Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

Хотелось уехать поскорее, чтобы, по возможности, не встречаться ни с Брумом, ни с кем-то ещё из семейства Хэддасов. Линд, разумеется, не воспринял всерьёз угроз приятеля, и нисколько не опасался за свои жизнь и здоровье, но ему не хотелось новых сцен. Родня Динди, очевидно, смотрела на вещи иначе, нежели они с отцом, и было ясно, что эти мировоззренческие противоречия никуда не денутся.

***

Уехать получилось совсем не так скоро, как надеялся Линд. Сборы для переезда были нешуточными. Мама бесконечно суетилась, опасаясь, что непременно будет забыто что-нибудь важное, отец ждал рекомендательного письма, которое ему вроде бы обещал написать легат. Барон Ворлад всегда делал вид, что он – весьма серьёзная шишка в столичных кругах, но в глубине души осознавал, что его собственных рекомендаций для сына будет явно недостаточно.

Ехать Линду предстояло в саму Кидую. С некоторым смущением отец сообщил, что их дом в Руббаре продан уже много лет назад, так что в родном городе юного Ворлада никто не ждал. «Да и ни к чему тебе менять одно захолустье на другое» – добавил он.

За все эти дни Линд старался поменьше выходить из комнаты и общался только с родителями да слугами. Похоже, Хэддасы сделали всё, чтобы не выносить сор из избы, и прислуга была не в курсе причин скорого отъезда молодого барчука. Линд делал вывод об этом исходя из того, что слуги общались с ним с прежними уважением и предупредительностью, безо всякой скрытой неприязни. Странную дурочку-Динди здесь любили, и даже последний конюх, пожалуй, готов был вступиться за неё в случае чего.

Линд знал, что Бруматт начал поправляться, и уже выходил погулять, как всегда, беря с собой сестру. Но он даже не пытался наладить контакт. Отец уже объявил, что Линд поедет один, а это значило, что, скорее всего, они с Брумом больше уже никогда не увидятся. Ну а коли так – какая разница, как и когда они расстанутся?..

Он не знал, как отреагировал на случившееся сеньор Хэддас. Отец сказал, что поговорил с ним и всё уладил, но в подробности вдаваться не стал. Впрочем, на первый взгляд ничего не изменилось – семейство Ворладов не выставили вон из имения, сам барон, вроде бы, по-прежнему почитался дворнёй как «главный хозяин». Кажется, отец был прав – сеньор Хэддас был слишком зависим уже от своих постояльцев, чтобы проявлять норов.

Наконец долгожданный день наступил. Барон Ворлад явился к сыну и объявил, что заручился рекомендательным письмом от центуриона второго ранга Деррса. Линд не посмел спросить, почему рекомендации написаны не легатом, а лишь центурионом, но отец наверняка прочёл этот немой вопрос на его лице, потому что разразился презрительно-гневной тирадой о глупости иных начальников.

– Можешь не беспокоиться, сын, – с абсолютной уверенностью в голосе произнёс он. – Это письмо откроет перед тобой многие важные двери. Центурион Деррс – старый вояка, и у него много влиятельных друзей в столице. Он указал несколько адресов – пройдись по ним в той очерёдности, в какой они записаны. Уверен, что дальше первого ты и не продвинешься, ну разве только по собственному желанию!

Что ж, если это говорил отец, Линд не видел причин сомневаться. Главное – теперь он мог наконец уехать. Нетерпение сжигало его, перевешивая лёгкий страх и грусть расставания. Барон сообщил, что он сможет отправиться завтра поутру.

Свою последнюю ночь в имении Линд почти не спал. Он ворочался, пытаясь найти удобное положение, а главное – опустошить свои мысли, но это было бесполезно. Он мечтал, почти грезил наяву, представляя своё славное будущее. Все его внутренности словно вибрировали от нетерпения и радостного предвкушения, и никогда ещё ночь не казалась ему столь долгой.

Ранним утром, легко позавтракав, юноша вышел во двор, где его ждала небольшая двуколка. Рядом стоял Дырочка – его личный лакей, который должен был сопровождать молодого господина. Много лет назад Линд принялся звать его так за то, что тот каждый вечер, снимая с мальчика одежду, причитал о новых прорехах: «Вот у вас здесь дырочка, и тут дырочка…», и прозвище это так прижилось, что даже барон и баронесса нет-нет, да и называли так старого слугу.

