Последний король драконов

Следуя за ней из шатра купальни, я одарила Наоми улыбкой, помахала ей и поспешила в сторону нашей хижины. Когда мы сворачивали за угол на нашу улицу, я заметила, что в центре деревни в честь Праздника Мая уже установили белый шатер для поцелуев. С арки над входом свисали завитки розовой и пурпурной гирлянды. Как же живописно и романтично все это выглядело. Молодые девушки нашей деревни уже входили внутрь.

Я остановилась.

– Мама, это может подождать? В прошлом году мне не удалось… Я вроде как с нетерпением ждала… – Своего первого поцелуя. Я не хотела этого говорить, но мама и сама догадалась.

Она взглянула на шатер для поцелуев, и на ее лице мелькнуло изумление.

– Точно. Праздник Мая, который ты пропустила в прошлом году из-за болезни…

Я кивнула, нетерпеливо посматривая на проем в шатре, служащий входом, когда увидела, как внутрь проскользнул Натаниэль.

– Мама, пожалуйста.

Мама подошла к полевым цветам, растущим перед домом миссис Паттис, собрала из них пурпурный букетик и заплела его в мою косу.

– Иди за своим майским поцелуем, а потом немедля беги прямо домой. Я соберу твои вещи, – кивнула она.

Я нахмурилась от ее слов. Соберет мои вещи? Я ведь только что вернулась с охоты, на которой провела больше недели. Я бы ни за что не отправилась куда-то, как следует не отдохнув. Но она дала мне согласие на шатер для поцелуев, так что я не собиралась препираться. Стремглав бросившись через двор, я первым делом добежала до сада с травами мисс Грасин и сорвала веточку мяты. Она высунула голову из кухонного окна и усмехнулась.

– Шатер для поцелуев? – догадалась она.

Я вспыхнула и засунула два листика мяты в рот, активно пережевывая их, чтобы освежить дыхание. Несмотря на то, что я только что почистила зубы, я не хотела рисковать своим первым поцелуем. Мисс Грасин разрешала нам брать по веточке то тут, то там, и мы все по очереди пропалывали сорняки в саду и латали забор, когда в него врывались хищники.

Я повернула обратно, готовая войти в белый шелковый шатер, когда вытянула шею к главным воротам, услышав возбужденный гомон.

Через главные ворота проходил большой кортеж Королевской Гвардии короля, направляющийся прямо в мою сторону. Я оцепенела, благоговея перед лошадьми и их доспехами. Солнечные лучики заиграли на золотых гербах с драконом на их груди, и я на мгновение забыла о шатре. Я хотела служить в Королевской Гвардии с тех пор, как научилась держать меч. Это, конечно, было не очень женственно, и поэтому мама отговаривала меня от этого, но я никогда не переставала лелеять эту мечту. Насколько мне известно, в гвардии была только одна женщина.

Реджина Уэйфезер.

По слухам, она была командиром всей Королевской Гвардии. Я хотела подбежать и посмотреть, здесь ли она, и, сгорев со стыда, попросить ее прикоснуться к моему охотничьему луку на удачу, но я не могла игнорировать то, что время для моего первого поцелуя уменьшалось. Не говоря уже о том, что мама, казалось, в плохом расположении духа, так что мне придется сразу после этого бежать домой.

Когда Королевская стража спешилась и направилась к шатру, я проскользнула внутрь. Суетливый шум разгоряченной болтовни достиг моих ушей, и мой взгляд метнулся к другой стороне шатра, где стояли парни-претенденты. Я встретилась взглядом с Натаниэлем, и он ухмыльнулся, что заставило меня улыбнуться в ответ.

– Арвен! – позвала Кендал, и я свернула направо, где все девушки выстроились в длинную шеренгу. Все они облачились в свои лучшие платья и даже нанесли угольную подводку для глаз и свекольного цвета помаду, в то время как я стояла в льняных брюках и с мокрой косой, которую мама попыталась украсить цветком.

Теперь я чувствовала себя глупо. Кто приходит в шатер для поцелуев в Праздник Мая в брюках?

Охотник.

Когда умер мой отец, была середина зимы. Я никогда в жизни не забуду приступы голода весь последующий год. Жители деревни время от времени делились с нами едой, но без охотника в семье, который ежемесячно бы отправлялся в поход или работал в шахтах, мы бы наверняка погибли. В том году я соорудила свою первую ловушку и начала приносить домой мелкую дичь.

