Бескостный. Книга 1. Путь свободы

Он крепче перехватил копье и сделал выпад. Степняк ловко отклонился, отбивая наконечник копья мечом, шаг вперёд, и лезвие клинка уже несется в лицо Шейла. Мальчик бросился влево, пригибаясь к земле, копье само устремилось вверх. Так получилось, что одновременно с этим степняк шагнул чуть ближе, и наконечник копья оцарапал ему щеку, едва не вспоров шею. Удивленный, враг отшатнулся, ощупал обильно кровоточащую царапину, взглянул на Шейла. В глазах степняка стремительно разгоралась ярость.

Мальчик не стал медлить. Очередной выпад копья, который противник с легкостью отбил, шаг навстречу и чуть в сторону, перехватить копье ближе к наконечнику, выставить древко между собой и лезвием меча. Удар, треск – и оружие Шейла переломилось пополам. Растерявшись, мальчик замер, уставился на древко в одной руке и часть копья с наконечником в другой. Всё же не выдержало, сломалось от одного единственного удара…

Степняк не медлил. Рывком приблизился, острие меча ударило мальчика в плечо. Пальцы разжались, выпуская оружие, Шейл упал на песок, крича от боли. Кровь заливала тело и все вокруг, боль пульсировала в висках, с каждым ударом сердца его сковывала слабость.

Он взглянул на противника, в чьем взгляде уже виднелось торжество победы. Степняк замахнулся…

Пальцы Шейла неожиданно сами сжались на двух половинках копья. Опереться на левую ногу, податься чуть вперёд, выставив древко навстречу вражескому клинку. Отдача от блока ударила в руку и плечо с такой силой, что раздался хруст и конечность повисла плетью. Но это не важно, главное, он выиграл время. Правая рука с наконечником копья ударила степняка под ребра, заставив того крикнуть от боли и отшатнуться. Шейл не медлил, подался следом за врагом, сильнее вгоняя острие в рану. Степняк упал, и мальчик рухнул следом, придавив противника к земле и, выдернув наконечник копья, вогнал повыше, прямиком в ложбинку между шеей и челюстью. Крик степняка оборвался бульканьем, кровь толчками выплескивалась из раны, а невидящий взгляд уставился в небо.

Шейл с трудом разжал пальцы, выпуская оружие, упал набок, лицом в песок, тяжело дыша, чувствуя, как жизнь утекает вместе с кровью и видя перед собой желтые крупицы, пропитанные красным. И ещё – лица зрителей, полные удивления, радости и восторга. Шум аплодисментов, кажется, заглушил боль в голове.

– Невероятная победа! – закричал распорядитель. – Юный Шейл, гладиатор господина Фирона, буквально вырвал жизнь из цепких рук степного воина, тем самым заслужив право драться дальше!

Толпа что-то скандировала, но гул в ушах не позволял Шейлу расслышать ни слова. Он увидел, как кто-то подошел, чьи-то сильные руки подняли его и повели в другую сторону, подальше от арены, окровавленного песка и омерзительных лиц тех, кто наслаждался зрелищем смерти.

Оказавшись в тени прохода, Шейл с трудом поднял голову и увидел Торсо. Гладиатор усадил его на скамью и кивнул мужчине в тёмно-зеленом балахоне, стоявшему рядом. Тот присел возле Шейла, поводил ладонями около ран, и мальчик с изумлением ощутил, как остановилась кровь и отступила боль. Она не исчезла полностью, но стала тише, будто его ранам не меньше пары дней. Выходит, мужчина – целитель?

Шейл слышал о людях, обладающих способностями к магии исцеления, но ни разу в жизни не встречал их. Сегодня он на многое взглянул впервые.

И также впервые ощутил вкус смерти.

Стоило целителю уйти, как мальчика ударила дрожь. Дрожали пальцы, руки и ноги, стучали зубы, его бросало то в жар, то в холод. Вновь и вновь он переживал в памяти момент поединка и понимал, насколько близок был к тому, чтобы остаться мертвым телом на песке арены.

