Горбуны1.Калашниковы

Байсек был невысокий и вполне мог бы сойти за двенадцатилетнего мальчика. Его рост был не больше метра пятидесяти. Крепкого телосложения. Побритого, его принимали за шустрого ребенка. У него были большие глаза и густые ресницы, копна мягких волос на голове и лицо – перевернутый овал, «куколка». У него были пушистые ресницы, верхние и нижние, что делало его взгляд более мягким, делало его самого больше похожим на ребенка и беззащитным. Алек был выше Байсека и худой, жилистый. С мелкими чертами лица. Он часто ходил с небольшой щетиной.

Байсек, как переехал в Россию, стал учить русский и через несколько лет вполне сносно говорил – ему частично «загрузили» язык…

Байсек пошел в работорговлю, чтобы спасти семью от рабства. Его отец рано умер, когда Байсеку было десять, его дом спалили, у Байсека остались старшая сестра и мать. Сестру ждала проституция, а Байсека и его мать рабство. Его спас Али Рашид. Взял в работорговцы. Сестра так и не оказалась на панели… Мать Байсек убил, чтобы доказать свою преданность Али Рашиду, сердце у матери он не вырвал… Али Рашид сказал, что ему этого не надо делать, это уже слишком – сердце у матери вырывать. Байсек всегда боялся за свою сестру, поэтому был хорошим работорговцем, управляемым. Байсек был из казахской элиты. Богатый. Породистый. Проколотый.

Алек был из дворовых, бедняков. Он был сиротой, у него не было семьи… Поэтому он был худшим работорговцем, чем Байсек. Он ни за кого не боялся и был менее управляем.

Мне было девять, когда я оказалась на остановке с подружкой Марией Герций, и блондинка Надя в очках девятнадцати лет со своим толстым спутником Женей уговаривали нас сесть в синюю машину с двумя дверьми и поехать в кафе на окраине города… Думала, не доживу до десяти… А все дома вокруг были уклеены фото пропавших детей. Мы по счастливой случайности не сели… Подружка через пару дней уехала на родину, в Украину, а у меня под окнами поселились Байсек и Алек ждать моего признания и тогда меня убивать. Надя была хорошая, правильная, дети ей верили, и в Краснодаре многих поймали… В Великом Новгороде тоже детей ловили, там ловила блондинка Вика, и ей дети верили меньше и хуже в машины шли… А толстый Женя себе на пересадку почек зарабатывал…

Я «канатная плясунья», в девять я вступила на свой канат. А потом «девочка на шаре», когда я осталась единственной серьезной свидетельницей работорговли в России. Остальных убили. Я видела и Али Рашида, и лысых в очках толстых живодеров братьев-организаторов работорговли в Казахстане Хасама и Кайзека, поэтому была важным свидетелем… Старший Хасам был лысый, а Кейзек наоборот с волосами, но подстриженный налысо. У Хасама левый глаз был вставной, и он использовал его как маленький тайник. Хасам ходил в очках с большим минусом, чтобы его глаз не было видно. Он был сильным ораклом и импотентом, а у Кайзека было раздвоение личности: одна его личность жестоко убивала детей, а вторая ничего не помнила. Из полицейских за меня отвечал Дажуху Ян Абдулович, помощник прокурора Краснодара по надзору за исполнением уголовных наказаний, отец одноклассника. Он меня как «кошку» с разрешения знакомого генерала Александра, отправил к контрабандистам в центр мафиозной группировки Эдама Хейсонда. Из огня да в полымя, как говориться. Ян Абдулович даже один раз оплатил мой английский под Калашниковых Виолетте Генриховне. Конечно, это была капля в море. Решили протянуть меня через все тяжкие – через все преступные группировки, как «кошку». В работорговлю все равно уже попала.

