Тайна пропавших детей

Она постучала ногтем по ножке подсвечника, покачала головой:

– Это, конечно, не лучшее серебро, которое попадало мне в руки…

Леандер отпил большой глоток противного чая, чтобы скрыть свою тревогу. Жидкость была горькая и огненная и обожгла ему не только рот, но и весь пищевод. Мальчик подумал, что на языке, наверное, остались мелкие ожоги.

– Я верно полагаю, что ты занимаешься распродажей сокровищ лорда с его благосклонного разрешения? – Её взгляд пронизывал насквозь, хоть голос и звучал благожелательно.

Леандер потупился.

– Эти вещи в доме больше не нужны, ими никто не пользуется, – по крайней мере это было чистой правдой. – А мне нужны деньги на билет до города. Я собираюсь найти себе работу. Заняться карьерой.

– В самом деле? – улыбнулась дама.

– Ну да. Пойду в ученики к башмачнику. Или к переплётчику. Или на фабрику могу поступить. – Он отхлебнул ещё чаю. Тот постепенно остывал и не казался уже таким противным, но всё равно оставлял вяжущее послевкусие.

– Работа на заводе очень тяжела, мальчик.

– Я не боюсь тяжёлой работы.

– Ну да, ну да. Отчаянный сиротка, готовый на всё. Когда умерли твои родители?

– Отец – когда мне было семь. А моя мама – этой весной. – Леандер почувствовал, как в углах глаз закипают неожиданные слёзы. Он совершенно не хотел разреветься, как малыш, и поспешно сморгнул их, пока дама не заметила.

– Должно быть, тебе её очень не хватает.

– Просто ужасно. – Он прикусил нижнюю губу, чтобы та перестала дрожать. Никто и никогда его ещё не спрашивал, как он себя чувствует после смерти мамы.

Дама наклонилась вперёд и сказала, понизив голос:

– Леандер, я – медиум. Знаешь, что это такое? Я помогаю людям разговаривать с умершими.

– Вы… как это?

– У меня особый дар. Приподнимать завесу, отделяющую наш мир от царства мёртвых.

– То есть от царства небесного?

– Можно и так сказать. Люди платят мне за то, чтобы я помогала им поговорить с любимыми, ушедшими из мира. Я могла бы и тебе помочь.

– Вы имеете в виду, что… что я бы мог снова поговорить с мамой?

– Думаю, мы могли бы прийти к соглашению, – сказала она. – Но сначала давай посмотрим, что ты за мальчик – из тех ли людей, с которыми я готова вести дела.

Она достала из-под плаща металлический ларчик, открыла его – и внутри обнаружилась колода карт. Не обычных, с трефами, бубнами и пиками, в которые режутся люди по кабакам: эти карты были яркими, красными, жёлтыми и лиловыми, с хитрым узором из сов, пауков и летучих мышей на рубашках. Мадам перетасовала их и раскрыла веером. Картинки на картах были все до единой разные. На верхней карте, например, была изображена башня, в которую ударила молния, и с рушащихся стен падали людские фигурки.

Дама развернула карты рубашкой к мальчику и схлопнула веер, а потом снова перетасовала их, низко опустив голову.

– Вы хотите предсказать мою судьбу, мисс? – Леандер однажды видел на ярмарке палатку предсказательницы, но мама настрого запретила ему туда ходить и даже заглядывать. А ему было всегда любопытно, как это делается.

– В некотором смысле. Выбирай карту.

– Я… я не знаю, какую взять, мисс.

– Зато карты знают. Бери любую, на которую ляжет глаз.

Леандер неуверенно ухватился за одну из карт двумя пальцами и вытянул, ища подсказки в лице дамы – правильно ли он выбрал.

– Хорошо. Теперь покажи мне.

Он протянул ей карту, и она её перевернула. Картинка изображала мальчика, который карабкался вверх по склону горы. В руке у него был то ли посох, то ли не посох длиною больше, чем он сам.