Крыс находился ниже всех остальных животных на нашем тотемном столбе, но его наличие позволяло моей матери скорбеть и не торопиться с новым браком, чтобы попытаться прокормить семью.

Я помотала головой, чтобы привести в порядок свои мысли.

Миссис Бренна, которая выступала в роли хозяйки, организовывающей традицию в Праздник Мая, вышла в центр комнаты и прочистила горло. Бренна была человеком и одной из деревенских портних. Она шила все наши свадебные платья, так что сегодня прежде всего в ее интересах было создать несколько пар на всю жизнь. Она всегда носила красивые платья, которые поднимали почти до середины шеи ее гигантскую грудь и отвлекали всех мужчин.

– Очень может быть, что сегодня вы встретите свою будущую жену, – сообщила она парням, и ее встретили радостными возгласами и овациями. Затем она повернулась к девушкам:

– Не волнуйтесь, со временем они станут целоваться лучше.

Мы все разразились нервным смехом, и несколько мужчин застонали от ее словесного выпада.

Я встала прямо напротив Натаниэля, а затем мне на глаза опустилась повязка.

– Не жульничать, – сказала Кендал, туго завязывая ее у меня за головой. Я сделала медленное и обдуманное движение, чтобы чуть-чуть приподнять повязку на глазах, но чья-то рука резко опустилась, шлепнув меня.

– Теперь все в руках Создателя, – пожурила меня миссис Бренна, и мой желудок скрутило узлом.

– Юные влюбленные, – объявила Бренна, – идите вперед и поцелуйте первого, к кому прикоснетесь.

Мои уши заполнил шорох шаркающих ног, когда все мы, ковыляя, двинулись вперед, вытянув руки. Я хотела позвать Натаниэля по имени, но это показалось бы безрассудным. Я попыталась посмотреть вниз и понять, смогу ли я распознать его ботинки, но Кендал слишком туго затянула эту чертову повязку на глазах. Прежде чем я осознала это, я налетела на кого-то, и его руки обхватили меня за талию, чтобы поддержать.

Мое сердце колотилось где-то в горле. Ну, вот и все. Это и будет мой первый поцелуй.

Прошу, только не собиратель козявок Вернон, взмолилась я Создателю, а затем потянулась вверх, проводя пальцами по его груди навстречу его лицу. Он застыл от моего прикосновения, и я чуть не потеряла самообладание. Был ли он напуган? Мои пальцы скользили по мягкой ткани, пока я не добралась до его шеи, а затем помедлила, боясь коснуться его лица.

Его руки неподвижно лежали на моей пояснице, словно он превратился в статую, и я облизнула губы, чтобы смочить их. В шатре для поцелуев в Праздник Мая именно девушкам следовало сделать первый шаг, и нам разрешалось отступить, если мы не были готовы.

Это Натаниэль?

Хотел ли он поцеловать меня или убежать?

Ходили слухи, что все парни подглядывали, и миссис Бренна позволяла им завязать глаза свободно. Для того чтобы если парень наткнется на девушку, которую он не захочет целовать, то это будет невинный поцелуй, похожий на тот, что ты подарил своей матери в детстве. Но если ты ему понравишься… также ходили слухи и о том, что это будет головокружительно.

Я хотела, чтобы у меня закружилась голова.

Поскольку мой отец умер таким молодым, меня втянули в охотничий образ жизни ношения брюк и заточки лезвий. Поймите меня правильно: такая жизнь была мне по душе, но парням было трудно разглядеть во мне девушку, которую хотелось целовать.

Я хочу, чтобы меня целовали, черт возьми.

В моем горле образовался комок, когда как в животе зародилась тревога. Я проглотила его и подалась вперед, прежде чем сойти с ума от переживаний. Проведя большими пальцами по его подбородку, я почувствовала щетину и острую линию подбородка мужчины, который уж точно не был Натаниэлем.

Я застыла, охваченная паникой.

У Натаниэля все еще было детское личико, без щетины, и его челюсть была точеной, но не настолько. Почувствовав эту мужественную широкую челюсть и щетину, я задумалась, не следует ли мне коснуться и его щеки. Я так настроилась поцеловать Натаниэля, что, столкнувшись с доказательством того, что это был не он, захотела отступить.

