Дом Тысячи Дверей. Начало

А что если В. попал в лапы умелого гипнотизера? Тогда плохо дело! В. ничего не знал о гипнозе, и уж тем более он не знал, как противостоять гипнотическому воздействию. Липкий ужас холодил внутренности В., но В. старался не поддаваться панике.

Оставаться внешне невозмутимым и сохранять хотя бы видимость спокойствия, пожалуй, это единственное, на что В. был в данной ситуации способен, да и то с превеликими усилиями. Что ж, будь что будет! В. поудобнее устроился в кресле и стал ждать.

Мастер А продолжал наслаждаться сигарой, дым от которой висел над ним тяжелой тучей и медленно расползался по всей комнате. Старик пристально, слегка прищурившись, смотрел на В.

А тот хотел отвести глаза, хотел противиться притяжению взгляда Мастера А, но не мог даже моргнуть. От напряжения у В. заболела голова, в глазах начало темнеть. Его тело отяжелело и обмякло.

В. попробовал шевельнуть рукой, но не смог. Ему казалось, что он падает в темноту, в бездну, где что-то притягивает его с неимоверной силой, и только два горящих глаза сияют перед его взором…

Наконец В. упал, или достиг дна, или опустился на что-то. Голова стала проясняться, В. очнулся и обнаружил себя в том же кресле в кабинете Мастера А. Дым исчез. Мастер А улыбался В., как ни в чем не бывало.

Все было по-прежнему, только на бетонной стене за головой Мастера А появилось большое чернильное пятно, которое росло, меняя свои очертания, словно стена была не стеной, а большой промокашкой, на которую кто-то незримый капал чернила.

Пятно расползалось, пока не заволокло всю стену. Оно на минуту замерло, а потом стало распространяться дальше – на шкафы с книгами, на ковер, на кресла, на светильники на стенах, гася их один за другим… В. невольно съежился, когда пятно подобралось к нему, но тьма аккуратно разлилась за пределами кресла, в котором сидел В.

Чернота сгущалась вокруг В. и Мастера А. Всё исчезло и погрузилось во мрак, но только В. и Мастер А в своих креслах остались тут, их фигуры таинственно светились, будто темнота поглотила светильники, но не тронула свет, которые они проливали на Мастера А и В.

За головой Мастера А вспыхнуло что-то крохотное, вроде светлячка. Затем другой такой же огонек засиял рядом, потом еще и еще. С невероятной быстротой светлячки засыпали всю окружающую тьму. В. огляделся кругом и судорожно вдохнул. Они с Мастером А парили в бездонном звездном небе! В. различил даже Млечный путь над головой Мастера А справа. Иллюзия была такой достоверной, что В. невольно вжался в кресло и уцепился покрепче за подлокотники.

– Подходяще, а? – заговорил вдруг Мастер А, ткнув пальцем в черное небо.

Он все так же улыбался и весело глядел на В. Только его изумрудный костюм волшебным образом сменился на черный, с высокой стойкой. И цилиндр съежился и превратился в небольшую круглую черную шапочку.

– Для чего подходяще? – растерянно спросил В.

– Для разговора, для чего же еще!

– Угу, – буркнул В.

Он чувствовал себя очень уютно, чего в данных обстоятельствах никак нельзя было ожидать. Тишина и покой вокруг действовали умиротворяюще, а Мастер А рядом светился приятным молочным светом. «Да ведь это наверняка всего лишь имитация. Не висим же мы в самом деле посреди космоса!» – подумал В. и расслабился. По крайней мере, он никуда уже не падает, и голова у него более-менее ясная.

– Итак, я обещал показать вам путь к свободе. Что ж, начнем… Мне кажется, главное, что мешает людям стать свободными, это постоянное пребывание во всевозможных помещениях. А вы как считаете?

– Возможно…

В. припомнил дни, проведенные под открытом небом на улице. Даже если в них была какая-то свобода, он был слишком несчастным, чтобы это почувствовать.

– Люди будто всю жизнь проводят в комфортабельных тюремных камерах, – продолжал Мастер А. – Вы не видите ни неба, ни поля, ни леса, ни высоких гор, ни простора океана. Ваша естественная среда обитания – это извечные четыре стены в различных вариациях.

В. вздохнул, припомнив вчерашнюю тираду Мастера А о корысти. Опять начинаются нравоучения!

А Мастер А все говорил:

– Вы даже не замечаете, что над головой у вас всегда висит потолок.

