в рассветной дымке. Слева виднелась берёзовая роща. Меж стройными чёрно-белыми стволами проглядывали ветви рябины с вкраплениями ярко-красных пятен – спелых ягод. Справа росли четыре мощных тополя, чуть наклонившие стволы к воде. Дальше едва заметной колеёй дорога брала ещё правее – к зарослям акаций у самой кромки берега. За ними проглядывал канал, соединявший малое озеро с большим. Маленькое было глубоким, а большое – мельче, сплошь покрыто листьями кувшинки, ряской и клочками тины. Малое заросло тиной только по краям, и гладь воды расплавленной латунью сияла в утренней туманной желтизне.

– Ого, да мы одни! – вдруг хмыкнул Слава, пригибаясь и осматривая местность из-под солнечного козырька над водительским сиденьем.

– Не обольщайся. Скоро повалят туристы. Забраться бы поглубже! Вон, что там за кусты? – Владик махнул на заросли.

– Нет, – раздражённо буркнул Слава. – Как будем на воду спускаться? Давай лучше здесь, у навеса.

У тополей стояла грубая конструкция, сваренная из железных труб, выкрашенных в ярко-красный. Скрещённые перекладины поддерживали крышу из шифера. На вытоптанном пятачке под нею трава не росла.

«Раньше там были скамейки для туристов, – вспомнил Слава. – Видно, на случай дождя…»

– Так мы не на другое озеро? А купальщицам не помешаем? Или так интереснее – смотреть на бикини?

Влад хитро глянул на Ольгу, ожидая хоть какой-то реакции. Но та и ухом не повела, продолжая меланхолично пялиться на пейзаж.

– Какие купальщицы? Сентябрь! – фыркнул Слава, выруливая за павильон.

Машину болтало на кочках, трава сухо шуршала под колёсами.

– А вдруг? Пока ещё тепло…

– Ага, то-то во дворе все лужи позамерзали!

– Так это во дворе… А тут почти весна!

И правда, на поляне не осталось и следа утреннего морозца. Всё вокруг было мокрым и каким-то звонко-свежим. Под золотым солнцем ещё ярче выступили оранжевые пятна в тёмно-зелёных кронах.

Слава припарковался у шиферного навеса, передним бампером чуть не уткнувшись в крайний тополь. Друзья выбрались из машины и стали разгружать багажник. Даже Ольга помогала, ёжась от утренней прохлады. Вскоре под навесом появился внушительный мангал, покрытый застарелыми пятнами сажи.

– А ничего, что мы вот так вот взяли и самое хорошее место заняли? – неуверенно спросил Слава.

– Кто раньше встал – того и тапки… – парировала Ольга.

– Да, только бы нас за шашлычную не приняли, – ехидно бросил Владик.

– В честь какого это праздника? Сегодня же не День авиации…

Ещё чуть-чуть, и на расстеленном полиэтилене появилась всякая всячина: упаковки одноразовых тарелок со стаканами, пара коробок сока, бутылки газированной воды, хлеб, контейнеры с салатом, ну и конечно же, большой пластиковый бокс с заранее замаринованной свининой. Только стеклянная тара с напитками покрепче осталась в машине, чинно дожидаясь своего часа. Владик наполнил мангал углём, сбрызнул его жидкостью для розжига и повернулся к Славе.

– Ну, всё окей! Дальше мы тут сами.

– Может, я хоть мясо на шампуры насажу? – предложил Слава.

– Да что ты, ей-богу? Ольга насадит! И ты забыл? Мы же в этот раз хотели на решётке!

– А, точно…

– Вот видишь! Всё почти готово. Мы разожжём угли и нажарим. Так что ты давай, преображайся! – хохотнул Владик.

Слава растерянно огляделся, посмотрел на Ольгу и, получив от неё благосклонную улыбку, полез на заднее сиденье. Вскоре он предстал перед ними в водонепроницаемом костюме, ластах, сдвинутой на лоб маске и акваланге.

Дайвинг стал Славиным хобби ещё с их совместного отдыха за границей. А вот Владику не понравилось. После первого же погружения он заявил: «Больше в жизни туда не полезу!» А Ольга отказалась даже пробовать и смотрела на мужа, как на сумасшедшего. Но вот Слава почти не заметил неудобств – таких, как дыхание через рот и давление воды на уши – сразу влюбился в бездну с её разноцветными обитателями и легко сдал экзамен, получив международный сертификат дайвера. Как только прилетел домой, погнал в спортивный магазин за снаряжением.

