Тоя Багенге. Чумной квартал

Её способность искать других дала трещину всего дважды. И оба случая стали сильной головной болью Эйоланда.

Первым в городе объявился Читемо – серийный маньяк убийца. Раз в два-три месяца он ночью нападал на больницы или квартиры с многодетными семьями, оставляя после себя множество трупов. Читемо избегал нападать на взрослых самцов, но в случае необходимости убивал и их.

За двенадцать известных эпизодов нападений они не смогли установить ничего, что помогло бы обезвредить убийцу. Читемо убивал своих жертв спящими, в дома проникал незаметно. Орудием убийства служил короткий изогнутый нож, которым он перерезал горло.

Тщательное обследование мест преступлений не позволило определить даже принадлежность Читемо к тому или иному виду проживающих в городе тери. Не удалось найти ни единой шерстинки или отпечатка лапы, которая хотя бы задала ориентир поисков. Абсолютно ни одной улики в делах не существовало до сих пор.

Убийцу в Абрафо прозвали Читемо, что означало «острый нож». Прозвище просочилось в прессу и быстро стало известно жителям города.

А спустя полгода после первого эпизода с Читемо так же неизвестно откуда в Эйоланд пришёл Алекс Багенге. Пришёл, словно пожар или чума, пожирая жизни обретавших на самом дне.

Он не скрывал кто он. Не скрывал своего имени. Места убийств были полны его следов.

Вот только поймать его тоже не удавалось.

Алекс Багенге охотился на Читемо – так он утверждал. Он неутомимо рыскал по самым опасным местам Эйоланда, оставляя за собой разорванные тела тери и горы стреляных гильз. Редкая неделя обходилась без новостей о небольшом леопарде, создавшем себе репутацию ужаса ещё большего, чем Читемо. Возможно, даже большего, чем само Абрафо.

Наверное, Алекс добивался именного этого.

А потом, возгордившись собственной неуязвимостью, он пригласил главу Абрафо, Тою Багенге, в ресторан, где говорил с ней о живописи и рассказывал о других мирах.

После чего и был арестован прямо на месте. Чрезвычайно обидевшись, что ему не позволили заплатить за ужин.

Интересно, прикинула Лика – правда ли он влюбился в Тою? Тоя – весьма красива, и многие пытались строить ей глазки. Надо сказать, что не будь Алекс безумным убийцей, у него имелись бы все шансы. Тоя опасалась заводить отношения с коллегами – не смотря на все своднические усилия Роя, а Алекс, даже учитывая небольшие для леопарда размеры, оказался удивительно смазлив. И не глуп.

Барсица, которой в отличие от Тои глазки никто не строил – все боялись, улыбнулась. Несмотря на разные виды, Алекс внешне её привлекал и возбуждал.

Она вновь бросила взгляд на лежащую неподвижно подругу, погруженную в короткий восстанавливающий сон.

Тоя и Лика. Лика Камо и Тоя Багенге. Про них больше всего слагалось городских легенд. Молва приписывала им самые разные подвиги, злодейства и пороки.

Они не совершали ни одного, ни другого, не обладали и третьим.

В отличие от Тои, Лика верила в другие миры, хотя и не совсем в такие, о которых рассказывал Алекс. Впрочем, это была даже не вера – она знала об их существовании.

Но она не верила Алексу.

***

Тоя Багенге пребывала в полунаркотическом сне, ввергнутая в него мощными стимуляторами.

Как и всякий поверхностный сон, ещё и сдобренный химией, он наполнял её видениями.

Как и всякий поверхностный сон, для стороннего наблюдателя он казался коротким. Для погруженного в него время текло иначе – от мимолётных секунд до пугающей перспективы вечности.

Видения постепенно проникали и в её нормальные сны, когда она ложилась спать в узкой клетушке, служившей ей спальней – в крохотной же серой квартирке, втиснутой в одно из зданий квартала Абрафо. Вызванные воздействием таблеток, лично для неё изготавливаемых в лаборатории ведомства, видения постепенно становились всё реальнее, грозя однажды затопить полностью и превратить сладкие минуты отдыха в ещё одну жизнь, проходящую параллельно первой.

И, возможно, не менее опасной.

На сей раз ей снилась пустыня. Бесконечное пространство горячего песка, в котором она стояла на коленях и всматривалась в марево горизонта, на проступавшие сквозь него величественные горы.

Почувствовав резь в глазах, но так и не рассмотрев толком ничего в дымке, она поднялась и обнаружила себя на обочине старой дороги. Постояв на ней, она направилась в сторону гор, ступая лапами по растрескавшейся красной земле.

Солнце быстро раскалило её жилетку, и она скинула её, оставшись лишь в чёрных уставных бриджах. Подумала, не скинуть ли и их, но не решилась.

Пейзаж не менялся. Горы не приближались, предпочитая держаться на удалении, красная пустыня тоже оставалась прежней. Лишь цепочка следов в тонком слое песка говорила об уже пройденном пути.

Оглянувшись, Тоя остановилась, присела и вгляделась в следы. Затем запустила руку в один из отпечатков, зачерпнула пыль и медленно ссыпала обратно. Пригляделась снова.

Ничего. Ничего, кроме разве что единственного факта – отпечатки немного различались по глубине и валику вытесненной из отпечатка пыли.

Другими словами, они выглядели по-настоящему.

Тоя вновь зачерпнула песок и понюхала его. Тот донёс еле слышимые запахи жжёной резины, машинного масла и неизвестной ей гари, слегка горьковатой и липкой, оставляющей в носу свой след ещё на некоторое время после выдоха.

Она поднялась и вновь двинулась вдоль дороги, вдоль отпечатков незнакомых ей шин и вдоль незнакомых и странных запахов.

Через полчаса поднялся лёгкий ветер, впрочем, не давший никакого облегчения от зноя – так как не принёс ни капли прохлады. Он лишь игриво щекотал морду твёрдыми песчинками и нашёптывал в уши одному ему известные слова.

Возможно, он мог рассказать ей новости иных пространств и миров, предупредить об опасности, посоветовать приют, поговорить о музыке, поэзии или даже политике. Возможно, он мог ещё больше.

А возможно – ничего из перечисленного.

Она не знала языка ветра, а потому и не понимала, о чём он шепчет и шепчет ли вообще.

Откуда-то сзади её слуха достиг монотонный тарахтящий звук, и Тоя обернулась, щуря глаза и всматриваясь в дымку.

Из марева на дороге вскоре показался автомобиль неизвестной ей конструкции – в Эйоланде подобных она не встречала.

Автомобиль представлял собой маленький грузовичок, с небольшими колёсами. Покрытый ржавчиной и, местами, выгоревшей синей краской, он трясся и потел сизым дымом, содрогаясь от собственных усилий.

Заметив её, грузовичок сбросил газ и остановился напротив. Помятые двери были начисто лишены стёкол – то ли ещё эпоху назад при рождении механизма, то ли в течение его нелёгкой жизни. За рулём грузовика сидел пожилой Ахан в широкополой серой шляпе. Он приветливо махнул ей рукой.

Тоя подошла к машине и бросила взгляд на кузов. Тот был заставлен плетёными корзинами, накрытыми одеялами. Букет запахов, ударивший ей в нос, не содержал ни одного знакомого.

– Ну же, мисс, залезайте скорее! – поторопил её барсук.

Тоя залезла в кабину. Ахан правой рукой дёрнул рычаг на полу. Под ним коротко проскрежетало, грузовик дёрнулся и, не торопясь, покатил по дороге.

– Нечасто здесь ходят путники, мисс, нечасто. Да ещё и налегке! – провозгласил надтреснутым голосом барсук.

Под капотом грузовика громко чихнуло, словно тот соглашался с хозяином.

– Куда держите путь, мисс? Не подумайте, что я навязываюсь, нет – скорее удивляюсь. Не каждый день нам со Старым Карлом доводиться подвозить в пустыне молоденьких девушек.

Говорил Ахан со странным акцентом. Под Старым Карлом он, видимо, подразумевал машину – запахов других тери она не чуяла. Слово «девушка» оказалось и вовсе не знакомым, но его смысл она уловила.

Странно, подумала она. Зачем давать имя неживой машине?

– Не знаю, – ответила она барсуку. – Куда-то туда.

– Можете не говорить, – махнул рукой тот. – Женские секреты и всё такое… Все мы были молодыми.

Ахан подмигнул.

– Старик Асан и так всё понимает. Ранчо Багенге совсем недалеко отсюда, всего милях в восьми. Я отвезу тебя к ним, но вначале заедем к Марж, я сгружу ей овощи и зелень, пока та не завяла на жаре. К тому же, никто в округе лучше Марж не варит кофе и не печёт пироги. Никогда не пробовала её пирогов?

Тоя, понятия не имевшая, что такое миля, овощи, зелень, кофе и пироги, ошарашено помотала головой.

– Не может быть! – кажется, Асан был потрясён до глубины души. – Не испробовать пирогов старухи Марж!

Он осуждающе покачал головой. Тоя прыснула в кулак. Затем, смутившись, виновато пожала плечами.

Асан посмотрел на неё и рассмеялся сам.

– Марж всегда делится рецептами, но даже моя Анабель не может повторить её стряпню, – он немного подумал и скромно заключил – Хотя кофе варит точно не хуже. А как твоё имя, дитя?

– Тоя. Тоя Багенге. – она почему-то чувствовала себя стеснительной школьницей.

– Оно понятно, что Багенге, – Асан вновь весело рассмеялся, стискивая баранку и объезжая колдобину. Потом пожевал пастью – Тоя… Хм… Память меня уже подводит, да и нечасто я к вам заезжаю-то. Хотя с дедом Влатом Багенге мы немало поохотились в своё время, даже как-то пару раз вооон до тех гор ездили.

Барсук ткнул рукой в сторону горизонта и снова рассмеялся.

– Весёлые были дни! Только было это годков сорок назад. А то и больше.

– И что там, в горах? – Тою охватило любопытство.

– Прохладно. И много травы, – мечтательно протянул Асан. – В небе полно птиц – не то, что у нас, одни падальщики. Там настоящие птицы… Маленькие и щебечущие, разноцветные. И козы нас совсем не боялись, словно на них никогда не охотились. Кстати, ты не голодна? Анабель положила мне сэндвичи с рыбой в дорогу и термос чая. Ехать от нас до Марж всего ничего, часа два, но Анабель всегда снаряжает меня как в последний путь. Едешь на день, говорит она, бери еды на два. Впрочем, однажды мой пикап сломался, и…

Но Тоя не успела выслушать, что случилось с грузовичком и спросить, почему его называют пикапом. Горы, на которые она смотрела сквозь пыльное пожелтевшее стекло, слушая болтовню старого Асана, сжались в точку и исчезли.

Вокруг разлилась тьма – всего на мгновение, сразу сменившись светом ламп её кабинета в управлении Абрафо.

***

Тоя Багенге шевельнулась на кресле и открыла глаза. Чистые и ясные, без похмелья дремы. Она зевнула, но сон уже соскользнул покрывалом вниз и растворился, обнажив готовое к работе сознание.

Ясное и прозрачное, словно только что отмытое стекло.

Тоя взглянула на часы, затем на календарь – и пометила карандашом под сегодняшним числом два крестика.

Четыре подобных хромоногих отметки там уже стояли по соседству. Слишком близкому соседству.

Хмуро их осмотрев, она резюмировала:

– Ты права, надо отсыпаться настоящим сном. И завязывать со стимуляторами. Иначе я свихнусь. В буквальном смысле слова.

Она задумалась на короткое время, бессознательно сжимая ладонями хвост.

Потом спросила:

– Лика, ты знаешь, что такое пикап? Или кофе?

Барсица всмотрелась в неё, словно оценивая её адекватность после пробуждения и опасность для окружающих. Что-то про себя прикинув, качнула головой.

– Нет. А что это?

– Не знаю. Нужно будет порыться в старых книгах… потом как-нибудь.

Она ещё немного подумала. Хвост она отпустила, тот сам собой сполз на пол и раздражённо дёрнул кончиком. Тоя тут же вернула его обратно на колени.

Она никогда не скрывала от подруги свои переживания и радости – независимо от их масштаба; не утаивала свои похождения в ночные клубы, делилась мечтаниями, доверяла влюблённости и обсуждала семейные отношения.

Она делилась с Ликой самым сокровенным.

Но всегда утаивала свои сны, кутаясь в стыд, словно в одеяло под кусачим холодом.

Чего же именно она стыдилась, понять не могла и сама.

Молчаливо взвесив за и против – рассказать или нет, в который раз она не решилась, захлопнув на замок тот тёмный чулан, где её подсознание хранило свои видения.

– Ты права насчёт Алекса – он необходим нам живым для показаний. Но просто так он не сдастся. И, если не застанешь его врасплох, уничтожит и тебя, и всех, кому не повезло оказаться рядом. А потому – не рискуй зря. Даже если ты убьёшь его, мы так или иначе распутаем этот клубок. Пусть и позже, чем хотелось бы.

Барсица слезла со стола, подошла к Тое и ласково обняла её за плечи, обвив хвостом вокруг талии.

– Да, конечно, – прошептала она. – Он тебе нравится?

– Алекс?

– Да.

– Не знаю.

– Скажи, ты хотела бы находиться с ним рядом? Слушать его голос, ощущать прикосновения, принимать ухаживания? А может, самой гладить его мех, стискивая в объятиях и нашёптывая в его уши нежности…

Тоя засмеялась.

– Если он захочет вновь пригласить меня в ресторан, я посоветую ему тебя. Будешь сама слушать его истории и смотреть картины.

– Но ведь они тебе понравились?

– Слушай, если забыть, что наш леопард массовый убийца – то, допустим, понравились. И сам Алекс – красавчик. Но вот только он всё же грёбаный убийца. А потому найди его и пристрели, как бешеную тварь, которой он, безусловно, и является. А операцию в Чумном квартале я проведу вместе с Орром.

Барсица отстранилась.

– Как скажете, мэм.

– Оперативник Лика Камо, для операции по выслеживанию особо опасного преступника Алекса Багенге можете задействовать все наши доступные ресурсы, в том числе технический отдел и крыло Ти-Лэев, за исключением трёх пилотов – они понадобятся нам с Орром. После операции в Чумном квартале я и их переведу в ваше распоряжение. Приоритет вашей операции – высший, до моего специального распоряжения. Жду доклада о ходе операции через двадцать четыре часа.

– Слушаюсь, госпожа полковник. Разрешите приступить к выполнению?

– Разрешаю.

Лика Камо бросила взгляд на рисунок повешенного Алекса. Тот висел не шевелясь. Один глаз зиял выклеванной дырой, но второй, полуприкрытый, поверх вывалившегося языка, глядел на неё осуждающе.

Барсица мысленно вздохнула, прикидывая, как ещё можно поговорить с Тоей по поводу её рисунков. Затем, также мысленно махнув лапой, развернулась и вышла из кабинета.

Проводив взглядом уходящую подругу, Тоя устало погладила уши и потянулась к телефону.

– Орр, жду вас у себя в кабинете через четверть часа.

– Так точно, мэм, – проурчал в трубку командир группы захвата.

Тоя откинулась на спинку кресла, забросила лапы на стол и обернулась хвостом, пытаясь собрать мысли в порядок.

Оружие в Эйоланде запрещалось к обороту и производству. По факту владели им почти все.

Несмотря на коренные изменения в обществе, произошедшие за последние три поколения, уровень преступности всё ещё оставался высоким, и выживание в громадном городе требовало умения постоять за себя.

Абрафо закрывало глаза на большинство самоделок в лапах населения, не состоявшего в многочисленных бандах. Последние, впрочем, гораздо реже представляли собой серьёзную угрозу, чем даже десять лет назад. Барцу, как правило, вовремя отслеживали тенденции по укрупнению группировок и переход их к стадии насилия.

На сегодняшний день банд стало, безусловно, меньше. В основном в результате зачисток и постройки жёсткой карательной системы.

Аналитики, однако, предупреждали о неизбежной эволюции организованной преступности и об очередном витке попыток установить в Эйоланде новую власть. Абрафо копало изо всех сил, но определить заинтересованных лиц, управляющих процессом, пока не могло – что наводило на мысли о причастности тех, кто уже стоял к власти достаточно близко.

На расстоянии даже не выстрела, а удара когтями.

Имелась, правда, существенная такая деталь расследования – все тери, входившие в аппарат управления мегаполисом, тоже проверялись напитком правды. А, значит, по умолчанию считались верными режиму.

Однако арест маленького убийцы-леопарда и последующие за этим события ставили под сомнение всю процедуру проверок на лояльность. Пусть под маленькое, но всё же сомнение.

И картина вырисовывалась у Тои безрадостная: с большей долей вероятности в мэрии сидел такой же крот, как и в Абрафо.

Злой рок, впрочем, игриво решил добавить в котёл с неприятностями ещё одну – несколько дней назад в городе всплыла странная партия оружия. Глядя на неё вновь сам собой возникал вопрос о причастности власть имущих.

В отличие от привычных самоделок, изъятые образцы огнестрельного оружия не являлись результатом кустарного производства. И даже не полукустарного.

Тоя бросила взгляд на стойку в захламленном углу. На ней стояли две винтовки. Первая – автоматический карабин, стоявший на вооружении Абрафо и Юда. Полиции и армии. Их изготавливали в небольших количествах на маленьком заводе, расположенном на территории квартала Юда. Выпуск не превышал тысячи винтовок в год, многие операции по сборке выполнялись вручную.

Вторую винтовку, стоявшую рядом, изъяли во время одной из операций, вместе с десятком ещё таких же. Она превосходила первую по мощности патрона в четыре раза, по точности стрельбы и прицельной дальности в три, плюс ещё в два раза меньше весила.

А ещё обладала гораздо большей скорострельностью и имела переключатель с автоматического огня на одиночный.

Эксперты пришли к неутешительному заключению: винтовка производилась конвейерным производством и повторить её силами, которыми располагали Абрафо и Эйоланд, не представлялось возможным.

Они попросту не располагали секретами изготовления подобной стали для ствола и компонентами для столь мощного пороха.

Аресты и опросы принесли мало. Оружие распространялось за сравнительно небольшую цену мелкими бандами, покупавшими его у другой банды. Те приобретали у третьей, а те, в свою очередь, у неизвестного одиночного торговца, развозившего свой товар по ночам в Чумном квартале.

Лика Камо, являясь специалистом по криминальному дну Эйоланда, только развела руками и занялась поисками. Она пропадала почти двое суток, но вернулась с определённым результатом, дав наводку на одно из зданий Чумного квартала. По её словам, даже если оружие производилось и не в его пределах, то, по крайней мере, в нём располагался один из складов. В качестве доказательства барсица принесла украденную оттуда винтовку.

Таким образом, Управление завязло в нескольких расследованиях высокого уровня сложности и важности. Постепенно, начав с одного и подключая следующие, они столкнулись с существенным распылением сил и ресурсов, а потому Тоя и Лика решили действовать методично и последовательно.

А значит, в первую очередь довести до конца расследование убийств, совершенных Читемо. И покончить с Алексом. А остальные дела хоть и продолжать вести, но понизить их приоритет.

Вряд ли в Чумном квартале мы найдём все ответы на вопросы – подумала Тоя. Чуялось ей, дело о винтовках станет гораздо большей занозой в заднице, чем казалось вначале.

И всё-таки, совпадение или нет? Почему всё произошло в один и тот же период времени? И происходит не просто до сих пор, а раскручивается по возрастающей спирали. Читемо, Алекс Багенге, новое оружие для банд, сломавшийся сервер. Что ещё? Ах да, возможное предательство в рядах Управления.

На Абрафо до недавнего времени она могла положиться целиком и полностью. Все служащие проходили проверку напитком правды раз в полгода. Даже она её проходила.

Но, случай в тюрьме, произошедший с Алексом Багенге, внушал беспокойство.

Тем не менее, даже если в Абрафо внедрили нескольких агентов, большой роли это не играло. Она сама являлась главой управления, созданного не только для борьбы с преступностью, но и для противовеса существующей власти и армии.

Но что если она видит не полную картину? Возможно ли, что противник раскрыл ещё не все ходы? Что он водит её за нос, отвлекая от главного и заставляя распыляться на второстепенные, на самом-то деле, расследования?

Допустим, находящемуся по ту сторону шахматной доски необходимо полностью оттянуть внимание и силы Абрафо. Отвлечь от политических и внешних процессов. Но, несмотря на все его старания, полностью этого не произошло. Чего-то в схеме противника не хватает.

Например, есть оружие, но слишком слабо активизировались банды.

Почему?

Ответ был очевиден.

Потому что с бандами приключился Алекс Багенге.

Она яростно сдавила шкуру на загривке и зарычала.

Если идти по данной логической цепочке, то леопард-убийца на их стороне и его вмешательство заметно облегчило ситуацию. Однако прямых тому доказательств нет, только умозаключения в её усталой голове.

Наверное, следует зайти с другой стороны.

Тоя скинула ноги со стола и взяла в лапы телефонную трубку. По памяти набрала номер дежурного в управлении Юда.