Торсо положил руку на плечо Шейла, отгоняя тяжелые мысли, заставил того подняться.

– Идём, тебе надо поесть. Исцеление отнимает много жизненных сил, ты сейчас крайне истощен.

Шейл, с трудом переставляя ноги, отправился вместе с гладиатором по коридору, который окончился просторной комнатой с длинным столом, уставленным яствами. За ним уже сидели бойцы их команды, а также, по-видимому, члены другой. Они не выглядели враждующими, и это даже несколько удивило мальчика. Ему казалось, между гладиаторами обязательно будет соперничество и ненависть.

Торсо усадил его с краю, сам сел рядом, подвинул к мальчику блюдо с жареным поросенком.

– Ешь, – приказал он, и Шейл послушно принялся отрывать куски мяса от туши и жевать, с трудом ворочая челюстями. Впрочем, каждый последующий кусок придавал сил, и вскоре он уже не чувствовал себя ходячим мертвецом. Взяв небольшую лепешку, мальчик взглянул на смуглого гладиатора.

– Почему ты мне помог?

– Я – старший, – обронил Торсо, не глядя на него. – Я слежу за порядком в команде. Сегодня ты сделал невозможное, и это показывает, что в тебе есть потенциал. Зрителям ты пришелся по душе, а значит, господин получит много денег.

Остальные гладиаторы не обращали на них внимания, занятые едой и вином. Они смеялись, что-то обсуждая, казалось, для них подобная жизнь вполне нормальна. В этот самый миг Шейл осознал случившееся. Он больше не дома, теперь его судьба – биться на арене. Сегодня он чуть не умер, но смог выжить и одолеть сильного врага. Ему повезло, но будет ли такое везение длиться вечно?

Вряд ли.

Он должен научиться драться.

– Ты сильный, – сказал Шейл, глядя на Торсо. – Научи меня, как стать таким же сильным. Мы же деремся не каждый день, верно?

– Ты прав, – кивнул смуглый гладиатор. – Бои проходят раз в месяц. Тебе не повезло оказаться с нами в этот день. Весь месяц до поединков мы тренируемся, оттачиваем навыки. Ты новичок, тебе придется работать во много раз усерднее остальных.

– Я справлюсь, – упрямо произнес Шейл. Торсо не ответил, лишь пригубил вина из деревянного кубка. Было что-то странное в его речи, порой он говорил короткими рубленными фразами, а иногда использовал слова, подходящие умному человеку навроде старосты деревни. Но распорядитель ведь назвал Торсо и его брата дикарями. Что-то здесь не сходилось.

Наконец, утолив голод, мальчик смог осмотреться. В помещении, кроме гладиаторов, были еще двое стражников возле другого входа, вероятно, их цель – следить за порядком. Дверь, около которой они стояли, вдруг открылась, и на пороге появился коренастый пухлый мужчина в цветастых одеждах и с золотой цепью на шее. На его щекастом лице застыла довольная улыбка, почти прячась в складках трёх подбородков.

– Бойцы! – проговорил он, шагнув в комнату. – Это было хорошее состязание! Наша победа висела на волоске, и в какой-то момент я уже отчаялся…

Он подошёл к столу и посмотрел прямо на Шейла. В глазах толстяка мальчик увидел лишь холод и опасность.

– Юноша, ты дрался отчаянно и смело, мне это нравится. Толпа тоже была довольна. Но в следующий раз я хочу, чтобы ты справился лучше. Торсо, научи его всему, что знаешь сам.

– Слушаюсь, господин Фирон, – склонил голову смуглый гладиатор. Толстяк весело хмыкнул, по-прежнему глядя на Шейла как на ничтожество.

– Что ж, сегодня отдыхайте, а на рассвете продолжайте тренироваться. Вам ещё есть над чем работать. Как и мальчишкам Зарга.

