Межсезонье

Сергей Миронов

Межсезонье

Межсезонье. Берег

«В межсезонье у берега моря…»

В межсезонье у берега моряя и несколько чаек. За мнойнезначительный лес, и на взгорьезатаившийся город. Зимой,когда вдруг появляются строки,лучше быть на морском берегу,и качаться на льдинах широких,и лежать безразлично в снегу.Непроглядная пустошь неволит,плавных линий финальный исход.В недоступном арктическом полеледокол иллюзорный плывёт,и неясно тут днём или ночьюзамело тебя, вспенило пляж.Призрак жизни давно обесточен,да и сам ты – неброский мираж —пробираешься в жгучую темень,копошишься в крупицах пурги,тянешь провод к заснеженной клемме —и не зришь, и не видишь ни зги,только слышишь томительный шёпотиз-под корки замёрзшей водыи стираешь с лица снегом копоть,принесённую ветром седым.

«Нагнал дождей прибрежный ветер…»

Нагнал дождей прибрежный ветерв курортный город. В глубинееловых чащ, сосновых клетей,в какой-то мокрой стороне,по вязи скученных иголок,насквозь пропитанных водой,идёшь вдоль моря, путь твой долог,и цель проста – дойти домой.Фигура в шатком межсезонье,как лёд дрейфующий герой,идёшь один меж дюн, спросоньяслегка обветренных тоской.Огни едва заметной жизнив ночи заканчивают бег.Здесь есть заветный смысл в отчизне,собравшей в узел столько бед.В заснувшем городе приморском,в неповторимой тишине,весь мир в ландшафте чистом, плоскомедва ли катится к войне,и ты лишь вдумчивый свидетельосенних ливней и штормовживёшь пока на сером светевдали от зимних холодов.

«Уходит море из пейзажа…»

Уходит море из пейзажа.В твоём наброске карандашЦепляет бегло кромку пляжа,Уколом рушит мокрый кряж.Ты отдаляешься от лета,Стремишься в слов переполох,И шлёт тебе письмо с приветомВолны гудящей львиный вздох.Летучей мышью межсезоньеЗатмило сдавленный курорт.Резвятся белки. Пёс спросоньяСкулит судьбе наперекор.А у тебя судьба иная.Накрытый складчатым зонтом,Ты всё молчишь, туман вдыхая,И книгу прячешь под пальто.Забытый всеми до рассвета,Стоишь под ветреным дождём.Ты сам себе источник светаВ шумящем хаосе лесном.

«Туман сегодня плащ набросил…»

Туман сегодня плащ набросилНа твой безмолвный силуэт.Среди песков, муляжных сосен,В тиши проживших сотню лет,Есть заметённая тропинкаЛиствой хрустящей, и над нейВисит расплывчато картинкаВ неясный тыл ушедших дней,Где ты, такой же занесённыйШрифтами с пройденных страниц,Читаешь медленно спросоньяГлаву о пеньи вольных птиц,И пробираешься к откосуСквозь дождь, несущий мглистый фронт,Сметая с елей снега космы,Прикрывших узкий горизонт.

«Бетонной лентой мол уходит…»

Бетонной лентой мол уходитВ разрез изогнутой волны.Балтийский бриз не всем угоден,Не всем края зимы видны,Но ты знаком с водой бурлящейПо обе стороны мостков.Попутный ветер тебя стащитВ объятья бурых валунов.И ты пойдёшь вдоль кромки пляжа,Вдоль узких елей и коряг,Песком кипучим напомажен,На берег брошенный варяг.Твоё здесь пасмурное царство,А летом – мягкая постель.От скуки верное лекарство —Кричащих чаек карусель.До лета есть дела простые.Штормящих будней широтаНадвое колет дни пустые,А ты идёшь к волне с моста.

«Разбуди меня утром прохладным…»

Разбуди меня утром прохладнымВ белой комнате с видом на пляж.Пусть рассвет голубеет нескладноНа причалах пустых февраля.Пусть вода в ледяных волнорезахТихо плещется в снежном плену.Мы поищем над лесом окрестнымУглублённую в думы весну.Так бывает: в предмартовском трансе,В окружении скученных дюн,Пролетает сомнамбулой в вальсеЧуть заметный весенний гарпун.Кружит ветер, на ветках стеклянныхЗреют первые капли тепла,И сквозь морось по трассам пространнымБороздит свежий воздух баклан.

