Полная версия
Слова
Только в отличие от меня они получили полный опыт.
– Ошибаешься, – рычит он. – Ни одной.
Я удивленно моргаю.
– Что?
– Девственницы все усложняют. – С его губ срывается злобное фырканье. – Девушки и так становятся достаточно прилипчивыми после секса, и последнее, чего я хочу, это усугублять ситуацию, сорвав чью-то вишенку.
Эмоции пронзают мою грудь, и во мне вспыхивает потребность защитить себя.
– Полагаю, тогда хорошо, что нас прервали, да?
Я тянусь к дверной ручке, но Феникс вцепляется в мое колено.
– Мне не хочется причинять тебе боль.
– Забавно. Потому что ты только что это сделал.
– Черта с два, – огрызается он, когда я хватаю свою сумочку с пола машины. – Разговор еще не окончен.
Не знаю, смеяться мне или плакать.
– Для меня – окончен.
Пусть хоть раз он ощутит, каково это – когда тебя игнорируют.
Я собираюсь выйти из машины в последний раз, но Феникс обхватывает мое лицо ладонями.
– Это еще не конец.
А потом его губы обрушиваются на мои. Феникс целует с такой силой, что у меня голова идет кругом, и я забываю, что мы ссоримся.
– Сейчас ты все усложняешь, – выдыхаю я ему в губы, прежде чем его язык проникает внутрь.
– Нет. – Его рука путается в моих волосах, когда он слегка отстраняется, глядя на меня сквозь полуопущенные веки. – Я углубляю нашу связь.
Мое сердце уже отправляется в полет, но мозг пока не желает подниматься на борт. У меня так много вопросов. Например, что мы будем с этим делать, если оба вскоре уезжаем? И стану ли я теперь его официальной девушкой или он намерен поддерживать отношения только в течение следующей недели?
Но все заботы отходят на второй план, когда Феникс сминает мою грудь.
– Ты, черт возьми, сводишь меня с ума.
Не настолько, насколько он сам меня одурманивает.
– Прости, что солгала. – Я никогда не смотрела на это с его точки зрения, и теперь я… Я вижу, что была неправа. – Я твердила себе, что тебя никогда не привлечет такая девушка, как я, и позволила своей неуверенности взять верх.
Но, если я не справлюсь с ней в ближайшее время, это разрушит все, что происходит между нами.
Я закрываю глаза, когда его губы опускаются к моей шее, и он кладет мою ладонь на свою эрекцию.
– Это поможет прояснить ситуацию?
Мое сердце пускается в галоп, а между ног разливается тепло.
– У тебя есть еще один презерватив?
Потребность завершить начатое становится сильнее, чем потребность в воздухе.
– В кармане, – хрипит он, покусывая мою ключицу.
Потянувшись в его карман, я достаю упаковку из фольги, пока его пальцы возятся с пуговицей на моих джинсах.
Громкий стук в окно, сопровождаемый сердитым покашливанием, заставляет нас обоих вздрогнуть.
– Какого хрена… – рычит Феникс, когда я вскрикиваю.
– О боже.
Взгляд отца мечется между нами… И если бы взгляды могли убивать, мы бы с Фениксом сейчас уже покоились в гробах.
– Твою ж мать, – бормочет себе под нос Уокер, когда мы отстраняемся друг от друга.
Выходя из машины, я безмолвно прошу Бога прекратить это и перестать повышать градус унижения.
– Внутрь, Леннон, – приказывает отец. – Сейчас же.
Я люблю папу, но он должен перестать относиться ко мне как к ребенку. Знаю, что зрелище того, как его дочь обжимается с парнем, расстраивает отца, но я уже взрослая.
– Нет. – Я скрещиваю руки на груди.
В этот момент Феникс выходит из машины.
У меня отвисает челюсть, поскольку я ожидала, что он уедет. И даже не стала бы его за это винить.
– Кто ты, черт возьми, такой? – кричит мой отец, хотя его тактика запугивания почти комична, поскольку он на добрых пять дюймов ниже Феникса. – И о чем ты только думал, когда лапал мою дочь?
Учитывая, что последнее довольно очевидно, я отвечаю на его первый вопрос.
– Его зовут Феникс.
На лице отца появляется замешательство.
– Мне казалось, ты говорила, что он гей?
Феникс кашляет рядом со мной.
– Что?