Но затем его губы оказались на моих, когда он сделал первый шаг, нарушив главное правило шатра Праздника Мая. Мою кожу пронзила крохотная электрическая искра, и я ахнула. Он сделал то же самое – мы оба вдохнули удивление другого. Жар проник вниз, к моему сердцу, и я подалась вперед, углубляя поцелуй.

Сначала его губы были мягкими и неуверенными, но потом они раскрылись, и я скользнула языком внутрь, как и сказала мне Кендал, и наши языки столкнулись. У него вырвался тихий стон, и мой мир закружился, когда улыбка тронула уголки моих губ. Его руки на моей талии описывали плавные круги на моих бедрах, в то время как его язык проделывал то же самое у меня во рту.

Святой Создатель.

Это был лучший первый поцелуй, о котором могла мечтать девушка. Мой живот обожгло жаром, а сердце расправило в груди крылья. Теплые мягкие губы на моих губах заставили все во мне кричать о большем.

– Ладно-ладно, здесь становится жарко! – со смехом объявила Бренна. – Снимите свои повязки с глаз и познакомьтесь со своей половинкой, мои юные возлюбленные голубки!

Внезапно он оторвался от меня, забирая с собой губы, руки, тепло, бабочек. Это ощущалось так, будто меня окунули в ледяную ванну. Я протянула руку, судорожно сдергивая повязку с глаз, и столкнулась лицом к лицу с задней стенкой белого шатра.

Он исчез.

В моей груди щемило от боли. Мое горло сжалось, когда я прочистила его, стараясь не показывать эмоций, но чувствуя себя так, как будто меня только что бросили у алтаря. Вы бы не сбежали после поцелуя со своей парой в Праздник Мая, только если бы не подумали, что поцелуй был ужасным, и вы никогда не хотели бы больше ее видеть.

Я перевела взгляд влево, и дыра в моей груди разрослась. Натаниэль лучезарно улыбался, глядя сверху вниз на разгоряченную Руби Рональдсон. Ее черные как смоль волосы мягкими волнами ниспадали до талии, где Натаниэль плотно облегал ее бедра поверх изумрудного шелкового платья. Руби была пекарем. Она была женственной, носила платья и умела готовить – идеальные качества для жены, и в ней было все, чего не было во мне.

Слезы затуманили мое зрение, но я сморгнула их. Я больше не хотела здесь находиться, это было глупо. Развернувшись, я выскользнула из бокового отверстия-выхода в шатре и отправилась на поиски мамы.

Ранее она выглядела такой испуганной, и теперь я была рада тому, что она собиралась мне устроить, лишь бы отвлечься. Все что угодно, лишь бы забыть тот судьбоносный поцелуй и мучительное прощание.

Глава 2

Я вошла в наш дом, и от аромата кипящего рагу из кугуара у меня потекли слюнки. Мой взгляд метнулся к моему дорожному рюкзаку, прислоненному к стене. Он был вычищен и заполнен всем необходимым и готов сопроводить меня в путь.

– Мам, ты меня пугаешь. Зачем ты собрала мой рюкзак? Я только вернулась.

Она сложила кучу моей грязной одежды в большую плетеную корзину для стирки, а затем повернулась ко мне со слезами на глазах.

– Я отправила твою сестру поиграть с Вайлет, так что у нас есть немного времени попрощаться наедине.

Мои глаза чуть не вылезли из орбит.

– Попрощаться? Мамочка, я никуда не собираюсь уходить. Я только-только вернулась домой после недели в пути. – Не говоря уже о том, что меня только что бросили в шатре для поцелуев и теперь я унижена. Кем бы ни был тот, кто меня поцеловал, перевернувший мой мир с ног на голову, теперь я хотела бы избежать встречи с ним любой ценой. Мне хотелось пойти в свою комнату, плакать, пока не усну, а потом остаться в постели в течение последующих нескольких дней.

Мама заломила руки, сложив их вместе и качая головой, отчего ее темно-каштановые локоны ниспадали на лицо.

– Всю твою жизнь я хранила от тебя темную тайну, – произнесла она, и я замерла.

Я протянула руку и ухватилась за край стула, не готовая к тому, что эти слова когда-либо могли слететь с губ моей матери.

– О чем ты говоришь?

Мама подошла ближе, подняла мой дорожный рюкзак и протянула его мне.

– Ты должна уйти прежде, чем ищейки найдут тебя.