В. невольно посмотрел вверх и никакого потолка там, естественно, не обнаружил. Вверху были только звезды.

– Что скажете? – подмигнул ему Мастер А. – Я выполняю свои обещания? Стен больше нет! Разве это не свобода? Я подозреваю, что вы сбежали на улицу прежде всего потому, что захотели выбраться из ловушки четырех стен. Я прав?

– Возможно… Наверное…

– Только знаете что? Можно убежать из города, но нельзя убежать от своих собственных ограничений. Внутри себя человек никогда не выходит из четырех стен, где бы ни проходили его дни, – Мастер А наставил палец на В. и обвел им вокруг него, как бы рисуя очертания воображаемой комнаты.

– Уж извините за банальное сравнение, но приходится говорить о человеческом бытии, прибегая к подобным грубым метафорам. Ведь маленькие комнатушки – это именно то, к чему привыкли миллионы других городских жителей, в том числе и вы.

И в определенном смысле вся человеческая жизнь, где бы она ни проходила, похожа на тесную, темную и душную комнату, – разглагольствовал Мастер А, мрачно нахмурив брови. – Люди, оказавшиеся в этом забытом богом, если можно так выразиться, помещении, не знают ничего. Не знают, как они попали туда, кто и с каким умыслом предписал им быть в этой темной комнате, порой очень похожей на тюремную камеру. Каждый из них чувствует себя бесконечно одиноким, несмотря на то, что в него постоянно упираются чьи-то колени и локти.

От духоты и тесноты люди сходят с ума. Они плачут и смеются без причины, толкаются, бранятся, дерутся, убивают друг друга, топчут упавших им под ноги, издеваются над просящими на коленях о снисхождении и совершают множество других безумств.

И ты так же получаешь пару тычков и затрещин, внушительных или не очень, как повезет. Тогда до тебя наконец доходит смысл происходящего, и ты говоришь себе: «Ах, вот как всё здесь устроено! Одни ползают внизу и проклинают тех, кто ходит по их головам, другие – выбились наверх и могут безнаказанно попирать тех, кто под ними. Но нет, погодите! Я точно знаю, где мое место!»

И ты продираешься на вершину этой чудовищной пирамиды, или жалуешься и негодуешь внизу, или отсиживаешься в самом темном углу, с содроганием наблюдая со стороны за бессмысленной возней, или совершаешь другие не менее примечательные по своей глупости поступки. Ты веришь, что эта темная комната, – единственное, что существует на свете, глупость – единственное, на что способен человек, и что так было, есть и будет во веки веков.

Совесть твоя спокойна, она молчит, ведь ты всегда можешь сказать себе: «Не я придумал правила игры!» Или ткнуть пальцем в другого собрата по несчастью: «Посмотрите, он еще глупее, чем я, еще злее, еще жаднее, а я не так уж и плох!»

На худой конец, есть железный аргумент, скала, на которую каждый может опереться в минуту отчаяния, заветные слова: так делают все! Мысль о том, что ты не одинок в своем безумии очень утешает. Именно поэтому люди так чтят свои традиции, любят сбиваться в кучу и ненавидят иноверцев. Без этой скалы, этого монумента, который они воздвигали веками, у них не останется ни-че-го!

Мастер А замолчал. Он сверлил В. обжигающим взглядом, но тому было все равно. Глубокая печаль объяла В. Каждое слово Мастера А трогало потаенные струны в душе у В., о которых он до сего момента не имел понятия.

– Что ж, ты будешь спорить? – гневно спросил Мастер А.

Но В. только молча покачал головой в ответ.

– И вот ведь вопрос, – продолжал Мастер А, – почему люди замечают только самих себя, когда их окружает это? – он развел руками, словно демонстрируя В. звездную бездну. – Люди в лучшем случае бросают вверх только мимолетный взгляд и как можно быстрее возвращаются к мелочной суете.

А ведь там, – Мастер А указал куда-то вверх, – скрыты ответы на многие вопросы. По крайней мере, на вопрос об истинном месте человека в этом мире уж точно, – хихикнул Мастер А, – а также о значении всех его никчемных забот. М-да… там утешение и обновление, – Мастер А опять указал вверх, – но ведь никому и в голову не приходит искать их там!

В. упорно молчал. Ему не хотелось спорить, ему вообще не хотелось ни о чем говорить. Он вдруг ощутил безмерную усталость. Он с удовольствием сейчас уснул бы. Зачем только этот странный старик донимает его своими измышлениями! Какое утешение можно найти в небе, в этой холодной безличной бездне?! В. запрокинул голову и посмотрел вверх.

