Сказания о волшебнике. Потаенная рукопись

Элайза Фон Келлер тихонько кашлянула и, подойдя к мужу, шепнула ему на ухо: «Астор, просыпайся, дорогой, твои сыновья здесь». Астор Фон Келлер улыбнулся во сне, из-за чего не только его лоб, но и вся лысая голова, покрылись морщинками. Пожилой граф в попытке подтянуть плед, укрылся собственной седой бородой, в которой, впрочем, угадывался когда-то преобладающий пшеничный цвет волос, и повернулся на другой бок. Братья прыснули от смеха. Графиня нежно дотронулась рукой до плеча мужа. Астор открыл глаза и устремил на жену, полный морской синевы, взгляд. Затем резко поднялся, посмотрел на кресло и упавший на пол плед, и, улыбнувшись, сказал: «Милая, Лиза, твоими заботами, я бы с неделю здесь провалялся. Ты слишком добра ко мне». Граф посмотрел на сыновей, стоящих у двери, и, прихрамывая ринулся к ним. Астор Фон Келлер был человеком среднего роста, при этом довольно полным. Но строгие и в тоже время изящные черты лица, плюс очень крепкие, мощные руки выдавали в нем остатки утраченной стати. Полноте также способствовало ранение левой ноги, которое граф получил во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов, где Астор Фон Келлер воевал на стороне российской короны и из-за которого потерял прежнюю подвижность. Несмотря на это, отец довольно резво преодолел расстояние до сыновей и сгреб их в охапку сильными ручищами. Да так сильно, что несколько пуговиц на его черном жилете, одетом поверх белой рубахи, под напором круглого живота, разлетелись в стороны. Отец отпустил сыновей и осмотрелся в поисках беглянок. Однако Элайза Фон Келлер уже достала волшебную палочку и произнесла: «Репарирен». Пуговицы вернулись на место. Астор поправил вишневого цвета галстук и сказал сыновьям: «Не представляю, чтобы я делал без вашей матери». Он пошарил в кармане черных брюк в поисках часов на цепочке, затем, поняв бессмысленность этого действия, оглянулся на часы в углу комнаты: «Ба, да уже ужинать пора. Но прежде, давайте все-таки присядем не на долго». Астор Фон Келлер подошел к овальному столику, четвертый стул отодвинулся, давая ему присесть. «Так что, Тоби, купил ты себе самогреющий плащ?» – спросил он у младшего сына. «Конечно, отец» – сказал Тобиас, доставая плащ и застежку в виде буквы «W» и присаживаясь на соседний стул. Глава семейства взял в руки золотистую застежку и сказал: «Так значит ты побывал у старика Винтерхальтера?». Юноша открыл рот от удивления. Нормалы не часто заводили связи в кругу волшебников. «Так, Тоби, я рассмотрел все твои зубы, можешь закрыть рот» – с улыбкой сказал граф, после чего добавил: «Да, я давно знаю Агидиуса. Мы друзья». «А как вы познакомились?» – поинтересовался Тобиас. «О, это долгая история» – ответил отец: «Честно говоря, я не хотел об этом рассказывать, но Агидиус обладает очень интересным свойством. Если ты встретил его один раз, то обязательно встретишь снова. А болтун он такой, что сам тебе все расскажет. Он ведь небось и про твою поездку допытался, так ведь?». «Так» – сказал, Тобиас, покраснев. Почему-то он тоже почувствовал себя тем еще болтуном. «А он не рассказал тебе, что 10 лет сидел в тюрьме Друденхаус?» – уточнил старый граф. «Нет, но я заметил клеймо у него на запястье» – сказал юноша. «Как ты знаешь, сынок, обычное и волшебное сообщество существуют обособленно друг от друга. Но если волшебники без ограничений пользуются всеми достижениями нормалов, скажем, электричеством и транспортом, то доступ к каким-либо волшебным знаниями для нормалов полностью закрыт. И это правильно, с одной стороны. Но с другой, волшебная медицина, знание зелий дает волшебникам возможность исцелять такие болезни, которые в нашем мире считаются неизлечимыми. За послабления в части обмена знаниями хотя бы в этой сфере как раз и ратовал, Агидиус» – граф сделал паузу и продолжил: «Так случилось, что 30 лет назад я заболел чахоткой. Тебя еще не было, а Томас был слишком мал. Я лежал в госпитале и оставалось мне не долго. Так вот Агидиус тогда, в прямое нарушение законов министерства магии, тайком пробрался в больницу и дал мне выпить настойку из рога Кроленя или Рогатого зайца, как его чаще называют. На утро я уже был здоров. Так и познакомились. А когда Винтерхальтер узнал, что у меня жена волшебница, тогда его совсем прорвало. Болтали целый день. А днем позднее, Элайза, которой я, к слову, запретил готовить мне подобные зелья в целях ее безопасности, прочитала в газете, что его арестовали и осудили на 10 лет. К сожалению, я ничем не мог ему тогда помочь. Но когда он вышел, я посодействовал в открытии его лавки в Марктхалле Нойн, вложив в это дело небольшой капитал, ибо найти работу с его репутацией было, к сожалению, невозможно. С тех пор связи и не теряем».

