Лазурь востока

Следует отметить, что первым посетителям выставки несказанно повезло. Господин Кхо пошел на огромный риск и предоставил возможность самым важным гостям осмотреть находки без использования защитных стеклянных коробов. Единственная просьба – не прикасаться к сокровищам руками. Лю следит за лицами посетителей, многие из них безразлично смотрят в направлении, указываемом экскурсоводом, для приличия немного склоняясь над бесценными экспонатами. Но есть и те, кто с неподдельным интересом вовлечен в обзорную программу, господин Бучанг что-то живо записывает в небольшой блокнот – может выполняет поручение генерального секретаря, хотя, скорее пополняет личный банк знаний. На осмотр каждого зала отводится ограниченный период, примерно двадцать минут, потому группа в скором времени покидает выставку династии Хань и отправляется дальше.

Рассказ господина Кхо удивителен. Переходя от стенда к стенду, он посвящает слушателей в культурную жизнь древнего Китая, рисует в красках сцены торжественных событий и траурных мероприятий. Гостям становится понятна обычная повседневная жизнь своих предков, многие обычаи, которые находят отражения и в современности. Особое внимание уделяется значимым деталям Китайской истории. В зале династии Западная Чжоу археолог рассказывает о темных временах, когда столичный город был разграблен гуннами. Истории подкрепляются обильными останками орудий кочевников, найденных при раскопках. Также демонстрируются первые в мире монеты, они были введены в обращение именно в этот период времени. Хотя гости отмечают, что древние деньги скорее напоминают какую-то лопату или мотыгу, но господин Кхо заверяет, что это действительно инструмент финансовой жизни того временного промежутка истории. Нет оснований не доверять его экспертному мнению.

Ныряя из эпохи в эпоху, красной нитью в свою экскурсию рассказчик вплетает историю борьбы между правителями различных династий, в результате которой многократно менялись границы древней империи, корректировалось законодательство, совершенствовалась правовая система, усложнялись торговые отношения и развивалась промышленность и земледелие. После военных кампаний публике демонстрируются новые подтверждения величайшим изобретениям Китая. В одном из недавних исследований дна бухты в Желтом море, группа ученых обнаружила останки торгового судна, позднее отнесенного к периоду правления династии Сун. Команда господина Кхо помогала извлекать находку на сушу. Этот случай надолго запомнился бизнесмену: дайвер из его группы случайно зацепился за трос, которым обматывали крупные детали останков для последующего поднятия. В панике молодой сотрудник принялся ощупывать песчаное дно, пока не наткнулся на продолговатый предмет, напоминающий лезвие ножа. Быстрыми движениями он смог перерезать трос и освободиться от пут. Каково же было удивление ученых, когда незадачливый дайвер всплыл, сжимая в руках стрелку от компаса (изначально не было понятно, что это деталь устройства навигации, но подобное открытие нельзя было оставить без внимания, к месту происшествия сразу направилась группа, которая по частям смогла отыскать весь прибор). Теперь этот компас красуется на выставке.

В следующем зале, где приглушенный свет создает особенную мрачную атмосферу, вниманию публики представляется необычный стенд, напоминающий химическую лабораторию. Господин Кхо объясняет, что яркий свет может повредить демонстрируемым экспонатам, потому предлагает напрячь все органы чувств, а журналистам отказаться от использования вспышек. В грушевидных сосудах виднеется некая субстанция черно-серого цвета. Многие участники экскурсии сразу догадались, что это ни что иное, как порох. Один из гостей не смог удержаться и озвучил свою теорию происхождения этого вещества, словно существует некий военный манускрипт, описывающий получение рецепта пороха от некоего египетского жреца. Публика внимательно выслушивает эрудированного зрителя, фотограф Чайна дейли фиксирует рассказ на фотопленку, после чего господин Кхо благодарит за столь интересное изложение этой теории, однако добавляет, что среди представленных экспонатов есть несколько изображений, найденных на раскопках недалеко от Дуньхуаня, на которых достаточно четко обозначено первое пороховое оружие – огненное копье. Помимо этого, экскурсовод рассказывает, что изначально порох не использовался древними предками в военном деле, а служил хорошим подспорьем для всевозможного волшебства, демонстрируемого во время религиозных обрядов. Чтобы порадовать своих подданых, императоры устраивали по праздникам грандиозные шоу из фейерверков, в которых так же основная роль отводилась этому взрывчатому веществу. И только потом пороху нашли его смертельное применение. Потому, легенда с военным трактатом «Уцзин цзунъяо» ставится археологами господина Кхо под сомнение, поскольку она связана с правлением династии Северная Сун, а найденные рисунки – с Эпохой пяти династий и десяти царств, которая предшествовала событиям из трактата. Впрочем, активные участники дискуссии сходятся во мнении, что временной пропасти между этими двумя периодами нет, потому египетское происхождение рецепта имеет право на существование. Как бы то ни было, никто не ставит под сомнение тот факт, что порох является одним из величайших изобретений Древнего Китая.