Мастер А исчез из его поля зрения, и перед взором В. раскинулась бескрайняя звездная долина. Несомненно, это было то же самое небо, к которому привык В., обычное черное небо с тычинками звезд. Но на сей раз В. показалось, что он видит небо впервые в своей жизни.

Он смотрел в небо теми же глазами, вдыхал тот же воздух, прислушивался теми же ушами, но что-то неуловимо изменилось, какое-то новое неопределенное ощущение добавилось, будто у В. появился еще один орган восприятия. В. не знал точно, что это за орган и где он находится, но, несомненно, В. мог им воспринимать волны, струившиеся на него сверху, овевавшие все его тело. В. отдался целиком этому новому состоянию и на какой-то миг забыл о себе.

Вселенная поглотила его, и он стал ее частью. Внезапно воцарилась звенящая тишина, словно рядом все это время дотоле незаметно скрежетали и вдруг остановились огромные жернова. Что-то неведомое поднималось в его груди, щекочущее чувство, похожее на смех или восторг, оно нарастало, разливалось по всему телу… но внезапно было остановлено невидимой преградой, и В. опять стал самим собой.

Он обнаружил себя с запрокинутой головой и тупо открытым ртом. Почему-то В. почувствовал стыд, он украдкой кинул взгляд на Мастера А. Тот заговорщически улыбался и подмигивал В., словно спрашивая лукаво: «Каково, а?» В. смутился.

Мастер А тотчас, словно угадав мысли В., выудил откуда-то чашку с дымящимся кофе.

– Кофейку? – спросил он у В. и, не дожидаясь ответа, всучил чашку ему в руки.

В. порадовала возможность хоть немного отвлечься, и он принялся усердно хлебать кофе.

– Итак, – заговорил Мастер А, – главный вопрос… как выйти из темной комнаты? Я могу на него ответить! Хоть и не сразу. Понадобится время. Однако судьба свела нас и преподнесла тебе тем самым неслыханный подарок!

«Неслыханное тут самомнение у вас!» – подумал В., но тут же осекся, вспомнив, что Мастер А способен читать мысли. От комментариев вслух В. уж тем более воздержался.

– В Доме Тысячи Дверей тебя ждет… что? Я думаю, ты назвал бы это обучением, но я предпочитаю иной термин… ммм… Пожалуй, такой: освобождение. Да, ОСВОБОЖДЕНИЕ! – громко выкрикнул Мастер А.

Видимо, тема свободы была особо небезразлична ему, так как он не мог говорить о ней в спокойном тоне, но всегда почему-то громко кричал.

– Да, я могу показать тебе путь к свободе. Для тебя подобного рода заявление звучит неопределенно, но с этим я ничего не могу поделать, предмет такой! Свобода – это очень туманная тема, даже для меня самого.

Однако, я не рекламный агент, расхваливать свой товар не стану, и уговоров с меня уже достаточно. Уходи или оставайся. Решай сам. Итак? – Мастер А пристально посмотрел на В.

А тот недоумевал: к чему эти вопросы? Он вроде бы уже на всё согласился. Что ж, ему нетрудно выразить согласие еще раз. И В. нехотя кивнул.

– Прелестно! – проворковал Мастер А, явив в очередной раз разительную перемену в своем настроении. Только что он строил из себя грозного босса, а теперь стал похож на доброго старого дядюшку.

– Но хочу предупредить: будь осторожен! – Мастер А по-прежнему мило улыбался, но голос его звучал твердо. – Береги себя, – добавил Мастер А и его глаза блеснули как сталь острого клинка.

В. опешил. Что это? Неужели теперь Мастер А угрожает ему? Эге, да здесь ведется нечестная игра! И счет явно не в пользу В....

– Солнышко, появись, пожалуйста! – прокричал вдруг Мастер А, глядя куда-то в бесконечность позади В. и улыбаясь самой нежной улыбкой, какую только можно было представить на его насмешливом лице.

В. оглянулся, но никого не увидел за креслом. Однако повернувшись обратно, он обнаружил, что из глубины звездного неба приближается женский силуэт в красном платье. Девушка будто спускалась по звездам. Когда она подошла к креслу Мастера А, В. смог разглядеть ее.

