Я у мамы зельевар. Книга 1

– Знаешь, оно к лучшему, – заявил Муррис, обвив мою ногу хвостом. – Я беру свои мысли и слова обратно, Сифочка – очень ценное приобретение. Оберег от нерадивых мужиков.

– А радивых? – уточнила я, сложив руки на груди и глядя на звёздное небо.

– Когда таких встретим – узнаем, – мудро заметил Муррис.

Подумав, что кот абсолютно прав, я только шумно выдохнула и пошла в лавку. Надо хоть немного поспать, потому что завтра клиенты пойдут с самого утра. Поэтому надо быть в тонусе, чтобы случайно вместо пузырька с энергетическим зельем не выдать слабительное. Эффект бодрости одинаковый, но не все одобряют процесс.

Спала я спокойно, даже, можно сказать, хорошо. Дела завертелись так, что я только через три дня спохватилась: горшок! Мне же сегодня идти к Раудисам!

Полив Сифочку водой с укрепляющим зельем, покормив Мурриса и протерев Жужу, я кинулась приводить в порядок себя. В целом я всегда прилично выгляжу, но каждая встреча с Линасом Раудисом заставляет нервничать и думать, не решили ли блузка и юбка поменяться местами?

Мысли были совершенно дурацкими, но я ничего не могла с собой поделать. Просто есть такой тип людей, рядом с которыми не знаешь, как себя вести. А когда не знаешь, как себя вести, то частенько ведёшь себя как идиотка.

Раньше Муррис хихикал над этим, но потом проникся и начал давать толковые советы. В этот раз он тоже, оставив завтрак, бодро поскакал за мной.

– Ядвига, что там у тебя? Опять думаешь, в какие доспехи упаковаться, чтобы выдержать стрелы слов Линаса Раудиса?

– Какой ты сегодня поэтичный, – проворчала я, доставая коричневое рабочее платье без всяких украшений. Хотя вот потёртости могут за них сойти. – Мне надо будет нести горшок и немного овощей. На сегодня бал отменяется.

Муррис задумчиво посмотрел на платье, потом кивнул:

– Ты права. Это не королевский бал, нечего наряжаться, как птица счастья.

– От такого счастья, как я, некоторых знатно перекашивает, – мечтательно протянула я, представив лицо Линаса.

После чего быстро переоделась, закрутила косу бараночкой и, подхватив сумку, оставила на хозяйстве Мурриса и девочек. Надо будет, кстати, выгулять Жужу, а то давно я никуда не летала. Но тут кругом ни одного интересного шабаша. У нас в Латрии с этим вообще напряжёнка. Вот матушка всегда, затаив дыхание, рассказывала, как они с моей бабулей летали на шабаши на Лысую гору в соседнее с Польхой государство Украну. Вот там всегда было ух!

Я вздохнула. Ну ничего, какие мои годы, я ещё на всех шабашах побываю! Ведьма я или где?

Сегодня Златовласая надо мной сжалилась, и в мастерской меня встретил средний Раудис. Выдал горшок, принял деньги, сказал приятные слова и пожелал хорошего дня. Отец у Линаса, как и дед, очень приятный мужчина.

Горшок оказался чудесным. Глядя на него, я даже позабыла, что его творец – редкостная язва. Плавные формы, чуть шероховатая на ощупь поверхность, к которой хотелось приложить ладони и задержать подольше; аккуратный узор на бочках горшка, сияющий золотом. И крышечка с маленькой удобной ручкой в виде птички.

Линас, конечно, зараза, но мастер просто золотые руки.

Его отец с едва заметной улыбкой наблюдал за мной.

– Нравится?

– Нравится, – выдохнула я, проведя пальцами по ободку.

– Пусть же зелья в нём удаются на славу, – пожелал Раудис. – Заговорит он после первой варки. Сейчас ещё рано. Если же что-то вызовет вопросы, то приходи к нам. Поможем.

