Мужчина и женщина – тайна сакрального брака. Очерки по архетипическому анализу и инициационной терапии мужской и женской зрелости

Итак, пассивно-агрессивный мужчина – это неинциированный мужчина, которому предстоит встретиться со своей природной мужской агрессией, духовной силой и отыскать свою внутреннюю женственность (Душу), исцеляющую и восполняющую мужские силы.

Мы помним, что как охотник и защитник любой мужчина обладает естественной агрессией от рождения. Пассивноагрессивный мужчина, невольно избегающий контакта со своей агрессией, держит эту энергию «взаперти». В этом смысле он обладает некой внутренней «бомбой». Эту бессознательную силу можно сравнить и с необъезженным конем. То есть пока мужская агрессия не осознаваема, и ее вектор не направлен в сторону защиты, агрессия, будучи подавленной (пассивной) или проявленной открыто в виде взрыва, способна слепо разрушать как самого мужчину, так и окружающий мир.

Зрелый же мужчина отличается от пассивно-агрессивного тем, что находится в контакте со своей природной агрессией и умеет направленно использовать ее для защиты самого себя, а также женского и детского миров. Он адекватно защищает свои интересы и интересы тех, за кого взял ответственность.

В мифе «О Священном Граале» (XII век), приписываемом перу Кретьена де Труа, в этой хрестоматии созревания мужественности есть уникальный персонаж – агрессивный Красный Рыцарь. Он олицетворяет неинициированную мужскую агрессию и носит красные одежды. Даже его латы и попона коня красного цвета. Природная сила Красного Рыцаря необуздана и сеет зло. Красный Рыцарь наслаждается своим превосходством, унижает и грабит до тех пор, пока герой мифа Парсифаль, «наивный дурак», путешествующий в поисках мужского предназначения, не побеждает его. Роберт А. Джонсон, анализируя миф «О Священном Граале» в своей книге «ОН. Глубинные аспекты мужской психологии», отмечает, что каждому мужчине на пути к его зрелости предстоит победить своего внутреннего Красного Рыцаря. Другими словами, каждому мужчине предстоит преобразовать природную мужскую агрессию в могучую защищающую силу Иначе Красный Рыцарь полностью захватит личность мужчины, и он станет подавлять окружающих.

Мы уже знаем, что подавление может быть представлено и в пассивно-агрессивной форме.

Мужские и женские инициации в древних культурах

В древних культурах для юношей и девушек всегда существовали обряды, направленные на своевременное преодоление притяжения материнского мира и формирование сознания своего пола, на осознание его социальных и духовных функций. Инициации имели форму обрядов и ритуалов, создающих условия для перехода из одного социального и/или духовного статуса в другой. Содержание инициаций взросления сводится к проживанию трех основных этапов: «изгнания» за пределы привычного окружения (сепарации); испытаний, соответствующих задачам пола, которые следует пройти успешно, и возвращения к прежнему окружению (сегрегации), но уже в новом социальном полоролевом статусе.

Поскольку здоровому сообществу важно направить мужскую агрессию в конструктивное, созидательное русло – для защиты жизни, для управления миром и познания его законов, – одна из важнейших задач-испытаний для подрастающих мужчин: научиться управлять природной агрессией. Что касается инициаций для девушек, то они позволяют освоить энергии высшей женственности как драгоценного природного дара, обладающего целебными свойствами, а главное, способностью творить гармонию и сотворить мужскому началу.

Инициации-испытания веками существовали в древних культурах, помогая молодым поколениям осваивать азы мужского и женского предназначения, причем в строго определенные сроки. Своевременность играет здесь особую роль. Если цивилизованное общество обладает изобилием материальных благ, гарантирующих выживание, и может позволить себе роскошь игнорировать инициационные сроки, то в древних культурах даже небольшая отсрочка в освоении навыков самостоятельного выживания означала невыживание.