Незнакомка была невысокой, но стройность прибавляла ей росту. Короткие, белые с золотым отливом кудряшки обрамляли ее лицо. На ней было красное платье, необычного кроя, но прекрасно сшитое. Гранатовые украшения обвивали ее шею и руки. Она походила на разряженную куколку, а лицо ее было немного детским: пухлые щечки с ямочками, длинные ресницы и нежный румянец. Ее темные и блестящие, как вишни, глаза буравили В. насмешливым проницательным взглядом.

Если к Мастеру В. изначально почувствовал неприязнь, то эта «детка», как назвал ее старик, В. сразу же очень понравилась. Непроизвольно он весь подался вперед, лишь бы только быть к ней ближе. Фу ты! В. встряхнул головой. Еще одно наваждение! В. безмолвно посмеялся над собой: «Эта сирена даже не начала петь, а я уже раскис!»

– Познакомься, солнышко, это В., – церемонно промолвил Мастер А. – А это Леяна – моя радость, мое сокровище! – старик с умилением воззрился на прелестницу.

В. передернуло. Одна мысль о том, что есть какая-то связь – родственная или любовная – между этим ангельским существом и вредным стариканом, претила В. Но может быть, он зря ревнует? Неужели Леяна – любовница Мастера А? Или скорее родственница? Внучка? В. внимательно всматривался в черты лица девушки и Мастера А, ища в них сходство. Пожалуй, что-то общее между ними есть, или ему так только кажется…

Леяна протянула В. свою ручку, которую тот тихонько сжал. Такая маленькая, нежная рука! В. опять заволокло теплым туманом.

– Привет! – звонким голоском пропела Леяна.

– Добрый день, Леяна! Или что у нас сейчас? – В. растерянно огляделся по сторонам. – Вечер, ночь? Который час?

Мастер А хихикнул:

– Леяна, детка, подскажи В., который час! Где мы сейчас с точки зрения временных координат?

– Мы в безвременье, – спокойно ответила Леяна. – Соответственно, час никакой.

– Час не может быть «никаким»! – возразил В. – Неужели вы подразумеваете, что мы вышли за пределы времени? Это невозможно.

Леяна загадочно улыбнулась, а Мастер А удивленно поднял брови:

– Запомните, нет ничего невозможного. Но если уж вам так хочется вернуться в обыкновенное время, извольте.

Он сделал едва уловимый жест рукой, и звездная темнота вернулась на бетонную стену, мгновенно свернувшись в крошечную неразличимую точку, а кабинет вновь появился из небытия.

– Вот мы и вернули время на место! – рассмеялся Мастер.

Леяна тоже хихикала. Однако В. только хмурился.

«Пожалуй, эта детка та еще штучка, – подумал он. – Гляди, как они спелись! Хихикают в унисон! Да уж, если он ее дядюшка или дедушка, то и на ее долю наверняка досталось семейного ехидства!»

В. решил не терять бдительность, глядеть в оба и не доверять ни дедушке, ни внучке.

– Солнышко, – ясное дело, такое обращение Мастера А адресовалось не В., а Леяне, – проводи, пожалуйста, В. на дознание и покажи ему Базу. И конечно, отведи в его домнату, хорошо?

Леяна кивнула. В. не понравилось упоминание про непонятное «дознание», и тем более он не представлял, что такое «домната», но возражать не решился.

– Увидимся на днях, – обратился Мастер А к В. – Думаю, ты не будешь по мне скучать, – съехидничал он. – Не смею вас задерживать, дети мои. Идите и творите! – Мастер А простер руки над их головами и покрутил кистями, выпроваживая своих подопечных.

В. удалился, увлекаемый за руку Леяной. Едва только девушка коснулась его, расположение духа В. заметно улучшилось.

Глава 5. Океан чувств

В. очутился за пределами кабинета и почувствовал изрядное облегчение, избавившись от общества вредного старикана. Дверь, как только они вышли в коридор, захлопнулась, и когда В. оглянулся, она уже успела приобрести облик знакомого ему зеркала.

Гнев В. быстро остывал, потому что очаровательная златокудрая красотка шло рядом с ним, обхватив своими нежными ручками его предплечье. В. глянул на Леяну (чуть сверху, потому что он был заметно выше), и сердце его сжалось от нежности. Зловредные мысли, овладевшие им в кабинете, улетучились в один миг. Но ему стоило изрядных усилий сохранять трезвость мышления, ведь рядом с Леяной сознание в один миг превращалось в простоквашу.

«Мои дела не так уж плохи, – подумал В. – По крайней мере, я в отличной кампании», – и он опять украдкой кинул взгляд на Леяну и, чуть наклонив голову в ее сторону, втянул носом воздух.