Напоследок он бросил взгляд на помрачневших гладиаторов из вражеской команды, а затем вышел из комнаты удивительно быстрым для его комплекции шагом.

Притихшие гладиаторы ещё какое-то время пировали, а затем, сопровождаемые всё тем же надзирателем, отправились через другую дверь на открытую террасу, где их ждало вино и довольно легко одетые женщины. Шейл плелся в конце, чувствуя, как слипаются глаза и отчаянно желая поспать.

– Держись, – Торсо легонько хлопнул его по плечу. – Прежде ты доказал свое мужество в бою, стал мужчиной. Осталось теперь убедить в этом одну из них.

Шейл глянул на женщин, и только теперь осознал, кто это. В деревне не было борделей, но он слышал разговоры мужиков о подобных заведениях в городе, и о том, какие услуги там можно получить. Сам он ещё ни разу не был с женщиной, занятый работой и попытками выжить, хотя многие мальчишки его возраста уже становились мужчинами с соседскими девчонками или опытными подругами матерей – судя по их рассказам. Возраст Шейла близился к пятнадцати, совсем скоро он ступит на порог совершеннолетия, и только сейчас, в этот самый миг он понял, что детство закончилось.

Гладиаторы быстро разбирали женщин, уединяясь в укромных уголках сада, раскинувшегося внизу, у террасы. Торсо тоже ушёл в компании смуглой фигуристой дамы. Оставшиеся женщины лукаво глядели на Шейла, а он замер, стесняясь и желая оказаться подальше отсюда. Слишком уж много потрясений для одного дня.

С другой стороны, близость смерти взбудоражила его, как и лечение, и теперь, когда сон отступил, Шейл почувствовал легкий азарт. Взгляд сам зацепился за шлюху помоложе, примерно лет семнадцати-восемнадцати на вид. Она заметила его взгляд, подошла ближе, взяла юного гладиатора за руку и молча повела вниз, в сад. Там, в тени раскидистого дерева, вдали от чужих глаз, Шейл стал мужчиной.

Девушка была умелой, ласками и языком доводила юношу до готовности, а затем, улыбаясь, запрыгивала сверху и всякий раз возносила его на вершины блаженства. Прошло, наверное, много времени, прежде чем они, усталые и довольные, легли на траве.

– Как тебя зовут? – спросил Шейл, переводя дыхание.

– Гиза, – с тихим смешком ответила девушка. Он лёг набок, разглядывая её юное тело, с приятными изгибами и нежной кожей, красивое лицо с плавными чертами. Она не походила на тех глупых деревенских девок, которые швырялись в него камнями и строили гадости, лишь бы угодить Тайку. В ней чувствовалось нечто… взрослое, мудрое, даже таинственное. При взгляде на эту девушку он ощущал, как быстрее колотится сердце.

– Я видела, как ты сражался, – сказала вдруг Гиза.

– Я пока ничего не умею, – признался Шейл. – Но обязательно научусь. Будешь смотреть мой следующий бой?

Она не ответила, лишь легким толчком заставила его лечь на спину и вновь начала свою игру. А Шейл глядел на неё, стараясь навсегда запомнить этот образ обнаженной девушки, тенистую полянку и день, когда он впервые ощутил вкус смерти.

Это было лишь начало пути.

Глава 3. Смерть

Тускло горели на столе свечи. Из-под двери задувал противный сквозняк, но никто не обращал на него внимания. Часть блюд уже опустела, но другие стояли нетронутыми. Неудивительно, ведь из команды гладиаторов господина Фирона в живых остались только двое. Кто-то погиб ещё два года назад, иные прожили несколько месяцев, но потом все равно умирали от удара копьем, или резаной раны от клинка. Многих хватило заражение крови, было несколько бунтарей, не желавших более сражаться на арене – их пришлось показательно казнить, чтобы другим неповадно было. С тех пор в гладиаторском доме царила тишина.