Я взяла рюкзак, но потом позволила ему упасть к моим ногам. Потянувшись, я схватила маму за плечи и посмотрела ей прямо в глаза.

– Какую темную тайну?

Это было тем, что ты никогда не хочешь слышать от кого-то из своих близких. Теперь я была на грани истерики. Зачем мне нужно было препятствовать тому, чтобы ищейки нашли меня? Они чуяли магию на людях, а у меня ее почти не было. Я не представляла бы для них никакого интереса.

Она вздохнула, и ее дыхание пахло шалфеем и розмарином, напоминая мне о моем детстве. Она любила жевать пряные травы во время готовки.

– Мы с твоим отцом пытались завести ребенка пять зим, но знахарь сказал, что с его семенем что-то не так.

Ее слова пронзили меня насквозь, заставляя мурашки пробежать по моим рукам. О чем это она говорила?

– Ты – мое дитя. Моя дочь, – прорычала она, протягивая руку, чтобы схватить меня за предплечья, как будто пытаясь убедить меня в этом.

От этого заявления меня замутило. Конечно, я была ее дочерью. Почему она говорит мне, что я ее дочь?

– Но родила тебя другая женщина, – сказала она, и я опустила руки, вырвавшись из ее хватки, и рухнула на стул позади меня. Моя грудь вздымалась, дыхание вырывалось неровными вздохами.

Она упала передо мной на колени, по ее лицу текли слезы.

– Я должна была рассказать тебе раньше, но никак не могла подобрать подходящее время, и я не хотела, чтобы ты думала, что ты не моя.

Я сидела в воцарившейся напряженной тишине и молчании целую минуту, пока она снова не встала и не придвинула стул передо мной.

– Кем она была? Та женщина? – спросила я, наконец-то сумев сделать полный вдох и совладав с паникой.

Мама прикусила внутреннюю сторону губы.

– Путницей, проходящей мимо. Судя по одежде, она была знатного происхождения, одета в яркий цветной шелк, расшитый нефритом. Это произошло, когда я еще работала в таверне.

Так что же получается, я из высокородных? Об этом она хочет мне рассказать? Высокородные были как минимум наполовину драконьим народом, а может, даже и больше.

– Что стряслось? – я не узнала свой собственный голос. Мне нужно было получить информацию, и как можно скорее. Теперь дыра в моей груди стала слишком большой, и мне нужно было чем-то ее заполнить, иначе я боялась, что она поглотит меня и я исчезну.

Мама шумно сглотнула.

– Она пришла в таверну одна, на последнем сроке беременности, бледная, как привидение, и испещренная каплями крови. Она выглядела потрясенной, как будто после сражения. Из-за ее явного положения я не задавала вопросов. Я просто показала ей комнату.

Я ждала, когда она продолжит. Она бросила взгляд на мой дорожный рюкзак, затем на дверь и подалась вперед.

– Посреди ночи у нее начались преждевременные роды. Вся таверна была разбужена ее криками. Бардик отправил меня позаботиться о ней, и я это сделала.

Пресвятой Гадес!

У женщины, спасавшейся бегством от сражения, начались преждевременные роды в Пепельной Деревне? Интересно, куда она направлялась. Пепельная Деревня находится на самой окраине территории Амбергейта, и сюда почти невозможно попасть случайно, только если вы не намеревались этого сделать. Но высокородные не приходили сюда. Известно, что некоторые люди здесь прятались. Вряд ли кто-то мечтал о судьбе человека, с ног до головы покрытого золой, и поэтому приходить сюда не было никакого смысла. Хотела ли она родить своего ребенка здесь? Родить меня и оставить там, где меня никто не найдет?

Мамины руки дрожали.

– Я послала за Элоди. В то время она была самой опытной в принятии родов, но потом пришло известие, что она больна «черным легким»[3] и ничем не сможет помочь.

Элоди умерла от «черного легкого» в год моего рождения, и после моя мать стала деревенской акушеркой. Должно быть, как раз с этого момента начался ее профессиональный взлет! От барменши в таверне до деревенской акушерки. Мне всегда было интересно, как она совершила этот скачок.

– Продолжай, – подталкивала я ее.

Мама подняла мой рюкзак и передала его мне, слезы текли по ее лицу ручьем.

– У нас не так много времени.

Я встала, взяла рюкзак и забросила его на спину.

