Служба Дружеских Связей

Беверли Прайд

Служба Дружеских Связей

Глава 1

Он тихо вошел в зал, осторожно осматриваясь. Закатное летнее солнце играло с пылью в воздухе малого спортивного комплекса. Лучи заглядывали через забранные сеткой высокие окна, внося в привычную обстановку золотые сакральные тона.

Никого не было.

Тогда почему тот мальчишка, Арен, так испугался, увидев его, и почему бросал на приоткрытую дверь зала виноватые взгляды?

Он продолжил осмотр. Слева по часовой аккуратно сложенный инвентарь для силовых тренировок, отряд беговых дорожек и велотренажеров под окнами. Справа от него между железных стоек сложенные один на другой несколько мягких матов, на них… Он судорожно вдохнул: «Боги!»

Между стойками на матах лежала полуобнаженная девушка.

Медленно, пытаясь успокоить ускоряющееся сердцебиение, он подошел ближе.

Черная повязка на глазах, руки привязаны к боковым перекладинам, задранная черная майка стягивает грудь сверху, подчеркивая розовые круги сосков. Ноги разведены так, что он видит, как черные кружевные трусики врезаются в нежную плоть между ее ног.

Он проглотил образовавшийся в горле ком. Воображение безжалостно нарисовало возможные продолжения представшей перед ним картины.

Мысленно обругав себя животным, он заставил себя вернуться к девушке – грудная клетка поднимается и опускается. Уже хорошо. Дальше… Он замер, не веря своим глазам.

Руки привязаны, но на мягких петлях, свободных настолько, что ничего не мешает ей освободиться самостоятельно. Недоверчиво мозг попробовал новую гипотезу: «Если она здесь добровольно, это постановка?»

Ее повязка на глазах немного выше, чем нужно, внизу остается щель, а он подошел к матам вплотную, значит, если она в сознании, то видит его. Он обошел маты и осторожно снял повязку с лица девушки. Она зажмурилась и отвернулась, привыкая к свету, затем запрокинула голову и посмотрела на него испытующим взглядом зеленоватых глаз.

Пока он выбирал, как начать отчитывать ее за поведение, она улыбнулась. Так мягко и дружески, как будто все это было для него, только между ними. Как будто не он выгнал ее парня из корпуса три минуты назад за «нахождение в неположенном месте».

Она потянулась, выгибая спину и поднимая грудь выше, так что его взгляд невольно переместился от зеленых глаз и темных волос на область ее задранного топа.

Мысли смешались: «Зачем она… Что эти двое…?» Ее нарочито откровенная поза мешала думать.

«Тот парень мог контролировать ее, ограничивать, натягивать петли… ласкать… глубже… Стоп!»

Он окончательно упустил момент, когда нужно было начать делать выговор. Чтобы взять себя в руки, он сделал шаг назад, перевел взгляд на стену и постарался сосредоточиться на глубоком дыхании.

«Вместо жизнеспасительных инструктажей, как не падать с лестниц и куда бежать при пожаре, сказали бы, что делать в таких ситуациях», – с досадой подумал он.

Она нарушила молчание первой.

– Вы мне не поможете? – ни тени испуга или смущения в голосе, ясный, ровный тон.

Была его очередь улыбнуться.

– Помощь… вам не нужна, – определился с формулировкой он.

Она недовольно поджала губы, освободила одну руку, потом другую. Чего она не сделала, так это не поправила топ. И не стала одеваться, хотя сейчас он видел, что ее одежда свернута на рюкзаке за матами.

Она встала перед ним и посмотрела ему в глаза.

– Вы уже решили, что нам за это будет?

«Нам» прозвучало двусмысленно. Ей и Арену? Ей и ему?

Он мысленно просеял произошедшее в поисках компромата на себя. Поздравил себя с тем, что не нашел его, и немного успокоился.

– Вам стоит одеться, – сказал он как можно более профессиональным тоном.

– Не все части вашего тела так считают, – парировала она, выразительно посмотрев на верхнюю часть его джинсов.

Он представил себе упоминание его эрекции в официальном протоколе. Впечатляющее окончание впечатляюще короткой педагогической карьеры. Он отвернулся, пытаясь расслабиться.

«Отличное выдалось дежурство.»