Дальнейшая часть экскурсии проходила в полумраке, поскольку все следующие образцы находок не терпели яркого освещения. Этот факт явно удручал работников новостных служб, уже с гораздо меньшим энтузиазмом они фиксировали происходящее. При входе в следующий зал в нос бросается поразительно знакомый каждому бюрократу, коих в группе немало, затхлый запах долго хранившейся бумаги. Никакой тайны нет: на небольших, отдельно стоящих подставках, напоминающих партитуры, всеобщему взору представляются различные экземпляры этого древнейшего изобретения, без которого мы мало смыслим сегодняшнюю жизнь. В порядке от самых крошечных кусочков до полотен солидных размеров, обрывки из конопляной ткани, шелковицы и других лубяных волокон рассказывают историю появления бумаги. Господин Кхо сообщает, что, как и многие другие изобретения, это изделие не сразу использовалось по назначению, которое кажется современным людям очевидным. Первые три-четыре века бумагу использовали исключительно, как материал для упаковки и набивки, и только на закате эпохи династии Цзинь на бумаге стали писать. На этом развитие способов применения не остановилось, еще через несколько столетий, при императоре Ян-ди, бумагу стали применять, как средство личной гигиены в туалетах. Этот факт заставил гостей улыбаться и перешептываться. Затем были придуманы бумажные пакетики с чаем, которые находят широчайшее применение и по сей день. Наконец, спустя более чем тысячу лет после великого изобретения, появились бумажные деньги – первые предки сегодняшних купюр. Это событие выпало на век династии Сун, бумажные деньги стали одним из инструментов, положившим конец раздробленности Китая, продолжавшейся со времени падения империи Тан.

Последний, но не по значению зал являет зрителям очевидное продолжение предыдущей выставки. Внимая рассказу господина Кхо, посетители узнают историю появления первых книг. Самые ранние экземпляры мало чем напоминают современный образ печатных изданий – они выполнены в форме свитков, лишь к концу правления династии Тан книга превратилась в набор листов, похожих на современные брошюры, которыми обильно снабжаются столики в фойе гостиниц по всему миру. Свой законченный образ книга приобретает еще немного позднее: во времена империи Сун листы начинают сгибать по центру, появляется прообраз страниц; династия Юань привносит в конструкцию жесткие корешки, а издательства династии Мин начинают прошивать страницы нитками.

Занимательный рассказ господина Кхо заканчивается, гости одаряют безусловно гениального археолога бурными овациями, министры друг за другом пожимают руку, сообщают, что все потрясающие находки, представленные в ходе сегодняшнего мероприятия, позволят еще сильнее возвыситься китайскому народу, что непременно будет отмечено правящей партией. Внезапно всеобщее ликование прорезает звонкий высокий голос.

– Отец, а что это?

Безучастная до этого момента Зай Шицилю стоит возле отдельно расположившегося стенда, на который водружена непонятная круглая конструкция, напоминающая вращающийся обеденный стол. По периметру виднеются тусклые иероглифы, схожие с теми, на которых пишут современные китайцы, а дальше одиннадцать отдельных кругов, на них в одинаковой последовательности нанесены повторяющиеся знаки. Под всей этой конструкцией прикреплена массивная плита, усыпанная великим множеством совсем крошечных значков. Даже при близком рассмотрении невозможно понять, что вырезано на плите, все символы слишком размыты. Очевидно, экспонат привлек внимание Лю, поскольку был выполнен из золота, и даже в полумраке был окружен едва заметным свечением.