– Паж Жезлов, – произнесла дама.

– Что это значит? – нервно переспросил Леандер. Вдруг эта карта сказала ей, что он вор? Могут ли карты такое делать?

– Карта говорит мне, что у тебя верное сердце, что ты полон энергии и сметлив, хорошо обучаем. А ещё она говорит, что ты стоишь на пороге большого приключения.

– Одна карта говорит столько всего? – Леандер невольно разулыбался. Ишь как – «верное сердце, сметлив»! Он даже плечи расправил, ужасно довольный, что такая почтенная дама, как мадам Пинчбек, увидела в нём нечто большее, чем просто нищего воришку.

Тем временем она достала из кожаной сумки небольшой круглый хлеб и разломила его надвое. Леандеру предложила кусок побольше. Мальчик вгрызся в хлебец, откусывая огромные куски, в то время как мадам Пинчбек отщипывала от своего кусочка понемногу. Леандер при виде этого смутился и постарался жевать помедленнее, не заглатывать еду: внезапно он устыдился своих скверных манер.

– Думаю, я могу заплатить тебе за эти вещицы достаточно, чтобы хватило на билет, – через какое-то время сказала дама. – Несмотря на то что мне будет трудно их перепродать – каждая помечена монограммой. – Она легонько похлопала Леандера по коленке. – Но я бы хотела, чтобы ты всё же нашёл себе работу.

Он проглотил остатки сухого хлеба, едва не подавившись, и запил последним глотком горького чая. Она и в самом деле собралась купить у него серебро! О чём ещё мечтать? Разве что о том, чтобы она захватила его с собой до ближайшего города. Где тут ближайший город, чтобы там имелся вокзал? И где можно купить себе ботинки – лучше вступать в новую жизнь в новых башмаках…

– Хотя, может быть, – продолжила она слегка изменившимся голосом. – Может быть… Но нет. Тебе это не покажется интересным.

Она опустила руки на колени и вздохнула.

– Что такое, мисс? – Дама и правда казалась очень огорчённой, и Леандер в самом деле ужасно хотел бы ей помочь.

– Да нет, ничего. Тебе нужны только деньги за серебро и работа на заводе. Тебе совершенно неинтересны мои проблемы.

– Простите, мисс, но это не так. Я хотел бы знать.

– Ну что же… Моё ремесло таково, что я много времени провожу в дорогах. В очень долгих дорогах. Одинокой странствующей леди пригодилась бы ещё одна пара крепких рук, чтобы помогать с лошадьми, с переноской багажа, с доставкой записок…

Неужели она правда имеет в виду то, что ему показалось? Предлагает ему работу? Леандер никогда до сих пор не имел дела с лошадьми, но он научится. Он ведь «сметлив и хорошо обучаем». Так сказала карта!

– Я не смогу предложить тебе много в уплату – только горячий ужин каждый день и сухое тёплое место для сна. Иногда монетку-другую на личные расходы. Это, конечно, не сравнить с весёлой жизнью в большом городе вроде Манчестера.

Леандер, не веря своим ушам, горячо закивал. Горячий ужин каждый день – как давно ему этого не хватало!

– Нет, мисс! То есть я имею в виду, да, мисс! Я бы очень хотел работать на вас! – От волнения он подпрыгнул на своём складном стульчике и сполз на самый его край.

– Сперва ответь мне на один вопрос. Как я могу быть уверена, что ты не ограбишь меня, пока я буду спать? Мы оба отлично знаем, что эти вещи на продажу – краденые. Откуда мне знать, что я могу тебе доверять?

Леандер отшатнулся, как от пощёчины. Ну вот. Только замаячила на горизонте настоящая работа – и тут же уплывает. Он был на грани того, чтобы начать её умолять ему поверить, но сдержался. Плохая идея – показывать людям, в каком ты отчаянном положении. Это даёт другим слишком много власти над тобой. Он растянул губы в неубедительной улыбке и выговорил:

– Я готов дать вам шанс, если вы дадите шанс мне.