«Сосновый лес шумит в округе…»

Сосновый лес шумит в округе,Безмолвен вымерший курорт.Ты замкнут здесь в дождливом круге.Как неразгаданный кроссворд,Лежит твой путь среди деревьев,Но нет желанья знать, кудаУносит в зимнем наважденьиБалтийский город. Нет следа,Нет борозды витиеватойВ холодной памяти твоейОт встреч с людьми под снежной ватой,Затмившей берег, бездны дней,Но в отражении плакатномНа горизонте восковомВсё так же ярок шар закатныйВ разрезе неба штриховом.

«С неземной высоты дюны Эфа…»

С неземной высоты дюны Эфа —Слева море, и справа залив.Раскаляет прибрежное эхоЗолотистых песков перелив.Убегающий в небо рисунокДиких роз и кустистой сосны.Здесь в карманы ты скуку засунул,И тропинки тебе не тесны.Тонешь в зыбких балтийских барханах,Отрешённый в неистовый стиль.В волнах плещешься громко и странно,И дрейфуешь, как зреющий криль.Берег пуст, устремлён в авандюну,Отутюжен теченьем косым.Свёрнут пляж в грациозную рунуУ подножия Куршской косы.

Ночной круиз

Мне снился день, и вечер снился,Асфальта мокрого графит.Над опустевшим чёрным пирсомГорел во тьме метеорит.Не то река, не то залив былРасстелен дышащим ковром.У тростника под дивным нимбомКачался сказочный паром.Нас приглашал в круиз паромщик,Маяк светил издалека.Вода плескалась, ветер громчеШумел, сминая облака.И мы пустились в путь неблизкийК невероятным рубежам.Летели чайки следом низко,С причала пёс нас провожал.Вокруг висела ширь глухая,Но в этой смутной пустотеСоната лунная порхалаНа небе бабочкой. МетельСтучала градинами в судно,Ткала узоры на корме,И было жутко нам, и чудноСмотреть вперёд. Как будто смертьВ тревожном омуте витала,И шёл паром наш на маякК земле возвышенной и тайной,К земле, пославшей добрый знакДвум путешественникам храбрым.Мелькнул в лесу надёжный скит,Куда, соря огнём нещадным,Летел шальной метеорит.

Айсберг

Такая ясность в этих льдах,Что белый цвет теряет сущность,И чистым звоном холодаПитают жизнь, как хлеб насущный.Недаром в вечной мерзлотеВсе тайны времени сокрыты.Торосов жесткая постельМягка для странников забытых.Дремуч и долог их ночлег.Найти пытаешься свой айсберг,Ловя украдкой жаркий блескСкульптурных гор, и в этом скарбеЕсть неминуемая жутьОт лобового столкновенья:Под снежным панцырем уснутьВнутри застывшего теченья,Почить на мостике своём,Как капитан большого судна.Уйти в глубины с кораблёмОт суеты на счастье скудной.

«Не словом единым, а ветром сырым…»

Не словом единым, а ветром сырымЖивёшь на откосе у самого моря.Наносит тот ветер спасительный гримНа ветви деревьев в бушующей хвори.Поэт говорил, что у чистой водыЕсть смысл прозябать, если дует в столицах.Под воротом шарф, в дрейфе ломкие льды,Летит над волной быстрокрылая птица,И ты на обочине зимней страны,Слегка запорошенный утренним снегом,Кочуешь по пляжу и тропам лесным,Как парусник беглый под смазанным небом.Где пристань твоя – неизвестно, но здесь,В песках, отшлифованных тщательным штормом,Бываешь ты днём, ночью слушаешь лес,Забытый герой в колдовстве непокорном.

«Ты увидел эту реку…»

Ты увидел эту реку,Шхун рыбацких паруса.В огоньках манящих резкихУ воды читался сад.У воды росла осока,На причале пёс дремал.На утёсе на высокомПостучалась ночь в дома.Постучалась – отворилисьОкна. Двери распахнулСвежий ветер. Обессилев,Он в молчании заснул.Ты стоял на том утёсе.Реку видел, и заливУтопал во сне белёсомВ необузданной дали.Замирали в небе звёзды,Вдруг погас во тьме маяк.Ты вдыхал подвижный воздух,Не спалось тебе никак,Будто грезилось развидетьПерст божественный средь туч.Где-то тут живёт провидец,Наблюдает с дерзких кручЗа рыбацкой старой шхуной,За заливом и рекой.А ты стой под вишней юнойИ маши ему рукой.