Отец строго посмотрел в сторону откуда донесся голос. Девушка стоит, оперевшись на один из крепких столбов, удерживающих вероятно тяжелый артефакт в горизонтальном положении. Внимание гостей моментально привлекает необычная конструкция, обособленно расположенная в самом темном углу, потому господин Кхо вынужден дать ответ на вопрос дочери. Нервно улыбнувшись, он быстро подходит к Лю. Видно, что по какой-то причине мужчине неловко давать пояснения. Позже становится понятно, что данный экспонат – это неразгаданная загадка. Тщательно подбирая слова, Таодзин дже Кхо рассказывает.

– У наших специалистов на данный момент нет общего мнения, для чего применялось это безусловно древнее изобретение. Язык, используемый при написании, схож с письменными конструкциями династии Цинь, однако символы настолько искажены временем, что остается только догадываться о смысле этих надписей. Мы решили разместить экспонат в этом зале, поскольку сам механизм выполнен, как устройство наборной печати книг из более поздних эпох, подобно тем, которые изображены в трудах Ван Чженя, они расположены в правой части выставочного зала.

Господин Кхо жестом указал необходимое направление, пытаясь перевести внимание публики от неразгаданной загадки. Но Лю данный ответ не устроил. В ее глазах озорной блеск.

– Я думаю, это телефон, или что-то на него похожее.

Со сдержанной улыбкой мужчина поворачивается лицом к дочери и шепотом выдавливает сквозь зубы.

– Лю, прекрати меня позорить, ты что, пьяна?

Несколько бокалов игристого напитка, выпитых во время вступительной части, дали о себе знать. Сознание девушки слегка запутано. Посчитав, что после замечания вопрос исчерпан, хозяин выставки было направился к выходу, увлекая за собой группу гостей, но в этот момент произошло то, чего такой опытный археолог явно не мог ожидать.

– Я уверена, что это цифры. Их одиннадцать, как в телефонном номере.

Не смотря на запрет прикасаться к экспонатам, тонкими пальцами девушка аккуратно принялась вращать диски, размещая непонятные символы в порядке, как ей казалось, своего телефонного номера. Удивительно, но элементы механизма легко поддались хрупкой девушке. Зрители застыли, прыжком господин Кхо подоспел к дочери, но было поздно, все одиннадцать дисков внутри устройства начали беспрестанный бег по окружности. Изумленный мужчина не решился остановить его работу, а лишь резко отдернул руки своего ребенка.

– На выход.

Эти слова прозвучали, словно шипение, однако до ушей гостей не донеслось ни единого звука. Лю, взглянув в лицо отца с прищуром, произнесла.

– Ты не всезнающий, папочка.

После чего отошла от вращающейся конструкции и направилась к выходу из зала. Господин Кхо, пришедший в себя, обернулся к публике и с улыбкой развел руки в стороны.

– Кто знает, возможно моя дочь обнаружила истинное предназначение устройства, которому более двух тысяч лет.

Гости уловили иронию в голосе мужчины и рассмеялись, таким образом конфликт был сглажен. Еще раз, поражаясь эрудиции и глубоким познаниям руководителя выставки, посетители одарили археолога аплодисментами, после чего вся группа направилась вслед за Лю, которая вышла в общее фойе и присела возле широкого окна. Всем своим видом она дает понять, что наблюдать за жизнью за стеклом ей гораздо интереснее, чем программа мероприятия.

***

– Ну, как все прошло? Интересно было?

Незаметно рядом присел Йен ге Ден. Эмоции на его лице изображают искренний интерес. Лю не ожидала появления брата, но постаралась не подать виду.

– Надо было пойти на экскурсию вместе со мной, может твоя эрудиция порадовала бы отца больше, чем моя.

В этот момент мимо брата и сестры прошла экскурсионная группа, возглавляемая седовласым работником музея. Он направил гостей в центр помещения, после чего подошел к нашим героям:

– Йен ге Ден, Зай Шицилю, господин и госпожа Кхо приглашают вас принять участие в церемонии закрытия выставки, прошу пройти вас со мной.