– Я не уйду, пока не узнаю всю историю. Почему я должна уйти? Высокородная умерла при родах?

За всю свою жизнь я, может быть, пару раз видела, как плакала мама. Один раз, когда умер мой отец, и один раз, когда она приняла мертворожденного миссис Хартли. Теперь же слез было гораздо больше, чем я видела за свои восемнадцать зим.

– Роды длились от заката до рассвета. За это время мы сблизились. Я рассказывала ей истории о твоем отце и обо мне, чтобы скоротать время или отвлечь ее. Я рассказала ей обо всех случаях, когда мы пытались завести ребенка, о том, где я выросла, о чем угодно, лишь бы она не кричала от боли. Она тоже мне кое-что рассказала. Страшные вещи.

– Какие именно? – я крепко сжала лямки рюкзака.

Мама шагнула ближе, понизив голос.

– Я не до конца поняла, что она сказала. Многое из ее рассказа звучало как бред, вызванный болью, но одну вещь я поняла предельно ясно. – Она откинула кудри от лица. – Вся ее семья была убита из-за какой-то непрекращающейся кровной вражды, в которую они были втянуты с королем-драконом. Она сказала, что ее магия была угрозой для него. Она… она сказала, что была чистокровной представительницей драконьего народа.

Я нахмурила брови в замешательстве. Чистокровность делала ее членом королевской семьи, а это было невозможно. У короля не было сестры.

А мама продолжала:

– Она сбежала, но предупредила меня, что если кто-нибудь когда-нибудь обнаружит эту магию в ее ребенке, этого ребенка убьют.

Через все тело, по каждому дюйму моей кожи пробежали мурашки, и я замерла.

– Я тот самый ребенок?

Мама кивнула, протянув руку, чтобы погладить меня по щеке, разрыдавшись.

– Она умерла во время родов – слишком большая потеря крови. Но я спасла тебя и заботилась о тебе, любила тебя и сделала тебя своей.

Из моего горла вырвался всхлип, когда мне стало трудно сдерживать собственные слезы.

– Мне так жаль, что я не сказала тебе раньше. Это было эгоистично, но я не хотела, чтобы ты когда-нибудь думала, что мы не хотели твоего рождения или не любили. – Мамины слова были уже еле различимы.

Это было ужасно – не рассказывать мне, но в тот момент я полностью простила ее. Я понимала. Когда тот подходящий момент, чтобы рассказать своему ребенку о том, что он – дитя женщины, чья семья была убита и которая находилась в бегах?

Никогда.

– Я прощаю тебя. – Я бросилась вперед, и мы одновременно обняли друг друга.

Теперь я заметила, что в том, в чем я была светлой, она была темной, и мы действительно были совсем не похожи. Не так, как другие девочки и их матери. Не так, как она и Адалин.

Погодите.

Я отстранилась и посмотрела ей в глаза.

– Как у тебя появилась Адалин, если с семенем отца было что-то не так? Я видела, что ты беременна, я присутствовала, когда она появлялась на свет.

Мне было пять, когда родилась Адалин, но я помнила этот момент. Это было одно из моих первых воспоминаний. Крики моей матери напугали меня.

Стыд обжег щеки моей матери, и она уставилась в пол.

– После того как ты переехала жить к нам, твой отец так сильно хотел второго ребенка. Он позволил мне… спать… с другим мужчиной, чтобы проверить, действительно ли его семя негодно.

Я не была готова к такому ответу, и это, должно быть, отпечаталось на моем лице.

– Прошу, не осуждай. Это очень распространено, и между нами не было никакой любви или страсти, – поспешила объяснить она.

Я не осуждала, я просто была… в шоке. Мой отец был ревнивым человеком, который однажды пригрозил оторвать яйца Бардику, если тот посмотрит на декольте моей мамы в таверне. Я просто не представляла, как он сумел позволить ей спать с другим мужчиной.

– Он чувствовал себя виноватым, что не смог подарить мне детей, которых мы хотели, – сказала она наконец. – Скажи мне, что ты понимаешь.

Мне нужно было выпить. Обычно я не увлекалась вином или медовухой, но прямо сейчас я могла бы выпить целую бутылку. Я кивнула.

– Я понимаю. – Мне также хотелось знать, какой мужчина в деревне был родным отцом Адалин, но я не осмелилась спросить. Это было неважно.