«Дальше, всё дальше от стройных берёз…»

Дальше, всё дальше от стройных берёз,От берегов разноцветного детства.Снится тебе тот зелёный утёс,Парус несётся вдоль берега резво.Нет ни начала, не видно концаПлаванью этому, сказке прибоя.Так думал ты, и корабль юнцаПлыл по очерченной трассе покоя.Тот же утёс, чайки юркой вираж.На побережье баркас, вросший в дюны.Видишь нависший над пляжем мираж:Ты – капитан. Непоседливый, юный.

«Скажи, что всё ещё случится…»

Скажи, что всё ещё случится.Пусть в отдалённой стороне,Как после шторма в море чистом,Забрезжит в суетной волнеБлик разгоревшегося солнца,Пусть в том неведомом краюПоймёшь случайно, что прольётсяХрустальный дождь в судьбу твою,Промочит тонкую футболку,Сбежит по вздрогнувшей щеке.Ты, счастьем странным сбитый с толку,С пригорка спустишься к реке,И будет мир в каком-то смыслеТаким же ясным и простым,Как солнца луч в небесной высиНад побережьем золотым.

Маяк

Повеет ветром с побережья,Уймётся фосфорный закат.В глухой провинции безбрежнойНа волнорезах чайки спят.И ты уснёшь, затихнешь позже,Хотя тут дремлют на ходу,Петляя в соснах осторожно,Не видя близкую беду.У моря будни иллюзорны,А выходных как будто нет.Маяк, пожизненно дозорный,Врос в чрево дюн за сотню лет.И кто-то в нём играет светом.В зеркальной башне по ночамЖивёт, не веруя в приметы,Приветы дарит рыбакам,По штормовому бездорожьюВедёт к причалу кораблиСквозь вспышки молнии безбожнойК разбитым символам земли.

«На берегу, в слоистой мгле…»

На берегу, в слоистой мгле,В янтарных отсветах заката,Среди последствий шторма, гдеПесок уложен кочковато,Идём на свет пока ещёЗа мол не спрятанного солнца,И чаек бдительный расчётКружит над нами. Из оконца,Меж небом и морской грядой,В едва заметных очертаньях,Резвится ветер над водой,Волну ваяет скульптор тайный,И мы встречаем этот звукНа пляже. В громком резонансеЛетит за дюны возглас «ух!»И глохнет в тающем пространстве.

«И было так тебе легко…»

И было так тебе легко,Что море лужицей казалось.Мог плыть ты долго, далеко,Едва поверхности касаясь.Мог целить прямо в горизонт,Не зная устали, сомнений.От всех напастей, бед и золУплыл, разбуженный теченьем.И слился с кружевом волны,Пейзажем кисти мариниста.Плыл в будни, плыл без выходныхПо акватории лучистой.И просыпался на заре,И вновь дремал, под пледом прячась.А за окном, как тяжкий крест,Твой белый парусник маячил.

«У надломленной земли…»

У надломленной земли,у скалистого обрывалунным светом лес залит.Ночь цепляет молчаливокроны сосен и ольхи,деревянный столб на взгорье.В этих сумерках глухихслышишь лишь дыханье моря,видишь скользкий волнорез,мола длинного извивы.Ты неси свой тяжкий крестс вдохновеньем терпеливымдо обрыва, до того,за которым дремлют волны.В непогоде штормовой,может быть, тебя не вспомнят,только птица пролетитнад забытыми следами,и мелькнёт метеоритв вышине под вой цунами.

«Течёт река твоя степенно…»

Течёт река твоя степенноСреди холмов, среди равнин.Струится вдаль вода напевно,А ты стоишь в тиши один.Вокруг святое захолустьеНа позабытом берегу.Остался город в синем устье,Лежит в нетронутом снегу.В том белом городе старинномТы не бывал – и будешь ли?Украшен путь в туннеле длинномГирляндой вьющейся петли.И в освещённом подземельеЕсть тоже город, но другой.Царит в нём жизни мелкотемье,Сквозит рассыпчатой пургой.Сметаешь с пола сор былинный.В тягучем мареве свечейПод воском тающим пчелинымХоронишь смуту страшных дней.

«Когда уйдёт тупая боль…»

Когда уйдёт тупая боль,И смерть тебя не потревожит,Коснётся ласково прибойКамней замшелых гладкой кожи,Коснётся ног твоих водаКристальным шелестом печали.Увязнешь, путаясь в следах,Ты в чарах дюнной пасторали,Где всё ещё просторен пляж,Но нет вокруг твоих любимых,И ты читаешь «Отче наш»Среди пейзажей нелюдимых,Со склона, щурясь, смотришь вдаль —В необозримое коварство,Как будто в море отдых данПловцам в заоблачное царство.

«Не ты, а след твой на песке…»

Не ты, а след твой на пескев сыпучих дюнах сохранится.Мираж твой сгинет вдалекена непрочитанной странице.Таких тут были сотни, ине все вернулись утром к дому.Остались росчерки твоина склоне дней в пути бездонном,где силуэт твой штриховойнад белым берегом песчанымисчезнет, смытый всплеском волн,за сосен крепкими плечами.

«Сосновый бор, малины куст…»

Сосновый бор, малины куст.Тропинка вьётся у обрыва.Балтийский вечер свеж и пуст.Меж волнорезов шаловливоГуляет сонная вода,И в чистом воздухе солёномВидна божественная дальПод небом облачным, слоёным.В том тонком абрисе путиЖивёт нестойкая надеждаНа ясный день и новый стих,И ты иной, не тот что прежде,Придвинешь тайный телескоп,Заглянешь в щель над морем плавнымИ скажешь тихо и легкоСлова о чём-то самом главном.

«Когда закончится всё это…»

Когда закончится всё это,Весь этот ужас на земле,Найдём на пляже разогретомВолны прохладной мягкий всплеск.Два мирных жителя вселенной,В миру – простые имена,Нам будет море по колено,Маяк пошлёт нам добрый знак,И в спектре праведного светаНас понесёт куда-то вдаль.Два озарённых человека,Забывших горе и печаль.

«Твоя история проста…»

Твоя история проста:один из тысяч на планете.С такой судьбой – один из ста.Всего один, кто на приметеу разгулявшихся дождейпо мокрым тропам побережья,где каждый миг и каждый деньнадеждой дальней смутно брезжит,где над волной летящий бризнесёт пескам и соснам удаль,а ты ты готов здесь до зариждать и надеяться на чудо.

«Немного солнца на балконе…»

Немного солнца на балконе,Чуть света в комнате пустой.Пора для чайной церемонии,Пора побыть самим собой.Твой разум пуст, а сердце – вряд ли.Что в нём, не стоит говорить.Сегодня чай в стакане мятный,И с пляжа шепчет тёплый бриз.Открыта книга Шри Чинмоя,Горяч лавандовый эфир.Не исчерпать сегодня моря,Но вразумить кипящий мирХотя бы мантрой. Без движеньяВпустить окрестности егоВ себя до умиротворенья,До плеска в гуще пенных волн.

«Твой дом – не муторная крепость…»

Твой дом – не муторная крепость,Не на отшибе дня форпост.В том доме чай твой чёрн и крепок.Бывает, слышен звонкий тост.И ты в тех комнатах не вечен,По крайней мере, до утра.Твой сон, как смерть, не изувеченИглою жизненных наград.Ты не поэт корявых улицСо шрамом на рябом лице.В меланхолическом загулеТы не искал для рифмы цель,А жил и будешь жить у моря.Песчаным росчерком пераОставишь след на дюнном взгорьеДо первых промельков утра.

«На рубеже большой страны…»

На рубеже большой страны,На полуострове балтийском,Где зимним холодом волныПесок омыт, и где-то близко,За перелеском, за холмом,Видны наброски госграницы,И, отгоняя хмарь крылом,Летят мятежным клином птицы,И вслед за ними рвётся мол,В ущелье моря уходящий,И ты пред морем чист и гол,Стоишь над буной, дышишь чаще,А за тобой – гудящий лес,И эти вечные вопросы,В которых – тайна до небес,И чёрных пятен мокнет россыпь.