– Вам стоит одеться, – тише повторил он. – Ваше имя?

– Иверин, – бросила она через плечо, одеваясь.

– С курса Арена?

– Да… Я слышала, что вы отправили его домой, – она села на маты, чтобы натянуть обувь на эргономичной подошве, и снова встала в метре от него. Получалось что она смотрит на него снизу вверх. – Только не наказывайте его, идея была моя, честно, – попросила она, забрасывая рюкзак за спину.

– Ваша фамилия?

– Ривер.

– Можете идти. Преподаватели дежурят все каникулы, – предупредил он.

– Вы наш новый учитель, – не утруждая себя вопросительной интонацией произнесла девушка, беззастенчиво рассматривая его.

– Эшсен Джайн, – представился он. – Не забудьте, – Эшсен протянул ей повязку из черной ткани, которую все еще держал в руках.

Она подошла ближе, глядя ему в глаза. Положила свою руку на его, задержавшись в этом жесте, словно раздумывая, что делать дальше. Ее прикосновение было неправильно приятным, он не успел заставить себя своевременно отстраниться.

– Оставьте себе. Вы дежурите завтра, – она отпустила его руку и сделала шаг по направлению к двери.

– Моя смена заканчивается сегодня.

– Вы дежурите завтра, Эшсен, – его имя она произнесла мягко, аккуратно пробуя на вкус. Посмотрела ему в глаза, улыбнулась и наклонила голову набок, – Вам почему-то очень хочется завтра дежурить.

Она исчезла через запасной выход рядом с залом.

Он услышал, как закрылась дверь.

Вечером, чувствуя себя полным идиотом, он связался с замдекана, Ашей Скай, и попросил поставить ему еще одно дежурство. Соврал, что не закончил работу с регламентами.

На следующий день он трижды обошел корпус, час просидел в спортивном зале, вертя в руках повязку из мягкой ткани и вдыхая Ее запах. Не цветочный, как он ожидал. Теплый, терпкий, дающий ассоциацию с чем-то, что он не мог определить. Она не появилась в зале и не исчезала из его головы.

Если в Службе Дружеских Связей появилась информация о произошедшем, его бы уже здесь не было. Значит, это все-таки осталось «между ними»? Но если бы те же СДСники узнали, что его мозг без препаратов вышел из серой пелены, они первые бы были в восторге.

Он сел на маты и завязал себе глаза.

Глава 2

Время до начала учебного года закончилось быстрее, чем он ожидал. Были две встречи со Службой Дружеских Связей, на второй сменился «Друг». Это было почти не важно, они все носили форму оттенков льна, все были выдрессированы говорить ровно и участливо, их всех во время работы звали Алекс. К ним можно было не привыкать, менялись их пол, раса, возраст. Они поддержка и сопутствующие решения.

Именно СДСникам принадлежала эта «гениальная» идея – отправить его в Академию и не в профессиональное звено, нет, именно к юным ученикам в процессе формирования мировоззрения и самоопределения. Как будто он, с дефицитом того и другого, мог быть им чем-то полезен. Но его отпуск по личным причинам и состоянию здоровья уже исчерпал все возможные лимиты. Пришлось соглашаться.

После произошедшего с отцом он не вернулся на службу. Начал вставать позже, перестал выходить из своего жилого отсека, игнорировал входящие. Формальные ободрения звучали бессмысленно, на вопросы не было ответов. Он мог бы подсесть на что-то, но воспитанная с детства брезгливость оберегла его от этого пути.

В основном он спал. Так было легче. Перед сном он размышлял на тему «Зачем это все?», от этого становилось хуже, он задергивал шторы и представлял, что его нет.

Наблюдая его состояние, в Службе Дружеских Связей решили, что нужна смена обстановки. Даже педагогическую нагрузку для него временно снизили на первое полугодие – чуть больше половины нормы, чтобы он адаптировался и не перегружался. Словно он нечто хрупкое. Он – когда-то один из лучших по физической подготовке на своем потоке в профессиональном звене. Обладатель знаков отличия «Молодой лидер», «Эффективная команда», инициатор оптимизации процессов, выжимающий максимум из команды, всегда работавший сверхурочно… Последние месяцы он чувствовал утомление, дойдя из спальни на кухню и обратно. Спал днем, просыпался вечером, ложился снова и так по кругу.