Тобиас Келлер удивился и расстроился одновременно, ведь ему казалось, что он знает об отце все. А там, где есть один секрет, есть и другие. Пожилой граф угадал мысли сына: «Не переживай, Тоби, больше никаких секретов от вас у меня нет. Просто мне казалось, что вас бы это только расстроило. Особенно в юном возрасте, да и сейчас, несомненно. Ну, что было, то было, а сегодня мы собрались по другому поводу. Завтра ты отбываешь в Россию, сынок! Кстати, Агидиус наверняка уже вставил свои пять пфеннигов по этому поводу?» – Астор улыбнулся. «Так и есть» – сын улыбнулся в ответ. «Тогда и я добавлю кое-что» – сказал граф: «Вы с Томасом знаете, что наш дом с 1812 года служит Российской короне. Но вряд ли вспомните почему, не так ли?» Сыновья закивали. «Так вот» – продолжал Астор: «Мой дед, Людвиг Фон Келлер был послом Пруссии в Санкт-Петербурге. Мой отец, Теодор Фон Келлер, родившийся в 1791 году, когда вырос и выучился, также принял этот пост. А в 1812 году началась война между Россией и Францией. Это был тяжелый год для всей Европы. Пруссии, которая на тот момент уже была захвачена Наполеоном, пришлось выступить на стороне Франции. Но прусские солдаты и офицеры не хотели воевать на стороне захватчиков, а потому, в большинстве своем, просто перебегали на сторону России. Россия же приняла их крайне благосклонно. В русской армии был даже сформирован отдельный прусский легион, участвовавший в боях против Франции. В благодарность за это российский император Александр I помог освободить Пруссию, которая вновь обрела независимость. Мой отец, Теодор Фон Келлер, счел своим долгом принять российское подданство и с тех пор, как в последствии и я, преданно служил российской короне». На мгновение лицо Астора исказила гримаса боли. Он наклонился и потер рукой старую рану на ноге. Затем продолжил: «Сейчас, сынок, русский император Александр III тяжело болен. Болезнь почек, как говорят. И опять-таки по слухам, осталось ему не долго. Помочь ему вряд ли смог бы даже Агидиус. Скорее всего на престол в ближайшее время взойдет его сын, 26 летний Николай Александрович. Для России это будет непростое время, ведь ее всегда окружают целые стаи стервятников. Будущий император молод и наверняка найдутся те, кто захочет этим воспользоваться. Тебе должно быть подле нашего государя и принести ему свою присягу. Ты талантливый молодой учитель магии и без всякого сомнения сможешь принести пользу России. Один русский писатель, Иван Тургенев, говорил – Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас не может без нее. Служи ей преданно, сынок, и ты поймешь, насколько это верно. Томас также прибудет к тебе, но чуть позже, когда закончит свои дела в министерстве. Ну, а теперь пойдемте, наконец, ужинать, а то все фрикадельки разбегутся». Старый граф с глухим звуком похлопал себя по животу и поднялся. Поочередно обнял обоих сыновей, взял под руку жену и повел семью в трапезный зал.