Меня и сделали этим свидетелем, чтобы сохранить жизнь. Чтобы меня нельзя было убить просто так раковой опухолью. Тогда пачками убивали талантливых детей… И только это свидетельство могло меня спасти… Сделали, а потом поняли, что похоронят быстрее…

Мария Герций благодаря свидетельству вылезла из шлюх. Ее хотели сделать проституткой. Бабушка по отцу продала. А бабушка по матери, наша соседка в соседнем доме, «продавала» «баптисток», под наркотическими веществами подкладывала их под клиентов и складывала за них деньги себе в карман,.. «Баптистки» потом ничего не помнили и вроде все шито-крыто. У «баптисток» вагины поуже. Так мою бабушку в невменяемом состоянии «подкладывала» под клиентов бабушка Марии, подрабатывала сутенером. Мария – сутенер в трех поколениях, тоже так пару своих подруг подложила и меня в невменяемом состоянии предлагала, но не получилось. Ее бабушка по отцу тоже так делала, подрабатывала сутенерством. Поэтому Машу и хотели сделать проституткой, но отец вовремя отправил ее в свидетельство, и проституция прошла для нее стороной. Меня отправили в свидетельство, чтобы жизнь сохранить, чтобы раковой опухолью не убили, а Машу – чтобы проституткой не сделали. В свидетелей и отправляют, кого не жалко. Убьют работорговцы – и не жалко… Или кто за жизнь борется… Выживающих. Маше или в свидетельство, или на панель. Ее отец приехал в Краснодар, схватил какого-то ребенка на улице и отвез к границе с Казахстаном. Продал в рабство, чтобы карточный долг покрыть. А свою единственную дочку свидетельницей сделал. Но этого ребенка мать «продала» за деньги, через несколько лет он должен был выпить раковую опухоль и умереть.

Я третье поколение свидетелей работорговли в нашей семье. До этого свидетелями были папа и дедушка по папе. Правда, они не в первом круге. Мы – «молчуны». Главное – молчать. Молчание гарантирует выживание. Молчишь –живешь, рассказал – умер. Я сохраняю молчание…

Из работорговли можно вылезти через молчание…

Байсек был актером. Хорошо гримировался. Поэтому я была молчуньей… Если молчишь – живешь. Третьего не дано… Он мог загримироваться под мою подругу или даже мать…

Как только ты рассказываешь свою историю, свои показания, ты начинаешь умирать. Как только ты начинаешь дружить с работорговцами, ты начинаешь умирать. В итоге такие работорговцы, как Байсек или Казбек, становятся тебе дороже друзей – поверьте, они это умеют. И как только ты признаешься, что знаешь, рассказываешь свои показания, ты умираешь, они тебя убивают… Ты не призналась, тебя вес ранво убивают… Эти люди шутки не шутят… Они все равно убьют, не могут иначе… Им ведь тоже опухоль растворят, если они тебя не убьют… они тоже пишут отчеты и отчитываются своим боссам… У них тоже есть своя иерархия… Он просто не могут иначе… Их тоже так крутят. Не дай Бог. И не дай Бог в этом всем завертеться и оказаться… Потом работорговцы становятся тебе ближе самых близких, матери и отца. Он вытянут из тебя признание, они ради этого и общаются с тобой… Меня и у подъездов караулили, и кирпичи на голову бросали. И казни других свидетелей показывали… И киллера меня убить нанимали…

Мое молчание позволило мне дожить до восемнадцати и поступить в университет, где я «по случайности» попала в компанию контрабандистов оружия… Я четко запомнила, пока молчишь – живешь. Молчание гарантирует мне выживание… Хочешь жить – умей молчать. Никому ничего никогда не говорить…

Вот что ты выберешь – быть живым и молчаливым или мертвым и разговорчивым? Ну сначала разговорчивым, а потом мертвым? Вот и я думаю, что лучше живой и молчаливой… Такого варианта, как разговорчивой и живой нет, жизнь не предоставила.

Все думали, что я нежилец. И Виолетта Генриховна, и мои одноклассники и однокурсники, и, наверное, американцы, и даже моя мама. И дружит со мной нельзя, и привязываться ко мне нельзя. Кто же привязывается к живому трупу? А если я расскажу свою тайну, то убьют и меня, и их. Они все думали, что меня скоро похоронят, и все готовились меня хоронить. Такие свидетели, «из первых» вообще не выживают. И людям вокруг было так легче ко мне не привязываться, если выживу – ничего особенного, а если умру – им проще это будет пережить.

Полицейские даже делали ставки, когда меня убьют или отравят опухолью. Вот только я не умерла… Где-то не ушла в суицид.

Даже Виолетта Генриховна для себя одной популярной песне про девочку-призрака присвоила мое имя. И каждый раз, когда ее слышала, думала обо мне. Такие, как я, не выживают. Сегодня девочка, одна из любимых учениц, завтра призрак. Это я. И моя жизнь или скорая смерть.