В. уловил сладкий ванильный жар, который исходил от чаровницы. Ее тепло проникало в него, расслабляло мышцы, туманило взгляд… В. вздрогнул. Нет, так не годится! Что с ним происходит? Почему эти люди так сильно влияют на его чувства? Сначала Мастер А, теперь Леяна…

В. провел рукой по лбу, словно надеясь стряхнуть наваждение этого дня. «Лучше не думать об этом, – говорил он себе, – я и так ни черта не понимаю в том, что здесь происходит. Я потом спокойно все обдумаю, разберусь на досуге. Не сейчас, потом».

Так В. успокаивал себя и старался смотреть куда угодно, но только не на очаровательную блондинку. В. ни за что сейчас не решился бы флиртовать с какой бы то ни было женщиной. Грязная многослойная одежда и лохматая борода отнюдь не способствовали тому, чтобы он пускал в ход свое обаяние.

Он перевел взгляд на стены, мимо которых они шли, и вспомнил свое недавнее небольшое приключение здесь, вспомнил, как хотел погрузиться в зыбкое нечто. Только благодаря Мастеру А, который вовремя схватил его за руку, В. избежал чего-то… Чего именно, он не мог себе представить. Может быть, он ударился бы головой о стену, а, может быть, провалился бы сквозь нее куда-то в неведомое.

Невозможно угадать, что там, за этими дверями. Странная мысль пронеслась в голове у В.: «Здесь все против меня, все хочет завладеть мною!» Эта мысль казалась глупой, но, тем не менее, полностью отражала то неопределенное чувство напряжения, которое беспокоило его в этом странном месте постоянно.

В. ощущал, что все в этом удивительном ДОМЕ жило своей независимой жизнью, имело свою собственную волю и было наполнено вибрирующей энергией, позволяющей воплотить эту волю в действительность. В. не шел по коридору, он словно шагал по внутренностям гигантского существа, которое в любой момент могло сомкнуть свои стены и расплющить В. как муху.

В. слегка затошнило. Что же с ним происходит? Он никогда не был истеричным, но теперь его словно подменили. Разнообразные чувства: страх, отвращение, вожделение, любопытство, восторг, восхищение, смятение и так далее – непрерывно и молниеносно сменяли друг друга, а В. ничего не мог с ними поделать. Он от всей души пожелал опять очутиться на помойке и забыться беспробудным сном на куче картонных коробок.

Пока В. размышлял, они с Леяной успели добраться до лифта. Леяна нажала пальчиком на маленькую кнопочку в стене, лифт отозвался из глубины глухим скрежетом. Через какое-то время он отворил дверь и впустил их внутрь. Леяна так же, как делал это Мастер А, набрала неизвестный В. код, и лифт потащился, кажется, куда-то вниз. Через пару минут он остановился.

В. подумал, что дверь сейчас откроется, но не тут-то было. Лифт вздрогнул, В. довольно ощутимо качнуло, так, что он едва удержался на ногах, и лифт поехал в сторону! Именно так, по крайней мере, показалось В. Тут В. вспомнил наставление Мастера А и уцепился за поручень. А Леяна даже не оперлась рукой о стену.

Лифт опять куда-то повернул. Кабину кидало то влево, то вправо, то вверх, то вниз, как будто кто-то огромный и невидимый решил взболтать ее содержимое. Леяна слегка покачивалась на тоненьких каблучках, но стоически переносила тряску. В. тоже не подавал виду, что ему не по себе, но только крепко держался за поручень.

И вот на одном из поворотов, или, вернее сказать, на одном из крутых виражей, Леяна все-таки не удержалась и упала прямо на В. Тот поспешил удержать ее свободной рукой за талию. А Леяна не отстранилась, лишь лукаво улыбнулась, и эта улыбка заставила В. сомневаться, что чертовка не по своей воле оказалась в его объятиях.

– Я тебе нравлюсь, В.? – вдруг напрямик спросила она.

В. решил ответить ей с той же прямотой.

– Я не видел девушки привлекательнее тебя.

– Ты мне тоже нравишься, В., – ее горячие дыхание обдало его губы. – Я чувствую в тебе скрытую силу, у тебя много первоклассной шушки, хотя ты пока еще не научился ею управлять.

– Чего у меня много? Я не понял, – озадачился В.

– Шушки, – невозмутимо повторила Леяна.

– Э-э-э-э, а что это такое? – он пытался одновременно и понять ее, и удержать на поворотах их экстремального перемещения в лифте.