*****

Свет в окнах родовой усадьбы Фон Келлер горел допоздна. Агидиус Винтерхальтер также задержался этим вечером в своей лавке. Он только закончил разбирать новую партию зеркальных плащей. Сняв с себя один из них, Агидиус убедился, что его копия в 10 метрах от него, исчезла. В этот момент старик услышал шорох у входа в свою палатку. Несмотря на возраст, слух у него оставался превосходным. На пороге стояла фигура в черной мантии. Из-под капюшона на Агидиуса Винтерхальтера смотрело серое высохшее лицо с черными впадинами вместо глаз. Дрожащей рукой старый торговец пытался нащупать палочку в полах своего самогреющего плаща. С его-то больной спиной, он почти не расставался с ним. Чтобы выиграть время и поняв, что ничего хорошего эта встреча ему не сулит, Агидиус, закашливаясь, пробормотал: «Кто вы и что вам здесь нужно?». Скрипучим, металлическим голосом фигура в черном ответила: «Моя жизнь не имеет значения! Мое имя не играет роли! Моя цель не стоит средств! Важно лишь предназначение, данное мне тем, кто грядет! Я перст судьбы, указывающий на неугодных! И я перст, карающий, в угоду высшей цели!». Призрак приблизился: «Я караю тебя, Агидиус Винтерхальтер, за любовь к нормалам! За раскрытие наших тайн! За ложные надежды, вложенные в сердце юноши, посетившего тебя сегодня!». Из-под черной мантии показалась палочка: «Клине!». Бедняга Агидиус схватился за горло, из которого фонтаном забила кровь. Старик упал на травяной ковер, орошая его багровой рекой. Хозяин лавки хрипел и булькал, не в силах позвать на помощь, пока не затих. Призрак уже исчез.

Глава 2. Испытание дирижаблем.

3 сентября 1894 года. Поместье Келлеров, Германская империя.

Ночью Тобиас долго не мог уснуть. В голове постоянно возникали образы призрака, которого он увидел из окна трамвая. Его мертвенно-серое лицо, зияющие дыры вместо глаз. Конечно, он не рассказал об этом родителям, незачем расстраивать их накануне отъезда. Томасу он также не говорил, так как был уверен, что брат, как всегда, переведет это в шутку или же спишет на его, Тобиаса, бурную фантазию. Задремать юноше удалось лишь под утро. Разбудил его, конечно, старший брат. Томас сидел верхом на деревянном резном комоде с тремя ящиками, болтал ножками и бодро насвистывал какой-то веселый мотив. В правой руке он держал палочку и вместе с левой размахивал ладонями так, словно дирижер в оркестре императорского драматического театра Шаушпильхаус. При этом на противоположной от него стене возникали и тут же пропадали разного рода каракули, в основном оскорбительного по отношению к младшему брату свойства. Открыв глаза, юноша нисколько не удивился, увидев здесь Томаса. Они были очень дружны, можно сказать неразлучны. Не без удовольствия, Тобиас прервал концерт старшего брата: «Никак не пойму, как это в нашем министерстве магии взяли на работу такого бездельника, как ты, Томас? Сегодня понедельник, а ты в рабочее время мне тут стены расписываешь». Услышав, что юный Келлер проснулся, Томас спрыгнул с комода: «Не мог же я пропустить твой отъезд! К тому же я знал, что без меня ты наверняка проспишь свой дирижабль. Взгляни на часы!».