Сегодняшний турнир стал тяжелым испытанием для бойцов Фирона: в команде Зарга было много новичков, часть из которых – выходцы южных пустынь, выносливые и могучие воины, чья сила уже давно и прочно вошла в легенды. Драться с такими – все равно что выступить против пустынного дэва, но двоим гладиаторам удалось.

Торсо задумчиво пригубил вино из кубка, отставил посудину в сторону и, сощурившись, глянул на юношу напротив. Это был высокий широкоплечий молодой мужчина, худощавый, но жилистый, мышцы – что стальные канаты, перекатываются под кожей при каждом движении. Длинные выгоревшие волосы стянуты в хвост на затылке, а равнодушный взгляд серых глаз порой кажется совершенно безжизненным.

Шейл сильно изменился за пару лет.

Все его тело теперь было покрыто шрамами, при взгляде на некоторые из них любой человек сказал бы, что люди с такими ранениями не выживают. Но юноша сумел выкарабкаться из объятий смерти, снова и снова оказываясь на грани, но всякий раз поднимаясь с колен и с удвоенной прытью принимаясь за тренировки. Пожалуй, из всех, с кем когда-либо занимался Торсо, этот парень был самым упёртым.

И самым сильным.

Уже сейчас, почти в семнадцать лет, он мог дать фору любому опытному ветерану, умел сражаться любым оружием и без него, мог выжить без еды и воды, – подобный навык появился у Шейла после нескольких дерзких выходок, когда он две недели жил в карцере, а затем оказался прямиком на арене, обессиленный, но вынужденный бороться за свою жизнь. Тогда он только чудом не умер, и с той поры Торсо видел в глазах господина Фирона страх, стоило тому лишь посмотреть на юношу.

Его даже нарекли демоном арены. Сегодня, после того как против них двоих выпустили пустынников, похоже, это прозвище укрепилось лишь сильнее. Теперь Шейл сидел расслабленный, пил вино и ел мясо, с виду совершенно безмятежный. Торсо тоже следовало бы отдохнуть, но он не мог.

Потому что понимал, что последует дальше.

– У Зарга кончились бойцы, – негромко заметил смуглый гладиатор. – А ещё он крупно проигрался на ставках.

– Верно, – кивнул юноша. Взгляд серых глаз равнодушно скользнул по Торсо. – Выходит, в следующий раз будем драться только мы с тобой.

Старший гладиатор хмыкнул. Значит, Шейл все прекрасно понял ещё там, на арене. Но он не выглядит испуганным или растерянным. Неужели мальчик надеется на победу?

– Я бы не хотел драться с тобой, ведь это ты меня всему обучил, – словно прочитав его мысли, сказал юноша. – Но с тех самых пор, как я начал побеждать, меня всегда терзал один вопрос…

Его губы тронула усмешка, от которой Торсо на миг похолодел.

– Кто из нас выйдет победителем из схватки? Неужели тебе не интересно?

– Ничуть, – покачал головой смуглый гладиатор. – Ты проиграешь.

Шейл рассмеялся и сделал глоток из кубка. Он ничего не сказал, но Торсо чувствовал азарт юноши. С тех пор, как умерла его подруга, Шейл словно сорвался с цепи – занимался в несколько раз больше, убивал яростно и жестоко, на потеху толпе. Только вот каждый последующий бой практически сжигал в мальчике всё, что было хорошего. Торсо это видел. Другие – нет.

И теперь смуглый гладиатор не знал, как поступить. У него были свои мотивы поддерживать титул чемпиона – за это его семья на островах получала деньги. Если он умрёт, его жена и дети останутся ни с чем, и это будет позором для него по ту сторону жизни.

Торсо вздохнул и поднялся.

– Это был тяжелый день. Отдохни как следует, – кивнул он Шейлу. Юноша отсалютовал ему кубком.

Когда Торсо ушёл, он ещё долго сидел, глядя перед собой и видел картины минувшего сражения. Сегодня распорядитель боёв свихнулся: он выставил их обоих против дюжины жестоких убийц. Пришлось использовать всё, чему Шейл обучился, чтобы выжить – и не дать погибнуть Торсо. Что бы он ни говорил, но юноша ценил покровительство старшего гладиатора. Не будь здесь Торсо – он бы сдох в первый же месяц. Только благодаря знаниям и умениям смуглого бойца Шейл выжил и стал сильным.

Но он обязан пойти дальше. Если он проиграет – то умрёт. Либо же Торсо пощадит его, в случае если того захочет толпа. Только вот для Шейла тогда начнется новый круг ада, ему придется продолжать грызть глотки врагов на арене, цепляться за жизнь, трястись по ночам от подступающего холода смерти, не в силах заснуть – и убивать, убивать, купаясь в крови безликих воинов, которые приходят и уходят, тяжким грузом душ ложась на плечи юноши.

Он чувствовал, что порой слишком близок к грани, где стирается разум и начинается безумие. Арена сломала его, пережевала и выплюнула, сделав сильным снаружи, но слабым внутри. И Шейл боялся, что не выдержит.

Лучше закончить всё сейчас.

Он допил вино и с шумом поставил кубок на стол. Стража у выхода равнодушно глядела перед собой, словно бы и не замечая гладиатора. Он поднялся, направился в сад, где уже ждали молоденькие шлюхи. Все они выглядели абсолютно одинаково: смазливые, полуголые, трясущие грудью и похотливо взирающие на него, демона арены. Каждая готова делать что угодно, лишь бы ощутить внутри его член. Но ни одна не сравнится с покойной Гизой. Девушка, подарившая ему мужество и силу, умерла через полгода. По слухам, её зарезал в борделе какой-то ревнивый посетитель. Просто пырнул ножом в живот, а затем, посмеиваясь, глядел, как Гиза умирает. И никто не смог остановить это, ведь посетитель принадлежал к богатому слою общества. Такие люди неприкосновенны, их власть и сила безграничны, благодаря деньгам.

В тот день Шейл едва не разбил себе череп о стену клетки. Он хотел умереть, но Торсо не позволил ему, вытащив почти с того света.

Тогда юноша захотел, чтобы умирали другие. Именно в тот день он убил в себе всю радость жизни и превратился в будущего демона арены. Всё ради мести…

Он не глядя схватил двух фигуристых шлюх и отправился в сад. Там они ублажали его, но мысли Шейла были далеки от наслаждения. В конце концов, доведя девушек до исступления, он оделся и пошёл спать.

Следующая неделя прошла в молчаливых тренировках. Торсо пытался завести разговор, но всякий раз юноша отвечал односложно, надеясь разобраться в себе и в том, как ему надлежит действовать. Похожие чувства испытывал и смуглый гладиатор, поэтому в итоге оба избегали беседы и смогли поговорить лишь накануне поединка.

Как они и предполагали, господин Фирон решил устроить дуэль.

– Чемпион может быть только один, – посмеиваясь, заявил толстяк, за два года набравший ещё больше веса и выглядевший теперь форменной свиньей. – Торсо долго держит это звание, но люди больше любят тебя, Шейл. Покажи им, ошиблись они – или нет.

Произнеся такую напутственную речь, господин ушёл, оставив гладиаторов ужинать. Но оба сидели молча, не притронувшись к еде.

– Ты ведь не оставил мысли о мести, верно? – заговорил вдруг Торсо. Шейл покачал головой.

– Нет. Из-за них я оказался здесь, из-за них умерла моя мать. Я должен их наказать. Они это заслужили.

Торсо прямо взглянул юноше в лицо.

– Месть – инструмент тьмы, ввергающий тебя в пучины боли, Шейл. Стоит только ступить на этот путь, как ты обрекаешь себя на долгую и мучительную смерть. Убьёшь обидчика – за него придёт мстить брат, или сын. Убьешь их – появятся другие люди, связанные с мертвецами. Эту цепь невозможно прервать, кроме как твоей собственной смертью. Подумай, хочешь ли ты так жить?