Слова эти звучали куда более уверенно, чем он себя чувствовал.

Леди улыбнулась.

– Ну что же. Тогда давай заключим соглашение. Ты отдашь мне в залог нечто, что послужит гарантией твоей верности. Я верну тебе этот предмет, когда ты свою верность докажешь. Как насчёт медальона, который тебе так дорог?

Помедлив мгновение, мальчик поднял руки к шее и расстегнул цепочку. В конце концов, он и впрямь намеревался доказать мадам Пинчбек свою верность и пригодность – и тогда она вернёт медальон.

– Скажите, а если я поеду с вами, вы… поможете мне поговорить с моей мамой? – с надеждой спросил он.

Мадам Пинчбек медленно кивнула.

– Ну так что? Заключаем сделку?

Леандер в ответ опустил медальон в её раскрытую ладонь.

4

Пятёрка Жезлов:

разногласия, конфликт, борьба

Дверь экипажа со стуком распахнулась, и наружу выскочила черноволосая девочка.

– Идиот! – отчаянно крикнула она.

Девочка! Она же была где-то в экипаже всё это время! А Леандер про неё напрочь забыл! Она что, слышала весь разговор? Почему мадам Пинчбек ни словом о ней не упомянула?

– Спокойно, Шарлотта, – ровным голосом отозвалась мадам Пинчбек, даже не глядя в её направлении. Её изящные пальцы сомкнулись вокруг медальона Леандера, глаза закрылись, на губах заиграла спокойная улыбка. Леандера вдруг охватило странное чувство – похожее на жар, когда стоишь слишком близко к очагу… или когда кто-то тебя слишком крепко обнимает, так, что даже больно.

Девочка отчаянно смотрела на него.

– Ты даже не представляешь, что сейчас натворил!

– Где ты пря… – хотел было крикнуть Леандер, но изо рта вырвался лишь слабый шёпот. Как будто в лёгких совершенно кончился воздух – как в тот раз, когда под ним на реке проломился лёд и он очутился в воде по горло. Мальчик вскочил, уронив складной стул, с трудом вдохнул долгим вдохом – и выкашлял воздух обратно.

Девочка в два шага очутилась перед ним, щёки её пылали от ярости.

– Ты же тогда сбежал! Зачем ты вернулся?!

Мадам Пинчбек безмятежно разглаживала складки дорожного плаща, обращая на девочку не больше внимания, чем на жужжащую муху.

Та развернулась к даме, теперь адресуя свою ярость ей:

– Я знаю, что вы сделали! Вы не смогли купить медальон за деньги – и купили его за предложение работы! Нашли то, что для него особенно ценно!

– Да, дорогая, какая же ты умница, – голос мадам Пинчбек не выражал ничего, кроме скуки. – Ну что, ты уже накричалась? Вспышка раздражения прошла?

– Не дождётесь! – Девочка крутанулась на каблуках вихорьком голубого шёлка – и исчезла.

Леандер потряс головой, оправляясь от шока. Дыхание его восстановилось, но то, что он видел сейчас, заново выбило его из колеи. Он потрясённо воззрился на мадам Пинчбек, ожидая объяснений.

– Извини, Леандер, – произнесла та как ни в чём не бывало. – Шарлотта может быть изрядной грубиянкой.

– Но кто… Но как… – Разум Леандера кипел, он не мог подобрать слов для верных вопросов.

– Шарлотта – моя дочь. В некотором роде. – Мадам поджала губы. – Она моя воспитанница. Сирота, как и ты. Она довольно давно путешествует вместе со мной. И периодически теряет берега, забывает своё место.

– Я видел её тогда в каретном сарае, – выговорил Леандер. – Но в экипаже сейчас её не было. Я клянусь, что в экипаже её не было.