Тогда свидетелей убивали пачками, раковыми опухолями, работорговцы сотрудничали с полицией в том числе. Что именно меня, как свидетеля массового похищения детей, или столкнут под мусороуборочную машину, или перережут трамваем, или зарежут в канаве. То, что я выжила, череда случайностей. И опухоли разыгрывали, но меня пронесло… Сначала я думала, что не доживу до десяти, потом до двадцати. И никто из знакомых не думал, что я доживу до двадцати пяти в принципе. Только я думала иначе. Вернее, я вообще ни о чем не думал, просто жила, и надеялась, что все само собой образуется, как и случилось в итоге… Лучше сильно не драматизировать и на своем свидетельстве не зацикливаться. Лишний раз не задумываться, а если задумываться, то жить не хочется… Это работорговля, там дети в рабстве. И в итоге у меня жизнь сама сложилась. Если так, конечно, можно сказать… Жизнь сохранилась точно! Если начинаешь драматизировать, то жить не хочется. У нас вузы тоже полны преступников, в вузе работаешь, тоже как по лезвию бритвы ходишь.

Можно и умереть, и показания не дать… В полиции показания и похоронить могут, потерять! Как говорят, главное, сохранить свидетелю жизнь. Для рабства лучше, когда кого-то из детей все-таки возвращают…И хорошо, когда кто-то из свидетелей остается жив… Тогда у рабов есть шанс на спасение, вернуться домой, в свой собственный дом… Так рабам легче жить в рабстве, зная, что их могут спасти и вернуть… Так легче переносить рабство…

Есть один способ вывести свидетелей из игр. Надо показать им самых крупных «шишек». За которых убивают. В моем случае братьев Хасама и Кайзека Нагайновых, принца Халима и «маму».

Принц Халим Хусейн Хусейн Третий был на вершине пирамиды рабства, как президент, главный организатор. Братья Нагайновы – как безжалостные исполнители в домах ужаса. Остальные – исполнители на местах. Али Рашид отвечал за Россию. Байсек, Алек-Казбек – за город Краснодар. Али Рашид правил балом из Казахстана, иногда приезжал в Россию, а Байсек и Алек на местах.

Принц Халим Хусейн Хусейн даже приезжал к Эдаму на американские встречи выражать почтение и жать ему руку. У принца были правильные мелкие черты лица, а само лицо обычное, продолговатое, принц был лопоухим. Он был хужощавый, росто выше среднего. И даже приезжал на встречи в национальном костюме, и мне чем-то напоминал смерть… Было в нем что-то пугающее, зловещее, в его хладнокровии и равнодушии ко всему, какой-то примороженности… Потом он еще раз приезжал с зашитыми ушами и накладным носом горбинкой, чтобы его никто не узнал, сделал пластическую операцию, потом часто операции делал. И в последний раз оставил свои первоначальные черты лица, у него начались проблемы с носом – часто нельзя делать пластические операции… И поменял третьем имя на Адам вместо Хусейна, чтобы нашему Эдаму тезкой быть, а потом еще на какое-то, но на какое уже не помню.

Эдам иногда тоже на американские встречи носил накладной нос с горбинкой, чем сильно удивлял Аню Петрилину. Лена Ситокова говорила, что ее отец носил накладной нос, когда у него были важные встречи. Лена тоже так делала – носила накладной нос, когда у ее отца были важные встречи…

На встречи даже приходила «мама» Халима, Елена, ненастоящая, конечно, высокая, крупная, толстокостная, с короткими волосами покрашенными в неяркий рыжий, в больших квадратных затемненных очках, нос картошкой. В длинном песочном плаще. В пирамиде рабства Казахстана она заведовала финансами. Ее зубы, с большими расстояниями между ними, вываливались из челюсти… Потом Эдам заплатил ее стоматологу и ей сделали красивые ровные зубные импланты. Второй раз она приезжала на сборы к Эдаму с носом уже с горбинкой, носила накладной. Один раз она приходила в полный рост, а другой раз присев на корточки и казалась намного меньше, чтобы запутать свидетелей. Братья тоже иногда ходили на корточках, чтобы их путали и не могли опознать… Елена ради своего места в пирамиде рабства убила своего ребенка. Сначала пытала. Вырывала ему все ногти один за другим, а потом ослепила, как котенка… Такая безжалостная была.