За годы службы, когда он тратил минимум, постоянно находясь на работе, самой большой покупкой стала торжественная похоронная служба для отца. Он мог позволить себе этот «восстановительный отпуск» в Академии, благодаря сбережениям. Безразлично, получится что-то или нет. Алекс сказал: «Стратегия – погружение в настоящее». У Алексов ясный и позитивный взгляд на вещи. Разумнее не спорить. На летних «дружеских» встречах Эшсен не упоминал об инциденте в зале, с ясностью там были проблемы.

Зато он нашел списки группы Иверин Ривер. Он мог просто залезть в ее личное дело, но остался бы след. Все-таки глупости такого уровня он когда-то отслеживал сам.

Поэтому он наспех придумал легенду, чтобы иметь возможность посмотреть ее файл. Он просмотрел все личные дела учеников ее параллели, сказав себе, что хочет познакомиться со своими группами, привыкнуть к именам и узнать личные особенности, чтобы лучше реализовать индивидуальный подход. Звучало уместно и адекватно. Индивидуальный подход. Да здравствует изучение регламентов Академии: всегда и во всем забота о личности курсантов.

Иверин Ривер. Полных лет девятнадцать. («Слава Богам», – подумал он).

С фотографии на него смотрели те же зеленоватые глаза, но стрижка была короче. Сейчас волосы волнами опускались ниже плеч.

Семья – семейный климат оценен как благоприятный (доверительные отношения, доброжелательность, умеренный контроль). Учебные успехи средние.

Все отметки примерно на одном уровне.

Посещаемые секции: спортивный комплекс.

Секции, посещение которых завершено: коммуникации, этика, живопись.

Профессиональная направленность по результатам диагностики: индифферентная, рекомендовано повторное тестирование.

Далее шло долгое описание познавательных процессов (высокая аналитичность), учебной мотивации (в целом, слабой), особенностей коммуникации (поддерживает ровные отношения с группой и преподавателями, входит в микрогруппу с Л.С. и А.Р.).

Он дважды просмотрел профиль, запоминая, прежде чем закрыть его, но не нашел совершенно ничего, объясняющего постановку, которую он видел в зале.

Арен Ройт был здесь же, у него, как и многих других, были особо отмечены спортивные достижения, профессиональная направленность обозначена как «династия военных».

Разочарованный, он перешел к следующему ученику.

Люка Саммерсон, полных лет восемнадцать…

Информация потоком проходила мимо его сознания, мысли возвращались к зеленоватым глазам и к черной мягкой ткани, бережно свернутой на тумбочке рядом с его кроватью.

… не стремится к коммуникации с группой, выборочно контактирует с преподавателями по профессионально значимым предметам, входит в микрогруппу с И.Р.)

Следующий профиль. Индивидуальный подход.

Глава 3

– Иверин, ужин! – позвал Папа Лари.

– Иду! – отозвалась она из комнаты, начиная закрывать открытые ранее страницы Глобальной Сети.

Это было рискованно, информация, которую она искала, не попадала ни под учебный процесс, ни под развлекательные источники. За такое могло влететь. Поэтому вместо того, чтобы использовать свой личный пароль, она входила через купленный временный фальшивый аккаунт. Каждые три месяца приходилось покупать новый через друзей-друзей, но доступ к старой Сети того стоил.

– Иверин, все остынет! – донеслось с первого этажа, терпение отца начинало подходить к концу.

В комнату с упреком заглянула Мама Ричи.

– Ив, отец два с половиной часа провел на кухне, – она вошла в комнату. – Что там у тебя?

К счастью, она уже выключала средства связи.

– Люка прислала видео, котенок бегает во сне, – невинным тоном сообщила она. – Смотри, – Иверин сделала движение, словно хочет включить технику обратно. Ричи заглотила наживку.

– Даже описание этого видео убивает мозговые клетки, – отвернулась она.

– А эндорфины?

– Что эндорфины?

– Описание этого видео не вырабатывает эндорфины? – с наигранным любопытством поинтересовалась Иверин.

– Возможно. Но это простые эндорфины, кратковременные, – парировала Ричи.

– Как простые углеводы? – послушно уточнила Иверин.

– Именно. Мозги заслуживают здорового питания и я, кстати, тоже. Спускаемся.