Мадам Пинчбек поднялась на ноги и распахнула дверцу экипажа каким-то очень лакейским движением. Леандер заглянул внутрь, желая разглядеть, там ли девочка, – хотя она не могла бы войти, не раскрывая дверцу.

– Но как она смогла…

Дама полностью проигнорировала его.

– Экзисто, – произнесла она непонятное слово.

В воздухе послышался электрический треск – примерно как бывает в грозу за секунду удара молнии. У Леандера встали дыбом волоски на руках. Из крохотной стеклянной шкатулки на одной из полок начала появляться Шарлотта – она выливалась наружу, как жидкость, обретала плоть и стала цельной и материальной прямо у него на глазах. Лицо у неё было таким же гневным и перекошенным, как в тот миг, когда она выскочила на него кричать.

Колени Леандера словно бы обратились в желе. Ощущение было как во сне, когда пытаешься и никак не можешь проснуться: очень неприятное. Он медленно сел, забыв, что уронил стульчик, и шлёпнулся на задницу прямо на мокрые листья. С трудом поднялся обратно на ноги, чувствуя себя полным дураком.

За спиной Шарлотты стоял мальчик в твидовом жакете и шляпе-котелке на голове. Значит, в экипаже, кроме него, всё это время было ещё два человека? В экипаже, где Леандер совсем недавно спал и бодрствовал в полном одиночестве…

Мальчик казался младше Шарлотты – наверное, лет десяти от роду. Он был смуглокожий, с большими серьёзными глазами.

– Я собираюсь сходить в деревню и найти там приличную портниху, коль скоро тебе нельзя доверить эту работу, – сообщила мадам Пинчбек Шарлотте, пальцем приподнимая её лицо за подбородок. – С твоей стороны было бы разумно больше не испытывать моё терпение. – Она протянула мальчику медальон Леандера. – Феликс, найди местечко для этой вещицы – и присмотри за Леандером. Объясни ему всё, что нужно, о наших порядках.

Она запахнула плащ, развернулась и зашагала по дороге, даже не оглядываясь.

– За мной не нужно присматривать, мисс! – крикнул ей вслед Леандер. Почему-то он боялся оставаться один с этими странными детьми. Но непрошеным ходить хвостом за своей новой хозяйкой он тоже не собирался, чтобы её не раздражать. Сделав полдюжины шагов за нею следом, он нерешительно остановился посреди дороги, не зная, что теперь делать.

Всё шло совершенно не так, как надо, всё было неправильно. А вдруг он совершил ужасную ошибку? Леандер сглотнул тугой комок, стоявший в горле. Больше всего на свете он сейчас хотел объяснений происходящему. Хоть каких-нибудь объяснений. Но какими бы они ни оказались, ясно одно – назад пути не было.

Ладно. Всё будет хорошо. С ним всё будет в порядке.

Наверное. Или нет.

– Проклятье, – выплюнула Шарлотта.

– Будем во всём видеть хорошее, – успокаивающим голосом сказал ей мальчик по имени Феликс.

– Но нас не должно быть трое! Этот мальчишка…

– Тебе надо быть добрее, Шарлотта.

– Не смей говорить, что мне надо быть добрее! Не я заварила эту кашу!

– Ну и не я, так что не кричи на меня. – Мальчик скрестил руки на груди и насупился.

Они разговаривали исключительно друг с другом, будто Леандера тут и не было.

Шок, который испытал Леандер при виде детей, появляющихся из ниоткуда, уступил место леденящему ужасу. Кто эти странные существа, которые возникают из воздуха и исчезают в никуда, как ведьминские фамильяры?

Если мадам Пинчбек – медиум, как она ему сказала, вдруг это… вдруг это – не люди, а привидения?

– Кто вы такие? – вопросил он дрожащим голосом. – Вы – привидения? Призраки?

– А я ведь его пыталась предупредить, – продолжая его игнорировать, сообщила Шарлотта Феликсу. – Думала, что мне удалось его отпугнуть.