Черт. Совсем об этом забыла.
Я морщусь.
– Эм… Больше нет?
– Очевидно. – Мой папа прищуривается. – Когда вы двое начали заниматься сексом?
Менее сорока пяти минут назад.
Яростный румянец расползается по моей шее и щекам.
– Не твое дело.
– Черта с два, – возражает отец. – Ты моя…
– Восемнадцатилетняя взрослая дочь, – вставляю я. – Которая в конце лета уезжает в колледж и больше не будет жить под твоей крышей.
Мои слова врезаются в него, словно товарный поезд, и он пятится. Мою грудь пронзает чувство вины, потому как я не хотела причинить ему боль.
Тем не менее отец не может велеть мне расправить крылья, а затем подрезать их, как только опробую.
Я собираюсь сказать ему об этом, но все его внимание теперь направлено на Феникса.
– Моя дочь не легкодоступная девица, молодой человек.
О. Мой. Бог. Он неисправим.
Феникс смотрит ему прямо в глаза.
– Я знаю.
Если бы месяц и три дня назад кто-то сказал мне, что Феникс Уокер и мой отец будут обсуждать то, что мы занимаемся сексом, я бы попросила их идти дальше своей дорогой.
Несмотря на то, что Феникс держится почтительно, мой отец хмурится.
– Нет. Если бы знал, то понял бы, что она заслуживает гораздо большего, чем две минуты на заднем сиденье твоей чертовой машины.
Папино лицо выражает разочарование, затем он поворачивается и топает обратно в дом.
Застонав, я потираю лоб.
– Мне так жаль.
– Не стоит. – Проведя ладонью по лицу, Феникс выдыхает. – Не могу винить человека за то, что он злится на парня, который находился в нескольких секундах от того, чтобы трахнуть его дочь на его же подъездной дорожке.
Я бросаю взгляд на машину.
– Сегодня два из двух. – Видимо, Вселенная хочет, чтобы я оставалась наполовину девственницей. – Если только ты не хочешь вернуться к Сторму… или припарковаться дальше по улице?
Делая шаг ко мне, Феникс обвивает рукой мое бедро.
– За последний час у меня дважды был стояк без дальнейшей разрядки, и хотя я, вероятно, пожалею об этом, но думаю, что нам стоит дать пыли улечься и завтра вечером продолжить с того места, на котором остановились.
Я бы солгала, если бы сказала, что не разочарована. Я хочу его сейчас.
– Ох. – Впрочем, завтра я буду хотеть его так же сильно, так что, думаю, я справлюсь. – Ладно.
Феникс хмурится.
– Ты ведь все равно придешь на шоу?
Я бы не пропустила его ни за что на свете.
– Конечно. Уже купила билет.
Он делает еще шаг, прижимая меня к своей машине.
– К черту. Я оставлю твое имя охране, и ты сможешь встретить меня за кулисами.
Мое сердце раздувается вдвое, поскольку это звучит не только как то, что парень сказал бы своей девушке… но и то, что произнес бы парень, который не стыдится показываться с ней на людях.
– Ты уверен?
Он приподнимает мой подбородок.
– Более чем.
Я встаю на носочки – Феникс приникает к моему рту – и скольжу языком по его губам, когда он отстраняется, разрывая поцелуй.
– Иди в дом, пока я не дал твоему отцу еще одну причину ненавидеть меня.
– У него нет причин тебя ненавидеть. Это он не прав.
– Он заботится о тебе, – возражает Феникс, обводя взглядом каждый дюйм моего лица. – Тебе, наверное, стоит поговорить с ним.
Ну уж нет. Я не стану с ним разговаривать, пока он не извинится за то, что вел себя как сумасшедший.
– И что сказать? Мне жаль, что твоя чрезмерная опека и гребаное любопытство почти застали меня за сексом?
– Как насчет… Прости придурка, с которым ты меня застал? Потому что, несмотря на то, что замечание про две минуты не соответствует действительности, в остальном он прав. – Он обхватывает мое лицо. – Твой первый раз не должен был произойти на футоне в гараже моего лучшего друга.
Мой первый раз был таким, как я хотела, и это не имеет никакого отношения к месту. Все потому, что он был с ним.
– Я не жалею об этом, – шепчу я.