Тобиас приподнял левую руку и посмотрел на часы. Затем, тряхнув головой, словно не веря своим глазам, поспешно откинул одеяло и, до конца отодвинув бежевые шторки балдахина, по пояс свесился с кровати, которая находилась в нише между белого цвета шкафами, стоящими вдоль стены. Упершись руками в пол, юноша посмотрел на высокие напольные часы у подножья кровати. «Не может быть!» – пробормотал Тобиас: «Уже двадцать минут десятого, а дирижабль ровно в одиннадцать. Ох, не надо было так долго играть с папой в карты. Столько лет пытаюсь у него выиграть, а все бесполезно. Не понимаю, как он это делает». «Он прячет карты под бородой» – серьезно ответил Томас. «Чего!?» – Тобиас кубарем вывалился из кровати и уселся на полу в своих белых ночных кальсонах. Юноша сидел на сером шерстяном коврике в лучах солнечного света, обильно падающего из окна. От смачного приземления младшего Келлера в воздух поднялось целое облачко пыли. С досады Тобиас обхватил голову руками, его пальцы тут уже утонули в копне пшеничного цвета волос, а в воздух над головой взмыло еще одно, маленькое, облачко пыли. Старший брат прыснул от смеха: «Тоби, а ты часом не оборотень? Посмотри только, сколько с тебя блох налетело! Вон, так и вьются». На него посмотрели обиженные голубые глаза. «Ладно, пойду к родителям. А ты давай собирайся. Ждем тебя внизу» – сказал Томас и вышел из комнаты.

Тобиас подошел к окну, открыл его и высунулся наружу, чтобы сделать глоток свежего осеннего воздуха. В лучах утреннего солнца величавые медные буки приобрели не благородный винный оттенок, а скорее юный рубиновый окрас. Прохладный ветерок подбивал на разговор обычно безмолвные деревья. Шелестя листвой, они словно прощались с юношей. Вдруг раздался хлопок. Тобиас посмотрел вниз. Его мать, Элайза Фон Келлер, ходила по лужайке с волшебной палочкой наготове. Заметив гномью нору рядом с клумбой, она подносила палочку, раздавался хлопок, загоралась миниатюрная молния, а где-то с другой стороны лужайки из земли выпрыгивал дымящийся двухголовый гномик и убегал в сторону леса. Юноша насчитал с десяток удаляющихся фитильков. Вздохнув полной грудью, Тобиас осознал, как ему будет не хватать родного дома. Отвернувшись от окна, он подошел к туалетному столику. На нем стоял изящный керамический таз для умывания. Белоснежный с синими цветами, его привез отец из России. Как только юноша наклонился, таз тут же наполнился водой. Келлер умылся, наслаждаясь легким покалыванием от прохладной воды. Окончательно проснувшись, Тобиас достал из комода волшебную палочку и взмахнул ею. Вода в тазу исчезла, зеленый огонь в камине погас, кровать заправилась сама собой, окно закрылось, в центр комнаты деловито выехал деревянный стул, а сверху на него приземлился открытый уже чемодан из коричневой кожи с золотистыми замками и фамильным гербом на крышке. Снова взмах палочки и из прикроватного шкафа плавно полетели вещи Тобиаса, аккуратно укладываясь на дно чемодана. А из двустворчатого книжного шкафа, расположенного у окна, в ту же сторону, словно птицы, размахивая страницами, летели книги, пикируя в конце пути на свои места, рядом с вещами. Надпись на последней книге гласила – Языки магии народов мира, Тобиас Фон Келлер, 1893 год. На черной обложке два волшебника схлестнулись в дуэли, они медленно двигались, меняя позицию с атакующей на оборонительную и обратно, их губы шевелились, произнося заклинания, которых не было слышно, а палочки вершили магию, которой не было видно. Юноша одел свой любимый синий камзол поверх белой рубахи и красной жилетки. Кремовые брюки, по обыкновению, заправил в высокие черные сапоги. Взял в руки треуголку. Последний раз окинул взглядом свою комнату и пошел вниз, к родным. Чемодан закрылся и поплыл вслед за хозяином. Семья ждала его в гостиной. Отец сидел за столиком, пил чай и читал обычную газету. Мама с воодушевлением рассказывала Томасу, как от нее улепетывали Гензель и Гретель. Тобиас и его чемодан «зашли» в комнату. Опережая просьбу матери, завтракать Тобиас наотрез отказался, сказав, что пассажиров накормят в дирижабле за счет бюро. Элайза Фон Келлер обняла сына и сказала: «Как прибудешь в Санкт-Петербург, пришли весточку, сынок, домовой почтой». Юноша вспомнил рассказы отца о том, что в России есть почтовая служба, где работают домовые, и ответил: «Конечно, матушка, не беспокойтесь». Графиня отошла и Тобиас заметил слезы на ее глазах. Томас Келлер пожал младшему брату руку: «Скоро увидимся, братишка, я долго здесь не задержусь». Последним подошел отец: «Какая-то грустная здесь обстановка. А с чего? Не пойму! Прощаемся не навсегда. Будет возможность, мы и сами тебя навестим. Для тебя, Тоби, это будет незабываемый опыт! Поверь! Тебе понравится!». Астор Фон Келлер подмигнул сыну и сгреб его в охапку мощными ручищами. Высвободившись из объятий пожилого графа, Тобиас почувствовал, будто целых костей в его теле стало на одну-две поменьше. «Не сомневаюсь, отец» – ответил юноша, улыбаясь. «До встречи, семья!» – сказал младший из Келлеров, махнул треуголкой и был таков, совершив лангер.