– Но вы не прозрачные, сквозь вас ничего не видно, – отчаянно продолжал Леандер, надеясь добиться ответа.

– Ты старалась как могла, Шарлотта, – успокоил девочку малыш.

Леандер подступил поближе и протянул руку, чтобы тронуть Шарлотту за плечо. Она была плотной и совершенно материальной. И с негодованием отдёрнулась, наморщив нос:

– Эй, что ты делаешь?

– Что тут вообще происходит? – умоляюще спросил Леандер.

– Тебя похитили, только и всего! – огрызнулась девочка. – И нас ты заодно тоже подставил.

– Хватит, – предупреждающе сказал Феликс. – Ты его просто напугаешь, вот и всё.

– Он и должен быть напуган, если у него вообще есть мозги! – Она окинула Леандера презрительным взглядом с головы до ног. – Но по его виду и не скажешь.

Почему она хотела, чтобы он испугался? Какая ужасная девчонка! Леандер не собирался доставлять ей удовольствие, выказав свой вполне реальный страх.

– Чего бы это мне пугаться, вас, что ли? – Он вздёрнул подбородок. – Мадам Пинчбек наняла меня на работу. У меня столько же прав тут быть, как и у вас.

– На работу? – Шарлотта расхохоталась. – Тебя надули, дуралей. Теперь ты узник. Как мы. А эта штука, – она выхватила медальон Леандера у Феликса, и рука её дрожала – то ли от страха, то ли от ярости, – а эта штука теперь – твоя тюрьма.

Тюрьма. Узник. Похитили. Всё это звучало так страшно, что Леандером овладевал настоящий ужас.

– Вы врёте. Почему это мы все узники? Мадам Пинчбек за нами даже не следит и вообще ушла. Мы можем взять и разбежаться, если захотим.

Феликс положил руку Леандеру на плечо и потянул его к стульям у уже почти угасшего костра. Пальцы мальчика были совершенно обычными, плотяными. Никакой он не призрак. А кто тогда?

– Давай-ка присядем.

Леандер стряхнул его руку.

– Не хочу присаживаться. Хватит надо мной издеваться, просто объясните всё как следует.

Феликс пожал плечами и присел на ступеньку экипажа.

– Когда ты отдал мадам Пинчбек свой медальон, она поймала в него кусочек твоей души.

Леандер вспомнил это странное ощущение покалывания, жара и тесноты, когда пальцы мадам сомкнулись на медальоне. Неужели вот так чувствуется отрывание кусочка души?

– Нет, нет…

– Да, – жёстко сказала Шарлотта.

Феликс спокойно продолжал:

– По её команде ты будешь становиться струйкой воздуха и всасываться внутрь.

– Всасываться… внутрь? – Леандер ничего не понимал.

– Внутрь медальона, – объяснил Феликс.

Но это же невозможно! Но…

– И у меня будет получаться этот ваш… хитрый трюк с исчезновением? – спросил Леандер.

– Это не наш хитрый трюк. Это её магия. Теперь ты тоже так сможешь исчезать, – кивнул Феликс.

– Если я плохо одет и говорю не очень учёно, это ещё не значит, что я готов поверить во что угодно, – возразил Леандер. – Нет у вас никакой магии.

Возражая, глубоко внутри он знал, что неправ. У его собеседников были слишком мрачные лица, слишком взволнованные голоса. Это страшно пугало.

– Это и не наша магия, а её. Магия Пинчбек. Единственная сверхспособность, которая у неё на самом деле есть, что бы она там тебе ни наобещала, – горько сказала Шарлотта.

Леандер вдруг почувствовал себя ужасно усталым. Ему хотелось прекратить это – так или иначе, лишь бы скорее кончилось. Он поднял валявшийся на земле стульчик и присел, а то ноги подкашивались.