Несмотря на угрозы накормить их холодным ужином, Папа Лари к моменту появления на кухне дочери и жены, только начинал раскладывать жаркое по тарелкам. По сравнению со статной Ричардин, Ларти был более худощавым. Заземленная на логику и факты супруга вносила практичность в жизнь Ларти, у которого творческий подход и эмоции пронизывали все стороны бытия. Глядя на него, никто бы не подумал, что он занимается не искусством, а рутинными задачами в технических проектах.

– Иверин, приборы, – скомандовал он. – Ричи, разлей воду по бокалам. Из-за вас утка с овощами перестояла.

– Как вкусно пахнет, – с готовностью похвалила Иверин. – Правда, что к нам перевели нового учителя?

– Ты откуда узнала? – нахмурилась Ричардин. – Официально его еще не представляли ни родителям, ни ученикам.

– Кто-то из наших рассказывал, вроде видели его на летнем дежурстве, – вывернулась Иверин.

– Хорошо, наверное, закончив карьеру, передавать мудрость новому поколению, – Ларти закончил раскладывать жаркое и усаживался за стол. – Ричи, ты не думала о преподавании на пенсии?

Иверин сделала вид, что занята уткой, обратившись в слух.

– Боюсь, тут нетипичная картина, – осторожно заметила Ричардин. – Новый учитель не на пенсии, кажется, он во временном отпуске. Но Мэй Вудсон в конце года уехал к внукам, вакансия была свободна и, видимо, этот вариант всех устроил.

Очень хотелось спросить о причинах отпуска, но Иверин сдержала себя. Слишком явный интерес был бы подозрителен. Особенно при Маме Ричи. Но Ларти неожиданно выручил ее.

– С чего бы проводить отпуск в Академии? – поинтересовался он.

– Боюсь, что эта информация… – начала Ричардин.

– …закрыта для обсуждения, – хором продолжили Иверин и Ларти стандартное клише сотрудников СДС, которое Ричардин по инерции использовала дома. Она виновато улыбнулась.

– Ладно, оставим это. Лари, что ты добавил в овощи, сладковатый привкус?

– Скажем так, это мед, но его количество помещается на кончике мысли, потому что главной должна оставаться утка, – с удовольствием пояснил Ларти.

К сожалению Иверин, беседа больше не коснулась нового педагога. Но это было уже кое-что. Отпуск в Академии. Для того чтобы тебя сослали в учебный корпус задолго до пенсии, нужно было иметь веские причины. Об этом ясно говорил средний возраст преподавателей – от предпенсионного до глубоко пенсионного. Принцип Академии: преподают только практики с многолетним опытом. Даже в спортивном комплексе работали крепкие, улыбчивые пенсионеры, фанаты йоги и восточных единоборств.

Закончив ужин, Иверин помогла Маме Ричи привести кухню в порядок, пока Папа Лари заваривал чай.

Биологически она была дочерью Ларти и Ричардин. С одной стороны, это было их с Ларти решением, с другой – рекомендацией от Службы Дружеских Связей, после одобрения генетической пары и характера отношений в СДС. Желание семьи иметь детей было лишь частью, входящей в рекомендации по готовности к появлению ребенка в семейной системе. Оценивались генетический прогноз, характер отношений внутри семьи, навыки и установки по отношению к детям. На первое место вставала позиция ресурсной благоприятной среды и уважения к личности. Потенциальные родители проходили школы подготовки к родительству, оплачивали дополнительные часы личной терапии для того, чтобы СДС с большей вероятностью одобрили их кандидатуры, поскольку без этого одобрения появление ребенка на свет было невозможно.

Если на стороне Ричардин была глубокая профессиональная подготовка и знания, полученные в СДС, на стороне Ларти была невероятная детоцентрированность. Это он настоял на переезде в экологически благоприятную зону, перешел на удаленную работу и научился готовить. Ларти читал маленькой Ив перед сном (книги, которые одобрила Ричардин), заплетал косички, вместе с дочерью исследовал песочницы и детские площадки.

Забрав чай с собой и пожелав всем заранее спокойной ночи, Иверин вернулась в свою комнату. Закрыв дверь, она загрузила знакомую страничку. Сейчас ее интересовало тематическое сообщество.

