Обыкновенный дракон

– До семи лет я был относительно счастлив. В приюте всем было всё равно: кем я себя считаю, и с кем я разговариваю. Тогда у меня было много друзей, по ночам я им рассказывал про страну драконов, пел песню про принца Арженти. Воспитателям это нравилось, потому что никто не шумел, и быстро все засыпали.

– А потом? – во взгляде Мэйли разгоралось сочувствие.

– Потом меня нашла Делфина, и они с Джейсоном забрали меня. Я пошёл в школу, там мои рассказы не впечатлили, а учитель отвела к психологу, и… моё детство закончилось, – Тео сглотнул ком.

Растроганная откровением, Мэйли обняла его:

– Бедный Тео, я тебе так сочувствую! – не замечая его оторопи и замерших в воздухе рук, не смевших сомкнуться на её спине так же цепко, как её руки уже обвились вокруг его торса.

С минуту они стояли обнявшись, вернее, Мэйли обнимала Тео, испытывающего впервые в жизни возбуждение от прикосновения девушки, и “не замечая” этих сигналов. Наконец она отпрянула и весело шагнула назад, одновременно протягивая руку:

– Не говори Делфине про фильм, хорошо? Тебе ведь понравилось?

– Угу, – смущённо кивнул Тео, не зная, что делать со слабостью во всём теле.

– Давай, расскажи… Поделитесь с нами, мистер Уайт, своими размышлениями, – передразнивая тон мистера Уивинга, пошутила Мэйли.

Они зашагали быстрее, чем прежде, к дому Мэйли, жившей в пяти кварталах от Тео. Успокоившийся, он, поправив на носу невидимые очки, голосом унылого ведущего пошутил:

– Ну… Фильм без претензии на шедевр: сюжет был предсказуем на десятой минуте. Главная его цель – зрелищность, что и было успешно достигнуто. Ещё я бы отметил, что сцена, в которой уличные жалкие грабители нападают на Джеффа, показала невысокий уровень актерского мастерства, присутствовала очевидная наигранность. И, надо признать, физическая форма у Спикмэна неплохая, восемь из десяти, – изменив интонацию на привычную, Тео по-простому добавил. – Брюс двигался лучше, на мой взгляд…

Мэйли засмеялась:

– Так, стоп! Где ты смотрел Брюса? Тебе же нельзя! Так, так, так…

Тео улыбнулся:

– У Джеймса кассеты есть. Некоторые он мне подкидывает потихоньку, Делфина не знает об этом. Когда они работают, а меня оставляют последить за малышами, я иногда смотрю боевики. “Шаолиня” всего пересмотрел, между прочим, – заметив скепсис на лице девушки, он добавил. – В последнее время реже. Из-за обострения.

– А я-то думала, что ты – лицемер. Смотришь тайно про кунг-фу, а мне зачёсываешь, что нельзя… Ладно, принимается!

Они остановились на этот раз, потому что пришли. Мистер Чанг снимал небольшой двухэтажный домик на тихой улице, в котором выделил комнату племяннице. Мэйли ткнула пальцем в тёмное окно на втором этаже:

– Вон моя комната. Ты дойдёшь сам или тебя проводить?

– Дойду.

– На пейджер мне напишешь?

– Окей, – Тео позволил себя приобнять, помахал обернувшейся в дверях девушке и остался стоять. Лишь когда окно наверху осветилось, показывая часть убранства комнаты из-за раздвинутых занавесок, повернулся и быстро зашагал к себе.

Время было позднее, а завтра вставать рано. Удивительно, как новая знакомая быстро уговорила Делфину отпустить его в кино, на вечерний сеанс, да ещё в будний день. С Вилмером этот номер не прокатывал.