– Я знаю, всё это звучит странно для тебя, но ты лучше слушай внимательно, – сказал Феликс. – Если до её возвращения ты не уяснишь, чего она от тебя хочет, у нас всех троих будут проблемы.

– Не хочу! Не желаю больше ничего слушать! Оставьте меня в покое.

– Я бы с радостью, но кто же мне даст, – сквозь зубы выдавила Шарлотта. – Если бы не твоя дурацкая жадность, не твоя тупость, из-за которых ты продал свой медальон, она бы тебя в жизни не поймала!

– Это не жадность! – крикнул глубоко задетый Леандер. – Голод и нужда, вот что это такое! Тебе в жизни не понять! – По нарядной одежде Шарлотты, по её манере выражаться с первого взгляда было ясно: этой девчонке никогда не приходилось вести нищенскую жизнь, как ему самому.

– Но ведь тебя она тоже поймала в своё время, Шарлотта, – заметил Феликс. – Что было бы с тобой теперь, не будь меня?

Шарлотта опустила ресницы и горько вздохнула.

– Ладно, Леандер, давай дальше, – продолжил Феликс. – Сейчас я скажу тебе несколько вещей, которые нужно помнить, чтобы избежать больших проблем. Слушаешь?

Леандер кивнул. Он больше не решался открыть рот – боялся, что при попытке заговорить просто начнёт визжать и орать. Как же он умудрился так крепко влипнуть?!

– Медальон теперь – твой ковчежец. Всегда держи его приоткрытым.

– Мой… что?

– Это значит магическое вместилище души, – объяснил Феликс. – В ковчежцах хранятся кусочки наших душ, и поэтому мы можем в них втягиваться и исчезать. – Он подцепил ногтем застёжку медальона и приоткрыл его, оставив щёлку. – Когда твой ковчежец открыт, ты волен в любое время по собственной воле в него входить и выходить наружу, как мы. А вот когда он закрыт, Пинчбек может в любой момент заставить тебя туда втянуться, а выйдешь ты только по её приказу. Поверь, ты точно не хочешь застрять внутри не пойми на сколько времени, так что никогда не закрывай его полностью.

– И наши ковчежцы – тоже. Никогда нельзя их закрывать, понял? – вставила Шарлотта. – Мой ковчежец – это стеклянный фонарик, а Феликсов – футляр от скрипки. Никогда не закрывай их, ясно? Никогда. Обещай, что не будешь!

– Обещаю, – сквозь зубы пробурчал Леандер. Он терпеть не мог, когда им командовали, но выражение лица Шарлотты ясно говорило, что лучше не спорить.

– Теперь давай потренируемся исчезать в ковчежце, – сказал Феликс. – Пинчбек рассчитывает, что к её возвращению ты уже научишься.

Должно быть, это всё же злая шутка. Сейчас он напыжится, изобразит, что хочет исчезнуть, и они над ним обхохочутся и расскажут, как они на самом деле проворачивают этот приёмчик. Наверное, они просто разволновались, что Леандера взяли на работу на место кого-нибудь из них, поэтому и приняли его так неохотно и желают выпереть. Но Леандер совершенно не желал отнимать работу у кого-то другого! Он просто хотел найти хоть какое место под солнцем.

– Мы тебе поможем. Сейчас я тебя поучу. – Феликс определённо был добрее, чем девчонка, у него и голос был мягкий. Он не был похож на парня, склонного к издевательствам и подставам.

Но всё равно Леандер не желал ему позволить над собой смеяться:

– Не надо. Не хочу.

– Да как тебе угодно, – фыркнула Шарлотта. – Только найди сперва уголок, в котором спрячешься от Пинчбек, когда она вернётся и с тебя спросит.

– Ну зачем ты на него давишь, ему и так нелегко, – упрекнул её Феликс, и девочка опустила глаза.

– Я не хочу учиться магическим трюкам. Я просто нанялся на работу, – сказал Леандер.

– Тут нет никакой наёмной работы для тебя, – грустно ответил Феликс.