Надежда Николаевна Сафоронова, которая запихивала меня в машину, была «матрешкой». Ей дети верили. Она сама не понимала, что творит зло, и поэтому была хороша на своем месте. Сами полицейские выбрали ее детей воровать. Им проще с такими, им понятными и подходящими. К тому моменту как Эдам и Ко появились в России, Надя обеднела, а толстый Женя умер от отказа почек.

Чтобы победить рабство, искоренить его и стать более развитой цивилизацией, надо передать рабство в более развитую страну, например, в России, надо делать рабами белых.

Как говорили английские монархи, чтобы победить мировое зло, надо отправить его в Россию, оно там и утонет на их бескрайних просторах. Так сделали и с французской армией Наполеона, так сделали и с Гитлером. Так решили сделать и с рабством, отправить его в России, чтобы русские с ним стали бороться. «Если вы хотите что-то искоренит, отдайте это русским, они разберутся». Россия как губка впитывает в себя все плохое или оставляет себе.

Мой дедушка еще в молодости со склада работы к границе Казахстана привез ковер. Потом оказалось, что в нем был спящий мальчик. Все деньги за раба получила работа дедушки и на костях этого ребенка продолжила свой бизнес… Тогда несколько разных человек с дедушкиной работы отвозили к границе ковры, и в каком ковре был ребенок, никто не знал… Дедушка машину не водил… Все его коллеги тогда таскали ковры со склада, но в каком ковре был ребенок – никто не знал… Дедушка не знал, что вез ребенка. Его сделали просто исполнителем. А если бы он тогда не отвез с коллегой тот ковер к границе, то их бы обоих уволили. А работу тогда найти было сложно… С тех пор у нас завыл под окнами виртуальный раб… Дедушка проработал на этой фирме до пенсии. Насколько дедушка был виноват, но заплатили мы по полной.

Начальница моей бабушки тоже в это время отвезла к границе раба, в итоге она похоронила сына в двадцать – ему растворили раковую опухоль… Начальник фирмы дедушки тоже тогда похоронил сына от рака…

Тогда в России стремились замарать всех, чтобы все в каком-то поколении продавали в рабство детей… Плохо было быть последними… И меньше осуждали…

За этого раба дедушка «продал» мой глаз и спустя почти тридцать лет отправил меня в свидетели – за тридцать лет работорговля в России не затихла…

Ку-клус-клановцы

На юге Америки в принципе не в восторге, что в 1865 года рабство было отменено… Американская культура пропагандирует равенство белых и черных, в которое многие американцы-южане сами не верят.

Студенческие программы, которые неизвестно, чем заканчиваются, – это поиски американцами дешевой рабочей силы, замены рабов… Американцы все велосипед изобретают, ищут альтернативу рабства и никак не могут найти. Ку-клус-клановцы вообще считают, что гражданская война между Севером и Югом была на самом деле между северянами-людьми и южанами-вампирами. Если правительство думает, что рабство просто так закончится с окончанием гражданской       войны, то зря так думает. Ку-клус-клан в Америке – это звучит гордо!

Америку когда-то осваивали вампиры. Именно вампиры поднимали экономику Америки, она в полном смысле слова держится на костях и крови бесчисленного количества негров.

Эдам и его компания была последователями ку-клус-клана, устраивали встречи и жертвоприношения. Они ели мясо убитых негров и варили из костей бульоны…

Ку-клус-кланы двадцать первого века процветали в Америке. Южные штаты еще помнили, как хорошо и богато они жили во времена рабов. Прошло сто пятьдесят лет, а американцы этой секты все также хотели повсеместно вернуть рабство. Мечта многих зажиточных южан – вернуть бесплатную рабочую силу. Они воспринимают черных, как скот. Для них черные не люди, а мясо, домашние животные…

Эдам маньяк, в Америке жестоко убивал и разделывал негров… Он убивал негров пачками каждый год… Его Боги, принципы, убеждения требовали именно таких жертвоприношений…

Американцы ку-клус-клановцы верили, что люди изначально были разделены по цвету кожи на черных и белых. Белые были созданы господами, а черные – рабами. И, несмотря на отмену рабства, они считали негров рабами и убивали их, как скот. Ку-клус-клановцы хранили традиции старины, своих семей – рабовладельцев…

Мясо рабыни сродни мясу коровы… Это красное мясо. Американцы говорили, что мясо белого отличается, его есть невозможно, не то, что мясо негра, оно мягкое сочное. Эдам любил есть свежее мясо с кровью, человеческое в том числе. Он был каннибалом и людоедом. Один раз убил больного мальчика, чуть сам не заразился…

Богатые американцы из ку-клус-клана чернокожих рабынь зарезали, как коров на убой, и ели их мясо, мариновали, варили бульоны из их костей. Негров специально тупили медикаментозно под скот, чтобы мозгами они не очень отличались от коров. Медикаментами идиотами негров делают, бесплатной рабочей силой.