Теперь они изредка выезжали всё той же компанией: Слава, Ольга и Владик – их друг с университета. Эта поездка была пятой. Неплохо за три месяца, учитывая вечно несовпадающие графики и общую нехватку времени.

Влад с Ольгой прыснули со смеху, глядя на Славу.

– Что?! – картинно возмутился тот и тоже засмеялся.

Парни сняли с крыши машины надувную лодку, отнесли на берег. Там, где кончалась трава, спуск к воде был рыхлым, илистым, а если наступить на почву, она обваливалась вниз, поднимая со дна облачка буро-зелёной мути. Но обычно озеро было удивительно прозрачным, и когда чья-нибудь тень ложилась на тёмное зеркало воды, оно оборачивалось мрачной бездной. Длинные зигзаги водорослей поднимались к его поверхности, и тина густо выстилала дно, уходившее под откос.

– Ого, да тут, похоже, сразу метр! Сапоги промокнут… – прищурившись, присвистнул Владик и взглянул на Славу.

– Ничего, я подтолкну. А ты держи весло.

Влад забрал у него коротенькое вёселко и шагнул в лодку, уже качавшуюся на воде.

– Эй, ты без меня не уплыви! – засмеялся Слава, глядя на друга.

Потом обернулся и позвал:

– Оль?

– Сейчас… – откликнулась она.

Нехотя поднявшись, она демонстративно прижала тыльную сторону ладони к пояснице, болезненно скривившись, вытерла руки бумажным полотенцем и пошла к ним. Остановившись перед просиявшим Славой, она подняла руки, обхватила его щёки, смешно обжатые нейлоновым костюмом, и встала на цыпочки.

– Хорошего погружения! – сказала она, чмокнув его в губы.

– Хорошего погружения… – пробурчал Влад и подмигнул Ольге. – Смотри, утащит твоего мужа водяной!

Она послала ему колкий взгляд. Слава усмехнулся.

– Скажешь тоже… Не видели ещё здесь водяных! Может, я буду первым?

Друзья переглянулись и захохотали.

***

Лодка медленно уплывала от берега. Ольга постояла немного, махая ей вслед рукой, а другую уперев в необъятное бедро. Потом вернулась к распаковке провианта. Вскоре, лениво работая веслом, приплыл обратно Владик. Подведя лодку вплотную к берегу, он весело крикнул Ольге: «Мадам, вы не поможете?!», – и кинул на траву конец толстого каната. Девушка вскочила и резво подбежала к озеру. Легко нагнувшись, она взяла канат и придержала лодку, чтобы Влад мог спокойно выйти на берег.

– Ну что, пойдём кашеварить? – спросил он, улыбаясь. – Или?..

Он хотел снова подмигнуть ей, но этого не понадобилось. Полные руки Ольги обвились вокруг шеи Влада. Она поцеловала его.

– Эй, тише! – задыхаясь, с улыбкой прошептал Влад. – Дай хоть лодку уберу!

Он водрузил лёгкую надувную конструкцию обратно на крышу машины и надёжно привязал её.

– А это? – спросила Ольга, кивнув на продукты.

– Да мы же здесь, недалеко…

Он взял её за руку и повёл к зарослям камыша, но вдруг остановился.

– Тьфу, ё! – чертыхнулся он, увидев рыбака на соседнем берегу.

Тот сидел, нахохлившись, между высокими сухими стеблями в изогнутом устье пролива. Почти спиной к ним, сосредоточенно рассматривая замерший поплавок. Убедившись, что рыбака больше ничего не интересует, Влад, хитро улыбаясь, сжал двумя пальцами язычок молнии Ольгиной толстовки и потянул вниз. Они опустились в хрусткий стебель камыша.

***

Слава плыл в метре над озёрным дном, неспешно перебирая ластами в буро-зелёной мари, прорезанной светом фонаря. Крутил головой из стороны в сторону, рассматривая змеящиеся листья водорослей. Порою в мутной взвеси между ними мелькали маленькие силуэты, и Слава подплывал поближе, чтобы рассмотреть их, но они тут же прятались за извилистыми стеблями.