Дома, разумеется, все спали, точнее, дети и Джон: Делфина сегодня работала в ночную смену. Зайдя на кухню за бокалом горячего чая и тарелкой снеков, Тео поднялся к себе. Здесь у многих домов была схожая планировка, и, скорее всего, комната Мэйли выглядела аналогично убежищу Тео, которому выделили целую личную комнату сразу, как забрали из приюта.

Перекусив и приняв душ, он надел чистое бельё, футболку, джинсы, носки; обулся и сунул пейджер в карман. Потом спохватился и отправил сообщение Мэйли с пожеланием спокойной ночи. Ему пришёл ответ: “Я уже сплю, не буди!” Тео улыбнулся. День, что ни говори, был чудесный. Весёлая Мэйли, с которой было легко. Да, случился небольшой конфуз, ну, бывает… В следующий раз Тео будет лучше себя контролировать. Нельзя ему девушек заводить, как минимум, пока обострение не закончится.

Не расправляя постели, лёг поверх, укрылся покрывалом, привязал одну руку к кровати и, думая о словах Мэйли, вспоминая её тёплые объятия и запах попкорна, уснул.

Что-то снилось смутное, цветное марево, человек-дракон, показывающий мастер-класс кунг-фу шеста, Мэйли…

– Э-эй, эй! – проснулся от того, что его легонько толкали в бок.

В голове звенело от сна, словно не прошло и часа. Тео соскочил, испуганно озираясь: вспомнил, как уже несколько просыпался в чужих спальнях, и оттого взял себе в привычку ложиться спать одетым и обутым. Где он на этот раз? Снова у мисс Вилкинсон, двадцатипятилетней миленькой продавщицы из книжного? Тогда он напугал девушку до истерики.

Или у соседей мисс и мистера Степхенс? В первый раз плохо было не только Тео, супругам, но и Делфине, к которой великовозрастного сыночка вернули чуть ли не за руку. Во второй раз мистер Степхенс готов был поколотить гостя, в третий Тео успел смыться сам.

На этот раз в кровати, укрывшись одеялом, в тонкой маечке сидела Мэйли и с изумлением взирала на Тео, возвышающегося рядом и выглядевшего не менее удивлённым, чем она сама.

– Ты залез через окно?

Юноша с трудом перевёл взгляд на окно – оно, действительно, было открыто.

– Извини, я не знаю, как… – направился к единственному логичному “выходу” из комнаты. Перегнулся через раму, чтобы рассмотреть спуск. – У вас собаки есть?

Мэйли, которая успела вылезти из-под одеяла и набросить поверх майки кофту, прыснула:

– А если бы были? Представляю изумление собаки: лезет через забор, кусты, на стену кто-то очень наглый и не реагирует на рычание, – подошла, застёгивая пуговицы, и встала за спиной Тео. – Эй, ты меня больше напугал тем, что я тебя сначала не узнала. Сейчас всё хорошо, не волнуйся.

Она тронула ночного гостя за локоть, разворачивая к себе, и пожалела Тео, на лице которого гуляли виноватые эмоции. Казалось, ещё немного, и он расплачется.

– Всё хорошо! – она обняла его, прижимаясь к груди, несколько секунд помолчала и отстранилась. – А ты во сне одеваешься, обуваешься?

Волнение и смущение Тео проходило – эту Мэйли ничем не проймёшь.

– Нет, конечно, – он улыбнулся. – Я сплю одетым уже третий месяц… Это очень неудобно.

Мэйли выглянула из окна:

– Может ты, на самом деле, супергерой? Даже я бы не залезла… Человек-сомнамбула… – Тео хмыкнул, и девушка ободряюще улыбнулась. Свет ночника мягко озарял её лицо с растрёпанными длинными волосами. – Залазишь в квартиры к девушкам, которым снятся кошмары и спасаешь их…

– Дракон блюдёт честь и достоинство благородной самки. В крайних случаях неженатые драконы удовлетворяют свои потребности только с самками, берущими оплату за порочные услуги, и то – скрыто от общества: дракон обязан также блюсти личную честь, сохранять чистоту для будущей пары, – Голос флегматично остановил руки Тео, машинально поползшие по спине Мэйли, снова обнявшей и зевнувшей в грудь, словно юноша стал её новой подушкой.