Через мгновение юноша очутился на небольшой, ничем не примечательной поляне, в лесу Юнгфернхайде, в окрестностях Берлина. Здесь же находился одноименный причал дирижабля Бюро магических путешествий, о чем свидетельствовала информация с обратной стороны билета. Тобиас оказался здесь впервые. В начале даже подумал, что ошибся, ведь при лангерации нужно четко представить себе место, куда ты хочешь попасть, а территориальные познания Келлера об этом месте были весьма поверхностными. Впрочем, сомнения покинули его почти сразу, когда вокруг, с хлопками, стали появляться другие волшебники. Кто-то по отдельности, а кто-то – целыми семьями. И вот, спустя несколько минут, разномастная толпа, ведомая коллективным разумом, который, по-видимому, наверняка знал, где находится причал, двинулась в сторону буковой аллеи невдалеке. Юноша направился следом. За ним парил его чемодан, на который успели усесться две вороны и с важным видом обменивались новостями, попутно соревнуясь в громкости своего карканья. Вход в буковую аллею обозначали стоявшие по бокам белокаменные скульптуры медведиц на постаментах из красного кирпича, каждая из которых охраняла двух человеческих детенышей, играющих между их лап. Пройдя мимо свирепых каменных хищниц, Тобиас, наконец, увидел то, что искал. В конце мощеной аллеи величественно возвышалась водонапорная башня из красного клинкерного кирпича, построенная по указу главы Бюро магических путешествий – Эрвина Барта. Высота округлой башни составляла около 40 метров. Медная кровля чем-то напоминала шлем средневекового рыцаря, на макушке которого расположился большой газовый фонарь с восьмигранным светильником. Прямо под крышей, по кругу, шел ряд деревянных окон, выкрашенных в белый цвет. А под окнами башню окружал узкий белокаменный парапет с коваными перилами. Причем тут водонапорная башня? Спросил бы непосвященный волшебник. Но башня, действительно, выполняла свою функцию. Обеспечивала подачу воды из озера Тегель в окрестные поместья. Так ее и воспринимали нормалы. Однако волшебник посвященный указал бы на нелогичность присутствия на башне газового фонаря и каменного парапета. Фонарь исполнял роль маяка для дирижабля, а по каменному парапету, через специальный трап, пассажиры проходили в его кабину. Поэтому Келлер, как волшебник посвященный, заранее знал, что башня и есть причал. Он не мог сдержать улыбку, глядя на озадаченные лица некоторых магов, идущих рядом с ним.