Только здесь, под покровом бездны, Слава чувствовал себя свободно. В последнее время жизнь у него совсем не клеилась, и он ощущал себя загнанным в угол. Вечные авралы на работе. Странные, «подвешенные» отношения с женой. Да ещё и Влад был теперь каким-то странным. Всё реже заходил к ним посидеть с бокалом сока или виски-колы, порубиться в игры на «Плейстейшн»1. Не звонил Славе, чтобы узнать, как у него дела, не мог придумать что-нибудь на выходные, не отправлял смешные стикеры ему в мессенджер. А когда они всё же собирались вместе, Влад толком не смотрел на Славу – косился вбок и повторял уже осточертевшие шутки. А вот зато на Ольгу он часто поглядывал, и как-то очень хитро, исподтишка. Если бы не дружба со студенческой скамьи и не искренняя вера во Влада, Слава давно бы начал что-то подозревать.

Все эти заботы и сомнения сдавили Славе рёбра, не давая продохнуть. Облегчение приходило к нему только под водой, с глотком кислородной смеси. Когда он лавировал между стеблями камыша, то словно становился беззаботной рыбой, которую беспокоят лишь две вещи: найти побольше вкусных водорослей для пропитания и выбраться из этих зарослей живым, не попавшись кому-нибудь на зуб. А порой ему казалось, что он сам – настоящий хищник. Тогда он с жадностью выискивал себе достойного противника, которого можно подстеречь, перехитрить, поплыть за ним, загнать в заросли змеевидных водорослей, и, утвердившись в своём превосходстве, повергнуть в первобытный ужас. Заставить замереть, забиться в тень. Или наоборот – грозно раскинуть плавники, приняв оборонительную позу.

Вот и сейчас Слава предвкушал погоню. На миг он остановился, продул наполнившуюся водой маску, поудобнее закусил раструб дыхательного автомата и плавно заработал ластами. Вскоре он выплыл на «подводную поляну». Водорослей здесь почти не было. Только жиденькие метёлки тонких бурых нитей стелились по бугристому дну. И тут из-под илистой кочки высунулась треугольная голова с большими круглыми глазами.

«Может, сом? Голова плоская, но вроде без усов…»

Слава затаил дыхание, стараясь не шевелиться – не раскачивать луч фонаря, нещадно бьющий в морду существа.

А оно впало в ступор, замерев на месте. Затем его круглые глаза повернулись, и оно уставилось на Славу. Искривило пасть, дёрнув плавниками, и взвило над собой столб грязи, скрывшись в иле. Славе показалось, что оно хитро ухмыльнулось.

Парень расстроился из-за глупо сорванной погони. Он глянул на подводные часы с компьютером для погружений.

«Глубина – пятнадцать метров. Значит, я смогу пробыть тут не больше часа. Но кислородной смеси в основном баллоне – минут на сорок. Правда, есть ещё запаска, но это – на крайняк…»

Он понадёжнее перехватил фонарь, прикоснулся к чехлу ножа на поясе и поплыл дальше, стараясь расслабиться и дышать как можно реже, экономя воздух.

***

– Разжигать пора… – вяло сказала Ольга, потягиваясь в объятиях Влада.

– Да нет ещё. Только минут двадцать прошло…

– А вдруг он раньше вынырнет?

– Не вынырнет. Будет он зря тратить воздух?! Давай-ка лучше вот что…

Он оттолкнулся от подстилки из поломанного камыша и пошёл к машине. Открыв её с брелка, оставленного Славой, нырнул на заднее сиденье. Обратно к Ольге он вернулся, галантно протягивая ей стаканчик с прозрачной жидкостью. В другой руке была тарелка с мясной нарезкой. Ольга улыбнулась, нежно посмотрев на Влада, и приняла угощение.

***

Слава двигался в мутной полутьме, глядя по сторонам. Ему очень хотелось улыбнуться, но мешал загубник дыхательного шланга. Он всё чаще замечал, что в кочках илистого дна скрываются головы рыб – таких же раздосадованных, как и та, которую он спугнул. А в низинах между буграми, где дно казалось твёрдым и надёжным, друг к другу липли раковины перловицы. Они были открыты и переливались радужным перламутром, но захлопывались, когда на них падал луч фонаря.

Прошло ещё десять минут.

«Пора двигаться к берегу, – подумал Слава. – Компас говорит, что мне направо».

Он стал неспешно заворачивать, изгибаясь всем телом и подгребая свободной рукой. Вокруг была всё та же буро-зелёная мгла, но теперь луч высвечивал в ней крупные желтоватые хлопья, как снег вихрившиеся вокруг Славы. Вдруг в этой взвеси промелькнул серебристый блик и снова скрылся в палевой метели.

«Занятно! – едва не вслух выпалил Слава, но вовремя вспомнил о дыхании и поплыл быстрее. – Минуты три до берега. Воздух можно уже не экономить!»