– Это не правда, отец был бы рад, если бы я провалилась сквозь землю. Для чего он вообще это делает? Йен, иди один, я останусь тут.

Работник непонимающе-строго смотрит на девушку. Новости о происшествиях с ее участием не являются чем-то тайным, однако, вопреки мнению Зай Шицилю, большинству взрослого поколения Китая попросту нет дела до выходок ребенка из богатой известной семьи. У преобладающей части гостей сегодняшнего мероприятия тоже есть дети, которые, впрочем, не сопровождают их, и не без причины.

– Ты ошибаешься, Лю. Если бы отец не хотел тебя здесь сегодня видеть, то не пригласил бы, как не делал этого ранее. Потому перестань капризничать и прояви еще немного уважения. От тебя требуют совсем малого.

Голос брата звучит серьезно. Работник музея за его спиной соглашается с услышанным кивком головы. Йен выпрямился и подал девушке руку, чтобы помочь встать. Лю взглянула на протянутую ладонь, секунду колебалась, но приняла жест помощи, решив ничего не отвечать на очередные нравоучения старшего брата, словно тот имел какую-то власть над ней. Сотрудник господина Кхо улыбнулся и жестом направил молодых людей к незаметной двери в стене позади.

– По коридору налево, первая дверь. Родители без вас не начнут церемонию.

В центре помещения снова собрались зрители, с разных сторон их сводят воедино назначенные экскурсоводы. Разделенные гости снова собираются обособленными группками, делятся своими впечатлениями об увиденном и услышанном. У некоторых министров проворливые журналисты уже успели взять интервью для новостной сводки, фотографам опять разрешается использовать фотовспышки, из-за чего отовсюду появляются сияющие огоньки. Наши герои обходят гостей стороной и направляются через указанную дверь по коридору, выход ведет к задней части смонтированного для выступлений помоста. Увидев детей, госпожа Кхо жестом головы указала им место по левую руку от себя, дальше по краю опять разместились члены правительства, господин Кхо уже вышел в центр площадки и встал у микрофона. Наконец, когда все находились на своих местах, снова раздался звон юнчжуна, машинально многие подняли головы вверх.

Немного подождав, когда внимание зрителей вернется в нужное русло, господин Кхо начал речь. Ее детали скучны, поскольку процедура носит исключительно бюрократический характер. Каждый понимает, что подобные мероприятия не требуют столь официальной формы проведения, ибо искусство и наука находят своего почитателя совершенно иными, не объяснимыми людскими законами силами. Но светская жизнь требует исполнения определенных правил, хочешь стоять у руля своего маленького мира, подчиняйся. Потому, уважаемый археолог, страстью которого являются тайны древности, вынужден благодарить пришедших за проявленный интерес к предмету его гордости, дела всей его жизни. А пришедшие, в свою очередь, играют роль благодарной публики, которой позволили одним из первых прикоснуться к возвышенному, хотя большинству до этого возвышенного нет никакого дела, просто положение обязывает быть тут. Присутствие самых близких, безусловно приятно господину Кхо, однако, в глазах представителей власти, это лишь обязательный атрибут, по которому оценивается благонадежность представителя элиты. А семья Кхо расценивается, как член этой небольшой группы населения. После благодарственной речи владельца выставки перед лидерами китайского общества выступают министры, объясняя значимость таких событий для жизни страны и указывая на ответственность каждого из присутствующих за то, чтобы у народа Китая было больше подобных причин для национальной гордости. В завершении министр культуры господин Бучанг вручает отцу семейства Кхо некий документ, внешне напоминающий обычную грамоту, что выдают отличившимся школьникам, подтверждающий его огромный вклад в просветительскую деятельность. На этом мероприятие заканчивается.

Соблюдая этикет, никто сразу не оставляет зал, двери остаются закрытыми. Внутри для желающих начинается банкет. Попрощавшись с министрами, которые покидают мероприятие через скрытый от глаз коридор, господин Кхо, наконец, обращает свое внимание к семье. Однако на лице мужчины нет особой радости, складывается впечатление, что его гложет какой-то нерешенный вопрос. Интонация голоса так же выдает некую обеспокоенность.

