Тайна зеркала

Статуя с помощью Семена Степановича уже кряхтя поднималась на ноги, и при ближайшем рассмотрении оказалась домработницей Маргаритой – женщиной немалого роста с пышными формами и косой вокруг головы "а-ля Юлия Тимошенко", а совсем не лавровым венком. Ее обычно невозмутимо-суровое лицо пылало гневом и всеми оттенками красного. Она подхватила нож, валявшийся неподалеку, и подскочила к Кате, потрясая руками.

–Дык, что ж это делается! – возмущенно взревела Маргарита, тыча острым тесаком в гостью.

Катя опасливо отодвигалась, а домработница продолжала наступать.

– Звонят в дверь, я открываю, а она на меня с палкой кидается и орет! – голос Маргариты дрожал от праведного возмущения.

Девушка попыталась оправдаться:

– Но вы же с ножом были! Я испугалась!

– Дык, я тесто на кухне раскатываю! Как раз кусок отрезала, чтобы в холодильник убрать, ножик и взяла! Откусывать мне его, что ли? А она как заорет, как кинется, чуть меня палкой своей не проткнула!

– Это всего лишь зонтик, – робко защищалась Катя.

Вид живой и здоровой Людмилы разом отмел все мрачные предположения о ее судьбе, терзавшие девушку всю дорогу. На смену им пришли сначала радость от того, что все в порядке, а потом острая досада на свою мнительность. Получается, что она мчалась в Алма-Ату сломя голову, полная самых ужасных предчувствий, спасать злополучную тетку из рук мужа-негодяя только по вине своего разыгравшегося воображения!

– Ах, это же Катариночка приехала, – выплыла вперед Люся со сладенькой улыбочкой на ухоженном лице.

В отличие от остальных обитателей квартиры, имевших заспанный и растрепанный вид, Людмила выглядела шикарно: в бежевом пеньюаре и домашних туфлях того же цвета с пушистыми помпонами. Она поспешно подошла к Кате и подставила щеку для поцелуя. Не настоящего поцелуя, упаси Бог! Только легкое касание щек, как это принято у истинных леди. Поскольку Катя себя к истинным "ледям" не причисляла, у нее появился соблазн с размаху чмокнуть родственницу в тщательно напудренную и нарумяненную физиономию. Идею пришлось с сожалением оставить – это может дорого ей обойтись.

Приблизившись, Людмила сделала Кате страшные глаза и умильную гримасу, которая, похоже, означала, что про ночной звонок сейчас говорить не стоит. Другие обитатели квартиры по-разному приветствовали гостью. Маленькая и пухлая Нонна Пална гостеприимно заулыбалась; Борис неловко приобнял родственницу за плечи; тощая же Изольда как-там-ее-по-отчеству холодно кивнула Кате и произнесла, обращаясь к дверному косяку:

– Когда был жив Андрей Иванович…

Конец фразы перешел в малопонятное негодующее шипение, но смысл был и так ясен – в старые добрые времена в этом доме никто по коридорам домработниц не валял и вазы не колотил.

Семен Степанович ободряюще улыбнулся Кате, умело погасил остатки пожара в Маргарите и спровадил ее на кухню. Потом он вернул вешалку на место, принес веник и принялся выметать осколки стекла, весело насвистывая: “В нашем доме появился трам-тарам-пам-пам сосед!”

Люся быстро подхватила племянницу под руку, громко объявила о том, как замечательно, что она решила приехать, и потащила ее за собой по коридору в одну из гостевых комнат.

Войдя внутрь, Катя устало опустилась на кровать. У нее уже не было желания придушить заполошную родственницу. В конце концов, та ведь не просила ее приехать, и только разгулявшаяся Катина фантазия нарисовала Люсин хладный труп рядом с молчащей телефонной трубкой. В других обстоятельствах Людмила бы, конечно, получила свое за то, что не перезвонила сама, но встреча с вооруженным командором в прихожей девушку подкосила.

– Люся, что произошло ночью? Твой звонок… – только и могла вымолвить она.

Людмила, которая в процессе ссоры с мужем и одновременного разговора с Катей случайно смахнула телефонный аппарат со столика, и подумать не могла, что ее вопли и внезапный обрыв связи поднимут такую бурю беспокойства в душе племянницы. После того, как телефон развалился на отдельные части, между супругами наступило бурное примирение, и про то, чтобы перезвонить Кате, а тем более про разрядившийся сотовый красавица и не вспомнила.