– Не мог ты прийти чуть попозже, вместе с сумкой? До будильника целых два часа! а-а-аух… – она зевнула второй раз, выдыхая в грудь парня и не думая о реакции его организма. – Не ходи никуда, дядюшка скоро уйдёт в свой клуб, и я тебя выпущу через дверь.

Отпустив ошалелого Тео, которого касались за минувшие сутки, по его машинальному подсчёту, уже раз пять, Мэйли, вяло переставляя босые ноги и зевая, вернулась к кровати и рухнула на неё лицом вниз, а затем похлопала рядом с собой:

– Ложись… а то но-о-оги-и переломаешь… А-а-аух…

Почесав в затылке, он согласился с аргументами хозяйки комнаты, присел на край, раздумывая, снимать обувь или нет. Мэйли сопела мерно, словно опять погружалась в сон. И вдруг в дверь постучали.

– Màilì, nǐ lái ma? Huòzhě nǐ huì zàishuō nǐ shuì dé hěn wǎn, jīntiān yǒu kǎoshì ma?10 – спросил голос взрослого мужчины.

Та, к которой обратились, лишь повернула голову в сторону от подушки, чтобы её лучше было слышно, и простонала:

– Duìbùqǐ, shūshu, wǒ fàngxué hòu guòlái. Jīntiān yǒu nándù de yīngyǔ wénxué kǎoshì…11

– Rúguǒ nǐ tiàoguò duànliàn, nǐ jiù huì huí jiā. Míngbáile ma? 12 – не уходил от двери мистер Чанг.

– Shì de, shūshu, 13– Мэйли беспечно зевнула.

Послышались удаляющиеся вниз, по лестнице, тихие шаги. Поворачиваясь на бок, спиной к Тео, и натягивая на себя одеяло, Мэйли объяснила:

– Дядюшка звал меня на утреннюю тренировку. Я сказала, что у нас тест по английской литре. Спи, Тео, он ещё минут десять будет собираться – можно поваляться… Обувь сними.

Девушка повозилась, устраиваясь поудобнее, и затихла. Делать нечего – Тео послушался. Кроме того, и впрямь, организм ещё не было готов к началу рабочего дня. Несвоевременное путешествие во сне отняло у этого самого сна целых два часа, самых сладких. Несколько минут он лежал, прислушиваясь к дыханию Мэйли, и не заметил, как задремал, под озабоченные мысли о необходимости забежать утром домой за тетрадями.

Когда через два часа прозвенел будильник, Мэйли потянулась:

– Выключи его, – но ей не ответили, и будильник продолжал противно напоминать об обязанностях. – Эй, проснись, Тео!

Она села на кровати – рядом было пусто. Какой гордый, всё-таки ушёл! Будильник был успешно выключен, с минуты две Мэйли покрутилась в кровати, затем поднялась и пошлёпала в уборную.

Вернувшись оттуда, по привычке начала разминку, раз тренировка сорвалась: нужно было сделать пятьдесят приседаний и отжаться столько же, а потом минут пять постоять вниз головой у стены… Рядом с кроватью осталась обувь Тео, и Мэйли открыла рот – опять ушёл во сне! Но куда на этот раз?! Одевшись на ходу, причесавшись кое-как и собрав волосы в хвост, схватив школьный рюкзачок, она вылетела из дома. Нужно было убедиться, что с Тео всё в порядке.