– Спасибо, пан Раудис, – улыбнулась я, прижав горшок к себе двумя руками и уважительно поклонившись.

Выходила из мастерской в приподнятом настроении, не в силах стереть улыбку с губ. Пусть смотрят – не беда! Зато теперь чего только не смогу! Я такого смогу наварить, уху-ху-ху! Ко мне будут ездить пани и паны из самой столицы!

Закупившись по пути овощами, я даже подумала взять извозчика, но решила обойтись. Немного плечо оттягивает, но ничего, переживу.

Горшок я так и прижимала к себе, он был такой тёплый, полный созидательной магии, что не хотелось расставаться. Тем временем солнышко значительно припекало, тонкие прядки волос то и дело норовили прилипнуть ко лбу.

Я упрямо пыхтела и шагала по тропинке к лавке, мечтая о прохладном душе.

– Ничего, теперь мы заживём, – обещала я горшку. – Сможем куда больше. Тебе понравится у нас: тепло, сухо, котик, цветочек, веничек красивый. Все очень общительные.

О, а вот и лавка!

Я уже приблизилась, как вдруг поняла, что что-то не так. А именно… входная дверь настежь открыта. И возле неё стоят чемоданы, котомки и сундук.

О Златовласая! Неужто пан Дудоля решил действовать внахалку?

Ну, я ему сейчас! Получит и будет знать, как тянуть загребущие лапы к собственности хрупкой нежной девушки!

Я ускорила шаг, практически влетая в дверной проем, и с размаху врезалась в широкую грудь.

Хорошо, что между нами был горшок. Он принял на себя весь удар и недовольно загудел. А я уставилась на мускулистую грудь в вырезе белоснежной рубашки, от которой исходил еле ощутимый аромат ландышей.

«Вещь выстирана в прачечной пани Праски, только она в столице заказывает отдушку с таким ароматом», – услужливо подсказала память. И тут же любезно подкинула цифру стоимости таких услуг. Нехилая стоимость, скажу я вам.

Я бы так и не знала, просто подрабатывала у неё в студенческую юность, и пани сама хвалилась, что получила лицензию на аромат ландыша при стирке.

Само по себе очень странное начинание, но каждый человек имеет право на маленькую… своеобразность.

Я подняла взгляд выше и встретилась с тёмно-карими, будто чёрный шоколад, глазами. Во рту даже появилась горьковатая сладость, язык немного защипало. Высокий лоб, прямой нос, резковатые скулы, ни капли не портящие облика, красивые губы. И длинные волосы, лежащие на плечах. По цвету не сразу поймёшь, то ли тёмно-русые с пепельным оттенком, то ли светло-каштановые со стальным отливом… Разворот широких плеч, натянувшаяся тонкая ткань рубашки на руке, которой он придержал меня, не давая завалиться назад.

Осознав, что смотрю на незнакомца непозволительно долго, я отпрянула, прижав горшок к себе крепче.

– Вы кто? – спросила как можно воинственнее.

На меня посмотрели с лёгкой иронией и мягким недоумением. Видимо, пытаясь понять, что это тут такое нарисовалось и ещё пищит. В чём-то логика была, ведь незнакомцу я едва достигала плеча, поэтому смотреть на него приходилось, задрав голову. Впрочем, это не помешало отметить ни его кожаный пояс с кинжалом, ни дорогие брюки, ни обувь, явно приобретенную не в Ельнясе, а, скорее всего, на Янтарной Ярмарке в Эсте, когда съезжаются не только из наших стран, но прибывают купцы с востока, севера и юга.

– Могу задать тот же вопрос, – ни капли не смутился он.

Голос такой… чарующий, низкий, с лёгкой мурлычащей вибрацией. Сказал всего несколько слов, а у меня по телу словно молния пронеслась. Терпеть не могу этого! Мозги мгновенно начинают дружить с гормонами, которым, как известно, здравый смысл – не указ.