И тут в столб света прямо перед ним ворвалась щука. Нагло глянула, нацелив прямо на него острую морду. Метнулась в сторону, круто извернувшись, ударила по воде хвостом.

«Вот он, мой противник! – возликовал Слава. – Куда ж ты? Не уйдёшь!» – и бросился за рыбой.

Он бешено работал ластами, разгоняя комковатую пелену, преследуя блестящий силуэт. Тот кинулся влево – Слава повернул туда же. Тот ушёл правее – парень скорректировал свой путь, чтобы не упустить его. В какой-то момент он почти что потерял рыбину и чуть не сдался. Но тут она опять вынырнула из тьмы, развернулась к Славе, будто поманив, и пустилась наутёк, вильнув хвостом.

Спутанные клочья водорослей мелькали по бокам, обзор застилала круговерть белёсой взвеси, но Слава видел только яркий силуэт, шустро орудующий плавниками. Парень следовал за ним упрямо, неотступно, лишь изредка поглядывая на компас, уверенный, что движется к берегу. Дно уходило вверх под небольшим углом, и то и дело там попадались гладкие выпуклые камни.

«Точно берег! Вон и бутылок накидали!»

Бездна вокруг стала проясняться. Вода наполнилась зелёным свечением. Глубиномер на запястье завибрировал: начался подъём. Слава понял, что ему надо сбавить темп, чтобы не нарушать правила декомпрессии. Но щука всё вертелась перед ним, дразня и будто бы вовсе не пытаясь избавиться от своего преследователя. Слава принял вызов.

И тут же замер. Крупные пучки водорослей мрачно темнели там, куда улепётывала щука, сливались в бурую завесу. Они словно очерчивали контуры чьих-то владений. Слава подумал, что ничего хорошего эта подводная чаща не предвещает. Наоборот: очень неприятно будет запутаться в водорослях на исходе дыхательной смеси. Он выбросил руки в стороны, резко затормозил и завалился на бок, пытаясь изменить направление движения. Поздно.

Щука вдруг дёрнулась и метнулась вправо, будто не желая попасться в цепкие заросли. И тут её силуэт растаял, рассыпавшись клочьями тумана, и из него, стремительно вобрав в себя молочный дым, возник какой-то другой. Дымка сгустилась в облако мрака. Тёмная фигура выросла перед Славой, заслонив собой подводную рощу и поглотив блеск солнца в вышине.

Парень отпрянул. Судорожно ударил по воде ластами, ощутив под рёбрами острый укол страха. Но даже испугавшись, он заметил, что луч фонаря не осветил фигуру, а словно потонул в ней. Силуэт будто бы жадно поглощал весь свет, втягивая его внутрь и растворяя в вязкой черноте. А ещё парню показалось, что фигура напоминает тень сгорбленного человека. Тень, курящуюся дымными завитками. И на её вершине мертвенной голубизной светится лицо. Это овал, но вытянутый не вертикально, а горизонтально. В нижней его части виднелась некая косая щель – намёк на рот. Огромные выпученные глаза вращались в разные стороны, словно старались выхватить из бездны каждого её обитателя, не упустив из виду и непрошенного гостя.

Слава кое-как развернулся. Бросился назад, задыхаясь в раскалённом кольце боли и чуть не выплюнув раструб респиратора. Водная муть взорвалась перед ним россыпью пузырей. Но тут его рывок остановил удар. Что-то цепко скользнуло по затылку, почти сорвав с головы шлем. Слава едва не уронил фонарик, но успел поймать его за ремешок.

Парень так и не понял, что произошло. Брыкаясь, он яростно бил по воде ногами, но не двигался с места. Луч света беспорядочно метался по воде, освещая то водоросли, то белёсую взвесь. Слава не мог даже оглядеться и посмотреть, что же его держит. Какое-то время он барахтался, метался в ужасе, часто дышал и тратил кислород. Потом пришёл в себя и уже осознанно дёрнулся назад, пытаясь вырваться.

Ничего не вышло. Паника снова захлестнула его. Слава конвульсивно завертелся, глядя по сторонам. В илистой пелене виднелись контуры каната. От каната поднимались вверх мелкие верёвочные ячейки. Слава понял, что зацепился аквалангом за край рыбацкой сети.

***

Ольга с Владом были уже невменяемы. Второй стакан водки пролетел за воротник следом за первым, третий за вторым. Тарелка с за́кусем валялась в камышах, а голова Ольги вяло перекатывалась по плечу её тайного кавалера. Девушка шарила вокруг красными глазами.