****

С ним всё было в порядке. Он проснулся, как обычно, в собственной постели, за полчаса (по закону подлости) до будильника. Воспоминания о случившемся ночью всколыхнули сознание, а потом успокоились: ещё не было такого, чтобы он возвращался назад, всегда в подобные ночи – утро в чужой постели и пробуждение под удивлённо-гневные вопли. Сегодня он дома, значит, это был просто сон. Перегулял с Мэйли, называется…

И лишь когда обнаружилась пропажа ботинок, всё понял: думал о Мэйли – переместился к ней, потом о своей комнате – и вернулся назад. Интересно, почему в газетах до сих пор нет статьи про парня, лазающего через стены и по стенам в утреннем Сиднее? Или все в это время зомби и людям фиолетово на очередного фрика?

Сегодня на уроках рядом с Тео сидела Мэйли, потеснив Вилмера, заинтригованного очевидным происшествием, в котором он не принимал участия.

– Думаю, надо поискать в библиотеке, то есть в медицинских изданиях, описания подобных случаев, – позже, за обедом, Вилмеру рассказали о двойном сомно-путешествии Тео, и дотошный товарищ, посадивший зрение на чтении книг под одеялом, поправил очки на носу. – В нашей библиотеке мы ничего не найдём. Есть идея: одна знакомая моей матери работает в колледже прикладной психологии. Я могу представить всё так, будто мне для проекта нужна информация. Например, мог ли Гамлету присниться отец, а не явиться тенью? И отсюда – проблемы сомнамбулизма.

– За такой проект мистер Уивинг тебе поставил бы высший балл, – похвалила предложение Мэйли, пряча улыбку за поднятым справочником по психологии. – Вот и действуй. У меня тоже есть кое-какая идея, но… надо сначала проверить. Тео, ты сегодня свободен?

Вяло слушавший друзей, Тео кивнул. Из-за двойной дозы лекарства, которую потребовала выпить Делфина, узнав о похождениях и запретив впредь вечерние киносеансы, нещадно клонило в сон. Какая работа после этого? Ему было велено после школы идти домой и отдыхать.

– Если на то пошло, то неплохо бы установить ночное дежурство, – командовала Мэйли, когда обсудилили проблему Тео вдоль и поперёк.

Вилмер, не присматривавшийся к новенькой в течение недели, очень внимательно её слушал и, кажется, впадал в интеллектуальный экстаз: ни одна девчонка в классе за несколько лет не заслужила ярлыка “зануда” и “всезнайка”. Сейчас к этому уверенно шла Мэйли.

– Меня отпустят к Тео, – мелко закивал он, – но я не могу не спать каждую ночь. А ты – девчонка. Тебя твой дядя отпустит?

– Мой дядя и мама Тео – хорошие знакомые. Думаю, ему разрешат ночевать у нас. Дядя тоже присмотрит.

Тео зевнул:

– Спасибо, но я не хочу доставлять вам проблем. Вы не можете меня будить всю оставшуюся жизнь.

– И что? – Мэйли удивлённо подняла брови, – а вдруг твой организм привыкнет просыпаться сразу, как только ты будешь вставать с кровати? Я читала, что в таких случаях кладут рядом колючий коврик, и когда сомнамбула ставит на него ноги, то просыпается. Можно придумать и что-то другое.

– Например, таз с водой, – поддакнул Вилмер и получил удобрительный жест с большим пальцем.

– Именно! Главное – не испугать человека во сне.

Тео молчал, ему было лень спорить. Пусть друзья делают, что хотят, если им интересно, а он устал и больше не может и не хочет сопротивляться.

После уроков троица зашла к Мэйли домой, где Вилмер показал ещё один талант – повара. Пока Мэйли копалась в своей комнате, собираясь на тренировку, Вилмер приготовил пасту по самому простому рецепту. Голодные одногруппники одобрили нехитрое блюдо и, подзарядившись им и кофе, отправились кто куда. Вилмер – в библиотеку колледжа, к знакомой матери, с которой договорился. Тео и Мэйли – в клуб мистера Чанга.

– Ты тоже готовишься стать “смертельным оружием”? – Тео не мог не улыбнуться, входя в зал, где обучались восточному искусству и его сверстники, и мужчины постарше, и даже двое пацанов, и девчонка лет десяти.