Она читала старые блоги, отмечая для себя варианты поведенческих стратегий в БДСМ (теме). Поражало разнообразие практик и различий в уровне «погружения».

Некоторые формы поведения (как и некоторые практики) она отнесла к категории разрушительных. Например, «лайфстайл», когда сексуальные роли закреплялись и подчиняли себе всю жизнь партнеров. Шокировали записи людей, у которых такие отношения закончились: утрата смысла жизни, суицидальные настроения, невозможность построить новые отношения как в теме, так и вне ее.

Столь же опасным она сочла тематические сессии с малознакомыми партнерами. В старых блогах это называли «тема-ради-темы». Контроль предполагал ответственность за другого, понимание его желаний, тонкое отслеживание изменений в его состоянии. С незнакомым партнером это было невозможно. Здесь секс превращался в технический акт. Полная фиксация (цепи, веревки, наручники) также казалась слишком опрометчивой. Безопаснее все-таки иметь возможность маневра. Принятие только верхней (доминирование) или только нижней (подчинение) позиции выглядело слишком однообразным.

Тема-как-игра казалась более безопасной, сохраняющей личные границы. Здесь могла быть смена ролей, практики добавляли к сексу элемент творчества.

Арен, с которым они дружили и иногда встречались, не был сторонником экспериментов. Ответственный, романтичный, очень вежливый. Папа Лари считал его идеальным бойфрендом для дочери. Планируя военную карьеру, Арен все время был занят на тренировках и параноидально боялся лишних замечаний в своем личном деле. Оправданно. Мама говорила, что военная карьера восходит тем выше, чем безупречнее собранное портфолио и рекомендации СДС.

Глава 4

Он затянул петли сильнее, привязав их к боковым стойкам, чтобы она действительно не могла освободиться без его помощи. Повязка на глаза вернулась на место, лишая ее возможности наблюдать его реакции. Он лег рядом с полуобнаженной девушкой, но вся его одежда осталась на нем. Придвинулся ближе и коснулся кружева ее трусиков. Ее короткий вдох прозвучал как одобрение.

Он создавал ее голод, не прикасаясь к ней нигде больше. Она выгнулась, отзываясь, и, когда он позволил своим пальцам проникнуть чуть глубже, сделала движение ему навстречу. В ответ его ласка стала более поверхностной, вновь возвращаясь к области клитора. Намеренно ограничивая контакт только этой зоной, он с жадным любопытством смотрел, как она теряет терпение.

Натягивая ее трусики вверх, позволяя ткани врезаться в нежную кожу, он балансировал между лаской и болью. Она не остановила его, разрешая, впитывая тень дискомфорта, словно интимную нежность, между ними. Он с растущим возбуждением смотрел, как она стремится продолжить ласку, какой влажной она стала, почти готовой для него. Это заводило, усложняя задачу быть аккуратным.

Он снял ее трусики нарочито медленно, стараясь немного успокоиться. Не раздеваясь, лег на нее сверху, опираясь на локти. Она ощущала только прикосновение одежды там, где ее тело требовало внимания. Он расстегнул джинсы. Эрекция стала почти болезненной. Торопиться нельзя. Он ввел в нее кончик пальца, позволив ей самой двигаться так, чтобы он вошел глубже. Готова ли она? Он ввел второй, и она нетерпеливо насадила себя на его пальцы. Позволив ей привыкнуть, он медленно добавил третий палец.

Она вскрикнула.

Он остановился.

Она сделала движение головой из стороны в сторону, освобождаясь от повязки на глазах. Ее взгляд нашел его, дыхание стало тяжелым, она медленно, глядя ему в глаза, повторила движение вперед, позволяя растягивать себя. Когда он ласкал ее тремя пальцами, слушая ее кошачьи стоны, то боялся, что кончит, не входя в нее.

Он запустил руку ей в волосы, заставляя посмотреть ему в глаза, и приставил головку члена к влажному входу. Почувствовав ее напряжение, он остановился, призывая остатки самообладания. Чередуя прикосновения, то надавливая глубже, то проводя вокруг набухшего клитора, он увидел, что она расслабилась и снова начала двигаться ему навстречу.

Он довел ее желание до исступления, наблюдая, как в ее глазах появляются оттенки нетерпения и досады. Медлить больше было нельзя.