Дойдя до конца аллеи, будущие пассажиры остановились перед каменной лестницей, ведущей на площадку у башни. Дорогу им преградил небольшой кордон из босоногих кобольдов-кочегаров, одетых в темно-синие мундиры с серебристыми пуговицами, а также кобольдов-стюардов в белых мундирах с золотистыми пуговицами. Рядом стоял, вероятно, капитан, мужчина среднего роста, в черном мундире с золотистым значком в виде дирижабля на лацкане пиджака и черной фуражке с эмблемой Бюро – двумя скрещенными метлами с буквой «B» на перекрестье. «Капитан, почему нас не пускают к башне?» – спросил один из стоящих рядом волшебников. Толпа застыла, навострив уши. Капитан повернулся. Он был черноволос, но висков уже коснулась седина. Несмотря на статус, бровки-домики, искрящиеся глаза и искренняя улыбка, выдавали в нем человека весьма добродушного. «Уважаемые пассажиры, потерпите, пожалуйста, буквально десять минут. Сейчас подадут дирижабль» – ответил капитан. И добавил что-то еще, но его никто не услышал. Все заглушил треск ломающегося дерева и карканье стаи ворон, взмывшей в небо над лесом. Раздвигая руками деревья, словно занавески, на поляну перед башней вышли два озерных тролля, тянувшие за собой два исполинских каната. Тобиас вспомнил, что эти пятиметровые существа живут в хижинах на островках в глубине озера Тегель. В отличие от горных троллей, не отличавшихся умом, озерные тролли были весьма сообразительны. Поэтому зачастую работали на Министерство магии Германской империи или Бюро магических путешествий в обмен на защиту своих жилищ от нормалов. Кожа и шерсть гигантов имела болотно-зеленый оттенок. Четырехпалые руки с длинными когтями доставали до земли. Крупные головы посажены очень низко, из-за чего казалось, что у троллей нет шеи. Прямо за головами великанов возвышался мощный горб, покрытый каким-то кустарником. Заостренные длинные уши и носы были покрыты мхом. Из их ртов торчали по четыре желтых клыка. С длинной бороды чудовищ, в которой шерсть перемешалась с водорослями, стекала вода. А длинные хвосты волоклись по земле, скрипя о камни множеством раковин озерных моллюсков, намертво прицепившихся к своим хозяевам.

У водонапорной башни тролли остановились и стали подтягивать канаты. Вскоре над лесом появился огромный, примерно 70 метров в длину и 10 метров в поперечнике, аэростат сигарообразной формы. К его днищу, в самом центре, крепилась небольшая кабина, метров 15 длиной. Как сразу подметил Тобиас, она была разделена на три части. В задней ее части располагалась трехметровая закрытая зона, где, по-видимому, была установлена паровая машина, так как по боками этой части кабины крепились воздушные винты. В передней части находилась двухметровая капитанская рубка. Оставшаяся десятиметровая зона, очевидно, выделялась под пассажирский отсек. Казалось, что кабина по большей части сделана из стекла. По сути, дно и череда вертикальных окон, за исключением двигательного отсека, полностью обшитого стальными листами. «Ага, понятно, облегченная конструкция» – подумал юноша, мысленно порадовавшись тому факту, что в чемодане его ждет самогреющий плащ. В задней части самого аэростата, сверху, снизу и с боков, были установлены четыре небольших подвижных крыла, отвечающих за набор высоты и поворот дирижабля. Тролли развернули его таким образом, чтобы кабина оказалась рядом с каменным парапетом водонапорной башни, где уже суетились кобольды-стюарды, разворачивая подвесной трап.