Следом за отцом и сыном Ворладами из дома вышла и заплаканная матушка, и за нею высыпала вся дворня. Вышел и сеньор Хэддас, но он держался холодно и сдержанно, даже не подойдя к Линду. Ни Брум, ни Динди не пришли. Впрочем, оно было и к лучшему. Этот эпизод его жизни оставался в прошлом.

Прощание с отцом было деловым и важным. Барон Ворлад степенно напутствовал сына, давая какие-то советы, и чаще обращаясь даже не к нему самому, а к Дырочке. Ещё раз оглядел притороченные вьюки, хотя их было всего два, и прикреплены они были на совесть. В сотый раз спросил – не забыл ли Линд рекомендательное письмо, не оставил ли кошелёк. Он говорил нарочито сухо, но всё же было ясно, что и он переживал. В конце концов это переживание вылилось в то, что он вынул из кармана ещё пригоршню серебра и сунул в руки сыну.

– Служи с честью, мой мальчик, – проговорил он. – Ты – Ворлад, и никогда не забывай об этом. Напиши нам, когда устроишься. Не забывай стариков.

– Никогда, отец! – под нижними веками Линда зажгло, но он сдержался.

– Иди сюда, сын! – не в силах больше сдерживаться, барон крепко прижал юношу к груди.

Затем настала очередь матери, и тут уж Линд, как ни старался, не сумел сдержать слёз. Баронесса переживала расставание так трогательно, что все служанки, толпившиеся позади, дружно засморкались и принялись всхлипывать. Матери ни к чему было демонстрировать мужество – она старалась обласкать сына в последний раз так, словно хотела, чтобы он запас эти нежности впрок.

– Ну всё, довольно! – наконец не выдержал барон, украдкой смахнув слезинку. – Садись и поезжай, Линд, и пусть Арионн сопутствует тебе повсюду, где бы ты ни был! Лишь об одном прошу тебя – не измарай имени своих предков! Пусть будет всё, что угодно – голод, болезнь, нищета, даже смерть – но только не позор! Знай, что этого не перенесёт моё сердце!

– Ты будешь гордиться мною, отец! – всё ещё плача, пообещал Линд и, ещё раз обняв отца на прощание, вскочил в двуколку, где уже сидел проливающий слёзы Дырочка.

Кучер тронул лошадь не спеша, давая возможность расстающимся лишние мгновения посмотреть друг на друга. Линд, обернувшись, махал рукой отцу и матери, а те махали ему в ответ. Даже сеньор Хэддас словно нехотя поднял руку в последнем приветствии. А ещё Линд успел увидеть Брума, прячущегося в глубине дверей. Он не смог разглядеть выражения лица бывшего друга, но понимал, что это, наверное, и к лучшему.

Вскоре лошадь побежала быстрее, и через некоторое время усадьба скрылась за холмами.

Глава 6. Неожиданная помощь

Тавера Линд толком и не разглядел. Они прибыли в порт, и вскоре уже отчалили вверх по течению Труона. Впрочем, юноша во все глаза разглядывал город, рядом с которым он прожил столько лет, по сути, ничего о нём не зная. Он всё гадал – так ли будет выглядеть Кидуа, и насколько величественнее она мелкого провинциального городка.

Грусть расставания довольно скоро рассеялась под воздействием того радостного возбуждения, которое неизменно охватывает любого молодого человека, впервые вырвавшегося из-под родительской опеки. Сознание того, что он теперь – сам себе господин, пьянило Линда. Карман жёг кошель, набитый монетами – ему хотелось тратить их направо и налево, ведь он ощущал себя настоящим богачом. Впрочем, им предстояло много дней подниматься небольшими переходами до самого Прианона по воде, останавливаясь лишь на ночлег.

Никогда ещё Линд не бывал так далеко от дома, и осознание этого кружило голову. Здесь всё казалось не таким, как он привык – и небо было словно бы другого цвета, и зелень гораздо пышнее и диковиннее, и люди тоже были какими-то другими. В общем, это был совершенно иной мир, в котором ему теперь предстояло жить. И это вызывало чувство восхитительного восторженного страха.

И всё же рассказать об этом путешествии особенно нечего. Даже для Линда оно постепенно превратилось в рутину – впечатления уже не были столь острыми и яркими, как вначале, а восторги поутихли. Постоялые дворы, в которых они останавливались на ночь, были похожи один на другой, да и пейзажи довольно скоро наскучили своим однообразием.