Мэйли велела ему посидеть у стеночки, а тренировку она как-нибудь сократит, под любым предлогом. Сейчас главным было не злить дядюшку Чанга, который мог дать Тео очень ценный совет по медитации и, заодно, посоветовать какого-нибудь нормального психотерапевта, имеющего опыт в гипнозе.

Подтянутый и худощавый китаец лет пятидесяти перемещался по залу, наблюдая и корректируя работу учеников. Мэйли же отправилась в пустой угол, где занялась разогревом – специальными упражнениями.

– А ты почему сидишь? – через пять минут к зевающему Тео обратился мистер Чанг.

– Мне нельзя.

– Я в курсе того, что тебе запрещает Делфина. Вперёд, иди к Мэйли, я сейчас подойду, – безапелляционно и сухо сказал мистер Чанг, отворачиваясь и переключая внимание на пару, спаррингующуюся справа от себя. И не оборачиваясь: – Ты ещё здесь?

Глава 5. Серебряный Орден

Старший дознаватель Вэйланд-эве Риуз третий десяток лет являлся куратором Драконьей Академии, преподавал самый важный предмет (с напарниками) – практическое драконоведение на факультете, где учились отпрыски знатных семей и допущенные избранные из низших слоёв. Но помимо этого также нёс королевскую службу как старший дознаватель.

Последнюю неделю в Академии его заменял Лестер-эве Дифатер, а сам Вэйланд сконцентрировался на первичных обязательствах, ибо добавилось хлопот в связи с объявленным общим Народным Сбором.

Задача дознавателей – предупреждать преступления и раскрывать без проволочек, тем самым обеспечивая порядок в столице и государстве в целом. Поэтому все хозяева столичных гостиниц прошли инструктаж, их заведения были проверены на наличие потайных комнат; последние снабдили отслеживающими артефактами или законсервировали по желанию владельцев, не желавших терять ценных клиентов ради минутной выгоды.

Подозрительных нищих, околачивающихся на крайних рынках столицы, временно (а после – как получится) обеспечили “кровом” – забили под завязку подвальные камеры Мешка, самой большой и хорошо охраняемой тюрьмы в Алатусе.

Третий день улицы столицы были наводнены ратниками; привлекли, по традиции, старшекурсников, выдав им плащи и знак рядовых дознавателей.

Особое внимание стоило уделить безродным крестьянам, которых в этот раз соберётся настоящая тьма и которые запросят кров, а также убежище для скотины, на которой и с которой приедут. Для решения этих проблем постановили следующее.

Указание первое. Навезти соломы и сена на поле перед городской чертой. (Запасливый и умный хозяин всегда возьмёт с собой в дорогу то, чем укрыться. Так что солома послужит и подстилкой для безродных, и кормом для животины).

Указание второе. Активировать погодные драконьи артефакты, разгоняющие над столицей и её окрестностями дождевые облака. (В столице не нужна толпа, ищущая укрытие от ливня).

Указание третье. Палату Податей также передвинуть за стену, а освободившееся в городе место предоставить за дополнительную плату зажиточным алатусцам в качестве жилища и хранилища лошадей и повозок. (Пусть город заполнят те, кто меньше всего склонен к преступлениям).

Указание четвёртое. Усилить пропускной контроль на Воротах, для чего охранные отряды снабдить артефактами сверх меры. (И глядеть в оба!)

Указание пятое. На время речи Либериса активировать парализующие артефакты для предотвращения бунта и давки. (Ничего, потерпят).

Говоря по правде, Вэйланд-эве внутренне был против масштабного Сбора: нет в мире такой новости, которую нельзя было бы передать через поверенного. Зачем Либерису понадобилось пафосное мероприятие, Вэйланд догадывался, но… кто в состоянии постигнуть глубину мудрости Вечного?