Он закрыл ей рот рукой, сминая губы. Начал входить в нее, понемногу, возвращаясь, снова делая движение вперед. Войдя почти полностью, он…

– Эшсен, вы с нами? Вы поможете? – недовольные нотки замдекана, Аши Скай, выдернули его из любимой фантазии.

– Простите, – он безуспешно пытался понять, о чем идет речь. – Повторите вопрос, пожалуйста? – виновато улыбнувшись, уточнил он.

«Вот идиот, нашел время…»

– Эшсен, вы сможете помочь Теуво перенести мольберты обратно в кабинет после летнего ремонта? – терпеливо повторила Скай.

С первого ряда ему помахал седобородый старичок.

– Конечно. Буд рад, – он услышал сдавленные смешки и поймал несколько любопытных взглядов в свой адрес.

– Хорошо, – Аша вернулась к деловому тону. – Последняя тема сегодняшнего установочного собрания «Буллинг учителей со стороны учеников». Да, наши учащиеся не всегда пользуются предоставленной им свободой в благих целях. Но наша ответственность – забота о личности курсантов. Мы должны демонстрировать мудрость и такт. Помните, что в их возрасте агрессоры сами наносят себе больший вред…

– На Ашу лучше реагировать с первого раза, – шепнула ему блондинка, сидящая на ряду за ним. Ее асимметричная белая блуза с перламутровым отливом, состоящая из жестких линий, идеально подчеркивала фигуру. – Я Сильвия Блэквуд, редактор местного информационного сервиса, – подмигнула она, улыбнувшись ярко накрашенными алыми губами.

– Эшсен Джайн, – представился в ответ он, мечтая поскорее вернуться в реальность, из которой его выдернула Скай. Наблюдая за ней, он невольно отметил про себя, что для своей модели Скай функционирует прекрасно.

«Наверное, какая-то локальная модификация».

– Да-да, – вторглась в его размышления Сильвия, – мы уже подготовили рассылку с информированием родителей о вашем назначении.

Он ответил ей озадаченным взглядом.

– Мы информируем родителей обо всех изменениях в корпусе, – охотно пояснила она. – Включая кадровые решения.

– Понятно, – поддерживать разговор не хотелось. Он сделал вид, что серьезно относится к проблеме буллинга учителей.

– Повторяю еще раз, – наставляла Аша, – если вы или ваш коллега оказались в этой ситуации, вы должны сообщить руководству. В вашем героизме нет необходимости, а замалчивание проблемы только ухудшает ситуацию. Практика показывает, что чем дольше развивается ситуация, тем сложнее ее успешно скорректировать…

Эшсен с трудом заставил себя снова не отключиться до конца собрания. Было слишком заманчиво хотя бы мысленно вернуться в зал к Иверин.

Глава 5

За неделю до начала занятий в его голове окончательно сформировались две армии аргументов. Первая рассуждала об ответственности, этике, необратимых последствиях. Вторая спекулировала ощущениями, требовала разрядки, напоминала, что формально возраст согласия достигнут и подбрасывала воображению картинки: как он берет Иверин в рабочем кабинете…, у себя дома…

Первая армия была разумнее, вторая громче.

Поэтому часть вечеров он думал о том, как будет подчеркнуто вежливо вести себя с Иверин Ривер на своих занятиях, замечая ее только в случае необходимости.

Другую часть вечеров он мысленно подбирал предлоги, чтобы попросить ее задержаться в учебной аудитории. Память беспринципно примкнула к стороне ощущений – ему не нужно было придумывать или угадывать особенности ее фигуры, они были ему уже знакомы.

Какого же было его разочарование, когда, перечитав списки несколько раз, он обнаружил, что Иверин Ривер не записалась к нему на курс.

Ему все показалось? Он все себе придумал?

Армия профессионализма ликовала: «Так лучше. Так лучше!»

Армия ощущений устроила бунт-протест: «Разберись! Испррравь!»

Но он понимал, что это невозможно. Слишком активный поиск конкретной курсантки – это лишнее и плохо объяснимое внимание со стороны преподавателя. Нетипичное поведение. А значит, последующий поиск причин и мониторинг развития ситуации со стороны администрации и Службы Дружеских Связей – очень плохой вариант развития событий.