Последний Тёмный

– Поверь мне, как только она очнётся, это первое, о чём я её спрошу, – хмуро заверил Лавель, не отпуская бледную ладонь сестры. – Полагаю, это из-за её дурацкого упрямства. Наверняка отказалась уехать, когда отец приказал. Хорошо хоть, Анна оказалась не настолько дурна и забрала с собой детей.

– А что с Лукрецием и Августином? Они…

Вздохнув, Лавель коротко пересказал то, чему он был свидетелем.

– Есть хоть какие-нибудь предложения, куда он мог подеваться? – поинтересовалась Делия.

– Шварц меня о том же спросил, и я ответил ему то же, что и вам – не знаю, – мрачно сказал Лавель, потирая лоб.

Делия перевела внимательный взгляд на Жерара, но злить вопросами явно рассерженного на неё племянника не стала.

– Ладно, – вздохнула ведьма, легко поднимаясь с кресла и расправляя юбки. – Я пойду, пока ваши дружки-церковники не надумали заглянуть в гости.

– Пойдёшь? – спокойно переспросил Лавель. – А что же Томас?

Делия как можно более равнодушно пожала плечами, впрочем, это едва ли могло обмануть Лавеля.

– Как я уже говорил Жерару, возможно Йохан Шварц не будет распространяться о том, что он знает, кто ты такая. Так что возможно о тебе просто забудут.

Делия негромко рассмеялась:

– Это предложение стать членом вашей семьи, милый? Посмотрим, как всё сложиться и для меня, и для вас. Кстати, если уж говорить о твоих беспокойных родственниках… не думаю, что вам стоит ждать, что Равель вернётся. Я его видела, и похоже, что события этой ночи изменили Равеля больше, чем кого-либо из нас.

Ведьма ушла, оставив задумчивых мужчин у кровати Августины.

– Если я всё-таки найду Луку, и он будет… в порядке, то вы сможете помочь ему покинуть Гортензу? – неожиданно нарушил тишину маг.

Лавель встрепенулся.

– Это в моих интересах, – осторожно ответил он. – А ты знаешь, где он?

– Есть некоторые предположения, – туманно ответил Жерар. – Будь на связи, и попроси Томаса всё приготовить.

Когда Жерар покинул дом Горгенштейнов, Лавель, убедившись, что Августина мирно спит, наконец смог добраться до своей бывшей комнаты и привести себя в порядок. Стянув с себя мокрую сутану и отсыревшие ботинки в ванной, он умыл лицо и руки. А затем, немного поколебавших, снял с шеи цепочку с висящим на ней серебряным пером. Взглянул на себя в тусклое зеркало и грустно подмигнул своему отражению:

– Вот и настиг тебя кризис веры, а, брат Лавель?

Брат мой, брат

Молчание камня,

Мне ответь, где твоя сила?

Горных врат

Нет больше, а мне

Лишь остались скорбь да могила!

Я ушел, и теперь не жди;

Камнем сердце стучит в груди

Скорбной памяти господин

Ты теперь один!

Равель Горгенштейн сорвал с окровавленной шеи епископа изумрудные чётки, и не обращая внимание на неприятное жжение от прикосновения к бусинкам, положил их в карман куртки. Оружие, столь эффективное против колдунов, и, возможно, ведьм, ему ещё пригодится.

Хотя одно оружие у него уже было. Меч, пожирающий чужие жизни. Сегодня он впервые за долгое время испил крови – да ещё какой!

Впрочем, перед тем, как обезглавить Бромеля, Равель успел узнать у него весьма занимательные вещи. И больше всего из сказанного его заинтересовала история о покинутом храме.

– Место, столь тщательно охраняемое енохианцами, и столь сильно ненавидимое Медеей… наверное, стоило заглянуть туда!

Над городом поднимался рассвет, а по его улицам, фальшиво насвистывая, шёл дикий зверь в человеческом обличии.

Брат мой, брат

Холодное сердце,

Что мне скажешь вместо ответа?

Как мешал боль с медом и перцем,

Как устал лететь против ветра?

Я ушел, и теперь не жди

Перья крыльев моих найди;

В облаках и среди вершин

Ты теперь один!

В носу неприятно свербело от пыли. Лука чихнул раз, другой, а затем всё же открыл глаза.