– Хорошо. – Феникс сжимает в кулак мою кофту, притягивая ближе к себе. – Потому что в следующий раз я собираюсь трахнуть тебя так основательно, что ты кончишь на моем члене. – Мое сердце трепещет, когда он ловит зубами мою нижнюю губу. – Так основательно, что это будет стоить тех сорока четырех часов езды.
С этими словами он отпускает меня и открывает дверцу машины.
Феникс выезжает задним ходом с подъездной дорожки, и я понимаю, что он имел в виду поездку из Лос-Анджелеса в Дартмут.
Глава 16
Когда я вхожу в парадную дверь, отец отказывается смотреть на меня.
Кому-то из нас следует сделать первый шаг, но очевидно, что он все еще зол, поэтому я прохожу мимо и поднимаюсь по лестнице.
Папа не может злиться на меня вечно.
Добравшись до своей комнаты, я хватаю со стола ноутбук и сажусь на кровать.
Из-за тревоги я откладывала экзамен по вождению, но Феникс только что дал мне чертовски вескую причину, чтобы с ней справиться.
Менее чем через пять минут мой экзамен официально назначен на следующий день после его отъезда.
Таким образом, я тоже смогу совершать эти сорокачетырехчасовые поездки.
Я как раз пишу Фениксу хорошие новости, когда раздается стук в дверь.
– Входи.
Выражение лица у папы все еще кислое, когда он заходит в мою спальню, но, по крайней мере, теперь он готов поговорить.
– Я никогда не хотела причинить тебе боль, – начинаю я. – Но я уже не маленькая девочка.
– Знаю. – Выглядя побежденным, отец испускает тяжелый вздох и садится на край кровати. – Расскажи мне об этом парне, Фениксе.
Я ухмыляюсь, мое сердце пропускает несколько ударов.
– Ну, для начала, он сказал мне зайти в дом и поговорить с тобой.
Папа одобрительно кивает.
– Продолжай.
Моя ухмылка становится шире.
– У Феникса непростая жизнь, поэтому он немного грубоват, но у него доброе сердце. – Я опускаю взгляд на ковер. – Сабрина и кучка ее прихвостней облили меня свиными помоями на вечеринке в честь выпускного…
– Что? – возмущается он. – Почему ты мне не сказала?
– Потому что мне было стыдно, и я не хотела, чтобы ты взбесился и принялся звонить всем родителям. – Я заправляю выбившуюся прядь волос за ухо. – В любом случае Феникс был рядом. Он не только забрал меня с вечеринки, но и отвез домой к Сторму, чтобы я смогла принять душ. – Я указываю на его футболку с группой Papa Roach возле моей подушки. – Мне нечего было надеть, пока моя одежда стиралась, и он одолжил мне футболку.
Морщинки на папином лице теперь намного заметнее, пока он все это осознает.
– Я рад, что он пришел тебе на помощь, но все равно хотел бы, чтобы ты позвонила мне. – Он склоняет голову набок. – А кто такой Сторм?
Я смеюсь, глядя на его реакцию.
– Сторм – лучший друг Феникса… и товарищ по группе.
Какого бы прогресса мы ни достигли, он сгинул, как только я произнесла эти слова.
– Он играет в группе?
Что ж, понеслось.
– Да. И прежде чем ты начнешь психовать, Феникс – невероятный. И клянусь, я говорю это не только потому, что он мой… Ну, ты понимаешь. – Я прикладываю ладонь к груди, где бьется сердце, готовое вырваться наружу всякий раз, когда я думаю или говорю о нем. – Его голос… Его талант. Он словно не из этого мира…
Меня прерывает враждебное фырканье.
– Подожди, пока он не разобьет тебе сердце.
– Он не собирается этого делать, – защищаюсь я, все больше расстраиваясь из-за предположений отца. Мало того, что он встретился с Фениксом всего на пару секунд, так еще и обстоятельства сложились не в пользу последнего. Несправедливо, что папа осуждает Феникса или нашу ситуацию. – Ты его даже не знаешь.
Вставая, он отмахивается от меня и от моего заявления.
– Ох, я знаю. Я постоянно работаю с такими парнями, как он, помнишь? Они все нахальные, эгоистичные засранцы, которые желают только одного, когда дело касается девушек. – Отец скрещивает руки на груди. – Я даю ему неделю, прежде чем он заменит тебя другой, а ты будешь рыдать в подушку ночи напролет… И вообще, это самый великодушный прогноз.