Шейл до боли сжал пальцы в кулак, затем обессилено разжал и взглянул на Торсо с беспомощностью в глазах.

– Я ненавижу их всех. Ненавижу так сильно, что это сжигает меня изнутри. Старосту, мелких уродов из деревни, которые издевались надо мной, других людей, даже не сделавших попытки их остановить, и больше всех – того ублюдка, что убил Гизу…

Торсо поднялся, обошел стол и сел рядом с юношей. Его массивная рука легла на плечо Шейла, по-отечески приобняв.

– Я понимаю тебя. В твоем возрасте я тоже был в такой ситуации. Моих родителей, друзей и соседей убили воины другого племени. Я с братом тогда был в море, рыбачил, и, вернувшись, мы нашли только пепелище. Наш гнев не знал границ. Взяв копья, мы ворвались в поселение врага и убили там всех, без разбора. Женщин, детей, стариков. Никто не смог остановить нас, и затем, когда гнев отступил, мы очнулись возле костра, все залитые кровью, как животные. Звери, которыми мы стали, испугали нас, и мы поклялись никогда больше не идти путём мести. Потому что это смерть для обоих.

Шейл ощутил, как мелко подрагивают пальцы на руке Торсо. Могучий наставник, который, как ему казалось, ничего и никого не боится, дрожал. Воспоминания прошлого оказались сильнее.

– Я не буду мстить, – тихо пообещал юноша. – Но, если этот человек попадётся мне на пути, я убью его без раздумий.

– Как посчитаешь нужным, – с мягкой улыбкой кивнул Торсо. – А теперь, давай-ка выпьем напоследок ещё немного. Завтра один из нас будет пировать в одиночестве.

При мысли об этом Шейл ощутил пробежавший по спине холодок. Доверительный разговор между наставником и учеником завершился напоминанием о завтрашнем дне и грядущей схватке. Торсо улыбался, шутил, рассказывал какие-то байки, коих он знал великое множество – Шейл редко видел гладиатора таким. И это было страшно, ведь он по опыту мог сказать, что веселым Торсо становился только перед серьёзным сражением.

Юноша почувствовал, как сердце вновь сковал лёд.

На рассвете он сидел в клетке в правом краю, там, где обычно дожидались боя гладиаторы Зарга. Теперь их не было, новый набор прибудет только через неделю, и сейчас ему предстоит биться с Торсо, который находился в привычном левом углу арены.

Шейл сидел на скамье, опустив голову, притаптывал ногой, чувствуя, как сильно колотится сердце, а спина покрывается ледяным потом. Он уже давно не нервничал перед выходом на арену, потому что знал, что после сражения его будет ждать Торсо. Но не сегодня.

Этот день выглядел для Шейла худшим за последние два года.

– Жители славного города Лекрона! – провозгласил распорядитель. – Сегодня мы с вами собрались ради легендарного, не побоюсь этого слова, поединка. В ожесточенной схватке сойдутся два лучших гладиатора этой арены. Встречайте, в правом краю – юный, но прославившийся отвагой, силой и жестокостью, демон арены, Шейл!

Решетка поползла наверх, открывая ему путь. Шейл поднялся, чуть качнулся, ощущая слабость и онемение в ногах. Идти не хотелось. Он едва слышно выругался сквозь зубы, крепко стиснул рукоять меча и зашагал, пересиливая себя.

Арена вновь ослепила его, как и всегда. Гомон толпы, крики детей и женщин, радостные улыбки на лицах – всё это он ненавидел от всего сердца. Будь его воля, он бы прирезал их всех, наслаждающихся зрелищем смерти, лишь бы стереть это счастье с их довольных рож.

– В левом краю – бессменный чемпион арены, бывший дикарь с далекого острова, давно доказавший свою силу и величие! Могучий бог арены, Торсо!