На юге всегда было неспокойно: алатеррцы столетиями ходили на территорию Алатуса, как к себе домой, не предпринимая решительных действий, но выбешивая своей наглостью и самоуверенностью. Лет двадцать назад умудрились похитить дракона старшего ратника в начале смены и… спустя неделю вернули с посланием, прикреплённым к ошейнику летуна. В секретном отчёте дознавателей того времени было зафиксировано бессильное проклятие в адрес Либериса, который якобы превратил гордых и свободных драконов в безмозглых овец. С тех пор транспортных драконов больше не похищали.

Однако всегда в Алатусе находились любители сказок. То и дело возникали опасные слухи, каждый раз беспочвенные, слава Глазу Бога. Среди них первая категория – сумасшедшие, считающие себя древними наследниками Создателя. Этих лечили сырые и тёмные, без окон, казематы Мешка, порой до смерти. А выжившие после них забывали не только своё имя, но и смущающий умы фольклор.

Опаснее были разумные или кажущиеся таковыми, которые имели “доказательства” грядущих перемен и государственного переворота. Эти сеяли среди вечно голодных нищебродов призыв сопротивляться, уходить из Алатуса в Алатерру, к благородным драконам, чтобы, объединившись, всей массой обрушить свой гнев и ненависть на проклятых поработителей.

Придумали тайный Серебряный Орден и смущали умы, причём успешно. Чаще – молодых людей из незажиточных семей. С каждым годом арестов становилось больше, правда, пока не превышало максимальной дюжины в год. Приговор о пожизненном заключении выслушивали спокойно и с улыбкой, говоря, что обязательно подождут, когда сам Серебряный Принц откроет их темницы. В одном из “карманов” Мешка уже лет двадцать пять сидел одичавший адепт Серебряного Ордена. К нему периодически приходили дознаватели, чаще младшие, на экскурсию, и каждый раз он плевал в их сторону:

– Сгинь, проклятие смиренных! Да выпотрошит Арженти тебе кишки! Ах-ха-ха-а!

Вэйланд считал, что подобные назойливые существа возникают для сброса напряжения у безродных. Выплеснул такой орденоносец свой гнев, за себя и других, глядишь, и остальным стало легче… И поучительней. Многим ли хочется провести остаток жизни в Мешке?

Так что подобные слухи и их разносчики были всегда. Вэйланд-эве лично перебирал, ещё будучи младшим дознавателем (по молодости энергичным работником и крайне любопытным молодым человеком), страницы истлевающих допросных книг. Одна из них была настолько старой, что пергамент тысячелетней давности не разваливался лишь благодаря сохраняющей и скрепляющей его магии. И сотню, и тысячу лет назад – всегда были чудики с полученным Откровением, будто Серебряный Принц на подходе. Вот-вот явится и спустит кровь Либериса в канаву, куда выходит дворцовый сток с помоями и испражнениями.

Либерис Третий (мнение первых двух Вэйланд не знал, но верил, что они аналогичны), подразумевая бунтовщиков, говорил одно и то же:

– Сказки посланы нам не в качестве беспочвенного утешения, но мудрых уроков, кои гласят: работай, трудись, и достигнешь успеха. Тот, кто собирается посягнуть на целостность Алатуса, будет наказан как лодырь, желающий получить всё лёгким путём – через хаос и разруху. Да отнимется у отрицающих благородство труда всё, чего они оказались недостойны…

Простая мудрость Вечного усваивалась плохо. Глупые “насекомоподобные” летели на свет, чтобы умереть. Проводя допрос в двадцатый раз или раньше, Вэйланд поймал себя на мысли, что не скучает от однообразия, а готов вынести приговор и осуществить его – лишь бы эти убогие революционеры не мучились от собственного безумия.