Неправда. Феникс не причинит мне боль. Он сам так сказал.
– Феникс так со мной не поступит.
– Для такой умной девочки ты ведешь себя крайне глупо, когда дело касается этого парня.
– У этого парня есть имя. – Внутри все сжимается от гнева. – И для такого замечательного отца сейчас ты ведешь себя как настоящий мерзавец.
– Нет, ты не права, – возражает он. – Я просто пытаюсь защитить ту, что люблю больше всего на свете. – Папа трясет пальцем в воздухе. – Не хочу, чтобы ты усвоила этот урок на собственном горьком опыте.
– Единственное, что я усвоила, это то, что ты не можешь смириться с тем фактом, что в моей жизни появился еще один мужчина.
– Ненадолго, – усмехается он.
В отчаянии я топаю ногой.
– Папа…
– Откуда ты знаешь, что он не использует тебя, дабы воспользоваться моими связями? Ты когда-нибудь об этом задумывалась? – Он фыркает. – Разумеется, нет. Потому что эти чертовы звезды в твоих глазах тебя ослепили.
После этих слов все мои надежды попросить отца помочь Фениксу и Сторму рухнули.
Плевать. Он им не нужен.
– Понимаю, ты думаешь, что я просто старик, который пытается удержать власть, но я уже проходил через подобное. Я знаю таких парней, как он. Знаю, о чем они думают. Черт, я сам был одним из них.
Тогда папа должен понимать, что люди способны меняться к лучшему. Не то чтобы Фениксу это нужно, потому что он удивлял меня на каждом шагу.
Каждый раз, когда моя неуверенность убеждала меня, что он пойдет направо… он делал все наоборот и сворачивал налево.
Потому что Феникс заботится обо мне.
И я не позволю отцу забить мне голову сомнениями, ведь я всю свою жизнь верила, что отношусь к тому типу девушек, которые не могут заполучить парня.
Но это не так.
– Я не собираюсь продолжать ссориться с тобой из-за этого, – тихо говорит отец, направляясь к двери. – Но мне бы хотелось, чтобы ты ко мне прислушалась.
Знаю, что папа говорит это лишь потому, что беспокоится и любит меня… Но в глубине души я не сомневаюсь, что он ошибается насчет Феникса.
Потому что я люблю его.
Глава 17
Меня переполняет адреналин, когда я расправляю плечи и закрываю глаза, позволяя энергии гудеть и вибрировать, прежде чем она превратится в рев.
Многие артисты нервничают перед выступлением, но только не я. Знаю, что, стоит мне выйти на сцену… и все остальное перестает иметь значение.
– Когда придет твоя девушка? – спрашивает Сторм, крутясь на единственном стуле в гримерке.
Подобно мне, он тоже спокоен.
Я смотрю на часы. Наше выступление через сорок минут, так что у Леннон еще достаточно времени, чтобы приехать.
– Не знаю. Чуть позже напишу ей.
Только тогда я понимаю, что не потрудился поправить его насчет замечания о девушке, но, прежде чем успеваю проанализировать свои мысли, Сторм выплевывает ругательство.
– Что?
Если он сейчас устроит очередной припадок, то может сразу отправить свою задницу на улицу.
Сторм не сводит глаз с телефона.
– Мой приятель Майк только что написал, что заметил в толпе Вика Доэрти из «Фэнтом Рок Рекорде».
До меня доходили слухи, что сегодня вечером в клубе появится руководитель звукозаписывающей компании, но не исполнительный директор.
Чувак – чертова легенда в мире музыки. Да что там, в целом мире. Его имя стоит за некоторыми из величайших рок-легенд планеты.
Бушующий во мне адреналин быстро превращается в тошнотворную смесь тревоги и страха.
Мы в полной заднице.
– Что, твою мать, будем делать? – бормочет Сторм, вторя моим мыслям. – Мы не можем просто выйти и сыграть кучу каверов. Без оригинальной музыки он на нас даже не взглянет.
Мой друг прав.
Хотя я уверен в наших со Стормом возможностях, этого будет недостаточно. Вика Доэрти не впечатлит исполнение лучших хитов других групп… Какими бы чертовски талантливыми мы ни были.
Он жаждет оригинальности. Ему нужно нечто редкое и уникальное.
Нечто особенное.
Скопившиеся во мне ужас и тревога усиливаются.