– Вла-а-ад, – еле промычала она, – а где Славик?

– А-а-а, ныряет, – заплетающимся языком ответил тот. – Не ма-а-аленький… Сам выплывет…

Мимо прошёл рыбак в выцветшей штормовке, с удочкой и ведёрком, полным карасей. «Тьфу!» – с искренним отвращением бросил он и удалился, вернув парочке её туманное уединение.

***

«Ну дурак!.. – мысленно ругал себя Слава, заведя руку за спину и ощупывая вентиль акваланга. – Надо же быть таким идиотом! Невнимательным, импульсивным…. Поплыл за щукой! Померещилось чёрт-те что! Небось после шуточек Влада. Попал теперь в эти силки… Ладно хоть акваланг ещё цел! Вроде бы ничего не сорвало. Сейчас отцепим…»

В толстых нейлоновых перчатках он с трудом нащупал жгуты, обвившиеся вокруг вентиля кислородного баллона. Попытался просунуть пальцы под образовавшуюся петлю, не провернув при этом вентиль. Но рука в перчатке действовала неуклюже: не ощущала мелких деталей. И он не мог помочь себе второй, занятой фонарём. Согнувшись, парень подтянул к себе ноги и сжал фонарь коленями.

Он щупал вентили и шланги, подёргивал обвивавшие их нити, пытаясь их поддеть и скинуть, но ничего не выходило. Капроновые верёвки накрепко напутались на трубчатые сочленения. Слава глянул на часы.

«Сорок пять минут. Вышло время безопасного погружения. И воздух скоро кончится. Правда, есть маленькая запаска – «пони-ботл». Но это не больше, чем минут на десять… Надо выбираться!»

Он колебался между двумя вариантами.

«Снять перчатки, чтобы распутать сеть? А если потеряю? Жалко… Зажать между коленями? Уроню фонарь!.. Ладно. Лучше по-другому… Ох, прости меня, неведомый рыбак…»

Он снял с пояса нож, завёл руку за спину и стал подковыривать пальцами верёвки, чтобы их разрезать.

Перчатки сильно мешали. Нож соскальзывал. Лезвие почти не резало туго натянутый капрон, промахивалось мимо нужной петли. Мысленно ругнувшись, парень сбросил одну перчатку, потом вторую, с грустью наблюдая, как они, медленно кружась, падают во мглу.

«Ничего, может, ещё подберу…»

Он снова поднял руки, остро ощутив холод сентябрьской воды. Вдыхая как можно реже и задерживая воздух в лёгких как можно дольше. Слушая шелест своего размеренного дыхания. Ощупывая вентиль регулятора давления в поисках державшей его нити. Компенсатор плавучести костюма переполнился – жилет тянул Славу наверх, прижимая к сети. Тогда парень слегка стравил отработанный воздух, и серебряные пузырьки побежали к долгожданной свободе.

Наконец Слава нашёл нужную верёвку. Капроновый жгут натянулся, глубоко забившись под детали акваланга, и даже оголённый палец не чувствовал, где кончалась сеть и начинался вентиль. Парень сжал капроновую нить, подсунул под неё лезвие ножа, провернул его и резко надавил.

Что-то булькнуло прямо над ухом. Славе показалось, что длинные чёрные щупальца обвились вокруг его шеи. Руки дрогнули. Лезвие проскользнуло, резанув по пальцу. От боли Слава разжал руку. Нож проехался по плечу, разрезав гидрокостюм. Парень тут же забыл о наваждении и попытался всё исправить.

Не успел. Нож канул вниз, скрывшись в слое ила. Слава заметался, зашарил вокруг свободной рукой, выпуская в воду красные облачка. Дно предательски рассыпа́лось перед ним склизкой бурой взвесью, не давая нащупать рукоять ножа.

Слава стал рвать верёвки голыми руками. Сначала одной, скрюченной над головой, потом обеими, дёргаясь и озираясь, зажав фонарь ногами и не щадя порезанного пальца. Бесполезно.

Сетчатое полотно уходило к поверхности озера. Совсем рядом виднелся топляк. Мшистый, покрытый тиной ствол дерева лежал наклонно. Одного его конца не было видно из-за солнечных бликов наверху.

«Это, наверное, дерево, упавшее с берега, да так и оставшееся в нём корнями! Чёрт! А ведь я так близко!..»