Балушок В.Г. в своей статье «Инициации древних славян» (попытка реконструкции, воспр. по: Этнографическое обозрение. 1993. № 4) сообщает, что у древних славян существовал обычай изгнания юношей определенного возраста из деревенской общины, который сопровождался ритуалом их посвящения в «волки».

На общей сходке на молодых людей надевали волчьи шкуры и устраивали ритуальное «изгнание волков» за территорию общины. По Балушоку, «само превращение юноши в оборотня зачастую происходит путем набрасывания на него волчьей шкуры. Нередко указывается, что при этом человека опоясывали особым поясом, на котором завязывали магические узлы. (Напомним в этой связи о так называемых “волчьихрубахах”и “волчьих поясах” у немцев.) И князю-оборотню Всеславу в детстве волхвы завязывали на голове “науз” (узел). Как известно, для первобытных людей характерны представления о том, что человек, надевающий шкуру животного, сам превращается в него. Магическое значение пояса как замка, оберега, символа мужской силы и власти, а также узлов, завязываемых во время колдовских обрядов, общеизвестно… Но на этом инициация не заканчивалась… Они должны были некоторое время жить вдали от поселений “волчьей жизнью”… Реминисценция «волчьего» поведения юношеских инициационных союзов архаической эпохи, – отмечает Балушок В.Г., – прослеживается в поведении членов парубоцких громад украинцев и западных славян, а также средневековых ремесленных подмастерьев. Члены таких молодежных союзов совершали своего рода ритуальные набеги на деревни и дворы отдельных хозяев, балансировавшие подчас на грани настоящего разбоя. Входе таких “проказ” и “развлечений” парни воровали продукты и животных для общих “складок”, разбирали заборы на дрова, уносили солому для устройства ночевки…»

Юноши определенное время жили в лесах, добывая себе пищу охотой и набегами. Иногда они даже «умыкали» юных селянок, которые позже становились их женами. Эти события нашли свое отражение в свадебных обрядах славян. Балушок В.Г. пишет: «В среднерусских диалектах шафер со стороны жениха назывался “волком”, что… также связано с рассматриваемым явлением, в частности с умыканием женщин членами “волчьих” союзов».

Эта «волчья жизнь» совершала настоящий переворот в сознании юноши. Он учился управлять своей природной агрессией и осознанно использовать ее для решения жизненных задач как своей мужской группы, так и собственных. По истечении срока юноши возвращались в общину, где их встречали другим ритуалом: с них публично снимали волчьи шкуры, ритуально «избивая» палками и «изгоняя» из них «волчью суть». После этого на юношей надевали белые рубахи. Это означало, что теперь они – полноправные мужчины, им позволено жениться и обустраивать собственное жилище.

Обратите внимание на момент изгнания «волчьей сути». Это один из важнейших этапов мужской инициации. С момента, когда «волчья суть» – необузданная и неуправляемая природная мужская агрессия – ритуально изгоняется, молодой мужчина теряет право на ее бесконтрольное проявление. Он становится взрослым мужчиной — берет ответственность за свои действия, свою жизнь и жизнь своей семьи, которую он отныне получает право создавать и защищать наравне с другими мужчинами общины. То есть по окончании этой инициации природная мужская агрессия приобретает созидательный вектор, направленный на защиту, продолжение Рода и творение, а не разрушение жизни.

В иудаизме мальчики после 12 лет получают право читать Тору в храме. С этих пор не их родители, а сами мальчики обязаны отвечать за свои поступки. Так в сознании подрастающего мужчины инициируется основная мужская духовная функция – быть ответственным за тех, кого он ведет за собой.

Славянских девушек, по свидетельству Балушока, тоже на время инициаций изолировали – отселяли в так называемые «женские дома». Там опытные пожилые женщины учили их не только ведению домашнего хозяйства, но и премудростям любви, правилам поведения во время родов, умению исцелять травами и пр.

