Родительская интуиция. Нейронаука о том, как нас меняет родительство

Современные взгляды на материнство сформировались образами двух женщин. Одна из них – Ева[50], первая женщина, созданная из ребра Адама и съевшая запретный плод, тем самым она навлекла страдания на всех будущих представителей человечества. Вторая – Дева Мария, невольная участница великого чуда, ставшая наиболее добродетельным символом материнства из существующих; при этом ее собственная жизнь и ее поступки полностью подчинялись величию ее материнской любви. Меня воспитали в духе католицизма, и я часто задаюсь вопросом, что было бы, если бы в Библии Марии отвели место для ее собственной точки зрения. Как изменилась бы религия, какова была бы расстановка сил – в моей семье и мировой истории в целом?

Для многих женщин Дева Мария является источником уверенности, наставником в материнстве. Однако история Марии – недостижимого идеала добродетели – вкупе с историей Евы – образа извечной подчиненности – создала нравственную модель материнства, которая лишает воздуха и не прощает ошибок. Эта модель сделала женщин собственностью их мужей и лишила элементарных прав. Она же позволила подвергать женщину бичеванию и обвинению в ведьмовстве, если та не могла иметь детей, или обрекала на жизнь, сплошь состоящую из беременностей и грудного вскармливания, если женщина была плодовита. Она связывала судьбу женщины – в этом мире и в загробном – с ее репродуктивными возможностями и тем, насколько женщина соответствовала недостижимому идеалу.

Между тем в разные времена и в разных культурах религиозный статус матери не был целиком самоограничительным. От древнего Израиля[51] до первых американских колоний женщины воспринимали свои трудности, связанные с беременностями и воспитанием детей, как судьбу, божественное предначертание. Однако напрасно женщин идентифицировали столь однозначно, столь узко. Дом в то время был местом и для производства, которое позволяло семье зарабатывать деньги, и для политики, и для обучения, и для религиозной деятельности. Будучи хранительницами очага, женщины выходили далеко за рамки исключительно материнских обязанностей.

У белых женщин[52] в колониальной Америке было слишком много детей. Женщинам и их семьям постоянно угрожали болезни и голод, так что мать не могла целенаправленно заботиться о ком-то одном. «Материнство подразумевало скорее обширную ответственность за целый комплект детей, нежели сосредоточенное посвящение себя конкретному ребенку», – писала обладательница Пулицеровской премии, историк Лорел Тэтчер Ульрих в своей книге Good Wives: Image and Reality in the Lives of Women in Northern New England, 1650–1750 («Хорошие жены: образ и реальность в жизни женщин на севере Новой Англии в 1650–1750-е годы»). Материнство было «скорее экстенсивным, чем интенсивным». К тому же приходилось заниматься другими важными делами: готовить хлеб, сыр и пиво, ухаживать за садом, поддерживать огонь для готовки и обогрева, присматривать за слугами и помогать соседям, когда у тех родится ребенок или нагрянут тяжелые времена. Женщины давали советы своим мужьям[53] по части политики и участвовали в типично мужской работе в качестве «мужезаместителей» или подручных в деловых вопросах, что вкупе, как писала Ульрих, наделяло их властью, которую историки часто недооценивали.

Конечно, история материнства не линейна. Пока белые «мужезаместители» разводили огонь, другие женщины, живущие на земле, ставшей Соединенными Штатами, испытывали на себе нравственные принципы, применяемые к их опыту материнства, совершенно иначе.

Среди коренных жителей[54] Северной Америки роль матери разнилась до такой степени, что ей невозможно дать простого определения, однако зачастую она ассоциировалась с властью и признанием, а материнское тело считалось синонимом созидания (когда-то такое благоговение испытывали все ранние человеческие сообщества на земле). Начнем с того, что многие аборигены не рассматривали половую принадлежность как нечто устойчивое и категорическое – и многие не делают этого до сих пор, – следовательно, гендерные роли были в целом более гибкими и имели равную ценность. Некоторые выбирали своего вожака среди матерей племени, писала в своем эссе Giving Life to the People («Подарить людям жизнь») Ким Андерсон, изучающая быт коренных жителей. Когда белые христианские колонизаторы захотели избавиться от местного населения или ассимилировать его, они целились в семьи. Детей забирали у родителей и отправляли в закрытые школы, где девочек учили навыкам ведения домашнего хозяйства, а мальчиков – работе на ферме и торговле. Этот процесс, включая насильное отделение от семьи, осуществляли в основном белые женщины[55]. Многие из тех детей так и не вернулись[56]. Женщин лишили их ореола духовных лидеров. Традиционные ритуалы, воспевающие материнство, ушли в тень. «“Бог-отец” взял верх над “матерью-созидательницей”», – писала Андерсон.