Потому что у меня есть именно то, что он ищет…
Но это будет стоить мне единственного человека, который когда-либо в меня верил.
Мне ненавистна развилка, перед которой я стою, но только одна из дорог приведет меня к мечте.
Такая возможность выпадает раз в жизни… если повезет.
Я должен за нее ухватиться.
Выдохнув, я поворачиваюсь к Сторму.
– Я тут кое над чем работал.
Его глаза почти вылезают из орбит.
– Надо же дождаться последней минуты, чтобы сказать мне об этом.
– Я кратко объясню тебе, но у нас нет времени на репетицию, так что тебе придется подстраиваться, когда мы выйдем на сцену. В конце тяжелые ударные.
Обычно это не проблема, потому что мы всегда чувствуем друг друга, когда исполняем песню, но сейчас перед нами будет совершенно новый материал.
Несмотря на беспокойство, что читается у него на лице, Сторм кивает.
– Я справлюсь.
С этими словами я понимаю, что назад пути нет и наша судьба предрешена.
Я просто очень надеюсь, что оно того стоит.
Достав телефон, я использую функцию голосового ввода и нажимаю кнопку «Отправить».
Глава 18
Закончив наносить еще один слой блеска для губ, я закрываю косметичку. Я снова прибегла к помощи миссис Палмы с макияжем и прической, и она проделала потрясающую работу.
Образ зануды Леннон уступил место хорошенькой и – осмелюсь сказать – сексуальной Леннон.
Только на этот раз, пока миссис Палма творила свое волшебство, я поведала ей о Фениксе, а она завизжала так, будто сама была девочкой-подростком, встречающейся с самым горячим парнем в Хиллкресте. Она также заверила, что мой отец, в конце концов, придет в себя. Ему просто нужно еще немного времени, чтобы смириться с тем, что его малышка выросла.
Выходя из такси, я разглаживаю свое платье. То самое, что надевала на выпускной вечер, но, поскольку Феникс никогда не видел его без свиных помоев и оно придает мне уверенности, я решила, что это хороший выбор.
На подходе к клубу уже выстроилась очередь до самых дверей. Я планировала прийти раньше, но миссис Палма в последний момент подумала, что моим локонам не хватает объема, и достала щипцы для завивки.
К счастью, концерт начинается только в десять, а это значит, что у меня в запасе есть примерно семнадцать минут, чтобы зайти внутрь.
Некоторые ворчат мне вслед, пока я прокладываю путь к началу очереди.
Статус девушки вокалиста определенно имеет свои преимущества.
– Привет, – говорю я угрюмому мужчине возле входа. – Меня зовут Леннон Майкл. Sharp Objects включили меня в свой закулисный список.
Бегло просмотрев лист, он протягивает мне бейдж.
– Вот ваш пропуск. – И показывает большим пальцем себе за плечо. – Дальше по коридору, третья дверь слева.
Когда я захожу внутрь, место встречает меня оживленным гулом, и пока я пересекаю главный этаж и сворачиваю в длинный коридор, позволяю себе насладиться тем фактом, что могу вот так просто пройти за кулисы.
Тут я нахожу Сторма, который яростно стучит в одну из дверей.
– Какого хрена ты там делаешь, придурок?
Ох. Это не сулит ничего хорошего.
– Все в порядке? – спрашиваю я, пристраиваясь рядом с ним.
– Нет, – хмыкает он. – Твой мужик находится там последние пятнадцать минут. – Он вновь стучит. – И он не открывает эту гребаную дверь.
Вот черт. Может, Феникс нервничает.
Конечно, он не производит впечатление человека, готового струсить перед выступлением, но страх может настигнуть в любой момент.
Закрыв глаза, я прижимаюсь лбом к панели из красного дерева, желая, чтобы он почувствовал, насколько я в него верю.
– Ты справишься, Феникс. Сегодня вечером ты всех покоришь. Я верю в…
Дверь открывается… Только по ту сторону стоит вовсе не мой парень.
А Сабрина.
– Простите. – Сморщив нос, она самодовольно ухмыляется. – Мы были заняты.
Меня будто парализует… не задев только сердце, которое, кажется, раскалывается на тысячу крошечных кусочков. И каждый из них пронзает меня насквозь, когда я провожаю ее взглядом и вижу, как Феникс застегивает ширинку.
Этого не может быть.