– Нам с мамой нужно немного приготовиться, Лю, мы ждем тебя в зале Тан через десять минут.

После этих слов господин Кхо спустился с платформы, его супруга, украдкой взглянув в лица детей, проследовала за мужем. Через толпу еще не разошедшихся гостей супруги Кхо направились к дверям, через которые некоторое время назад экскурсионная группа Лю вернулась с просмотра.

– Намечается что-то серьезное, не видел, чтобы отец так сильно волновался.

– К чему вся эта таинственность? Сказал бы прямо.

Девушка вернулась на место возле окна. Среди гостей она ловит случайные взгляды, хозяева которых быстро отводят глаза в сторону, когда понимают, что их обнаружили. Несколько взрослых дам, собравшихся полукругом рядом со входом, о чем-то перешептываются. Сквозь музыку доносятся обрывки фраз, из которых становится понятно, что обсуждают они недавнюю аварию Лю. Впервые сегодня девушка почувствовала себя неуютно, если бы не брат, спокойно сидящий рядом, она бы точно покинула мероприятие, не дождавшись разговора. В томительном выжидании, Лю наблюдает за гостями, постепенно покидающими банкет, она ловит на себе тяжелый взор главного телевизионщика страны, супруга которого никак не может попрощаться с известным модельером Лю Минь, добившейся к своим годам потрясающих высот в мире модной индустрии Китая. Наша героиня тоже была замечена ни раз на показах ее коллекций, не сходящих с главных страниц популярных журналов. Наконец, время, взятое отцом для выжидания, вышло. Девушка неуверенно посмотрела на крошечные часы, браслет которых изящно огибает хрупкое запястье. Брат видит сомнения.

– Пора, не заставляй родителей долго ждать.

– А ты что, не пойдешь?

– Меня не приглашали, я подожду вас здесь.

Закусив верхнюю губу, Лю осмотрелась по сторонам, словно искала какую-то причину не заходить в зал, но вокруг ничто не давало такой возможности.

Зал династии Тан расположился практически в самом центре выставки, над входом посетителей встречает надпись: «Эпоха зарождения государственности». Тяжелая дверь открывается под уверенным натиском. Отбросив все сомнения, Лю решила быстрее покончить с разговором. Госпожа Кхо сидит у небольшого круглого столика, рядом с ее неподвижной фигурой расположился лист белой бумаги, на нем составлен какой-то список, господин Кхо стоит спиной, руки заложены назад, его взор направлен на огромных размеров древнее полотно, изображающее гражданского чиновника первого ранга времен династии Тан. Об этом можно узнать из поясняющей надписи снизу. Лю молча подходит и останавливается чуть в стороне, сидячего места для нее не предусмотрено. Ничто не нарушает тишины. Не поворачиваясь, отец начитает разговор.

– Эпоху династии Тан называют родоначальником современной китайской государственности. Ученые пришли к такому выводу, благодаря многочисленным подтверждениям наличия сложного бюрократического аппарата, появившегося в те времена. До этого момента вся власть передавалась исключительно из рук в руки по родственным связям. Императором становился старший сын, его ближайшим советником – брат, главными министрами – дяди, двоюродные браться и так далее. Император Ли Шиминь ввел новые законы, не имеющие аналогов в более ранней истории.

После запутанного вступления господин Кхо сделал паузу, которой Лю решила непременно воспользоваться.

– А я все ждала, когда начнутся нравоучения. Ты решил преподать мне урок истории?

Мать девушки опустила глаза вниз и покачала головой. Она не встревает в диалог. Отец обернулся и строго посмотрел на Лю, но оставил ее комментарий без ответа. Не меняя интонации голоса, он продолжил, теперь взгляд был направлен прямо.

– Ли Шиминь допустил, что в институте управления государством могут находиться не только члены огромной императорской семьи. Понимая, что не каждый родственник, пусть даже и самый близкий, имеет необходимые способности, чтобы выполнять столь важные задачи, он дал право обычным гражданам занимать высокие руководящие посты, забрав это право у своих детей и братьев. Такое нововведение было воспринято в штыки, даже ходили слухи, что на новатора готовится покушение.