И с удивлением понял, что он находится не где-нибудь на нижних кругах ада, как следовало бы ожидать, учитывая всё случившееся, а в тайном убежище Гохра. Живой, хоть, кажется, и не вполне здоровый, но зато явно полностью в своём уме. Более того, он был здесь не один. Прислонившись к книжным полкам, его пробуждения терпеливо ждал Жерар Лекой.

– Это ты притащил меня сюда? – хрипло спросил тёмный маг, поднимаясь с ледяного пола.

– Нет. Я уже обнаружил тебя здесь утречком.

Лука недовольно поморщился, щупая свой явно горячий лоб. "Ну вот, заболел" – с досадой подумал он, хотя недавно даже не верил, что сможет просто остаться живым. Но ведь не радоваться же теперь простуде!

– А положить на сундуки ты меня не мог?

– Извини, приятель, но что-то мне не очень хотелось к тебе прикасаться. Паолос, вот, я слышал, твоё пёрышко потрогал и тут же откинулся, – спокойно ответил Лекой, с некоторым недоверием глядя на Горгенштейна.

"Точно, крылья!" Лука, не обращая внимания на тянущую боль в шее, попытался повернуть голову.

– Да нет там у тебя ничего. Ходить тебе, как и всем смертным, ножками по земле, а не в небесах летать как птице чудесной, – фыркнул Жерар.

– Издеваешься? – холодно поинтересовался Лука.

Жерар вздохнул:

– Если бы. Скажи лучше, ты… это ты?

– Иначе стал бы я терпеть твои подколки.

– Ты помнишь, что произошло этой ночью?

Лукрецию больше всего на свете хотелось соврать в этот момент, но Жерар этого явно не заслуживал.

– Да. Большую часть. Правда, как я добрался до этого места, не представляю. Видимо, искал безопасное место, – тут его внезапно осенила неприятная мысль. Ведь Жерар был тогда с инквизиторами… – Ты ведь никому не рассказывал об убежище Гохра?

– Никому. А ты?

– Не успел. Хотя в Дольхане меня спрашивали так, что будь у них больше времени, то они узнали бы и об этом, – криво улыбнулся маг.

– Значит, мы в безопасности, пусть и на короткое время.

Больше Жерар ничего не спрашивал у своего друга, как и тот у него. Утолив жажду и голод запасами, припрятанными на чёрный день в убежище, Лукреций снова лёг, провалившись в глубокий сон. Проснувшись, он обнаружил, что Жерар ушёл, оставив записку, обещавшую, что он скоро вернётся, уладив некоторые вопросы.

– Скоро – это несколько часов или несколько дней? – поинтересовался Лука у пустоты и тоскливо вздохнул.

Ожидая в одиночестве своего друга, маг не раз и не два порывался уйти. Останавливала его лишь мысль, что идти ему просто некуда. Да и чувствовал он себя так плохо, что он не мог даже читать книги, не говоря ж о каких-либо решительных действиях.

"Ничего ведь плохого не случилось, – уговаривал Лука себя. – Я остался собой, а Тьма, выполнив, что хотела, просто ушла, не причинив ни моему телу, ни моем дару никакого вреда". Он всё ещё оставался тёмным магом. И пусть почти вся его сила была потрачена той ночью, Лука чувствовал, что она постепенно восстанавливается. Возможно, он станет даже сильнее.

Но от сказанных себе слов ощущение предательства и одиночества не становилось слабее.

Лекой вернулся, принеся с собой одежду, плащ и всякие мелочи, которые могли пригодиться в дороге. Всё незнакомое, чужое.

– Я не рискнул ничего тащить из дома, – коротко объяснил Жерар. – За мной уже пытались установить магическую слежку, но у Тройгара кишка тонка со мной тягаться.

– У кого? – автоматически переспросил Лука, натягивая явно великоватую рубашку на худые плечи.

– Да у мага Вараввы. Не бери в голову, – махнул рукой Жерар.

– Надеюсь, у тебя нет серьёзных проблем из-за меня, – неловко сказал чернокнижник. Что твориться в городе?

– Плачь и похороны, – внимательно следя за реакцией Горгенштейна, коротко сказал Лекой.

Лука замер, невидяще уставившись в стену.

– Сколько?

– Несколько сотен. В основном, погибли те, кто жил в ближайших кварталах.

– А моя семья? – задал вопрос Лука, на который больше всего боялся получить ответ.

– В доме была только Августина. Она болела, но теперь в порядке. Равель и Августин же просто исчезли, хотя Делия утверждает, что Равель жив.