Мирча Элиаде в своей книге «Тайные общества. Обряды, инициации и посвящения» обобщает многочисленные сведения об обрядах взросления и посвящения, которые проводятся для юношей и девушек, достигших возраста половой зрелости. Он пишет о таких обрядах, «чрезвычайно широко распространенных и засвидетельствованных у наиболее древних народов – австралийцев, калифорнийцев, бушменов, готтентотов и т. д.».

М. Элиаде перечисляет следующие этапы взросления и посвящений для мальчиков:

«а) …разлучение неофита с матерью…

б) более драматичная тема, включающая обрезание, испытания, пытки, то есть символическую смерть с последующим воскресением…

в) сценарий, в котором идея смерти заменена идеей нового зачатия и нового рождения…

г) схема, главный элемент которой состоит в индивидуальном уходе в чащу леса и поиске Духа-Защитника…

д) сценарий героических посвящений, который акцентирует внимание на победе, достигнутой с помощью магических средств (превращение в дикого зверя, «ярость» и т. д.» [35, с. 321],

е) пищевые и другие телесные лишения-испытания (насечки на теле, употребление психотропных растений и пр.),

ж) смена имени, а также —

з) запреты на речевые контакты с матерью и соплеменниками, означающие символическую смерть,

и) влезание на деревья, в некоторых случаях – вверх ногами, символизирующее подъем на Небо, контакт с Высшими Существами, сотворившими мир и пр.

«Уже в древних культурах, – пишет Элиаде, – обрядовая смерть подкреплялась изначальным мифом, который заключался в следующем: Сверхъестественное Существо, чтобы “обновить”людей, их убивает и воскрешает “другими” люди убивают это Сверхъестественное Существо…»

По Элиаде, поскольку Сверхъестественное Существо сотворило мир, через одержание победы над ним происходит слияние с ним, «вбирание» его сил, поэтому неофит становится отныне так же способен и активен в творении жизни, как и Сверхъестественное Существо. «…Затем вокруг этой драмы возникают тайные обряды; точнее, насильственная смерть Сверхъестественного Существа становится главным таинством, которое воспроизводится при каждом новом посвящении… Смерть становится священной и приобретает религиозное значение, ибо она – главный момент истории Сверхъестественного Существа. Обрядовая смерть позволяет неофиту участвовать в сверхъестественном существовании Основателя Мистерий. При этом смерть и посвящение становятся взаимозаменяемыми понятиями… конкретная смерть уподобляется переходу в более высокое качество. Обрядовая смерть при посвящении становится непременным условием всякого духовного возрождения, сохранения Души и даже бессмертия… Значение, придаваемое обрядовой смерти, должно было привести к победе над страхом реальной смерти и к вере в возможность жизни Души после смерти.

…Обрядовая смерть означает одновременно конец “естественного ”, не культурного человека и его переход к новому способу существования: рождение для жизни духовной, а не только “сиюминутной”. Иначе говоря… настоящий человек – человек духовный – не является результатом естественного процесса. Его “делают ” старые учителя… Посвящение… открывает дорогу к транс-человеческому миру, или, как мы говорим, миру трансцендентному» [35, с. 325].

О женских инициациях М. Элиаде пишет следующее: «Посвящение молодых девушек проходит индивидуально. Это…связано с тем, что женские посвящения начинаются с первой менструации. Этот физиологический симптом – знак половой зрелости – вместе с тем является и знаком изоляции девушки от ее привычного мира. Ее немедленно изолируют, отделяют от общины, что напоминает разлучение мальчика с матерью. Разница состоит в том, что у девочек изоляция следует немедленно после первой менструации, то есть она индивидуальна, в то время как у мальчиков посвящение коллективно. Индивидуальный характер изоляции, происходящей по мере появления соответствующих признаков, объясняет сравнительно небольшое число обрядов посвящения… Продолжительность изоляции в разных культурах варьируется от трех дней (Австралия и Индия) до двадцати месяцев (Новая Ирландия) или даже до нескольких лет (Камбоджа). Таким образом, девушки в конце концов составляют группу; и тогда их посвящение празднуется коллективно под руководством престарелых родителей (как в Индии) или старух (Африка). Наставницы посвящают девушек в тайны секса, обучают их обычаям племени и части религиозных традиций, к которым допускаются женщины. Фактически речь идет об общем образовании, но главное в нем – религиозные знания и все, что касается женской сакральности. Девушку ритуально готовят принять свой особый образ жизни, приводят к пониманию своей созидательной роли и ответственности перед обществом и Космосом, ответственности, которая у первобытных народов всегда религиозна по природе.