Мое бедное сердце, в отчаянных попытках вновь собрать себя воедино, пытается придумать слабое оправдание, стараясь примириться с тем, что парень, с которым я потеряла девственность менее суток назад, парень, который сказал, что хочет продолжить отношения и завел речь о сорокачетырехчасовых поездках, – тот же человек, что сейчас стоит передо мной.
Каждая клеточка тела кричит, чтобы я развернулась и ушла. Чтобы сохранила ту каплю достоинства, что у меня осталась.
К черту.
Этот порез слишком глубок, дабы притворяться, что он не причиняет адской боли.
Если Феникс никогда не хотел быть со мной, ему не следовало заставлять меня думать иначе.
Несмотря на то, как сильно я его желала, я бы согласилась и на дружбу. Потому что уже давно смирилась с тем, что между нами возможно только это.
Пока он не заставил меня поверить, что мы можем стать чем-то большим.
Что такая девушка, как я, может заполучить такого парня, как он.
Что может означать только одно.
Наши отношения – как дружеские, так и сексуальные – для него не более чем дурацкая игра.
Когда я захожу в комнату, в мое тело неистовой волной врывается ярость, смешанная с агонией.
Я могла бы назвать его мудаком и сказать, как сильно он меня обидел.
Могла бы спросить о причинах.
Но все это не имеет значения… Потому что ничто не изменит его поступка и не избавит от боли.
– Больше никогда не хочу тебя видеть. Никогда.
Впервые в своей жизни я не стремлюсь к солнцу.
Мне хочется покинуть его атмосферу. Навсегда.
Феникс делает шаг вперед – будто желая протянуть руку и коснуться меня, – но затем отстраняется и сосредотачивает свое внимание на чем-то за моей спиной.
– Я напишу тебе позже, Сабрина.
Каким бы ни было мое самообладание, ему приходит конец, и я бью Феникса по яйцам столь сильно, что он падает, а Сторм бормочет себе под нос «ауч».
Однако это не дает мне того удовлетворения, которое я искала, поэтому я хватаю большой кувшин с газировкой, стоящий на столе, и выливаю ему на голову. Таким образом, выйдя на сцену, он будет чувствовать себя глупо и униженно… подобно моему нынешнему состоянию.
– Я тебя ненавижу.
С этими словами я выхожу… И по моей щеке скатывается первая слезинка.
И слезы не перестают литься, пока я выбираюсь из клуба, бреду по улице и звоню отцу.
Он отвечает после первого звонка.
– Привет…
– Можешь меня забрать? – хриплю я сквозь истерические рыдания, которые никак не могу остановить.
– Конечно. Где ты?
– Возле «Вуду». Ну… Немного дальше по улице.
Потому что мне хочется быть как можно дальше от Феникса.
– Уже выезжаю.
– Спасибо. – Острая боль пронзает мою грудь. – Ты был прав насчет Феникса.
Я благодарна, что он не требует объяснений и не произносит: «Я же тебе говорил».
– Скоро приеду, Мартышка.
Стоит завершить звонок, как на меня накатывает очередная волна агонии. Она настолько мощная, что почти сбивает меня с ног.
Когда падаешь с высокого здания, ломаются все кости.
Но когда влюбляешься? Разбивается твое сердце.
Глава 19
– Спасибо, – говорю я кассиру, когда она протягивает мне пакет с едой и гигантскую газировку.
Прежде чем уйти, я замечаю в ее глазах осуждение.
С момента самой кошмарной ночи в моей жизни прошло четыре месяца, и за это время я получила водительские права, купила машину, поступила в колледж… и набрала пятнадцать фунтов[20].
Развернув бургер, я откусываю большой кусок. Печально то, что я даже не голодна.
Мне просто хочется выброса эндорфинов.
Даже если вскоре после этого придет стыд.
Я бы очень хотела победить свою пищевую зависимость, а не позволять ей управлять мной, но не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Особенно сейчас, когда моя внутренняя пустота ощущается сильнее, чем когда-либо.
Колледж большой, но у меня нет друзей. Конечно, есть соседка по комнате, она довольно милая и все такое, но у нее есть парень, который тоже учится в Дартмуте.
Когда она не в его общежитии, он приходит к нам.
Я узнаю об этом только по резинке на ручке двери нашей комнаты, предупреждающей меня не нарушать их идиллию.