– Кто вы и почему так вламываетесь в мою лавку?

– В какую вашу?!

Возмущение вытолкало всю способность мыслить трезво. Нет, ну это вообще ни в какие рамки!

Проделки пана Дудоли? Решил меня выжить, подослав какого-то красавца? А как же жалобы в магистрат? Или это подлая месть за метлу? Ну я тебе устрою, будешь знать, как бедную несчастную ведьму пытаться выставить за порог!

Ну натурально картина пана Грепинса «Не ждали»!

– Никакая она не ваша, – произнесла я, размышляя, что будет, если кинуть в нахала горшком. – У меня всё по закону, плачу в начале месяца вперёд, поэтому вы не можете мне что-то предъявить. Арендодатель подтвердил, что у меня есть все права!

– Арендодатель? – уточнил он тихо, но я тут же захлопнула рот.

Таким тоном разговаривают следователи из управления, когда дают понять преступнику, что его дни сочтены.

И не надо на меня так смотреть, я ничего плохого не сделала… пока.

– Да, – твёрдо ответила, пытаясь прикинуть, на чём тут меня можно подловить.

– То есть вас совершенно не смущает, что пан две недели назад был захоронен и отбыл в Потусторонь? – вкрадчиво поинтересовался мой собеседник.

«Ну и что?» – чуть не брякнула я и тут же прикусила язык.

Не у всех сводный брат – профессиональный некромант. Аргументировать тем, что мы вчера беседовали с паном Орбасом на кладбище, не стоит. Не все такое одобряют. В тюрьму, конечно, не посадят, но Айварасу может влететь за злоупотребление служебным положением.

Но…

– А вас? – упёрлась я, решив, что ни за что не отступлю.

– А меня не должно это смущать, – любезно ответил он, складывая руки на груди, отчего ткань натянулась ещё сильнее, вовсю выставляя напоказ очень недурственную физическую форму.

– Это почему же? – прищурилась я, прикидывая, куда буду писать жалобу на самоуправство.

Теперь точно буду, не уйдут от меня!

Ну давай, расскажи мне, как тебя подкупил пан Дудоля и прислал для устрашения слабой девушки. Я…

– Потому что я – родной племянник Илмар Орбас, и эта лавка отошла мне по завещанию.

Я едва не выронила горшок из рук.

– Как-к-кой племянник? – переспросила глупо, понимая, что не могу состыковать услышанное… вообще ни с чем.

– Родной, – с готовностью повторил Илмар. – А вы, видимо, та самая особа, которая временно использовала лавку в своих целях. Буду искренне признателен, если вы соберёте свои вещи и покинете это место.

С этими словами он развернулся и направился внутрь.

Нет, вы видели? Это совсем никуда не годится!

– Ничего я не использовала! – возмущённо крикнула я и шагнула следом. – Я уже всё сказала. То, что вы племянник, не даёт вам права так вести себя!

Оказавшись внутри, я только охнула, потому что мои полки с пузырьками зелий уже были пустыми. Тумбочка под ними переставлена, сундук открыт. И вообще по помещению снуют четыре барздука, ловко перетаскивая стол.

– Господарь, ставим тут у окошка? – поинтересовался один из них. – Возле сорнячка?

Оскорблённая до корней Сифиздилла заехала ему листом по макушке. Бардзук подпрыгнул от неожиданности и замотал головой.

Я хмыкнула. Так тебе и надо, нечего языком молоть что попало.

Бардзуки в целом приятные ребята. Ростом обычно до пояса обычному человеку, живут между корней деревьев, обладают огромной силищей и любовью к сокровищам. Готовы всю жизнь собирать их и сидеть на сундуке, оберегая от врагов и не только.