Капитан разрешил снять кордон, и орава волшебников наперегонки с чемоданами ринулась к башне. «Вот это скорость, не так ли министр?» – Келлер услышал русскую речь и обернулся. Конечно, Тобиас давно готовился к переезду. Не знал, когда именно он случится, но понимал, что это произойдет. А потому, язык выучил давно. Это не составило большого труда, ибо родители знали его в совершенстве. Вопрос задал высокий и крепкий мужчина лет сорока. Его русые, волнистые, аккуратно подстриженные волосы были зачесаны на бок. Щеки и кончики ушей горели румянцем, что придавало ему свежий, прямо-таки юношеский вид. Лишь небольшая морщинка между идеальной формы носом и лбом выдавала в нем зрелого мужа. Пухлые губы расплылись в улыбке, а пронзительные серые глаза «дырявили» всех вокруг. Одет русский волшебник был на военный манер. Белый китель с жестким стоячим воротником в сочетании с темно-зелеными брюками, заправленными в высокие кожаные сапоги. Два ряда золотистых пуговиц пересекал темно-зеленый ремень с позолоченной пряжкой, на которой размахивал крыльями двуглавый орел, держа двумя когтистыми лапами волшебную палочку. К ремню крепился небольшой кожаный чехол, чем-то напоминающий ножны для офицерского кортика, из которого торчала рукоять волшебной палочки. «Завистливое око видит далёко? Да, Александр? Вы бы и на своей летучей доске за ними не угнались, верно?» – с улыбкой ответил человек, названный министром. Роста он был среднего, едва доставал до плеча Тобиаса. Густую седину волос разделял прямой пробор. Пышные седые усы, благодаря не менее пышным бакенбардам, соединялись с висками. Этот человек напомнил Келлеру созревший одуванчик. Казалось, дунь на него, и вся седая шевелюра разлетится в разные стороны. «Вы правы, Петр Иванович, куда уж мне? Остается только завидовать. К слову сказать, мне кажется, что забег выиграет вон тот чемодан с двумя воронами. Уж больно хорошо идет!» – рассмеялся Александр. Министр заулыбался и начал сотрясаться в плечах от внутреннего смеха, из-за чего очки с овальными линзами чуть не скатились с его длинного носа, как с горки. Но Петр Иванович вовремя остановил их пальцем и задвинул обратно, к своим, слегка выпученным, карим глазам. Когда улыбка исчезла, министр обрел, по-видимому, повседневный, серьезный и очень усталый вид. Он наклонился, спокойно отряхнул подол своего строгого, черного, осеннего пальто, по которому только что пробежал «табун» волшебников и из рукавов которого показались края белой рубашки с золотыми запонками в виде двуглавых орлов. А затем сказал своему спутнику: «Александр, если узнаете, кто хозяин этого чемпионского багажа, обязательно передавайте ему мои поздравления». В тот миг Тобиас вдруг осознал, что это его чемодан проявлял чудеса скоростной левитации. Юноша рванул вперед по каменной лестнице, но оступился, а затем с грохотом, словно озерный тролль, распластался на ступенях. Треуголка начала преследование чемодана уже без Келлера. Обернувшись, Тобиас увидел, как министр снова поправляет скатившиеся очки, а Александр без всякого стеснения заливается смехом. «Вы не ушиблись, майн герр?» – осведомился приятный женский голос с легким акцентом. Келлер поднял глаза. И тут же их опустил. Лицо залила краска. Казалось даже пшеничные волосы, стали отдавать багрянцем. «Что вы, фрау, не беспокойтесь. Я в полном порядке» – выдавил из себя Тобиас и поднялся. Перед ним стояла юная, очень милая девушка. Она улыбалась, из-за чего на ее, чуть полных щеках, образовались очаровательные ямочки. Пышные русые волосы были собраны в аккуратный пучок, продетый шпилькой с небольшим изумрудом в основании. Два гораздо более крупных, но точно такого же цвета изумруда, смотрели сейчас на Тобиаса из-под тонких изящных бровей. Девушка игриво морщила тонкий нос, слегка полный у кончика. Солнце играло на ее белоснежной коже, от чего Келлер даже невольно зажмурился. На ней было голубое шелковое платье с корсажем, воротником-стойкой и юбкой, плавно расклешенной к низу и напоминающей цветок лилии. Убедившись, что с юношей все в порядке, девушка догнала Александра, который вместе с министром уже подошел к водонапорной башне, и взяла его под руку. Тобиас невольно расстроился. Всего-то мимолетный взгляд, да несколько слов, но волшебница из России, тем не менее, несомненно, запала ему в душу.