…Обряды женского посвящения менее драматичны, чем у мальчиков. Их важным этапом является изоляция. Она происходит в лесу… или в специальной хижине, как у большинства племен Северной Америки, в Бразилии, на Новых Гебридах, на Маршалловых островах, а также у ведда и некоторых народов Африки… В обрядовой изоляции девушек усилена символика темноты, их прячут в темном углу жилища, и у многих народов они не должны видеть солнце: это табу объясняется мистической связью между Луной и женщинами. В других местах они запрещают кому бы то ни было дотрагиваться до себя. Специфическое табу Южной Америки – не контактировать с землей, поэтому девушки спят в гамаках».

Земля, прежде всего, символизирует материнское начало. Запрет на контакт с землей указывает на необходимость отделения девушки от матери и родителей. Эта необходимость неизбежно связана с переходом в мир женщин и сменой типа защиты, которую отныне будет осуществлять уже не родительская семья, а мужчина, муж. Но этим не исчерпывается значение сна в гамаках. Отделение девушки от земли говорит и о различии материнских и женских энергий, о высокой духовной природе женственности. Само по себе женское начало состоит из двух начал. Одно из них – материнское начало – является базовым, исходным, как земля-матушка, из которой все произрастает. Другое – чистое или истинное женское начало; это еще более высокий уровень женского сознания; это сама женственность, и она, как растение, тянется от Земли к Небу.

Материнская и женская энергии неотделимы друг от друга, слиты воедино. Разделение на материнское и женское, с одной стороны, условно и проводится в целях анализа. Но, с другой стороны, такое разделение необходимо. Оно позволяет проникнуть в тайну эволюции женского начала и понять, каким образом архаичные материнские энергии развиваются, восходя к энергиям высшей, Божественной женственности. Очень важно достичь баланса материнского и женского начал в личности мужчины или женщины. И особенно важно здоровое взаимодействие материнского и женского, при котором ни одна из этих энергий не подавлена, не стеснена, не отрицается и не ограничена другой. Иначе говоря, должна соблюдаться здоровая духовная иерархия материнского и женского начал в женской «половинке» личности.

В процессе проживания инициаций мужской и женской зрелости происходит движение к образу Богини. Этот образ позволяет достичь баланса материнского и женского начал. Богиня олицетворяет воплощенную женственность: ее материнское и женское начала уравновешены. На высших этапах развития материнства материнское и истинное женское достигают полной гармонии. На этом высоком уровне материнского сознания уже нет защитной агрессии, свойственной земному материнству от природы. На смену агрессии приходит другой вид защиты – сила благословения. Эта защита работает на частоте Божественной женственности. Такова Дева Мария, полностью принимающая судьбу своего Сына. Она не гневается, не пытается мстить его гонителям, а сострадает сыну, служит его миссии и благословляет его своей Любовью.

Предназначение высшего, Божественного материнства – служение и сотворчество с мужским началом. В первую очередь с духовным отцовским началом, с Богом. Сила благословения гораздо могущественнее, чем природная защитная материнская-земная агрессия. Если мать и отец сотворят тело дитя, то их родительское благословение содействует духовному становлению ребенка. Благословляющая материнская энергия проявляется в момент, когда материнское достигает баланса с высшей, Божественной женственностью и с Божественным отцовским началом.