– Вы позвонили в Генеральное военное ведомство Юда, – откликнулся сухой мужской голос. – Чем могу вам помочь?

– Соедините с генералом Роем Багенге. Код доступа три-девять-четыре-один-пять-восемь.

– Да, мэм. После гудка подтвердите личность идентификационным номером.

Тоя дождалась сигнала и чётко продиктовала требуемое:

– Восемь-шесть-три-два-орёл.

– Соединяю, подполковник Тоя Багенге.

Генерал откликнулся почти сразу.

– Здравствуй, о глава ночного ужаса, – несмотря на возраст, голос был бодрым, весёлым и с нотками стали. Однако при обращении к Тое в нём отчётливо слышалась нежность.

Генерал очень любил свою единственную дочь, родившуюся так поздно, что никто из окружающих уже и не верил в подобное.

– Решила запрятать меня в свои подземелья?

– Здравствуй, пап. Брось, сам же знаешь – никаких подземелий не существует. Наша городская тюрьма совсем небольшая.

– Конечно, знаю. Я сам руководил её постройкой и разработкой законов, благодаря которым большинство попадающих к тебе в лапы сразу переезжает в крематорий через дорогу.

Тоя поморщилась. Она всегда принимала такие шутки на своё счёт. Другой вопрос, что многие подобные шутки были правдой.

– Ладно, ладно, – почуяв настроение дочери, сдал назад Рой. – Я пошутил. Ты позвонила, чтобы спросить как дела и напроситься в гости, или же твой хвост горит от работы? Фангэй города весьма обеспокоен ситуацией с Читемо. И с Алексом Багенге.

Тоя вздохнула. Её постоянно мучили угрызения совести за нечастое посещение отца.

– Пап, у тебя в Юда ничего не случалось в последнее время чего-нибудь необычного, странного?

– Гм, например?

– Не знаю. Того, что выбивается из общей картины.

Генерал помедлил.

– Чидженда докладывают о двух неизвестных базах в южных секторах Рубежа. Одна из них обычный, хоть и большой по численности лагерь внешних тери. С ними сейчас ведут переговоры. А вот второй лагерь – его совершенно случайно обнаружил Ти-Лэй. Он находится в лесистой части Рубежа, возможно даже размещается на базе какого-то довоенного бункера, который мы не смогли обнаружить ранее.

– Но ведь само по себе наличие лагеря тери, пусть даже в бункере – не является странным?

– Не является, – согласился генерал.

– Тогда что?

– Хм… трудно объяснить по телефону. Давай встретимся, скажем, через час?

Тоя, думая о том, почему вдруг стало трудно что-то объяснять по телефону о тери, начала бессознательно покусывать когти.

– У меня операция в квартале… – она запнулась, поняв, что её отец боится прослушивания линии. – В квартале Эну. Давай позавтракаем вместе завтра утром?

– Я совсем не против провести утро с любимой дочерью, – улыбнулся генерал. – Где обычно? В семь утра будет не слишком рано?

Вместе за всё время службы они позавтракали всего дважды, но в одной и той же крохотной столовой на десяток столиков в здании библиотеки.

– В семь утра в самый раз. Пока, пап, – она повесила трубку и бросила взгляд на часы.

Половина двенадцатого. Почти полночь. Операция начнётся через полчаса.

Плакал мой нормальный сон, подумала она.

***

Постучав в дверь, Орр Махойу распахнул её и вошёл в кабинет.

– Мэм?

– Проходите, Орр, – Тоя оглянулась в поисках незанятого бумагами стула, но махнула рукой. – Присаживайтесь где-нибудь. Можете сбросить бумаги на пол.

Орр, однако, облюбовал себе тот же краешек стола, на котором ранее сидела барсица.

По пути он украдкой попытался разглядеть себя на стенах. Не найдя, счёл это недурным знаком – хотя в подобную немилость не попадал ещё ни разу. Потом покосился на придвинутый вплотную к стенке третий стол, более остальных заваленный бумагами.

Кабинет главы такого громоздкого механизма, как Абрафо, рассчитывался на троих хозяев. Тоя Багенге с двумя помощниками образовывали триумвират, не столько распределяя обязанности, сколько разделяя их идейно.

Лика Камо – воплощение репрессивного органа власти, карающей длани. Её принципы – максимум действия и максимум эффективности. Её кредо – скорость и жестокость. Её место всегда справа от Тои.