Теперь я стала еще больше скучать по своему отцу. Он так сильно любил мою мать и так сильно хотел от нее еще одного ребенка, что позволил ей залезть в постель к другому мужчине, чтобы зачать его. Это было просто еще одним свидетельством его доброты.

– Ты должна уйти, – настаивала мама. – Просто скажи, что ты отправляешься на очередную охоту и вернешься через неделю. Я упаковала твой рюкзак на две недели, на всякий случай.

Еще одна неделя вне дома. Пыль, постоянная настороженность по поводу возможности встречи с мародерами или подкрадывающихся животных. Сон на спальном мешке, купание в реке, холодные ночи… Я только что вернулась оттуда. Я не хотела уходить снова, но я знала, что должна, после того что только что рассказала мне мама.

– Я пойду, – пробормотала я.

Она облегченно вздохнула.

– Вся эта суматоха уляжется через неделю. Король не проводит перепись в Пепельной Деревне, так что ищейки даже не узнают, что они тебя пропустили.

Я затянула ремни на своем рюкзаке и обняла ее в последний раз.

– Скажи Аде, что я буду скучать по ней.

Мама кивнула и пригладила мои волосы.

Я в последний раз взглянула на кипящее рагу на плите, рагу, которое я никогда не попробую, и освежеванного кугуара, подсыхающего на заднем крыльце, подошла к входной двери.

– О, подожди! – позвала мама. – Я чуть не забыла. Высокородная женщина также сказала, что наложила защитное заклинание на твою магию, но со временем оно потеряет свою силу, когда ты достигнешь совершеннолетия. Если вдруг ищейки все-таки поймают тебя, прикинься дурочкой. Скажи, что ты по большей части человек с разбавленной драконьей кровью.

– Ну, я так думала всю свою жизнь, – пробормотала я в ответ. Я действительно обладала сверхъестественным чувством равновесия, я была самым быстрым бегуном в своем классе и могла выследить любое животное в радиусе мили. Я думала, что это, возможно, из-за небольшого количества драконьей магии во мне, унаследованной от отца.

– Прощай, Арвен, – сказала мама, как будто она никогда больше меня не увидит, и это меня тревожило.

– Прощай, мама, – мой голос дрогнул, я пыталась скрыть свои эмоции.

Когда я выскользнула на улицу своей суетливой деревни, я гадала, что же, ради Гадеса, стало с моей жизнью.

Глава 3

В городе царил такой ажиотаж из-за Праздника Мая и прибытия Королевской Гвардии, что проскользнуть через деревню незамеченной было проще простого. Все дамы в городе, не имело значения, молодые или пожилые, из драконьего народа или просто люди, – все они заполнили зал собраний, чтобы заявить о себе перед ищейками и построить глазки мужчинам из Королевской Гвардии. Я никогда раньше не видела ищеек, но я знала, что они сочетали в себе магию драконьего народа и фейри, с удивительной способностью чуять магию. Королевская Гвардия, вероятно, присутствовала с целью убедиться, что все будет идти организованно. Как бы сильно мне ни хотелось подойти и рассмотреть их доспехи и посмотреть на герб поближе, мне пришлось уйти.

Пепельная Деревня совсем не была укреплена. У нас были главные ворота, но они служили скорее официальным въездом, чем нечто таким, что смогло бы выдержать натиск армии снаружи. Поэтому, вместо того чтобы рисковать встретить кого-нибудь впереди, особенно Натаниэля, и подвергнуться расспросам, куда я направляюсь, я решила выскользнуть со стороны и направиться к Великой реке. Исполинский водоем отделял Амбергейт от нашего смертельного врага, Найтфолла, и гнусной королевы, что там правила. Она была высокомерной представительницей элиты, которая верила, что люди благословлены Создателем, а любой обладающий магией одержим тьмой. Если бы ей удалось все устроить по-своему, то все королевство Эвалир было бы очищено от всех магических существ и ее «чистокровные» правили бы и размножались.

Отбросив мысли о королеве, я направилась к боковым воротам, которые никогда не контролировались. Стены нашей деревни были сделаны из соломы; я могла бы прорубить себе путь, если понадобится. Эти стены были в основном для украшения или для защиты от ондатр, и на самом деле совсем не для того, чтобы сдерживать кого-либо от входа или выхода. Когда я приблизилась к воротам, нырнув за ряд хижин, я была рада узнать, что они не только никем не охраняются, но и открыты.