– Сложно объяснить в двух словах. Можно сказать, что шушка – это энергия любви. Или любовь энергии.

– Э-э-э-э, что? – В. почувствовал себя школьником на первом уроке в школе. Шушка. Какое-то странное, непонятное слово…

– Какой была твоя любовь, В.? – словно и того было мало, Леяна огорошила В. необычным вопросом.

А В. не оставалось ничего другого, кроме как промямлить:

– Сейчас совсем неподходящее время и место для разговора о моей любви.

Лифт в очередной раз занесло. В. сжимал в своих объятиях Леяну, ощущая себя одновременно и могучим защитником, и несмышленым школяром. Впрочем, неоднозначность собственных реакций уже стала для него привычным явлением.

Леяна коварно прижалась бюстом к груди В. и обхватила его за шею рукой, якобы для того, чтобы не упасть. При этом ее алый ротик произносил слова, которые трудно было ожидать от соблазнительной красотки:

– Уместность разговора зависит не от места и времени, а от состояния сознания собеседников, – выдала она.

– По-твоему я сейчас готов говорить про свою любовь? – возник у В. вполне логичный вопрос.

– Немного не так, – не сдавалась Леяна. – Скорее твоя любовь готова говорить про себя. Так какой она была, твоя любовь, В.?

– Ну хорошо… если ты настаиваешь… – вздохнул В. – У нее зеленые глаза и каштановые волосы. Ростом Паола чуть выше тебя…

– Я не о твоей бывшей невесте спрашиваю, а о тебе, – прервала его Леяна. – Как ты любил Паолу? Какие испытывал чувства?

– По-моему нелепо говорить об этом, болтаясь в старом железном ящике будто маринованная рыба в консервной банке, – нахмурился В.

Хотя хмуриться, сжимая в объятиях Леяну, ему было сложно. Губы сами собой расплывались в улыбке, а раскисший мозг бормотал: «Пусть спрашивает, что хочет. Расскажу ей все как на духу».

– Не сопротивляйся мне, В., – Леяна ласково провела пальчиком по его щеке. – Так ты только усложнишь нам обоим задачу. Ответь на вопрос. Что ты чувствовал, когда любил Паолу?

И В. сдался.

– Я чувствовал… нежность… – каждое слово он произносил как отдельное маленькое откровение. – Восторг. Вдохновение. Надежду. Ревность. Страх. Гнев. Отчаяние. И так далее, это неполный список.

– Я знаю. Тебя много. Я ощущаю кипение твоих чувств здесь, – она положила руку на грудь В., и ее тепло прожгло его через слои грязной одежды. – Их много. Целый океан. Твои чувства – это источник твоей силы, – она прижалась к нему еще крепче, хотя до того казалось, что это невозможно.

– Скорее это источник моей слабости, – В. сглотнул слюну.

Он не смог остановить эту физиологическую реакцию и молился сейчас лишь об одном: чтобы его тело не отреагировало гораздо более определенным и естественным способом.

– Ты озвучил всеобщее заблуждение, – произнесла Леяна. – Сила человека в его шушке. А у бесчувственных людей много шушки не бывает. Ведь игра чувств – это игра шушки.

– Так объясни мне наконец, что такое шушка? – взмолился В.

– Непременно объясню, – спокойно ответила Леяна. – Но не сейчас. Мы приехали.

Лифт остановился, Леня выпорхнула из объятий В. и поцокала на своих тонких каблучках к выходу. Створки лифта раздвинулись, и они вышли, причем В. сильно пошатывало.

Глава 6. Пироги с капустой

Они оказались в маленькой прихожей, заставленной видавшей виды мебелью. Здесь нашли приют покосившееся трюмо и полочки для обуви, заполненные до отказа рваными башмаками и тапочками. Трехлапая вешалка гнулась под тяжестью навьюченных на нее пальто, шуб и халатов. Тут же обретался рыжеватый шкаф с облупившимся лаком, из его нутра выглядывало поношенное замызганное тряпье. Под ногами у В. был постелен грязный резиновый коврик.

Прямо по курсу маячила стена, обклеенная обоями с цветочным рисунком, и видны были два выхода в комнаты, вправо и влево – оттуда струился мягкий солнечный свет, в луче которого клубилась серая пыль. Над всем этим великолепием реял аппетитный запах капустных пирогов, валерьянки, уксуса, а также аромат неизвестного происхождения, вносивший пикантную ноту горьковатой плесени в дразнящую нос мелодию запахов.