Об инициациях, формирующих женское сознание в целом, Мирча Элиаде далее сообщает: «Финальная часть обряда не менее значительна, чем первая – изоляция. У некоторых племен северного берега Австралии девушку, у которой началась менструация, на три дня изолируют в хижине, где она подвергается различным пищевым табу. Затем к ней приходят женщины, раскрашивают ее охрой и богато украшают. “Кульминационный момент начинается на заре, когда все женщины племени сопровождают ее к ручью или лагуне. После ритуального омовения девушку ведут в главное поселение под приветственные крики соплеменников, и с этого момента община считает ее женщиной”… Обряд… сопровождался песнями. Современные этнологи подчас имеют дело с обычаями, находящимися на грани исчезновения. Однако… основное в обряде сохранилось – процессия, направляющаяся вместе с девушкой к реке, приветственные крики в момент ее выхода из изоляции – это характерные черты женского посвящения. В некоторых регионах изоляция завершается общим танцем – обычай, особенно характерный для земледельческих районов. Здесь девушек, проходящих посвящение, «выставляют напоказ» и устраивают для них праздник, а затем все вместе обходят дома и получают подарки. Есть и другие внешние признаки, указывающие на то, что девушка прошла посвящение – татуировка, чернение зубов, но, по наблюдениям некоторых этнологов, последние обычаи являются нововведениями, появившимися под влиянием тотемических культур.

Итак, главный обряд – это торжественное представление девушек всей общине. Оно означает, что таинство было исполнено, девушка стала взрослой и готова принять образ жизни, предназначенный для женщины. Вообще, церемониальное представление чего бы то ни было, будь то знак, предмет, животное или человек, – означает декларирование присутствия священного, чуда. Этот чрезвычайно простой обычай принадлежит древнейшему религиозному ритуалу. Возможно, еще до возникновения членораздельной речи указание на предмет означало, что его рассматривают как исключительный, единственный, мистический, священный. Торжественное представление общине молодых посвященных, возможно, самый древний момент всей церемонии. Танцы, как пластическое и драматическое выражение мысли, также принадлежат к первобытному опыту… Посвящение девушек – это радостный праздник, означающий, что девушка достигла возраста, позволяющего ей основать семью.

Очевидно, что женские обряды посвящения, связанные с половой зрелостью, в еще большей степени, чем мужские, следует относить к мистерии крови… Так, у даяков девушку, достигшую половой зрелости, изолируют на год в белой хижине; она должна носить белую одежду и питаться белой пищей. К концу срока она через бамбуковую палочку высасывает кровь из вскрытой вены мужчины. Смысл этого обряда в следующем: в указанный период времени девушка – ни женщина, ни мужчина, ее считают “белой”, “бескровной”. Здесь мы узнаем тему временной двуполости или бесполости неофитов. Известны случаи, когда в период посвящения девушки одеваются мужчинами, так же как мальчики носят женскую одежду во время срока своего ученичества» [35, с. 118].

Исследования М. Элиаде проясняют причины суицидального поведения подростков в западном мире. Подростками движет подсознательная потребность в гигантском скачке развития от детства к взрослости. Совершить этот скачок им важно в короткий срок, получив одновременно телесный и духовный опыт взросления своего пола. Все это толкает подростков к употреблению психотропных веществ, к сексуальной гиперактивности и даже к самоистязаниям. Естественная потребность неоднократно пережить символическую смерть-возрождение создает влечение к опасности. Этот опыт включали все древние мужские и женские инициации взросления. В них применялись и болевые испытания, и психотропные вещества в оптимальный дозах, причем без малейших излишеств.