На дно по бокам от парня опускались верёвки с грузилами, утонувшими в иле. Сеть простиралась во все стороны. Она тряслась от Славиных движений, как паутина с попавшей в неё мухой. Но сеть была большой, вдали её колебания ослабевали. Слава не мог всплыть вместе с нею. Хоть и тянул изо всех сил, но поднимал её лишь на пару метров. А она тут же прижимала его обратно, возвращая в муть, поднятую со дна. Он давным-давно избавился от грузиков собственного пояса, не без сожаления выбросив их из специальных ячеек, но вырваться из сети не мог. Здесь не помешал бы нож, только его больше не было. Как ни бился Слава, верёвки держали крепко. Он начал уставать.

Тут в акваланге кончился воздух. Уже и предыдущий вдох парень делал с большим трудом: смесь почти не поступала из баллона. А теперь кислорода вовсе не осталось: ничто не поднялось в Славину грудь через шланг. Наоборот: акваланг чуть не вытянул из лёгких остатки воздуха, так и норовя вывернуть их наизнанку. Словно издеваясь, часы на руке замигали, сообщая об окончании подъёма.

Слава выплюнул раструб респиратора и рванул из кармана запаску. Но вдруг замер.

«Это не сильно поможет. Задержу дыхание, попробую свинтить регулятор, чтобы не терять акваланг. Если повезёт, освобожусь и открою «пони-ботл» на подъёме».

Он сунул запаску в разгрузочный пояс, поднял руки, нащупал тугую резьбу креплений и сжал её изо всех сил. Измученные пальцы проскальзывали по металлу. Парень задыхался. Перед глазами всё стало чёрно-зелёным. Он выхватил из кармана запаску, судорожно свернул вентиль, приложил баллон к губам и сделал глубокий вдох.

Пятна перед глазами не исчезли, лишь слегка поблёкли. Пегая муть преследовала Славу, куда бы он ни глянул. Он не обратил внимания и воткнул баллон обратно в карман. Снова поднял руки, схватился за шланг, попытался снять его, стискивая зубы и впиваясь пальцами в резьбу. Но его пальцы становились всё слабее и мазали по холодному металлу, не в состоянии разъединить шайбы.

Слава боролся с желанием хлебнуть воздуха, судорожно сглатывал, но запрещал себе открыть рот и втянуть воды. Он неистово рвал вентили, сотрясая сеть и поднимая вихри бурых облачков. Внезапно Славу осенило.

«Идиот!»

Он потянулся к пряжкам акваланга, но сделать уже ничего не смог.

Парень не замечал, как вода вокруг него бурела, наполняясь ржавью. Кровь выплёскивалась из пореза на пальце, смешиваясь с илом. В другой ситуации порез не причинил бы серьёзного вреда, но мозг Славы был измучен нехваткой кислорода. Минута. Две. Три? Он не знал, сколько задерживал дыхание. Воздух кончился. Когда Слава уже хотел достать запаску, силы его покинули.

Кончики пальцев закололо мелкими иголками. Колени разжались, выпустив фонарь. Бриллиантовый луч оборвался, став тусклым ореолом на дне. В глазах у парня потемнело. Руки обмякли и соскользнули с вентилей. Мозг передал управление телом вегетатике. Слава открыл рот и глубоко вдохнул.

Вода ворвалась в лёгкие, тело скрутили спазмы. Парень закашлялся и неосознанно втянул ещё больше воды. Его конвульсии выдрали из дна грузила. Сеть стала опадать, окутывая Славу ажурным саваном. И сквозь едва заметные ячейки ему мерещились пара круглых глаз да косой порез рта на фосфорическом лице. В агонии он вывернул из разгрузника запаску, но она тут же выскользнула у него из рук. Насмешливо кружась, она съехала вниз вслед за перчатками, ножом и фонарём.

***

Ольга заперлась в мужниной квартире. Не отвечала на звонки, не открывала дверь соседям, ну а Влада и близко не подпускала. Дни сливались для неё в недели, недели в месяцы. Она выходила только в магазин, чтобы купить буханку да бутылку. Раз за разом она мысленно проживала тот день, когда в последний раз ездила на озеро, изводя себя поздним раскаянием. В пьяном бреду она повторяла: «Не ходи, Слава, не ходи… Утащит водяной…»

Однажды она лежала на двуспальной, слишком широкой для неё одной кровати, бесцельно уставившись в небо за окном. Свинцовые тучи густо сыпали снегом, кружащимися невесомыми хлопьями. Дверь тихонько скрипнула и приоткрылась. Звякнула кучка бутылок у стены. Ольга, медленно повернув голову, упёрлась затуманенным взглядом в проём.