Он уже и не сказал бы, кому в голову пришла блестящая идея устраивать Турнир Алатуса. Ожидаемо на соревнованиях собирались не только лучшие из лучших, но и амбициозные из амбициознейших. Равнодушных безродных здесь не бывало, разве что на зрительских трибунах их было больше, но оплата всегда была высока, поэтому лавки пустовали наполовину. Главный приз, который должен был вручать сам Либерис, манил всех фанатиков перспективой лишить Либериса шанса продлевать существование. Посему раз в пять лет охота на опасных личностей упрощалась.

В последний Турнир, прошедший два года назад, вычислили и схватили самых настоящих засланных агентов из Алатерры. Один из них, к сожалению, самоубился, не дав себя пытать. Зато второй, испугавшийся смерти, смог познать суть ласкающей вечности и сравнить её с пытками. Под ними-то он и выдал даже не слухи, а растущие убеждения. Якобы феоманты Алатерры уловили колебания межмировых портальных дыр, оставшихся с перемещения давностью в тысячу или более лет. Судя по всему, долгожданный спаситель учился или пытался строить межмировой портал, что означало – Арженти близко.

Либерису доложили о результатах допросов, и впоследствии уже своему, королевскому феоманту Сирнанносу было поручено проверить самую большую портальную дыру, затянутую временем недалеко от Драконьих Пещер. Сирнаннос подтвердил слабую вибрацию, добавив к отчёту, что подобная вибрация осуществлялась периодически в течение последних столетий, о чём есть запись в соответствующих книгах. Вечный сделал свои выводы и приказал усилить южные границы и, разумеется, работу дознавательской службы.

Около трёх месяцев назад, наконец, удалось схватить считающих себя настоящими алатусами, с разницей в два дня, двух мужчин. Их забрали в Тайный Отдел, и Вэйланд об их судьбе практически ничего особенного не слышал: держат в нижних казематах, допрашивают и пытают. Как обычно. Уникальной информации пока не просочилось за пределы Тайного Отдела.

Вэйланд убрал последние проверенные документы в ящик стола, встал и потянулся. Телу требовалась хорошая прогулка. Спать сегодня он уже не будет до самого вечера, пока не закончится Народное Собрание, и простой люд не начнёт разъезжаться. Потом можно будет отправиться домой, к своим, скучающим по вечно занятому главе семьи.

Он вышел из кабинета, закрывая его на артефакт, миновал длинные коридоры Академии, через полчаса вышел в город и зашагал по центральным улицам, периодически останавливаясь, чтобы переброситься парой информационных фраз с ратниками и переодетыми ликторами, изъявивших помочь.

Дошагал до Ворот, и там-то возникла суета. Завидев старшего дознавателя, к нему подбежал ратник с нашивкой младшего стража:

– Ваша милость, – парень лет двадцати пяти указал на пространство над воротами, – крестьянина одного убили, когда он спал. И вот…

Привратный страж протянул руку с зажатым кулаком, раскрыл его, и в свете просыпающегося Глаза Алатуса блеснула серебряная монета. Профиль несуществующего принца Арженти на решке вместо цифры. Тайный Орден бездельников снова напомнил о себе.

Но зачем убивать крестьянина, своего?

– Веди! – холодно приказал Вэйланд, и страж побежал впереди, раздавая приказы пропустить важного эве.

По словам ратника, его отряд был вызван младшим сыном убитого крестьянина. Он (сын) вернулся ещё до рассвета, чтобы напоить коней, и обнаружил хладное тело отца. Большинство свидетелей, ночевавших вместе с убитым, к приходу стражей разбежались. Остались двое – оба крестьяне с юга. Того, что тощий, зовут Хирам, второго, посолидней, – Уилбер.

– Эти почему не сбежали? – заинтересовался Риуз.

Страж ткнул пальцем в спину тощему, где расползлось тёмное пятно на правом боку:

– Кровь убитого, якобы спал рядом. Далеко не ушёл бы всё равно. А второй знакомый, вместе вели торговые дела. Просит отдать тело, чтобы отвезти домой.