Теперь ее слегка беспокоило что-то вроде угрызений совести, и она чувствовала, что должна сделать для племянницы что-нибудь приятное. В доказательство своего раскаяния она пообещала немедленно по возвращении в свою спальню включить и зарядить свой сотовый и с энтузиазмом предложила:

– Раз ты уже здесь, давай мы с тобой устроим маленький праздник. Прошвырнемся по магазинам, в парикмахерскую пойдем, в баню, на массаж…

Людмила отлично знала, на что давить. Астана, где последние два года работала Катя, была городом новым, и найти в нем хорошего парикмахера или массажиста было примерно так же реально, как встретить Аллу Пугачеву в трамвае.

Катина челка при слове "парикмахерская" немедленно полезла в глаза, правое плечо сладко заныло, мечтая о массаже, а пробежка с теткой по магазинам – это и вовсе отдельная песня. Люсино присутствие волшебным образом действовала на самых самоуверенных продавщиц, превращая их в дрессированных болонок.

К тому же девушка знала, что следующая делегация, с которой она должна будет работать, приезжает только через три дня, и ее присутствие в офисе до этого времени не обязательно. В общем и целом все складывалось очень удачно для того, чтобы провести пару чудесных дней в Алма-Ате, посвященных себе любимой.

– Ладно, – вздохнула девушка и начала разбирать свою сумку. – Все, что ни делается – к лучшему.

Она взяла с тетки три обещания: записать как минимум десять номеров телефонов, по которым можно будет найти ее или ее родственников-друзей-знакомых в случае форс-мажорных обстоятельств; торжественную клятву держать собственный сотовый всегда заряженным; и честное пионерское, что та больше никогда не будет так ее пугать. Людмила легко поклялась во всем, что требовалось, и Катя заподозрила, что все обещания она моментально забыла.

"Люся есть Люся,” – обреченно подумала девушка и наметила для себя узнать телефонные номера у Бориса или Семена Степановича, поскольку из всех родственников эти двое внушали наибольшее доверие.

Людмила радостно побежала к себе в спальню и уселась за телефон, чтобы записаться на прием к трем волшебникам – косметологу, парикмахеру, массажисту – которые за пару часов могут легко скинуть с тебя от трех до пятнадцати лет возраста. Оставшись одна, Катя почувствовала, что ужасно проголодалась, к тому же с Маргаритой надо было как-то налаживать отношения.

Она вышла в просторный коридор и осмотрелась. Домочадцы попрятались по своим комнатам, и огромная квартира выглядела пустой. Девушка миновала несколько закрытых дверей и осторожно вошла в кухню. Домработница в том же длинном балахоне продолжала месить тесто. Она бросила на вошедшую сердитый взгляд, но ничего не сказала.

На плите стояла сковорода со шкворчащим беконом, распространяя восхитительный запах. Катя пристроилась на краю большого кухонного стола и робко кашлянула в надежде привлечь ее внимание. Маргарита продолжала молча лупить несчастный кусок теста, видимо представляя себе на его месте непрошеную гостью.

Девушка еще раз кашлянула и растянула губы в дружеской улыбке.

– Маргарита, вы знаете, я… Хотела извиниться, что там, в подъезде, закричала. Я увидела нож и испугалась.

В ответ слышалось только недовольное сопение. Контакта не получалось.

– Я увидела у вас в руках нож и хотела прикрыться зонтиком, – Катя очень старалась оправдаться.

Поджаренный бекон издавал такое дивное благоухание, но Маргарита не сдавалась и продолжала сурово пыхтеть.

Катина бабушка всегда учила ее: "Когда не знаешь, что сказать, то молчи или говори правду", и девушка в отчаянии брякнула чистую правду.

– Я подумала, что вы – статуя командора с лавровым венком!

Маргарита перестала месить тесто и остолбенело уставилась на девушку.

– Х-хто??? – брови ее поднялись высоко вверх.

– А ведь в самом деле, Маргарита, сходство налицо. Ты просто вылитый Командор! – в кухню, посмеиваясь, вошел еще один обитатель академической квартиры – родной брат Бориса, Аркадий Андреевич Бакчеев.