Таким образом, западные подростки остро нуждаются в проживании своевременных мужских и женских инициаций взросления и в обрядах посвящения в мужчины и женщины. Эти инициации всегда сопровождали подростковые кризисы перерождения. Суть подросткового кризиса юношей и девушек – не только в осознании новых социальных и половых ролей. Переживание смерти-возрождения «выбрасывает» сознание на трансцендентный уровень, это позволяет прикоснуться к вибрациям создающей инстанции, посылающей нас в мир. Взрослеющий человек обретает в ходе инициаций первый сакральный, надличностный опыт бытия. Это нельзя выразить словами, это не поддается обычной логике. Такие переживания выводят Эго-сознание к осознанию миссии, предназначения, своего места в мире.

В ходе подросткового кризиса перерождения «умирают», точнее, уходят в бессознательное детские роли и детские слои сознания. Они становятся базой, фундаментом личности и незримо питают ее природными энергиями телесной и эмоциональной жизни.

Поскольку у подростков появляется потребность быстро освоить целый арсенал совершенно новых половых и социальных ролей мира взрослых, им по-прежнему нужна животворная энергия детского слоя личности. Но теперь она должна фонтанировать изнутри, не затапливая взрослеющее центральное Я. Если «детское Я» вовремя не уходит в подсознание, отношения мужчин и женщин страдают инфантилизмом до конца жизни и строятся на детской потребности «дай!».

Но развитие, как горную реку, невозможно остановить. Поэтому из-за дефицита инициаций юноши и девушки вынуждены сами создавать инициации. Это проверки на мужественность и женственность – прикосновение к смыслу своего бытия. Они необходимы им так же, как когда-то в детстве было важно вовремя научиться ходить, говорить, самостоятельно держать ложку и пр.

Подростки ищут контакта с темами и опытом смерти не по глупости, а инстинктивно желая «умереть как ребенок» и возродиться взрослыми. Алкоголь, курение, наркотики – это токсичный суррогат инициаций взросления.

Таким образом, западная подростковая суицидальная статистика сигналит о том, что культура потеряла духовное зрение и не видит ценности инициаций взросления, что в условиях цивилизации система образования слишком специализирована и узка. Но как такое развитое общество могло «закрыть глаза» на культуру подлинного взросления молодежи? Значит, кто-то в этом заинтересован…

Итак, если Запад поставил на кон комфортное выживание, вытеснил за пределы общественных ценностей духовную составляющую мужественности и женственности, то на уровне обыденного сознания он потерял силу, оберегающую саму жизнь. И мировой рынок оружия до сих пор в большом выигрыше.

Запад позвал молодежь по техническому пути развития, мало учитывая духовные потребности молодежи. Какое общество растит западный мир? И как можно внести сюда природные коррективы – вернуть бытовому сознанию истинные мужские и женские ценности?

Рациональные научные знания, которые дает детям цивилизованное общество, безусловно, нужны. Но их хватает лишь для успешной адаптации в технократическом мире. Эти знания не могут быть достаточной средой для гармоничного созревания мужского и женского начал личности, для развития института семьи, для парного счастья мужчины и женщины. Необходимо возрождать и заново создавать инициации мужской и женской зрелости: проводить древние и современные обряды взросления для юношей и девушек, своевременно давать молодежи основы духовных знаний, культурные навыки трансцендентного выхода за пределы Эго-сознания, где управление жизнью, здоровьем, событиями постепенно становятся бытовым делом. Молодежь должна проходить испытания на взрослость, постигать предназначение мужского и женского начал. Это во все времена достигалось путем инициаций. Иначе говоря, необходимо обучать взрослеющих мужчин и женщин высшей этике своего пола, а значит, духовной творящей мужской и женской этике.

Несмотря на завораживающую эстетику описанных несколько выше мужских и женских инициационных обрядов, мы, конечно, далеки от мысли, что их следует срочно внести в нашу повседневную жизнь в первозданном виде. Сегодня на основе опыта древних культур в наших силах создавать и современные инициации. Ничто не мешает современным мужчинам и женщинам, опираясь на опыт предков, создавать новые инициации в своих семьях, в родовых и других сообществах.