Не зря у нас даже говорят: «Как бардзук на кладе». При этом они всегда не против заработать, поэтому охотно берутся за охрану домов, перенос тяжестей и строительство. То, что человек будет приподнимать при помощи магии или каких-то устройств, бардзук перетащит без особых усилий. Раньше, когда люди не знали, как с ними общаться, то оставляли хлеб и молоко у корней деревьев. Продукты исправно исчезали, пока в один прекрасный день не обнаружилась записочка: «Предоставлю услуги по кладке стен за умеренную плату».

– Ничего не ставим! – ледяным голосом сказала я. – Выносите стол.

Бардзуки озадаченно посмотрели на Илмара:

– Господарь, это ваша господарочка пришла?

– Это не моя «господарочка», – фыркнул он. – Ставьте у окна.

– Никакого «у окна»! Он закроет проход к печи. Как мне, по-вашему, туда пробираться?

– Лезть по столу? – осторожно предложил барздук.

– Никак, панночка, – начиная раздражаться, ответил Илмар. – Вас здесь не будет.

– Я вам не «панночка», а панна Торба, – отрезала я, давая понять, что не позволю разговаривать в таком тоне.

Ещё бы «деточкой» назвал! Кстати, по виду он возраста Айвараса, не старше. А как с такими иметь дело, я уже прекрасно знаю.

Илмар задумчиво посмотрел на меня, словно представил прямо на этом столе. Правда, так и не определился: я была у казанка для магических зелий или всё же в казанке.

Я же поставила горшок на прилавок, подошла к Сифочке, погладила её по листочкам, заодно просматривая территорию. Куда делся Муррис? Как он нужен, так ветром сдуло!

Подняв глаза, увидела чёрный хвост, свисавший вдоль сушняка, привязанного к потолочным балкам. Муррис тут же поменял положение, глянул на меня и разве что не приложил коготь к морде, мол, тихо.

Логично. Не стоит показывать, что у меня тут есть шустрый фамильяр, который и ловко добудет нужную информацию, и сумеет организовать побег, и врагу как следует вломит.

Так, хорошо, с одним разобрались. Теперь где Жужа? Почему она бездействует, когда тут такое?

Была слабая надежда, что она убирает дорожки у дома. Когда на Жужу нападает вдохновение, то не остановить. Я однажды сама удирала от неё, когда случайно бросила не туда испорченную этикетку. Смех и только… Кому сказать: ведьма бегает от собственной метлы!

– Господарь, так мы того… в смысле, не того… Куда меблю вашу ставить?

– Мебель, – поправила я.

– Так я и говорю, меблю!

Судя по виду Илмара, это было далеко не первое слово, над которым бардзуки поиздевались. Они каким-то волшебным образом умудрялись коверкать всё, что слышат.

– Оставьте.

– Так господарочка ваша…

От взгляда тёмно-карих глаз, обещавшего ему все кары небесные, бардзук тут же заткнулся и выскочил на улицу.

– Берём сундук! – прокричал он.

– Панна Торба… – начал Илмар, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ничего такого, чего не стоит слышать приличной девушке.

– Уже двадцать один год как панна Торба, – отозвалась я медовым голосом, внимательно осматривая стол.

Массивная столешница, отполированная поверхность, состоящая из множества квадратиков, возле углов – выемки, отделанные жёлтым металлом. Выемки соединены между собой тоненькими тоннелями. Обычно такими пользуются ремесленники, алхимики или артефакторы. Стол – этакая палитра, где можно развести нужные ингредиенты, добавить сверху нужное зелье, и они сами соединятся. Обычно к таким вещам приделывали маленький механизм, который регулировал наклон полотна столешницы. Каждый квадратик мог наклоняться под нужным углом.

Где-то внизу моего живота запорхали бабочки, делая крылышками: «Бяк-бяк, Ядвига, представляешь, какие мази у нас, бяк, получатся? Бяк-бяк, сколько мы, бяк, сможем заработать, бяк-бяк!»