– Когда уже до тебя дойдёт? Ты теперь раб. Узник. Пинчбек – она… Она как та злая ведьма из сказки про пряничный домик. Чудовище, которое похищает детей. – Глаза Шарлотты казались мокрыми, будто она сдерживала слёзы. Будто она и правда имела в виду то, что говорила.

– Конечно, конечно. Она злая ведьма, а вы, должно быть, Гензель и Гретель. Приятно познакомиться, а я – Робин Гуд. – Леандер снял перед ними воображаемую шляпу, и Феликс даже чуть-чуть улыбнулся. Шарлотта – нет.

– Это не шутки, – сказала она.

Леандер невольно подумал о книге сказок у себя в мешке, о картинке с Крысиным Королём… Нет, хватит!

– Хватит дурачить меня, как младенца. Это же просто сказка.

– Однако же, – отозвался Феликс, – мы все оказались именно в ней.

5

Семёрка Мечей:

обман, подлость, предательство

Феликс

У Феликса было три сокровища, которые он ценил больше всего на свете.

Первое – музыка. Музыка текла в его жилах вместе с кровью, вместо крови.

Второе – младший брат Айзек, который в один непрекрасный день пошёл гулять в сторону рынка – и не вернулся домой. Феликс поклялся отыскать его и никогда не отступаться, хоть бы и до Судного дня.

Третье – Шарлотта.

Феликс не хотел, не собирался её любить – эта любовь просто проросла на нём, как лишайник на камне. Он ведь давно научился не привязываться к детям, похищаемым мадам Пинчбек. До Шарлотты было четверо других. Четверо потерянных детишек. Пинчбек держала их при себе недолго – от нескольких дней до нескольких недель, – пока не решала, что больше они не пригодятся, и тогда они просто исчезали в ночи. Феликсу это не нравилось, однако же коль скоро он поклялся в верности мадам Пинчбек… как давно это было – восемь лет назад? Или девять? Кажется, всё-таки восемь. Трудно было вести счёт времени.

Его самого мадам Пинчбек похитила первым, никого другого у неё тогда ещё не было. Когда их с мадам было только двое, они, можно сказать, ладили и неплохо проводили время. Феликс играл ей на скрипке, она вроде бы искренне радовалась его обществу. Зарабатывать сеансами она начала незадолго до их встречи, а вдвоём им удавалось устраивать воистину потрясающие представления. У других медиумов из козырей были максимум призрачные перестукивания и столоверчение, а Феликс помогал Пинчбек превратить сеансы в настоящее потустороннее шоу – со звуками иномирной музыки, с внезапными видениями и прочими трюками. Это было взаправду весело. Куда веселее, чем побираться на улице. Иногда Феликс даже чувствовал вину за то, что развлекается вовсю, пока его братец неизвестно где и неизвестно как выживает, но мальчик утешал себя тем, что с помощью Пинчбек у него куда больше шансов отыскать брата.

Когда Пинчбек похитила Шарлотту, она перестала набирать новых детишек. Она никогда не объясняла Феликсу, отчего так: не тот тип характера, чтобы оправдываться перед другими в каких бы то ни было своих действиях. Но Феликс и сам видел, что Шарлотта отличается от прочих детей. Изысканной манерой речи, манерами, здоровым цветом лица – она выглядела девочкой из высших слоёв общества, привыкшей высоко себя ценить. А кроме того, Шарлотта владела такими навыками, как завивка волос – Пинчбек это пришлось весьма по душе – и вышивание. Пинчбек опять же была довольна, что кто-то может так изысканно украсить её одежду. Ни один из бедных уличных сирот, которые до того доставались Пинчбек в рабы, не подходил настолько идеально на роль личной прислуги почтенной леди. Так что, удовлетворившись наличием Шарлотты, Пинчбек уже года три никого не похищала, и Феликс, можно сказать, выдохнул и расслабился.