Младшего брата смело можно было назвать красавцем: высокий лоб, черные вьющиеся волосы, пронзительные черные глаза и ухоженная бородка. Демоническую внешность местного лорда Байрона слегка портил маленький рост, но бездна обаяния, излучаемая родственником, легко компенсировала этот недостаток.

Аркадий изобразил на лице предельное восхищение и, не моргнув глазом, выдал Маргарите складную историю о том, что Командор почитался еще среди древних курчмеков, как символ великолепия, богатства и мудрости, а статую его проносят в дни летнего солнцестояния по улицам Брахмапурдама для повышения благосостояния жителей всей страны.

После сообщения о том, что сравнения с этой статуей удостаиваются только самые достойные курчмеки, Маргарита не устояла и расплылась в довольной улыбке, но тут же с подозрением взглянула на Катю. Та энергично закивала головой, подтверждая весь этот бред, и заискивающе улыбнулась. Еще немного возмущенно посопев, домработница сменила гнев на милость.

– Исть будете? – грозно спросила она, махнув локтем в сторону плиты.

–Конечно, будем! – радостно ответил Аркадий, присаживаясь по другую сторону стола, пока Маргарита разбивала на ветчину яйца и щедро посыпала все это зеленью.

Катя одарила его взглядом, полным признательности. Вкус у яичницы с беконом оказался так же хорош, как и запах, и вдвоем они быстро прикончили содержимое сковороды.

– Спасибо, – прошептала Катя родственнику, когда Маргарита отвлеклась на телефонный звонок.

– Не за что, – радушно улыбнулся Аркадий и так же тихо добавил, кивая на широкую спину домработницы: – Командор – не командор, но что-то монументальное в ней определенно есть!

Девушка расхохоталась, но, напоровшись на Маргаритин вопросительный взгляд, подавилась чаем и закашлялась. Аркадий услужливо похлопал девушку по спине, но она раскашлялась еще сильнее. Маргарита отложила телефон и, в качестве окончательного примирения, предложила свою помощь.

Ее могучий хлопок по спине привел к временной остановке дыхания. Прекратился не только кашель, но и доступ кислорода в легкие. Катя с выпученными глазами только и могла, что благодарно кивнуть, от всей души надеясь, что второго хлопка не последует. Маргарита, удовлетворенно крякнув, вернулась к тесту и телефонному разговору:

– Дык ить, это… Воняить на весь двор, Анна Сагитовна… Вторую неделю мусор не вывозють!

Неведомая Анна Сагитовна, ответственная за дворовую вонь, видимо уверила Маргариту в скорейшем решении проблемы, потому что положив трубку, та окончательно пришла в хорошее расположение духа. Задержав оценивающий взгляд на выпирающих Катиных ключицах, женщина жалостливо поцокала языком и велела девушке приходить через час "кушать оладьи". Катя поняла, что полностью прощена и поспешила убраться из кухни, восстанавливая дыхание и заикаясь на словах благодарности.

У Аркадия в кармане зазвонил мобильный, и он тоже заторопился встать и уйти, на прощание дружески помахав девушке. На смену им в кухне тут же появились Нонна Пална с Изольдой и хором потребовали зеленый чай с ванилью.

Катя вернулась к себе в комнату и только сейчас почувствовала, как устала. Сказались раннее пробуждение, тревога и напряжение последних часов, и она без сил рухнула на кровать. В голове робко шевельнулась мысль о ванне, но крепкий, здоровый сон взял верх.

Глава 3. Исчезновение

Девушка разлепила глаза и сладко потянулась. Она чувствовала себя полностью отдохнувшей.

"Еще бы!" – взглянув на будильник, поняла она.

Часы показывали три. За окном мягко шелестел листвой тихий зеленый полдень. Издалека еле слышно доносились гудки автомобилей и автобусов, снующих вниз и вверх по проспекту Фурманова, а здесь, на непроезжей улочке старого центра, щебетали птицы, играли дети, бурчали пенсионеры на лавочке и время от времени повторялся протяжный зов чьей-то мамаши:

– Га-а-а-ари-и-ик, до-о-о-мо-о-ой!

Катя подумала, что над некоторыми вещами время не властно. Это была в точности картинка из ее детства, с единственной разницей в имени загулявшегося чада. От нахлынувших приятных воспоминаний на душе стало спокойно и радостно, и девушка снова подумала, что все что ни делается – к лучшему. Умиротворенная и расслабленная она отправилась в душ, напевая про себя популярную веселенькую мелодию.