Чернокожим женщинам, ставшим рабынями[57] в колониях и молодой Америке, не давали передышки от тяжелого труда после рождения детей. Кроме того, положение усугублялось тем, что они часто рожали от своих поработителей и насильников, а затем наблюдали, как их детей продают или вынуждают работать наравне с матерью под страхом наказания розгами. К ним относились как к «племенному скоту» и продавали как коров. Это было особенно характерно для 1820-х годов и периода после них, когда производство хлопка на юге распространилось западнее, частично для того, чтобы обеспечить развивающуюся текстильную промышленность Новой Англии. К тому моменту конгресс уже запретил участие США в международной работорговле, поэтому имеющиеся рабыни были единственным средством для увеличения масштабов рабочей силы, и женщина, показавшая себя плодовитой матерью, ценилась на аукционе гораздо выше прочих. Тем не менее в рамках своих семей матери оставались созидательницами домашней жизни, которую они часто строили наравне с мужчинами, писала Анджела Дэвис в книге «Женщины, раса, класс». В противовес окружению, призванному превратить их во второсортное стадо рабочих единиц, писала Дэвис, они создавали большие семьи, поддерживали традиции и организовывали восстания.

С конца восемнадцатого и весь девятнадцатый век два значимых события влияли на идеал материнства, существовавший среди белого населения в Северной Америке и Европе. И это влияние вызвало далеко идущие последствия для всех матерей. Одно из этих событий было спровоцировано Дарвином. Но до того грянула промышленная революция. Она изменила суть домашнего уклада[58] и тем самым чрезвычайно повлияла на роль женщины. Индустриальная экономика погнала людей с ферм на фабрики. Она отделила работу от дома, общественную жизнь от частной. Дом уже не был местом экономического производства, он стал местом потребления. Дом стал священным[59], «местом, “где пребывает душа”, а также, в своем высшем проявлении, очагом близости, умиротворения, непосредственности и незыблемой преданности людям и принципам за рамками своей самости», писала Тюрер. Важность этого места росла по мере того, как капитализм направлял работу[60] и политику на достижение личного первенства и создавал карьерную лестницу для человека, «который сделал себя сам». Семья рассматривалась как опора для такого рода саморазвития. «Та обстановка, в которой преобладали взаимная связь, неподвластная вычислениям обоюдность и обмен подарками, место, где люди учились сдерживать свои честолюбивые общественные устремления и соревновательность с учетом частных интересов членов семьи», – писала историк Стефани Кунц в книге The Way We Never Were: American Families and the Nostalgia Trap («Какими мы никогда не были: американские семьи и западня ностальгии»). Женщина защищала это убежище от всего, что могло пойти не так во внешнем мире. Ее нравственный долг стал значимее, в то время как роль в обществе стала незаметной.

Эпоха Просвещения[61] и гендерная дифференциация, к которой она привела, уже заложили фундамент подобного разделения сфер влияния. Детей впервые начали считать детьми, а не уменьшенной копией взрослых, и они вдруг стали полны не первородного греха, а потенциальной добродетели. Им требовались любовь и забота, к которым женщины, как было принято думать, склонны от природы. Мужчины и женщины были различны. Женщины – источник нравственности и стабильности, связанной с предсказуемым циклом способности к зачатию. Материнство считалось центром их существования. Отклонение от этой роли[62] воспринималось как нарушение естественного хода вещей. Так что мужчины ходили на работу, чтобы получать деньги на покупку товаров, которыми когда-то они обменивались или которые раньше производили вместе со своими женами. А женщины оставались дома.

Многие, правда, этого не делали. Заинтересованные в стабильной зарплате и привлеченные возможностью поддерживать свои семьи, молодые свободные женщины отправлялись работать в города, где росло число фабрик. Замужние тоже шли работать, хотя историки часто упускают и умаляют их вклад в общую рабочую силу. Внимательное ознакомление[63] с данными переписи в Англии показало, что от одной трети до половины всех работающих женщин в Лондоне конца девятнадцатого века составляли замужние или вдовы, и схожие цифры были характерны для более удаленных от центра городов.

Отдельно экономист Клаудия Голдин[64] рассмотрела тенденции в сфере труда в семи южных городах США, которые быстро росли после официальной отмены рабства. Исследовательница обнаружила, что более трети замужних чернокожих женщин работали в 1880 году, – эта цифра примерно в пять раз больше, нежели среди замужних белых. Число работающих чернокожих матерей с маленькими детьми также было высоко, даже по сравнению с числом белых матерей, находившихся в том же материальном положении. Голдин относила это различие на счет множества факторов, включая тот, что для черных женщин зарабатывание денег было не постыдным, а необходимым занятием, подстраховкой на случай разного рода непредвиденных обстоятельств, с которыми белым не приходилось сталкиваться. Например, с неравноправием в обеспечении жильем и с тем, что мужчины в семьях чернокожих женщин испытывали на рабочих местах еще большую дискриминацию, чем они сами.

Викторианское представление о женщине как о «домашнем ангеле»[65] для многих отнюдь не было реальностью. Ни в Лондоне тех времен, ни где бы то ни было еще. Кунц пишет, что в Соединенных Штатах семьи среднего класса значительную часть девятнадцатого века уделяли больше времени воспитанию детей, – в частности, потому, что могли позволить себе нанимать помощников, обычно молодых иммигрантов. Во всякой семье среднего класса[66]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Sara Ruddick, Maternal Thinking: Toward a Politics of Peace (Boston: Beacon Press, 1995), 42. Здесь автор описывает материнское влияние в сопоставлении с отцовским.

2

Alexis Pauline Gumbs, China Martens and Mai’a Williams, eds., Revolutionary Mothering: Love on the Front Lines (Oakland, CA: PM Press, 2016), 9.

3

Доула – профессиональная помощница в беременности, родах и послеродовом периоде, оказывающая женщине практическую, информативную и эмоциональную поддержку. В отличие от акушерки, не занимается вопросами здоровья матери и ребенка, поскольку обычно не имеет медицинского образования. Прим. ред.

4

«Это происходит по наитию». В классической сказке Э. Б. Уайт The Trumpet of the Swan мама-лебедь говорит своему супругу, начиная строить гнездо: «Работы немало, но, в сущности, это приятная работа».

5

T. Berry Brazelton, Infants and Mothers: Differences in Development, rev. ed. (New York: Dell, 1983), 44.

6

Jodi L. Pawluski, Kelly G. Lambert and Craig H. Kinsley, Neuroplasticity in the Maternal Hippocampus: Relation to Cognition and Effects of Repeated Stress in Parental Care, ed. Alison S. Fleming, Frederic Lévy и Joe S. Lonstein, special issue, Hormones and Behaviour 77 (January 2016): 86–97, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.06.004.

7

Michael W. O’Hara и Katherine L. Wisner, Perinatal Mental Illness: Definition, Description and Aetiology in Perinatal Mental Health: Guidance for the Obstetrician-Gynecologist, ed. Michael W. O’Hara, Katherine L. Wisner and Gerald F. Joseph Jr., special issue, Best Practice & Research Clinical Obstetrics & Gynaecology 28, № 1 (January, 2014): 3–12, https://doi.org/10/1016/j.bpobgyn.2013.09.002.

8

Marina Pereira and Annabel Fereira, Neuroanatomical and Neurochemical Basis of Parenting: Dynamic Coordination of Motivational, Affective and Cognitive Processes in Parental Care, ed. Alison S. Fleming, Frederic Lévy и Joe S. Lonstein, special issue, Hormones and Behaviour 77 (January 2016): 72–85, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.08.005; Pilyoung Kim, Human Maternal Brain Plasticity: Adaptation to Parenting in Maternal Brain Plasticity: Preclinical and Human Research and Implications for Intervention, special issue, New Directions for Child and Adolescent Development 2016, № 153 (Fall 2016): 47–58, https://doi.org/10.1002/cad.20168.

9

Elseline Hoekzema, Erika Babra-Müller, Cristina Pozzobon, Marisol Picado, Florencio Lucco, David Garcia-Garcia, Juan Carlos Soliva et al., Pregnancy Leads to Long-Lasting Changes in Human Brain Structure, Nature Neuroscience 20, № 2 (2017): 287–96, https://doi.org/10.1038/nn.4458; Elseline Hoekzema, Chrisitian K. Tamnes, Puck Berns, Erika Barbara-Müller, Cristina Pozzobon, Marisol Picado, Florencio Lucco et al., Becoming a Mother Entails Anatomical Changes in the Ventral Striatum of the Human Brain That Facilitate Its Responsiveness to Offspring Cues, Psychoneuroendocrinology 112 (February 2020): 104507, https://doi.org/10.1016/j.psyneuen.2019.104507; Pilyoung Kim, Alexander J. Dufford and Rebekah C. Tribble, Cortical Thickness Variation of the Maternal Brain in the First 6 Months Postpartum: Associations with Parental Self-Efficacy, Brain Structure & Function 223, № 7 (September 2018): 3267–77, https://doi.org/10.1007/s00429-018-1688-z.

10

Alexander J. Dufford, Andrew Erhart и Pilyoung Kim, Maternal Brain Resting-State Connectivity in the Postpartum Period, in Papers from the Parental Brain 2018 Meeting, Toronto, Canada, July 2018, special issue, Journal of Neuroendocrinology 31, № 9 (September 2019): e12737, https://doi.org/10.1111/jne.12737.

11

Edwina R. Orchard, Phillip G. D. Ward, Sidhant Chopra, Elsdon Storey, Gary F. Egan and Sharna D. Jamadar, Neuroprotective Effects of Motherhood on Brain Function in Late Life: A Resting-State fMRI Study, Cerebral Cortex 31, № 2 (February 2021): 1270–83, https://doi.org/10.1093/cercor/bhaa293.

12

Edwina R. Orchard, Phillip G. D. Ward, Sidhant Chopra, Elsdon Storey, Gary F. Egan and Sharna D. Jamadar, Relationship between Parenthood and Cortical Thickness in Late Adulthood, PLoS ONE 15, № 7 (July 28, 2020): е0236031, https://doi.org/10.1371/journal.pone.0236031.

13

Shir Atzil, Talma Hendler, Orna Zagoory-Sharon, Yonatan Winetraub and Ruth Feldman, Synchrony and Specificity in the Maternal and the Paternal Brain: Relations to Oxytocin and Vasopressin, Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry 51, № 8 (August 2012): 798–811, https://doi.org/10.1016/j.jaac.2012.06.008; Shir Atzil, Talma Hendler and Ruth Feldman, The Brain Basis of Social Synchrony, Social Cognitive and Affective Neuroscience 9, № 8 (August 2014): 1193–202, https://doi.org/10.1093/scan/nst105.

14

Helena J. V. Rutherford, Norah S. Wallace, Heidemarie K. Laurent and Linda C. Mayes, Emotion Regulation in Parenthood, Development Review 36 (June 2015): 1–14, https://doi.org/10.1016/j.dr.2014.12.008.

15

Pereira and Ferreira, Neuroanatomical and Neurochemical Basis of Parenting, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2015.08.005.

16

Orchard et al., Neuroprotective Effects of Motherhood, https://doi.org/10.1093/cercor/bhaa293.

17

Мягкое право (англ. Soft law) – набор правил и руководств, юридическая сила которых находится на этапе обсуждения. Прим. пер.

18

J. S. Rosenblatt, Psychobiology of Maternal Behavior: Contribution to the Clinical Understanding of Maternal Behaviour among Humans, supplement, Acta Paediatrica 83, № s397 (June 1994): 3–8, https://doi.org/10/1111/j.1651–2227.1994.tb13259.x.

19

Jay S. Rosenblatt – Obituary, Legacy, in New York Times, February 19, 2014, https://www.legacy.com/amp/obituaries/nytimes/169759170.

20

Frank A. Beach Jr., The Neural Basis of Innate Behavior. I. Effects of Cortical Lesions upon the Maternal Behavior Pattern in the Rat, Journal of Comparative Psychology 24, № 3 (1937): 393–440, https://doi.org/10.1037/h0059606.

21

J. P. Scott and Mary-Vesta Marston, Critical Periods Affecting the Development of Normal and Mal-Adjustive Social Behavior of Puppies, Pedagogical Seminary and Journal of Genetic Psychology 77, № 1 (1950): 25–60, https://doi.org/10.1080/08856559.1950.10533536.

22

Marga Vicedo, The Nature and Nurture of Love: From Imprinting to Attachment in Cold War America (Chicago: University of Chicago Press, 2013), 58; Konrad Z. Lorenz, The Companion in the Bird’s World, Auk 54, № 3 (July 1937): 245–73, https://doi.org/10.2307/4078077; Konrad Lorenz, Studies in Animal and Human Behaviour, trans. Robert Martin (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1970), 1:244, https://archive.org/details/studiesinanimalh01lore. Лоренц не первым использовал эту метафору. К тому времени, когда он написал указанную выше статью, фраза уже стала своего рода клише среди людей, изучающих инстинкт и мотивацию. Уильям Джеймс использовал ту же метафору в своих «Основах психологии» в 1890 году.

23

3 Behavioral Science Pioneers Win Nobel Prize for Medicine, New York Times, October 12, 1973, https://www.nytimes.com/1973/10/12/archives/3-behavioral-science-pioneers-win-nobel-prize-for-medicine-3.html.

24

Walter Sullivan, Questions Raised on Lorenz’s Prize, New York Times, December 15, 1973, https://www.nytimes.com/1973/12/15/archives/question-raised-on-lorenzs-prize-scientific-journal-here-cites.html.

25

Vicedo, Nature and Nurture of Love, 58–62.

26

An Adopted Mother Goose: Filling a Parent’s Role, a Scientist Studies Goslings’ Behavior, Life, August 22, 1955, 73.

27

Vicedo, Nature and Nurture of Love, 60–64.

28

Имеет смысл обратиться к цитате, которую приводит Виседо, в более полном контексте, чтобы понять, насколько недвусмысленно Лоренц взваливает ответственность за общественные невзгоды на плечи родителей: «Нет никаких сомнений, что упадок генетически обусловленного поведения угрожает нам особо ужасающей формой апокалипсиса. Однако даже такую опасность легче отразить, чем другие… Чтобы предотвратить генетический упадок и крах человечества, все, что нам требуется, – следовать совету из старой еврейской притчи, что я рассказал ранее. Когда вы ищете жену или мужа, не забывайте о простом и очевидном требовании: она должна быть хорошей, и он – не в меньшей степени». Konrad Lorenz, Civilized Man’s Eight Deadly Sins (New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1974).

29

Vicedo, Nature and Nurture of Love, 216–19; Paul Hofmann, Nobel Laureate Watches Fish for Clues to Human Violence, New York Times, May 8, 1977, https://www.nytimes.com/1977/05/08/archives/nobel-laureate-watches-fish-for-clues-to-human-violence.html.

30

T. C. Schneirla, Behavioral Development and Comparative Psychology, Quarterly Review of Biology 41, № 3 (September 1966): 283–302, https://doi.org/10.1086/405056.

31

Jay S. Rosenblatt, Gerald Turkewitz and T. C. Sсhneirla, Development of Suckling and Related Behavior in Neonate Kittens, in Roots of Behavior: Genetics, Instinct, and Socialization in Animal Behavior, ed. Eugene L. Bliss (New York: Hafner, 1968), 198–210, htttps://archive.org/details/rootsobehaviorg0000blis.

32

Daniel S. Lehrman, A Critique of Konrad Lorenz’s Theory of Instinctive Behavior, Quarterly Review of Biology 28, № 4 (December 1953): 337–63, https://doi.org/10.1086/399858.

33

Крысы проявляют материнскую заботу неизбирательно, то есть заботятся даже о тех детенышах, которых не рожали.

34

Jay S. Rosenblatt and Daniel S. Lehrman, Maternal Behavior of the Laboratory Rat, in Maternal Behavior in Mammals, ed. Harriet Lange Rheingold (New York: Wiley, 1963), 8–57. В введении к Maternal Behavior in Mammals редактор Харриет Рейнголд рассказывает, скольких трудов стоило выбрать заглавие книги и почему она считает слово «материнский» применимым к матерям млекопитающих и другим членам этого класса, проявляющим заботу о потомках. Я также считаю ценным разделение между материнским поведением и проявлением любви, поскольку это скрытое указание на то, что матери могут действовать и действуют в собственных интересах и что это тоже является частью материнского поведения: «Хотя у млекопитающих наиболее внимательными по отношению к детенышам являются биологические матери, эпитет “материнский” в заглавии этой книги используется в универсальном смысле и отнюдь не исключает других членов класса, которые взаимодействуют с молодым поколением. “Родительская забота”… используется как альтернатива. Однако у млекопитающих за детенышами ухаживают не только мать и отец, но часто и другие члены группы: самцы наравне с самками, подростки наравне со взрослыми. Далее, на условиях многих из приведенных здесь исследований были исключены практически все, кроме матери и ее отпрысков. Термин “материнская забота” – настолько частотный, что просочился в это предисловие, – был отвергнут в качестве заголовка из-за того, что подразумевает беспокойство о нуждах детенышей и имеет антропоморфный оттенок. Более того, он противоречит тем действиям матери, которые отделяют ее от потомства, – например, когда она отстраняется от детенышей и причиняет им вред. Мы выбрали “материнское поведение”, означающее поведение матери и тех, кто заменяет ее во взаимодействии с потомством».

35

J. S. Rosenblatt, Nonhormonal Basis of Maternal Behavior in the Rat, Science 156, № 3781 (June 16, 1967): 1512–14, https://doi.org/10.1126/science.156.3781.1512.

36

Jay S. Rosenblatt, Views on the Onset and Maintenance of Maternal Behavior in the Rat, in Development and Evolution of Behavior: Essays in Memory of T. C. Schneirla, ed. Lester R. Aronson, Ethel Tobach, Daniel S. Lehrman and Jay S. Rosenblatt (San Francisco: W. H. Freeman, 1970), 496, https://archive.org/detais/developmentevolu00aron.

37

Rosenblatt, Views on the Onset and Maintenance of Maternal Behavior in the Rat, 498. Мне хочется думать, что Розенблатт и будущая судья Верховного суда Рут Бейдер Гинзбург были приятелями. Она преподавала в Ратчерском университете в то же время, когда Розенблатт публиковал там свой знаковый труд о родительском поведении крыс. Я представляю, как они обсуждали свои теории о том, как «старые представления» о гендерной принадлежности влияют на науку и закон. Я не нашла никаких подтверждений их дружбе, но похоже, что они вращались в одних кругах. Розенблатт плотно работал с Лерманом, а жена Лермана, Дороти Диннерштейн, была психологом и феминисткой. Диннерштейн написала The Mermaid and the Minotaur («Русалка и Минотавр») – крупную работу о социальных и психологических последствиях преимущественно женского воспитания детей. В 1971-м, в тот же год, когда Гинзбург основала Проект по правам женщин (Women’s Rights Project) при Американском союзе защиты гражданских свобод, Диннерштейн с коллегой подали жалобу на Ратчерский университет, обвиняя его в неравноправном положении женщин-преподавателей.

38

Lisa Feldman Barrett, Seven and a Half Lessons about the Brain (Boston: Houghton Mifflin Harcourt, 2020), 19–22.

39

Alison S. Fleming, Michael Numan and Robert S. Bridges, Father of Mothering: Jay S. Rosenblatt, Hormones and Behavior 55, № 4 (April 2009): 484–87, https://doi.org/10.1016/j.yhbeh.2009.01.001.