Межсезонье. Город

«В замёрзшем городе Советске…»

В замёрзшем городе Советске,у пограничного моста,бушует Неман не по-детски,срывает ветер снег с куста,река залеплена туманом,шпагатом связаны дома,как будто с вычурным изъяномпришла на край страны зима,и с ёлок белых окосевшихлетит, змеится мишура.В кафе средь окон запотевшихжуёт шаверму детвора,и седовласые литовцыскупают в спешке колбасу,а в небесах пасутся овцы,гуляют в пасмурном лесупо обе стороны границы,живут в лесу не первый век,и из божественной глазницына землю шлют прохладный свет.

«Как из ваты облака – сероваты…»

Как из ваты облака – сероваты.Пластилином вымощен твой путь.Утопаешь в вечере косматом,Но не выйдет в лужах утонуть.Темноваты контуры свободы,Да и нет свободы никакой.Подпираешь облачные сводыУстремлённой в сумерки рукой.В стороне разбросаны фасады,Впереди – извилиста река.За тобой под вымокшим нарядомХрупкий день надеждой отмелькал.В глубине неоновой неволи,Разобщённых улиц, площадей,Всё стоишь, как яхта на приколе,Посреди недремлющих людей,Смотришь, как прогулочный корабликПо воде ледышкою плывёт.Простовато, в звёздочках и каплях,Нанесён на карту небосвод,А под ним – пробитый ночью город,Не насквозь – до старых кирпичей.Всё идёшь, встревожен и расстроен,Сам не свой, не брошенный, ничей.

«Цветы по осени мелькают…»

Цветы по осени мелькаютКапризным вздором мишуры,Живут на дышащем вулканеПод водопадом с мокрых крыш.Такое праздное веселье —Бал увлечённых лепестков,Спонтанный танец, как в похмелье:Без ориентиров, без оков.Ловлю крупинки серпантина.Бумажных листьев хороводЛетит по парку птичьим клином —Такой отчаянный полёт.Иду за роем разноцветным.Богат приправами с небесПромозглый день. Едва заметноБледнеют бархатцы окрест.

«Доживём до прихода зимы…»

Доживём до прихода зимы,Пробежимся по раннему снегу.Мы ли это, а может, не мы,Как фигурки из крепкого лего,В разноцветных одеждах стоимПосреди заметённого парка,И пикирует снег на твоиНакладные ресницы в запарке.В удивительном спит парикеЕль у старого белого тира.Потянусь к тебе, будет в рукеСнежный ком, будто только постиран,Незаметно сжиматься без слёзДо прозрачной волнительной капли.Мы ли это в том парке всерьёзИли нам только кажется? Вряд ли.

Роза

Когда над бумагой кружится пастель,Под мелом раскрошенным лист утопает.В перине воздушной на этом листеЛежит бархатистая роза, и с края,У самого дома, на белой скамье,Сидит человек, запорошенный снегом.И контур его исчезает во тьме,Заброшен в пейзаж между жизнью и небом.И роза в метель каменеет, и ночьРазносит её лепестки по округе.Уйдёт человек из картины той прочь,Сотрут его в пепел художника руки,И утро забрезжит в наброске лучом.Скамья, блочный дом, блеск стеклянный мороза.Лежит во дворе под футбольным мячомЗабытая кем-то пурпурная роза.

«Лист кленовый, белый шар…»

Лист кленовый, белый шарснежноягодника. В доме —не потоп и не пожар,никого не сыщешь, кромепредзакатной тишины,будто сгинули все людидо несбыточной весны,и лежат в пыли на блюдекрошки хлеба, шоколадв затуманенной обёртке.Барабанит на свой ладдождь в окно большое хлёсткий,и мерещится в окнечей-то лик земной и грустный:все ушли, нас больше нет,в небесах темно и пусто,тихо, только мерный звонразлетелся по квартире,и шипящий змеем дронплыл в разреженном эфире.

«По четвергам в том городе тепло…»

По четвергам в том городе тепло.Ядрёный квас, и пиво в жёлтой бочке.В закусочной идёт стакан на взлёт,И тают зарифмованные строчки.Звенит трамвай. Пушисты тополя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.