Просто они делили людей по цвету кожи на рабов и господ. И если ты родился черным, то ты априори раб, а если белым, то господин…

Приверженцы ку-клус-клана мариновали и консервировали мясо убитых ими негров и ели его по особым случаям. Как память о временах, когда негры официально считались домашним скотом. Серьезные ку-клу-клановцы ели мясо негров минимум раз в неделю.

Только в самых лучших домах юга в двадцатом веке делали все, как сто пятьдесят лет назад, до той бойни, называемой гражданской войной. Дом Эдама был одним из таких…

А что сейчас американцы творят? Сотнями негров истребляют! Придумали их усыплять и заживо изнутри растворять кислотами, делать из негров «супчик». И смотрят, как у них органы растворяются… Американцы поэтому и вырывают себе все зубы и делают вставные челюсти. Потому что их зубы из-за постоянного каннибализма разваливаются и выпадают изо рта.

Эдам – мясник. Он хорошо знал, как разделывать скотину и людей… Мясо негров он мариновал, хранил дома в баночках. Чекотилы, маньяки, серийные убийцы отдыхают… Я думаю, белых он тоже убивал в перестрелках, просто не ел… Американцы приехали в Россию, как в страну третьего мира негров убивать.

Есть что-то ужасное в том, чтобы убивать маленьких негритят, расчленять их и засовывать по банкам их маленькие ручки и ножки. У Эдама на съемной квартире в кладовке, скрытой от глаз, стояли банки с консервированными органами негров, маленькие ручки и ножки негритят, их отрезанные членики, отрезанные груди негритянок. Русские консервировали варенье, закручивали компоты, а американцы-южане органы убитых ими негров.

Эдам и Морген показывали мне эту консервацию под гипнозом. Думали, я не запомню… В банках в кладовке консервированные маленькие черненькие ручки и ножки. Глазки. Эдам сказал, что перед отъездом съест все консервированное мясо. Возможно, с собой заберет.

Нормальные люди считают, что буренка – это корова, а Эдам считает, что буренка – это негритянка…

Эдам Хейсонд носил засушенный глаз убитого им негра-врага на груди в кожаном коричневом футляре, как амулет. У Эдама было три таких амулета, один негра-врага, которого он убил взрослым, другой его сына, который он вырезал у живого мальчика, сына врага, просто напал и вырезал, но мальчика не убил. Негритенок на всю жизнь остался без глаза. И третий не засушенный, а маринованный. Этот глаз он показал только Саше Янченко, другу. Это был глаз врача, который не смог вылечить его мать после той страшной аварии, когда она умерла. С этим глазом он иногда даже разговаривал. Эдам носил глаза-амулеты своих врагов: живого, мертвого и главного. Друг Эдама носил на шее засушенный зародыш сына его врага, который он врезал из чрева его женщины, убитой им за минуту до… Ку-клус-клановцы хвастались таким амулетами.

Другой друг Эдама члены негров ест, чтобы себе потенцию поднимать. Ему потом потенцию колют. У органов нет цвета кожи, и негры также подходят на органы, как и белые. Американцы мысо негров и сушили, и мариновали, и солили, все решали на встречах, как лучше…

Иногда негры в отместку убивали детей ку-клус-клановцев: «Мы убиваем их, он убивают нас». Белые убивают черных, а черные – белых.

Как говорил сам Эдам, бедным рабы не нужны, рабы нужны богатым… Бедные работу рабов могут сами делать. Им сложно рабов содержать.

Кто выкалывают у врагов глаза, самые страшные. Они забирают самое ценное в жизни – они забирают свет, погружают во мрак. Такой была семья Хейсондов – самыми страшными! Можно жить без руки, без ноги, но заберешь зрение – и заберешь жизнь… заберешь все! И люди становятся подобно пятидневным котятам, беспомощными… Самые страшные ку-клус-клановцы забирают глаза и носят их в таких вот кожаных небольших амулетах из выделанной кожи, с узором.