Господин Кхо снова делает небольшую паузу, он подходит ко столу и берет в руки неизвестный документ.

– Дочь, мы с матерью хотим попросить у тебя прощения. На нас лежит огромная вина за твое воспитание, вернее за его отсутствие. Для каждого родителя самым важным является счастье его собственного ребенка, а мы видим, что ты несчастна. Иначе объяснить твое поведение у нас не получается. Я осознаю, что нашей обязанностью было научить тебя жить, но поглощенные своей работой мы с матерью не справились с этой задачей. Мы долго размышляли над тем, как ситуацию можно исправить, возможно даже слишком долго. Лю, тебе придется самостоятельно сделать то, чего не сумели сделать мы, тебе необходимо найти свое место в жизни.

При этих словах голос господина Кхо дрогнул. В его глазах темнеет печаль.

– Мы отлучаем тебя от состояния семьи, тебе следует научиться некоторым важным вещам. Здесь указаны инструкции, каким образом ты сможешь пользоваться вверенным тебе имуществом.

Мужчина неуверенно протянул документ. Надо сказать, Лю догадывалась, что рано или поздно родители попытаются лишить ее средств для роскошной жизни, но относилась к такой возможности с легкомыслием, как и ко всему остальному. Вот и сейчас, решение родителей не задело девушку до глубин души, безусловно, перспектива остаться без денег ее совсем не радует, но внутренняя уверенность, что все еще можно повернуть себе во благо, сглаживает реакцию на услышанные слова. Однако, Лю не может принять судьбу хотя бы без попытки сопротивляться, потому девушка прибегает к своему лучшему умению. Надев оскорбленную маску, она пробует манипулировать.

– Мне нужно найти свое место, или это вам нужно, чтобы кто-то сделал вашу работу? Вы поступаете, как всегда, делали, закрываетесь от проблем какими-то официальными процедурами, суете мне инструкции. Я не машина, а живой человек!

Быстрым шагом девушка направилась прочь, перед выходом остановилась.

– Паршивые из вас родители!

После этого, показательно толкнув тяжелые двери, створки которых распахнулись в обе стороны, Лю помчалась к центральному выходу, супруги Кхо попались на удочку, они поспевают следом. Актерский талант молодой девушки придает моменту драматизма. Со слезами на глазах она врывается в полупустой холл, за время разговора с родителями большая часть гостей покинула завершившееся мероприятие. Оставшаяся публика непременно обращает внимание на странную погоню: Лю, не останавливаясь, пробегает к открытым дверям (охрана услужливо придерживает створки для выходящих), попутно расталкивая замешкавших гостей; господин и госпожа Кхо торопятся следом, быстрыми перебежками догоняют дочь. Йен ге Ден, спокойно ожидавший сестру, невольно присоединяется к родителям. Когда догоняющие оказываются на широкой лестнице, Лю, пересекающая в этот момент автомобильную магистраль прямо перед музеем, разворачивается и громко кричит.

– Я вам этого никогда не прощу!

Внезапно острая шпилька модных туфель попадает в неровность дорожного покрытия, законы физики отправляют тело Лю на асфальт. Водитель, управляющий огромным автобусом, едва успевает увернуться от столкновения, он вынужден выехать на встречную полосу, к счастью, пустую в этот момент. Кажется, что его ругань доносится до ушей родителей Лю, которые замерли как вкопанные, наблюдая за происходящей картиной. Секундный момент длится вечно, но как только огромный транспорт проезжает, взору открывается вид убегающей вдаль девушки.

Глава

II

Убедившись, что игра удалась, и испуганные родители поверили в сцену отчаяния, Лю сливается с потоком идущих горожан и переходит на спокойный шаг. Наряд не располагает к длительным пробежкам. Уворачиваясь от сотен прохожих (некоторые из них так глазеют на девушку, что врезаются друг в друга), наша героиня ищет глазами место, где можно остановиться и перевести дух. Как назло, в ближайшем квартале не сыскать привычного заведения. В этот момент из крохотной сумочки, подвязанной рядом с широким поясом ханьфу, раздается назойливое жужжание.