Я вдохновенно задумалась. А уж сколько бяк можно сделать нехорошим людям! Например, пану Дудоле! Достаточно всего раз мазнуть по носу гелем для появления пупырчатости.

Я тут же одёрнула себя. Мечтаю о плохих вещах. Вредить надо с умом, превращать в жабу – тоже (даже если очень хочется). Кто-то говорил, что бабочки в животе обычно порхают, когда видишь красивого мужчину. Тогда и сердце стучит, и кровь бежит быстрее, и мысли путаются. Последнее, допустим, у меня от мужчин не зависит, а в остальном…

Я нежно погладила стол. Кто знает, дорогой, может, ты – моя судьба? Знаешь, сколько всего мы сможем сделать вместе?

В какой-то момент поняла, что Илмар разговаривает с бардзуком, но внимательно смотрит на меня. Пытается понять, почему я резко умолкла? Ага, взгляд направлен на мою руку.

На всякий случай я быстро убрала её подальше. Нечего на меня так зыркать: не вцепилась же в него и не пытаюсь его сунуть в карман – уже достижение.

Бардзук топтался на месте, явно не зная, что делать дальше. Ему с компанией платили за перенос вещей, но никак не за драку с ведьмой. Решив, что драка откладывается, я подошла к ним, улыбнулась бардзуку и положила руку на плечо Илмара. Его веко дёрнулось, однако, слава Златовласой, меня не попытались бросить на пол отработанным приёмом.

– Заносите, – сказала я. – Только осторожнее и не заграждайте проход к Сифочке, она девушка впечатлительная.

– Но… – осторожно начал бардзук, покосившись на «впечатлительную девушку».

– Милые бранятся – только тешатся, – проворковала я, бросив на Илмара влюблённый взгляд.

Учитывая, что его перекосило, эффект получился нужный. Отличный. Следовало отдать ему должное: вырваться не пытался, скорее, с любопытством ждал, когда я отойду первой. А я отходить не собиралась! Так и стояла, изображая само очарование, пока втянули все вещи.

– Чего вы добиваетесь, панна Торба? – одними губами спросил Илмар, наблюдая за бардзуками.

– Узнаете, пан Орбас, – ответила я, не меняя позы и выражения лица. – Вы всё узнаете.

* * *

– Это катастрофа, – застонала я, уронив голову на руки.

Вокруг кипела вечерняя жизнь Ельняса, за столами сидели горожане и шумно обсуждали прошедший день. Подавальщики суетились, прекрасные панны улыбались своим мужчинам, старичок с окладистой бородой смаковал светлое нефильтрованное и, довольно щурясь, смотрел на разноцветные флажки и ленточки, тянувшиеся от крыши таверны.

– Катастрофа – это когда нельзя что-то предотвратить, Ядвига. А это так – временные неприятности.

– Пан Криш, вы, конечно, очень мудры и опытны, но, по-моему, вы значительно преуменьшаете проблему.

– Какого роста проблема? – невозмутимо уточнил он.

– Выше меня на целую голову. Мне надо стульчик брать, чтобы прямо посмотреть в эти наглые глаза.

– Ваш заказ, – донёсся звонкий голосок подавальщицы, и на стол опустилась тарелка с ароматной рыбой в остром кляре, хрустящие булочки с чесночным соусом, луковые кольца в сырной стружке и запотевшая кружка лучшего в мире «Латрийского светлого».

– Ешь, – сказал пан Криш. – Пустой желудок и голову пустой делает.

Я вздохнула и взяла вилку в руки.

Да, так и есть. Обычно у девушек есть подружки, чтобы обсудить любой вопрос, а у меня – пан Криш Бериньш. Очень умный и проницательный человек, восхитительный мастер по дереву, любитель пива и… мой сосед. Да-да, тот самый, плюшками для которого пенял мне Айварас.