Единственное, что действительно поразило юношу – озеро Прианон. Его, жившего на берегу Серого моря, сам по себе такой огромный массив воды, конечно, удивить не мог. Поражало другое – та чистота и то спокойствие, которым дышали воды великого озера. В этом смысле Прианон был, наверное, антиподом вечно бушующего, вечно беснующегося Серого моря. И вот эта умиротворённость вызывала благоговейный трепет.

Впрочем, умиротворённость царила лишь на бескрайней глади озера, а на его берегах кипела обычная жизнь. Здесь Труон уже совсем не был похож на тот, что омывал набережные Тавера. Это была речка шириной едва ли в полторы сотни футов, так что хороший воин вполне мог бы перебросить копьё с одного берега на другой.

Линд словно смотрел на великую реку в её младенчестве. Он действительно вдруг подумал, что его путешествие было сродни путешествию в прошлое Труона. Он увидел его в Тавере – могучего великого богатыря, едва ли не соперничающего с морем, в которое он вливал свои воды. Долгое плавание на юг – и вот тот же Труон предстаёт младенцем, лежащим в колыбели озера Прианон. Это было чудесное ощущение, и Линд с нежностью поглядел на тёмно-зелёную поверхность реки.

Дальнейший путь от Прианона до Кидуи предстояло проделать посуху по прекрасным имперским дорогам. Этот путь обещал быть более интересным, ведь впереди было самое сердце древней империи. Дух захватывало от осознания, что вскоре Линд увидит великие древние города, такие как Варс и Шеар. Тракт, по которому они направлялись, делал немалый крюк к югу, но юношу это нисколько не огорчало. Огорчало лишь то, что все эти города он увидит мельком, некоторые – только со стороны. Впрочем, впереди у него была целая жизнь, и он надеялся, что возможностей увидеть империю ещё будет предостаточно.

Линду мечталось, что он въедет в Кидую верхом, но в городке Бортос, где закончилась их первая часть путешествия, они всё-таки наняли небольшой экипаж. Линд был весьма посредственным наездником, и те десятки, если не сотни миль, что ещё лежали впереди, стали бы для него непосильной задачей, не говоря уж о Дырочке, который вообще вряд ли когда-то сидел в седле.

Откровенно говоря, описывать вторую половину их путешествия также не имеет особого смысла – она мало чем отличалась от плавания по Труону, разве что вместо сельских пейзажей теперь всё чаще вокруг были древние леса, стоявшие здесь с самой зари времён.

Поездка Линда заняла вдвое больше времени, чем потратил бы на тот же путь более опытный путешественник, но парень даже не задумывался об этом, а потому был страшно горд собой. Особенно эта гордость взыграла, когда он наконец увидел величественные стены Кидуи на фоне закатного неба.

– Ну вот мы и на месте! – радостно обратился он к сидящему рядом Дырочке.

Старый слуга, хоть и старался не подавать виду, всё же был страшно утомлён. Не в его возрасте и не с его привычками заядлого домоседа стоило бы совершать подобные путешествия. А потому он был рад даже больше своего господина – ничего ему так не хотелось, как покоя, который сулил конец их пути.

Извозчик остановился у постоялого двора меньше чем в четверти мили от городских ворот.

– В чём дело, приятель? – удивился Линд.

– Дальше я не поеду, сударь, – небрежно растягивая слова, отвечал кучер. – Я не знаю Кидуи. Не ровен час – заблужусь. Я исполнил свою часть договора – доставил вас к месту.

– Ладно, разберёмся, – не желая потерять лицо перед этим прохвостом, вступая в бессмысленные споры, с той же небрежностью заверил Линд. – Ты свободен, приятель, благодарю.

Он бросил в шершавую ладонь извозчика пару медяков – всего лишь прощальный подарок от щедрого барина, поскольку плату за извоз он внёс полностью ещё прежде – а тот помог отвязать и перенести в гостиницу их вещи. Не удержавшись, он всё же поинтересовался – почему возница сам не желает остаться здесь до утра, на что тот лишь хмыкнул: «Дорого».

– Ну что будем делать дальше? – спросил Линд у Дырочки, когда их экипаж уехал.

– Мне кажется, было бы разумнее снять здесь комнату и переночевать, сударь, – пожал плечами тот. Было видно, что больше всего на свете ему сейчас хочется лечь и уснуть. – Неразумно будет бродить сейчас по городу в поисках приличной гостиницы. Вот-вот стемнеет.