Хотя с одним глазом можно прожить всю жизнь, опасаясь за здоровый глаз, и быть при этом прекрасным рабом. Но потеряй один глаз – и ты раб обстоятельств. А можно по неосторожности потерять второй глаз, некоторые могут поспособствовать – неудачно чиркнуть спичкой, выколоть веткой, может отлететь какой-то осколок – и все, слепота на всю жизнь, можно остаться до конца дней «слепым котенком». И ты всю жизнь боишься ослепнуть на второй глаз. Но при этом, потеряв руку, ты станешь плохим рабом до конца дней, ногу тем более, а, потеряв один глаз, еще можешь неплохо работать… Как удачно колоть глаза.

Как говорил Эдам на одной из встреч, у американцев в Сенате даже лежит законопроект, делающий рабство легальным в нескольких южных штатах. Но пока этот законопроект был заморожен и отложен в дальний ящик… Как бились за равенство прав и свобод в Лиге Наций, так в Америке бились за возвращение рабства… У них был свой человек в Сенате, с ним был даже знаком Эдам Хейсонд. И каждый год они поднимались вопрос о воскрешении рабства в той или иной форме. Но времена были другие. Рабство стало незаконно, запрещено разными конвенциями на мировом уровне. И в такой развитой и продвинутой стране, как Америка, легализовать рабство стало практически невозможно. Это хорошо для такой полуразвитой страны, как Казахстан. Как объяснял Эдаму его знакомый в Сенате, раньше рабов поставляли из Африки, без прав и документов. Сейчас все чернокожие были уравнены с правами с белыми на законодательно уровне. И вернуть рабство законодательно стало очень сложно. Должен быть промежуточный этап, когда черные работали на белых на плантациях задешево и отдавали им свои документы для хранения. А потом работали за кров и еду. И у белых на плантациях жили лучше, чем у себя дома. Но этот этап было сложно реализовать, пока американцы жили на соцпособие и имели социальное жилье. Поэтому свою задумку Эдам оставил на потом… Он ехал в Россию продолжить рабство в той форме, в какой оно было возможно в двадцать первом веке – продажа детей-рабов в Казахстан… Эдам кричал, что каждому белому нужно по рабу, по негру в домашнее хозяйство. Но рабство было хорошо на земле. В северных штатах и без рабов справлялись. Многим тупые «дубинистые» рабы были не нужны. Было достаточно умной наемной силы. Негров дубинили под рабов. Специально делали идиотами.

Американцы борются за рабство и против на каждом конгрессе. И знакомый в Сенате уже говорил Эдаму и его дяде, что сейчас вернуть рабство очень сложно в таком масштабе, как хотят они, как было до 1865 года. Надо принимать документы на уровне Лиги Наций. И рабство должно прийти извне, а не из самой Америки. Что если Америка относит себя к цивилизованным странам, то в Америке рабство должно быть запрещено… Но оно может существовать в странах попроще, например, в Казахстане…

Слишком много надо отменить конвенций и бумаг на уровне Лиги Наций для легализации рабства. О легальном рабстве уже речи не было… Только о нелегальном, незаконном…

Такие, как Эдам, готовы были положить оружейный бизнес на алтарь рабства. Если бы рабство вернулось в Америку, обменять оружейный бизнес на рабовладельческий. Как говорили американцы: – Нам обещали тихую и спокойную жизнь без постоянных перестрелок, чтобы наших детей не убивали в бандитских разборках, взамен мы должны были проголосовать за возвращение рабства. Но тихую жизнь нам никто не мог гарантировать, а рабство возвращать не надо торопиться… Не надо торопиться возвращать то, что когда-то было так сложно отменить. И за что мы все так долго и кровопролитно боролись…

Поэтому крепостничество было хуже рабства с точки зрения бесплатной рабочей силы, потому что крепостные были белыми и после революции смешались с господами. Крепостного и господина переодень и не отличишь. Совсем другое дело деление по цвету кожи. Какая удачная форма закабаления: «черный=раб». Удачный был вариант рабами делать негров. Хороший вариант разделить людей по цвету кожи, если черный, то точно раб… Рабами всегда могли быть только негры. Но у черного цвета есть оттенки, и есть мулаты и метисы. И цвет кожи азиат тоже может быть темен… Теория ку-клус-клана Эдама требовала коррекции. Но Эдам был именно главным по работорговле. Ку-клус-клун возглавлял другой.