Вдоволь наплескавшись, Катя вышла из ванной. Впереди маячило море удовольствий в виде похода по магазинам, парикмахерской и массажа, и девушка радостно улыбнулась своему отражению в маленьком зеркале на стене. Гладкое стекло послушно отразило ее голову, замотанную в полотенце, и она нахмурилась. Зеркало было маленьким и совершенно не соответствовало внушительным просторам комнаты. Катя сразу же вспомнила, что Люся закатила скандал именно из-за его размера.

"Пожалуй, тетка не так уж и не права, – думала она, подставляя волосы под горячие струи фена. – Что тут разглядишь, в этом квадратике величиной с носовой платок? Такое зеркало – просто издевательство над женщинами. И в ванной комнате оно было столь же крохотным…"

Рассеянно размышляя о странной нелюбви Бориса к большим отражениям, Катя привычно подкрашивала губы, когда раздался громкий стук в дверь.

– Войдите! – ответила девушка, вздрогнув от неожиданности.

Помада в руке неловко скользнула вниз, сделав нижнюю губу кривой и толстой. Дверь распахнулась, и на пороге возник Семен Степанович. Глаза Кати удивленно округлились. Всегда спокойный и добродушный, сейчас ее новый родственник выглядел странно: лицо растерянное, остатки прически топорщатся дыбом на макушке, галстук съехал на бок. В руках старичок держал кухонное полотенце сомнительной чистоты, которым поминутно промокал лысину. Он обвел пристальным взором комнату и хриплым от волнения голосом спросил:

– Катенька, скажите, вы знаете где Людмила? Или Борис?

– Нет, – помотала головой девушка. – Мы собирались с Люсей в парикмахерскую и по магазинам после обеда. А разве она не дома?

– Нет, – старичок горестно вздохнул, со стоном упал в кресло и схватился за сердце.

– Что с вами? – испугалась девушка.

Она кинулась к креслу, но Семен Степанович жестом остановил ее.

– Со мной все в порядке, – утомленно проговорил он и еще раз промокнул лоб. – Люся с мужем пропали. Мы их ищем уже четыре часа!

Знакомый холодок нехорошего предчувствия пробежал по Катиной спине, заставляя сердце испуганно сжаться. Нет, рано она расслабилась, неприятности еще впереди!

– Как пропали?… Куда?… Они же утром были здесь… – девушка торопливо задавала вопросы, во все глаза глядя на озабоченное лицо старичка.

Семен Степанович уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент его сотовый издал противный писк, и он поспешил достать трубку из кармана.

– Да? – с надеждой в голосе проговорил он.

Звонивший, похоже, принес утешительные вести. После коротких восклицаний и междометий радостная улыбка расползлась по лицу старичка.

– Слава Богу, – отдуваясь и снова вытирая лысину, сообщил он Кате. – Нашлись! Они в больнице!

– Нашлись! – с облегчением повторила Катя и осеклась, вскинув на него испуганные глаза. – В больнице?

– Нет-нет, не волнуйтесь. Больница инфекционная, но они не больны, а просто были в контакте с разносчиком инфекции, поэтому их закрыли на карантин, – радостно информировал ее дедок.

– Они могут заболеть? – встревоженно спросила девушка.

Семену Степановичу мысль о возможной болезни видимо не внушала такого страха как Кате, и он отмахнулся:

– Главное, что они нашлись! Хотя, конечно, надо проконтролировать, что там за инфекция, – нахмурился дедок и с досадой хлопнул себя по коленке. – Надо же, чтобы именно сегодня! Завтра у нас важный эксперимент, и Борис полностью за него отвечает. Придется его, конечно, кем-нибудь заменить, потому что откладывать ничего нельзя.

Семен Степанович еще раз недовольно шлепнул рукой по ноге и коротко обрисовал события, которые Катя проспала и пронежилась в ванне.

Оказалось, что Борис с женой сразу же после завтрака уехали на встречу с партнером из Малайзии. Встреча состоялась в ресторане аэропорта, поскольку партнер находился в Алма-Ате всего пару часов, пролетая из Куала-Лумпур в Копенгаген. В самом конце дружеского обеда неожиданно появились люди в белых халатах и объявили, что малайский джентльмен был в контакте с больным опасной лихорадкой Марбурга. Они быстренько засунули его на обратный спецрейс в Малайзию, а Люсю с Борисом – в карантин. Вещи и телефоны у них отобрали на дезинфекцию, и супружеская пара не могла даже дать о себе знать потерявшим их родственникам. По жестким больничным законам близких уведомили в последнюю очередь, уже после размещения Бориса и Люси в закрытых боксах и оформления миллиона медицинских бумажек.