Решетка напротив поехала вверх, и на песок спокойно шагнул смуглый гладиатор. Сегодня он выглядел куда величественнее обычного: взгляд ровный, шаг твердый, пальцы сжимают рукоять верного меча. Но Шейл видел по морщинкам в уголках глаз и по иным, понятным только ему признакам, что наставник нервничает. Таким он был только один раз – в день, когда убил собственного брата.

Из груди юноши вырвался вздох.

– Покажите нам битву, достойную лучших! – закричал распорядитель. В тот же миг Шейл сорвался с места. Торсо также направился ему навстречу, перехватив клинок. Мгновение – и оба воина столкнулись, раздался звон стали о сталь. Шейл бил наискось, нащупывая бреши в обороне, но защита Торсо была идеальна. Смуглый гладиатор ударил в ответ, и юноша едва успел отбить выпад мечом, но все равно отлетел в сторону и покатился по песку.

Вскочив, он крутанул мечом, чувствуя, как глухая боль отдается в кисти. Сила Торсо на ином уровне, с ней ему не совладать. Но можно взять ловкостью и скоростью.

Приблизившись, он ударил, целясь в лицо, но Торсо легко парировал выпад и контратаковал, шагнув вперёд и направив меч в грудь Шейла. Юноша чуть отклонился в сторону, пропуская клинок в опасной близости, сделал половину шага, выставив перед собой локоть ведущей руки. Удар заставил Торсо пошатнуться, и Шейл продолжил движение, резанув клинком наискось, от правой груди до плеча гладиатора. На смуглой коже выступила кровь, а сам Торсо, зашипев, отшатнулся. В глазах воина появился азарт.

Крутанув клинком, он атаковал с удвоенной силой, и каждый последующий удар все сильнее отбрасывал Шейла, загоняя в глухую оборону. Юноша искал возможность для контратаки, но тщетно: Торсо бил без устали, не позволяя ему даже выбраться из этой стальной паутины.

Выносливость у смуглого гладиатора была поистине звериная.

Сам Шейл, пусть и соответствовал наставнику, всё же выдыхался, и в какой-то момент ослабил бдительность. Обманный выпад, и руки сами направили меч в защиту по схеме, но разум лишь мгновением позже осознал, что это ловушка. Короткое движение, вспышка боли в руке, и клинок падает на землю вместе с кистью Шейла. Юноша рухнул на колени, заливая песок кровью из обрубка, а Торсо навис над ним как монолит, взирая с ледяным спокойствием бога смерти.

Отчего-то он медлил, и Шейл не мог не воспользоваться этим, несмотря на дикую боль, раздиравшую руку. Пригнувшись к земле, он схватил кисть с зажатым в ней мечом и в неимоверном напряжении выгнулся, уклоняясь от удара очнувшегося Торсо. Раз – и вражеский клинок проходит едва ли не возле шеи, два – собственный меч бьёт снизу вверх подмышку гладиатору, разрубая плоть, ребра и впиваясь в сердце.

Закачавшись, Торсо рухнул на песок, уставившись на Шейла изумленным взглядом. Затем губы наставника вдруг растянулись в улыбке.

– Ты смог, мальчик. Я горжусь тобой.

– Идиот, – выдохнул Шейл, чувствуя, как по щекам текут слезы, а сердце разрывается от боли. – Почему ты не убил меня сразу?

– Ты мне как сын. Какой отец посмеет убить своё дитя? – Торсо с трудом приподнял ладонь и коснулся макушки головы юноши. В следующий миг Шейл почувствовал, как жизнь покинула тело гладиатора. Уткнувшись лицом в грудь убитого наставника, он тотчас выпрямился и бессильно закричал, выплескивая боль и ненависть. Ответом ему послужили радостные крики толпы, которой зрелище пришлось по душе. Их голоса и лица будто навалились со всех сторон, показавшись хором мертвецов. Им вторил крик распорядителя, объявлявшего чемпиона арены. Застонав, Шейл согнулся, зажал ладонями уши, надеясь, что шум исчезнет, но он стал лишь сильнее.