– Вот уж о ком я не беспокоился, – бледно улыбнулся Лукреций, испытывая огромное облегчение. – Ави, я думаю, тоже жив. Иначе бы город пылал бы уже в синем пламени. Духи огня весьма мстительны, знаешь ли.

Мысли о том, что сама Лейла может быть мертва, Лукреций старательно гнал от себя.

Маг набросил на плечи плащ, предусмотрительно снабжённый глубоким капюшоном, и подхватил сумку.

– Мы же вроде спешили? – с фальшивой легкомысленностью спросил он у Жерара.

– Да, нам уже пора. Ответь только на один вопрос. Что ты сделал тогда, Лука? Ты проглотил так много силы… а теперь ты абсолютно пуст.

– Если я скажу, что всё ушло на нейтрализацию заклинания Медеи, ты мне поверишь?

– Нет.

– Тогда мне нечего сказать.

"Прости, мой друг, но не стоит тебе знать о том, что сделала Тьма… что сделал я".

Лука знал, что Жерар догадается обо всём сам, пусть и не сейчас, но когда придёт время. И уж кто-кто, а он сможет выжить, и даже преуспеть в мире, где Тьма станет не просто страшной легендой из прошлого, а неотъемлемой частью реальности.

Единственный друг Лукреция простился с ним на той же поляне, на которой они когда-то впервые колдовали вместе. Луку уже ждал его старший брат, Томас. Встретил Том его, правда, весьма неласково.

Поднявшись с земли, Лука, кривясь, потёр ноющую скулу.

– А тебе никто не говорил, что бить тёмных магов опасно?

– Старшим братьям можно. Особенно когда младшенькие зарываются, – ласково ответил Томас. – Садись в седло. Нам с тобой ещё надо добраться до берега так, чтобы нас не заметили.

– Ты берёшь меня с собой в путешествие? – с интересом спросил Лукреций, не слишком ловко забираясь на нервно перебирающую копытами лошадь, которую держал за узды Томас.

– Нет, дела требуют остаться в городе, – коротко сказал Томас. Не объяснять же глупому подростку о своих проблемах с пропавшей невестой? – Но плыть ты будешь на моём корабле.

Спустя несколько часов утомительной конной поездки, они оказались на речном берегу в нескольких милях от города. На волнах у галечного пляжа терпеливо ждала лодка, надпись на которой гласила, что она была частью "Святой Мари". Конечно же, не обошлось без занудных наставлений от старшего брата:

– … у меня есть хорошие знакомые в Виарди, они примут тебя. Я дам тебе определённую сумму денег с собой, но ты должен тратить деньги с умом. Не смей баловаться с магией, виардцы хоть и язычники, но…

Лука послушно кивал, не слишком-то вникая в нотации Томаса. Вполне возможно, он просто не доберётся до Виарди, а даже если окажется там, едва ли задержится надолго.

Лукрецию Горгенштейну было пятнадцать, уже не ребёнок, но ещё и не взрослый, когда он окончательно понял, что всё, что происходит в его жизни, его совершенно не устраивает. Жизнь была полна разочарований, он знал это ещё с ранних лет, вот только надеялся, что когда вырастет и станет более самостоятельным, ситуация исправится.

Но только став по-настоящему несчастным, узнав вкус предательства и бремя одиночества, вынужденный покинуть свою семью и страну, Лука понял – ничего не исправится. По крайней мере, само по себе.

"Но разве я не тёмный маг, пока ещё последний и единственный в своём роде? Тёмный, а не добыча и не жертва для алчущих силу и власть. Так зачем же мне продолжать притворяться послушным ягнёнком на закланье?". Губы мага расплылись в такой предвкушающей и зловещей улыбке, что проходящий мимо матрос схватился за висящий на груди оберег, забормотав молитву.

– … и не смей пугать моих людей, Лука! Хватит так мерзко скалиться! – возмущённое шипение старшего братца едва ли могло испортить настроение Лукреция, полностью погружённого в построение планов на ближайшие годы.

Новые земли и новые знания для тёмного мага, решившего перестать играть по чужим правилам. Что ж, это обещало быть интересным.

Ты смешал на углях горелых

Явь со снами,

Веру с любовью;

Ты не черный – ты и не белый,

Ты не с нами. Мы – не с тобою.

Конец.

P.S. В эпилоге использована песня Канцлер Ги – "Брат мой, брат"

P.P.S. Продолжение истории Последнего Тёмного вполне возможно, но во многом зависит от интереса к книге читателей. И лучший способ его выразить – это оставить комментарий к тексту