По тому, как Семен Степанович рассказывал о лихорадочных поисках Бориса, Катя заподозрила, что он связывал его исчезновение с работой и может быть даже предполагал самое худшее. Ну в самом деле, чего поднимать панику, если человек пропал на три-четыре часа? Может, он решил с женой прокатиться за город, подышать горным воздухом, что тут особенного?

“Должно быть Борис ведет какие-то секретные научные разработки, и его могут украсть конкуренты?"– предположила про себя девушка и прониклась к теткиному мужу еще большим уважением.

К моменту появления Семена Степановича в Катиной комнате все возможные места нахождения Бориса и Люси были уже проверены, и старичок было совсем пал духом, но последний телефонный звонок вернул его к жизни.

Взбодрившийся Семен Степанович резво поднялся на ноги и поспешил удалиться, оставив Катю в легком недоумении. А что ей теперь делать? Можно, конечно, посетить все намеченные места и без тетки, но как-то нехорошо получается – та в больнице, а Катя развлекается. Хотя Люся ведь здорова, только на карантине…

Размышления девушки были прерваны новым стуком в дверь. На этот раз в комнату вошел Аркадий, бодрый и улыбающийся. Девушка невольно подумала, что он, похоже, совсем не переживал по поводу исчезновения брата – очень уж разительный контраст он представлял взволнованному Семену Степановичу – и сразу же отругала себя за такие мысли. Просто пропавшие нашлись, вот все и успокоились!

– Люся по телефону просила передать, что я должен о вас позаботиться, – галантно склонил голову младший Бакчеев. – Расскажите мне о ваших планах, и я сделаю все возможное, чтобы воплотить их в жизнь.

Катя представила себе, как приятно будет пройтись по магазинам в компании такого красавчика под завистливые взгляды встречных женщин, но, подумав, с сожалением от этой идеи отказалась. После первого магазина Аркадий, как все нормальные мужики, начнет нервничать. После второго – рычать сквозь зубы, что это платье ей безумно идет, а после третьего "внезапно вспомнит" о совершенно неотложном деле и смоется.

– Да вы не беспокойтесь, – улыбнулась она. – Мы с Люсей хотели пробежаться по магазинам, а я не встречала еще мужчину, способного выдержать дамский шоппинг-забег. Я сама справлюсь.

– Конечно, конечно! Но я должен убедиться, что за все время пребывания у нас вы не будете скучать ни минуты.

Сказано это было самым радушным тоном, но девушке почудился в его словах замаскированный вопрос: "Надолго ли пожаловали?" Она поспешила развеять сомнения родственника.

– Я послезавтра улетаю домой, надеюсь, не очень вам помешаю?

–Да, что вы, – всплеснул руками Аркадий. – Сколько угодно! Мы только рады! Только дайте знать, если чем могу быть полезен. С радостью! С радостью!

Он так и лучился добродушием и гостеприимством.

– А давайте навестим Люсю с Борисом? – предложила Катя. Прогуляться с молодым человеком все же хотелось.

–Увы, к ним не пускают. Это же инфекционная больница. Даже издалека рукой помахать не получится, потому что их окна выходят на больничный двор, – младший Бакчеев вздохнул с огорчением.

–Да, в инфекционную не пустят, – удрученно признала девушка.

Она быстро перебрала в уме варианты мест, куда можно было захватить с собой такого привлекательного попутчика, но ничего умного не придумала.

Пока она раздумывала Аркадий быстро взглянул на часы, сделал озабоченное лицо и поспешил вежливо раскланяться. На прощание он еще раз пообещал ей всяческую поддержку и заботу и одарил родственницу обаятельнейшей улыбкой. Почудилось это Кате или в глазах его и впрямь мелькнула какая-то странная искорка, когда он закрывал за собой дверь?

После его ухода девушка сверилась с будильником и поняла, что магазины придется отложить на завтра. Чтобы не терять время она позвонила в салон красоты и с удовлетворением узнала, что Люсин мастер успеет ее постричь до конца рабочего дня если она поторопится.