– Мы находимся в десяти минутах ходьбы от Кидуи, но останемся ночевать в этой придорожной гостинице? – воскликнул Линд. – Ты ведь тоже никогда не видел этот город, неужели в тебе нет никакого нетерпения?

– Кидуа стоит уже несколько тысяч лет, сударь. Полагаю, она простоит и до следующего утра.

– Старый ты лентяй! – рассмеялся Линд. – Что ж, давай поступим так: мы снимем здесь комнату, чтобы ты мог без помех отправиться дрыхнуть, коль уж тебе охота, а я, пожалуй, прогуляюсь до города. Так будет даже лучше – я не буду стеснён старым ворчуном и поклажей.

– Разумно ли идти туда на ночь глядя? – забеспокоился Дырочка. – Город велик, и всякое может случиться. Не лучше ли последовать мудрости нашего возницы и не соваться туда до утра?

– Всё, что должно случиться – всё равно случится. Не твои ли это слова, старик? Вот видишь, как плохо быть таким болтуном как ты? Однажды тебя побьют твоим же оружием! – ещё веселее расхохотался Линд, которого охватило нетерпеливое возбуждение. – Оставайся здесь и сними нам хорошую комнату. Я вернусь через пару часов. Не жди меня, ложись спать.

– А как же ужин?

– Поужинаю в городе! – сердце Линда запело от этих слов, и он, не желая тратить время на препирательства со старым слугой, вышел наружу.

Хотя Кидуа и не была южным городом, но темнело здесь непривычно быстро для Линда, привыкшего к северным широтам. Вот и сейчас, оказавшись снаружи, он отметил, что сумерки уже, пожалуй, более глубокие, чем он ожидал. Впрочем, света ещё было в достатке, а мрачные предчувствия Дырочки нисколько не омрачали настроения юноши. Это было даже к лучшему – у вечернего города, должно быть, было совершенно особое очарование. Кроме того, воздух становился прохладнее, что опять же было на руку нашему северянину.

Он быстро зашагал в направлении Кидуи, едва сдерживая себя, чтобы не припустить вприпрыжку. Город представлял собою величественное зрелище, от которого сладко щемило сердце такого закоренелого провинциала как Линд. Чувствовалось, что за этими грандиозными стенами притаилось нечто громадное, сложное и необычайно интересное. Здесь было его будущее, и это будущее было столь же светло, как полоска золотого заката над просторами Загадочного океана.

Несмотря на довольно поздний для деревенского жителя час, город ещё и не думал успокаиваться. Улицы были многолюдны и наполнены шумом, запахами, цветами и оттенками, правда, несколько скрадываемыми подступающей ночью. Это был столь чудесный букет, что Линд почувствовал, что его трясёт от невероятного возбуждения. Ах, как бы ему хотелось сейчас закричать во всю мощь своих лёгких, захохотать и запеть от счастья! Он чувствовал себя властелином мира сейчас.

Больше всего юноша опасался, что его примут за провинциала, а потому, взяв себя в руки, он принял самый невозмутимый вид, на какой был способен в эту минуту. Вокруг него был город, который предстояло покорить, и Линд был полон решимости сделать это.

И всё же Кидуа победила эту наносную спесь довольно быстро. Парень никогда прежде не был в таких больших городах, да и вообще в городах, считай, не был, а потому всё здесь ему было в диковинку, всё манило. Вскоре он понял, что не вертеть головой он сможет лишь в одном случае – если прибьёт её досками к спине. Его поражало всё – размеры домов, обилие людей, гомон торговцев. Он глазел по сторонам, нисколько не заботясь, что уже пару раз в темноте вляпался в лошадиные кучи, кое-где разбросанные на мостовой.

На улицах уже зажигали фонари, хотя полной темноты всё ещё не наступило. Линд шёл, куда глаза глядят, позабыв и про ужин, и про обещание вернуться через пару часов. Ему казалось, что если он не увидит то, что таится за следующим поворотом, не заглянет в витрины, которые торговцы уже начинали заставлять ставнями, не прислушается к тому, о чём судачат бредущие по городу группки людей, то буквально лопнет от любопытства.

Он пытался запоминать дорогу, но всё же, признаться, не преуспел в этом. Город накрывала ночь, быстро меняя его облик. Да даже если бы и не это – Линд, пожалуй, всё равно заплутал бы. Навыки ориентирования в городе отсутствовали у него в полной мере. Впрочем, юношу это ни в малейшей степени не беспокоило – он даже хотел заблудиться, испытать это пряное чувство ложной опасности. Ведь, в конце концов, он же не в чаще леса! Как можно заблудиться в городе, где всегда есть у кого спросить дорогу, где полным-полно кабачков и таверн, в которых всегда предложат стол и кров?

В общем, Линд шёл куда глаза глядят с упорством первопроходца. Ощущение свободы пьянило его. Он был здесь, в столице, совершенно один, и некому было окрикнуть его, заставить вернуться обратно. Он мог делать всё, что пожелает!..

– Ты что, глаза свои оставил дома, чудак? – сварливый громкий голос прямо над ухом вывел его из эйфории.

– Простите, сударь… – только сейчас Линд осознал, что довольно сильно толкнул долговязого мужчину, неспешно бредущего в ту же сторону, что и он, и даже наступил ему на пятки.

Впрочем, мужчина этот был немногим старше самого Линда – быть может, ему было около двадцати пяти или чуть больше. Он даже чем-то походил на одного из старших братьев Брума, хотя в сумерках хорошенько разглядеть черт его лица было невозможно.

– Ты посмотри, что ты натворил, болван! – верзила сокрушённо разглядывал свои красивые высокие сапоги. – Ты оторвал мне подошву, остолоп! Тебя что, не учили глядеть по сторонам, когда ходишь?

– Я сделал это не нарочно, и уже извинился, – от обилия оскорблений, свалившихся на его голову, Линд начал слегка закипать. – Если этого недостаточно – могу извиниться снова, мне не сложно! И я попрошу вас выбирать выражения, сударь! Перед вами дворянин, и я…

– Да будь ты хоть сам император! – не переставал злиться оставшийся без подошвы прохожий. – Тут нынче в каждой канаве по дворянину, да толку-то!.. Теперь я опоздаю на важную встречу, и всё, что смогу сказать в своё оправдание, так это то, что какой-то пустоголовый и близорукий дворянин оттоптал мне все ноги и оторвал подошву на моих лучших сапогах!

– Однако вы продолжаете оскорблять меня, сударь!.. – стискивая кулаки, воскликнул Линд. – Это абсолютно неприемлемо! Вам придётся извиниться!

– А иначе ты вызовешь меня на дуэль? – насмешливо поинтересовался незнакомец.

– Не раздумывая! – обмирая от ужаса, тем не менее, твёрдо ответил Линд.

Он ни разу в жизни не бился на мечах или шпагах, если не считать их поединков с Брумом на оструганных палках. И всё же сейчас ему казалось, что вся Кидуа выжидающе уставилась на него, готовясь расхохотаться, как только он даст слабину.

– А у тебя есть оружие-то? – откровенно потешаясь, спросил незнакомец. – У меня есть.

И он, приподняв полу плаща, продемонстрировал длинный кинжал, висящий на поясе.

– Я достану… – сглотнув, ответил Линд, не сводя взгляда с оружия.

– Ладно тебе, парень! – уже добродушнее махнул рукой долговязый. – Не буду я с тобой драться. Его величество император строго-настрого запрещает пускать кровь своим подданным, даже если они – непроходимые тупицы вроде тебя. Да и не хочу прослыть убийцей детей…

– Вы по-прежнему продолжаете оскорблять меня! – чуть увереннее воскликнул Линд, поняв, что его, вроде бы, не собираются убивать.

– А мой каблук по-прежнему оторван, – развёл руками незнакомец. – Что тут поделать? Жизнь – несправедливая штука.

– Я оплачу вам ущерб! – новая мысль пришла Линду в голову. Он решил, что таким вот истинно вельможным жестом вернёт утраченное в словесной перепалке достоинство.

Не дав собеседнику опомниться, он вынул кошель и высыпал на ладонь горсть монет. Ему казалось, что это вмиг поставит нахала на место.

– Убери деньги, дурак! – тут же воскликнул незнакомец, тревожно стреляя глазами по сторонам.

И юноша вдруг понял, что это – не уязвлённая гордость, а опасения за него, Линда. Сконфузившись и несколько струхнув, он поспешно ссыпал серебро обратно в кошель, также испуганно оглядевшись по сторонам.

– Ты совсем ополоумел, что звенишь монетами в таком месте? – зашипел на него верзила. – Погляди, сколько людей вокруг! Они все что – твои родственники что ли, что ты относишься к ним с такой нежной доверчивостью? Ты сам не отсюда, так ведь?

– А вам что за дело? – буркнул Линд, краснея до кончиков ушей оттого, что в нём распознали провинциала.

– Абсолютно никакого, – пожал плечами незнакомец. – Просто видно, что ты – не из городских, и, похоже, совершенно не понимаешь, куда попал. Иди-ка ты домой поскорее, парень.

– Это моё дело! – зло бросил Линд. – Иду, куда хочу.

– Что ж, – усмехнулся долговязый. – Тем самым ты лишь подтверждаешь, что моё первое впечатление о тебе было верным. В общем, иди своей дорогой! Я и так уже опоздал из-за тебя, а теперь опоздаю ещё больше!

Линд очень хотел бы оставить последнее слово за собой, но совершенно не знал, что сказать, а потому, постаравшись придать себе как можно более независимый вид, пошёл дальше в том же направлении. Зеваки, поняв, что конфликт исчерпан, стали понемногу разбредаться по своим делам.

Линд не успел уйти очень уж далеко. Трое мужчин быстро подошли к нему и, подхватив под руки, повели, а точнее – скорее даже понесли в ближайший закоулок. Юноша настолько оторопел от неожиданности, что не сделал ни малейшей попытки сопротивляться или даже вскрикнуть. Впрочем, прохожие, даже если что-то и увидели, предпочли отвести глаза. А может быть решили, что это встретились старые приятели?..

– Давай деньги, щенок, и останешься цел, – прошипел один из троицы, прижав Линда к шершавой стене, тогда как остальные двое принялись шарить по его одежде, пытаясь нащупать кошелёк.

Стыдно признаться, но страх парализовал юношу. Слёзы потекли по его щекам, но он и не пытался сопротивляться. Три мужика, которые казались ему сейчас просто огромными и невероятно сильными, а главное – очень опасными, смертельно напугали его. Линд решил, что ему пришёл конец. Они зарежут его, потому что решат, что он запомнил их лица! Это, конечно, полная чушь – от страха он не мог разглядеть их физиономий, они расплывались в бесформенные угрожающие пятна, но ведь грабители-то об этом не знают!

Он, который ещё несколько минут назад считал себя покорителем Кидуи, теперь лишь бессильно хныкал, чувствуя, как из его кармана вынимают кошель с почти всеми деньгами, что дал в дорогу отец. И он очень боялся, что самое страшное ещё впереди.

Внезапно один из троицы, выпучив глаза, отскочил, а скорее даже отлетел от Линда. Позади грабителей, едва различимый во мраке проулка, стоял высокий человек. Это он, схватив негодяя за шкирку, отшвырнул его прочь.

– Оставьте мальца и проваливайте! – рявкнул спаситель, и голос его показался смутно знакомым оторопевшему юноше. – Я и так уже зол, вы же не хотите, чтобы я взбесился!

– Логанд?.. – крякнул один из троицы. – Извини, нам не нужны проблемы. Мы ничего плохого не хотели, просто поболтать с этим малышом. Если позволишь, мы уже уходим.

– Проваливайте! – повторил тот, кого назвали Логандом. – Вам повезло, огрызки, что у меня сегодня только один каблук, и я, к тому же, опаздываю на встречу! Так что бегите так быстро, как только можете, чтобы я, чего доброго, не передумал!

Дважды повторять этим подонкам было не нужно. Их даже не пришлось специально просить, чтобы они оставили кошелёк – уже захваченная было добыча, звякнув, упала на землю рядом с несчастным парнем. Теперь Линд вдруг увидел, что эти трое были вовсе не такими уж здоровяками, а на самом деле – вполне тщедушными доходягами. Секунда – и в глухом проулке остались лишь Линд и его спаситель.

– Запомни этот урок на всю жизнь, парень, – проговорил Логанд. – Никогда не тряси своим кошельком в местах вроде этого, если не ощущаешь в себе сил сломать пару-тройку челюстей.

– Спасибо вам большое, – дрожа, пролепетал Линд, пытаясь, чтобы в голосе не было слышно его слёз. – Я не…

Облегчение после испытанного ужаса накрыло его, и парень предательски шмыгнул носом. Он наклонился за кошельком и украдкой вытер лицо, насколько это было возможно, но всё же вся надежда была на темноту, потому что слёзы текли, не переставая.

– Ну и балбес ты… – почти отчески усмехнулся Логанд. – Угораздило же меня столкнуться с тобой!

– Простите, и спасибо ещё раз! – сунув кошель обратно в карман, Линд сделал движение, собираясь уходить.