Пан Криш жил один, дети переехали в Лиритву – сын женился на девушке из рода кружевниц, у неё там было своё дело. Так и перебрались туда с детьми. Не раз звали и деда, но он отнекивался, мотивируя тем, что здесь ему привычнее, да и заказчики все тут. Как станет совсем слаб, тогда сам приедет.

Подождав, пока я прожую, он посмотрел на меня поверх очков.

– Ну, излагай уже. А то я извёлся.

Я хихикнула:

– Вы говорите, как юная девица.

– Может быть, я и есть девица? – хмыкнул пан Криш. – Ну где-то… глубоко в душе?

Осталось только фыркнуть, а потом, вздохнув, начать рассказывать:

– Илмар Орбас – племянник пана Орбаса. Приехал сюда, чтобы осмотреть наследство и некоторое время провести здесь. Пока не знает, что с этим делать.

Пан Криш задумчиво пригладил бороду.

– Так-так, замечательно. И что, завещание есть?

– Есть, – уныло сказала я, глядя на янтарно-жёлтое пиво в резной кружке. – Он показал, там всё в порядке.

– Но и у тебя договор есть. Значит, ты тоже не бесправная.

– Всё равно надо идти в магистрат, – вздохнула я. – И, скорее всего, спор решат в его пользу. Платёж мой не пройдёт вовремя по срокам – и до свидания.

– У тебя проблемы с деньгами? – нахмурился пан Криш.

Я мотнула головой.

– Нет. Но разве вы не знаете, как это делается? Договорится с кем надо – и всё.

– С чего ты решила, что такое будет?

На лице пана Криша отразилось искреннее недоумение.

Кусочек рыбы сорвался с вилки, плюхнувшись в тарелку, я упрямо подцепила его снова. Добыча не уйдёт.

– Этот Илмар – королевский артефактор. Понимаете, пан Криш? Им же везде дорога открыта. Панночки в Зелёном банке при виде таких начинают томно вздыхать, расстегивать пуговки на блузках, обнажая бюсты…

– Плавятся, как воск, того и гляди закапают на пол?

– Верно, – буркнула я, делая глоток.

Лёгкая горчинка в «Латрийском светлом» делает вкус особенным, бархатно-освежающим. Именно за неё напиток постоянно берёт призы не только в Янтарном Союзе, но и в западных землях Нойчланда, знаменитых своими пивными фестивалями.

Некоторое время мы молчали. Я заканчивала с рыбой, а пан Криш – с лепёшками с луком и яйцом. Несмотря на ситуацию, настроение немного приподнялось – нужно было с кем-то обсудить свои проблемы.

– По-моему, ты рано паникуешь, – наконец-то произнёс пан Криш, откидываясь на спинку деревянного стула и складывая руки на животе.

Сейчас он был похож на рассевшегося на солнышке Мурриса. Тот так же умиротворённо щурится и выглядит вполне довольным жизнью. Жалко, что у меня сейчас так точно не получится.

– Не хочу паниковать, когда будет слишком поздно.

Он хмыкнул:

– Если по-нормальному договориться с ним не получится, то пойдём другим путём.

Я не донесла кружку до рта:

– Каким это?

Пан Криш склонился ко мне и зашептал на ухо.

Глава 6. Дела артефакторские

Утро началось рано. То есть даже как обычно, потому что Илмар Орбас ещё вчера уехал в столицу по вызову управления следователей.

Я сидела у окна за тем самым столом, о котором вчера было столько разговоров, и пила. Пила много и отчаянно, потому что пить мало кофе я не умею в принципе. После малой дозы мне хочется закрыть глаза, положить голову на руки и сладенько засопеть. И на этом весь рабочий день закончится.

Но мне сегодня предстоит варить зелья для салона пани Субачис – она делает восхитительные духи, за которыми выстраивается вся женская часть населения Ельняса. Поэтому надо быть в форме.

Я энергично размешала кофе резной ложечкой, усыпанной разноцветными камушками, – урвала тоже на ярмарке у купцов с юга.

– Ядвига, ещё сильнее, и ты разобьёшь чашку, – заметил Муррис и запрыгнул на стол. – Держи себя в руках.

– Предатель, – припечатала я. – Сразу сбежал, стоило явиться этому артефактору.

– Не сбежал, а совершил тактическое отступление, – не смутился Муррис и сунул нос мне в чашку. – Что я мог сделать при виде королевского артефактора и четырёх бардзуков бандитской наружности?

– Какие мы нежные, – фыркнула я, отодвигая кота и делая глоток.

Толком поговорить с Илмаром не удалось. Это одновременно радовало и в то же время напрягало. Потому что разговаривать всё равно придётся, просто у нас сейчас этакая отсрочка. Думать об этом совершенно не хочется, но мысли упорно возвращаются к Орбасу-старшему, который умолчал о наличии племянника, к самому племяннику и к себе несчастной. Только нос достала – хвост увяз. А ещё… пан Криш подсказал очень интересный вариант решения проблемы, но я пока не готова на такое.

– Ядвига, с тобой всё в порядке? – осторожно уточнил Муррис.

– Да, а что?

– Выражение лица больно кровожадно, – признался он.

Я фыркнула. Обычное дело с утра пораньше. В это время со мной лучше не связываться. Ничего не имею против этого времени суток, рассвет прекрасен и всё такое, но вот вставать и что-то делать… Нормальные ведьмы делают свои ведьмовские дела ночью! И как бы меня ни пытались переубедить, что на рассвете можно изготовить эликсир всей своей жизни, вовек не поверю!

– Кстати, ты вчера сама ушла, – попенял мне Муррис. – А я хотел обговорить дальнейший план действий. – Он выразительно покосился на вещи Илмара, стоявшие у стены. – Места для двоих тут маловато.

– Спасибо, дорогой, что сказал об этом, – проворчала я, глядя на опустевшее дно кружки.

Надо сварить ещё, ибо бодрость ко мне так и не подобралась, а могла бы!

Муррис сел и обвил себя хвостом.

– Ядвига, я серьёзно. Ведьма ты или где?

– Я ведьма, прекрасно помнящая, что намеренное вредительство с целью вытеснения лиц с территории, имеющих на оную все права, карается Уголовным кодексом Латрии.

Муррис фыркнул:

– Ты тоже имеешь. К тому же никто не говорит про вредительство – это очень грубая работа. Надо действовать изящно, с женской изобретательностью и затейливостью. Легко, воздушно, с тонкими намёками.

– Предлагаешь подарить ему кружевное бельё? – мрачно уточнила я.

Муррис вытаращил глаза, потеряв дар речи. Но потом откашлялся и выдал:

– Ядвига, мы понятия не имеем, какие у него вкусы. Поэтому кто знает…

Я закатила глаза и встала. Хватит предаваться философии и желанию страдать, пора работать. И так уже два пирожка с капустой умяла, довольно.

Быстренько разобравшись с посудой, я протёрла стол, невольно отметила, что его делал настоящий мастер. Интересно, что у Илмара есть ещё? У артефакторов всегда полно всяких штучек, на которые остальные смотрят, попискивая от восторга. Жаль, что всё это стоит приличных денег, не каждый себе позволит. И это не претензия, их работа действительно требует опыта и внимания, но… всегда хочется позволить себе немного больше, чем можешь.

Муррис проследил за моими действиями.

– Слушай, может, сваришь приворотное? Он влюбится в тебя по уши, поженитесь, часть имущества перейдёт тебе. А мы уж постараемся, чтобы там были все благословенные Ловкоруким вещицы для изготовления товара.

– Намеренное опаивание приворотным зельем лица, состоящего на государственной службе, с целью получения личной выгоды…

– Карается Уголовным кодексом Латрии, – фыркнул Муррис. – Понял-понял, твой дух авантюризма где-то громко храпит и не желает помогать.