Парикмахерская находилась поблизости, и уже через полтора часа похорошевшая, с новой стрижкой Катя вернулась в академическое жилище. К ее удивлению входная дверь была приоткрыта. Девушка проскользнула внутрь и замерла на пороге. Внутри квартиры царило непривычное оживление. Двери всех комнат были открыты, коридор наполнен суетящимися родственниками, странными запахами и разнообразными шумами, а также множеством сумок, пакетов и коробок разной величины.

Семен Степанович ожесточенно чистил сапоги на пороге своей спальни и перекрикивался с Аркадием малопонятными фразами.

– Ноль в двенадцатой и пшик получится… А где я найду рефреймеры?

– Одиннадцатая все равно наша, – уверенно отвечала большая коробка голосом Бакчеева-младшего, и над ней мелькнула его рука с отверткой.

Нонна Пална шумно искала по всем комнатам свои очки, передвигаясь с завидной скоростью, а Изольда поминутно выбегала в коридор с криком, полным отчаяния:

– Маргарита! Тюбик!

Не дождавшись ответа ни от Маргариты, ни от загадочного Тюбика, она бросалась обратно к себе, громко хлопая дверью, отчего Семен Степанович каждый раз вздрагивал и ронял щетку для обуви. Домработница степенно и сосредоточенно вышагивала по кухне. Она мало обращала внимание на Изольдины вопли и неспешно перекладывала пакеты с крупой из стенного шкафа в три объемные сумки, бормоча что-то себе под нос. Вошедшую девушку никто не заметил.

–Добрый вечер, – Катя шагнула вперед и неожиданно оказалась в центре всеобщего внимания.

Четыре пар глаз уставились на нее, словно до них впервые дошел факт ее присутствия, переглянулись, и в коридоре повисло неловкое молчание. Катя переступила с ноги на ногу и нервно поправила прическу. Она почувствовала себя ужасно неловко. Кажется, она все-таки появилась здесь не вовремя. Семен Степанович очнулся первым.

– О, Катенька! А мы, вот… Тут… Собираемся на дачу, – он красноречиво обвел рукой живописную группу в прихожей.

Группа и впрямь была хороша. Аркадий, который к этому моменту выбрался из самой большой коробки, оказался в застиранных трениках, растянутой футболке и лакированных туфлях, хотя ухитрялся при этом выглядеть стильно. В руках он сжимал моток провода и две отвертки.

Семен Степанович поверх строгого серого костюма повязал кокетливый розовый фартук с надписью "Лучший в мире повар”. На бледной ткани в нескольких местах расплывались черные разводы от ваксы. Сапог, который он так старательно начищал, напоминал кожаный чулок.

Изольда с Нонной были в обычных домашних платьях, но Изольда трясла перед собой широченными красными шароварами, а Нонна обеими руками обнимала тулуп, вывернутый мехом наружу. Вид у тетушек был растерянный и виноватый, словно их поймали с поличным на краже печенья из супермаркета. Только домработница не проявила к Катиному появлению никакого интереса. Она лишь скользнула по девушке спокойным взглядом и вернулась к своему занятию.

– Холодно, наверное, на даче? – глядя на тулуп, несмело произнесла девушка, чтобы хоть что-то сказать.

Семен Степанович согласно закивал, а Изольда быстро спрятала шаровары за спину. Катя окончательно растерялась и хотела быстренько исчезнуть в своей комнате, но проход загородила Маргарита, появившись из кухни с двумя огромными сумками. Пока девушка сливалась со стеной, пытаясь разминуться с домработницей, Семен Степанович пустился в пространные рассуждения о том, что Катюше очень повезло, поскольку они все уезжают на дачу, и квартира будет в полном ее распоряжении, а значит, никакие "докучливые старики" не будут ей мешать.

Родственники сразу же вышли из ступора и одобрительно загудели, подтверждая слова дедуси. Кате показалось, что они вздохнули с облегчением и вернулись к своим сборам. Нонна Пална, бросив тулуп и схватив неподъемную коробку, устремилась следом за Маргаритой, но споткнулась и едва не упала. Катя стояла к ней ближе всех и кинулась на помощь. Толстушка была чуть больше коробки, и было совершенно ясно, что такая работа ей не под силу. Да и остальные, не считая Аркадия, совсем не тянули на грузчиков. Девушка почувствовала острый укол жалости к старикам и воскликнула: