Из Бобруйска в Сомали

Этот принцип – «заебать любой ценой» – применялся во всём. Приборка, к примеру, нужна была не столько для порядка, сколько для того, чтобы чем-то нас занять. Всё приходилось переделывать по сто раз. Казалось бы, взять один раз и нормально вымыть полы, вытереть пыль, но не это было целью. Нужно было просто занять нас на всё возможное время.

Любые действия выполнялись бегом, под крики старослужащих. Я был бесконечно благодарен своим тренерам и самому себе за то, что держал на гражданке своё тело в тонусе. Теперь это здорово выручало. Всё воспринималось как обычная тренировка, хотя на гражданке в зале мы потели гораздо сильнее. Очень тяжело в эти моменты было смотреть на Мишу Алексеева. Все его сразу начали пренебрежительно-ласково называть Алёшей. Он не мог быстро передвигаться в принципе, поскольку всё время до того, как попал на службу, просидел дома за компом. Ну куда бежать, если человек еле ходит? Всегда хотелось ему помочь и как-то подбодрить. Выглядело это примерно следующим образом:

– Миша, блядь, ну чё ты еле шевелишься? Давай бегом, иначе тебя сейчас отпиздят, а потом и всех нас из-за того, что ты залупаешься! (Произносилось это с доброй улыбкой, чтобы Миша понимал, что я в общем-то за него.)

– Да мне похуй. Я делаю всё что могу, а они пусть делают что хотят.

Я сразу понял, что это был хоть и очень слабый телом, но очень сильный духом человек. Сила его была в тотальном безразличии к тому, что он совершенно не вписывался в место, в которое попал, и не стремился что-либо с этим делать. Настоящий панк!

На одном из построений в роте старшие решили познакомиться с нами поближе. Было довольно необычно, поскольку поначалу их даже наши фамилии и имена не интересовали, всё сводилось к «Э! Один!». А тут такой неподдельный интерес. Позже выяснилось, что им нужно было готовить себе замену, поэтому предварительный разговор был просто необходим. Они выясняли у каждого, кто откуда приехал, чем занимался на гражданке, уровень образования, задавали какие-то совершенно дурацкие вопросы, в основном глумились и угорали как могли.

Помимо мрачно-дерзкого вида и взгляда, старшие обладали удивительной способностью давать клички. Клички раздавались в зависимости от говорящей фамилии, профессии, рода деятельности, города, из которого приехал, и даже мультяшных персонажей. Один из парней нашего призыва получил кличку Зебра. Он был в самом деле похож на зебру из мультфильма «Мадагаскар». Но увидеть это тонкое сходство мог человек только с очень острым взглядом. Другой же получил кличку Диджей: это был парень из Питера, которому только исполнилось восемнадцать лет. Он очень гордился тем, что успел до службы окончить курсы диджеев, и всем об этом рассказывал. Теперь он понимал, что лучше было молчать.

– Очень хорошо! Сразу после развода берёшь тряпку и идёшь за песком, который лежит в ящике справа от гальюна (туалета).

– Зачем?

– Ну как зачем? Ты же диджей. Будешь теперь тряпочкой с песком делать настоящие скретчи и миксы на писсуарах. Смотри, чтобы всё блестело. Я проверю. А вообще, иди прямо сейчас, чтобы успел до обеда управиться.

Двух раз повторять не пришлось. Диджей попытался соскочить с обязанности, но ему тут же дали понять, что никто с ним не шутит: пинком помогли проследовать в нужном направлении.

Старшие дико ржали со всего. Нам смеяться было запрещено в принципе. Если смеёшься – значит, жизнь весёлая. Если весёлая, то не заёбываешься, а если не заёбываешься, то не работаешь и ничем не занят, а это в корне неправильно. Сразу находилась работа, которая начисто смывала твоим же потом с лица идиотскую ухмылку. Да и как смеяться, если вот так, по глупости, любой мог оказаться в подобной ситуации. Кстати, те, кто из младшего призыва поржали над Диджеем, немедленно отправились ему на помощь. Вот он, закон мгновенной кармы в действии.

Глава 8. ПХД

День четветрый

Парко-хозяйственный день. Неофициальная расшифровка этой аббревиатуры – полностью хуевый денёк. В этот день, обычно в субботу, сразу после завтрака устраивается пенная вечеринка, только без светомузыки и девчонок. Вечеринка происходит в помещениях до обеда, а после него – after party на улице.

В дни ПХД не бывает зарядки, поэтому мы после подъёма пошли сдавать постельное бельё в баталёрку (вещевой склад). После чего по команде взяли свои одеяла и матрасы и строем пошли на плац. Матрасы развешивались на заборе сушиться и проветриваться. Я четко запомнил, куда повесил свой, так как спать на чужом совсем не хотелось. Конечно, кто-то и до меня на нём спал, но за эти пару дней я успел с ним сродниться. Тщательно вытряхнув одеяла, мы отправились обратно, чтобы приготовиться к переходу на камбуз. Завтрак был обычный, а вот всё остальное, что было после него, – нет.

Почти весь состав молодого пополнения к тому времени уже прибыл и насчитывал порядка семидесяти человек. Нас распределили по помещениям, выдали вёдра, тряпки и мыло. Дежурный по роте Давид Овсепян врубил свою любимую композицию на всю катушку, и понеслось!

После того раза у нас выработался условный рефлекс – когда включалась эта композиция, то нужно было срочно что-то делать и причём очень быстро.

– Хули встали! Бегом, блядь! Ещё быстрее! Хватаем шконари и баночки! Тащим на правую сторону! Освобождаем палубу! Воду лей! Палубу мылом три! Где пена? Не вижу пены! Пены должно быть по колено! Три лучше! Три так, чтобы я увидел, сколько в этом месте слоёв краски! Так, пара длинных лосей, сюда живо! Схватили тряпки и швабры! Давайте уже, уебались вытирать пыль со стен и карнизов! Давайте в темпе! Вас ещё ленинская комната ждёт! Наводим приборку так, чтобы запахло весной! Понятно?

И так далее, и в таком духе под один и тот же трек на протяжении нескольких часов… До сих пор его не переношу. В принципе, понятно было всё, кроме запаха весны. Стоял конец мая. На носу было лето, и оно обещало быть жарким.

Всю эту пытку я рассматривал как возможность потренироваться, потому что других тренировок не было. Я с удовольствием бегал с вёдрами за водой, по пути подбадривая товарищей. А потом с ещё большим удовольствием мыл палубу и стягивал воду, потому как в это время можно было хорошенько прокачать свою растяжку и джингу. Джинга – базовый элемент в капоэйре, на котором строятся все остальные элементы. Прекрасно прорабатывает ноги, спину и координацию. Помню, как на тренировках в Питере мы умирали, прокачивая её. Зато сейчас джинга просто спасение! При таком подходе усталость от работы практически не чувствовалась, а наоборот, было радостно и весело, потому как тело было благодарно.

Несколько человек из роты забрали в помощь камбузному наряду. С ними отправился и я. Дежурный по камбузу Дима Демидов сказал, что орать и гонять пинками он никого не собирается, а наоборот, напоит чаем, если быстро и качественно наведём порядок. Нам разрешили снять кители и работать в тельниках, но не снимая с себя ремней. Верх великодушия! Мы принялись мылить палубу таким же образом, как это происходило в роте, но Дима нас остановил и показал настоящий лайфхак. Он взял кусок мыла и начал строгать его ножом, раскидывая стружку на кафель.

– Вот так надо. Понятно?

– А в чём смысл?

– А ты попробуй.

Я попробовал потереть эту стружку мокрой тряпкой, и вмиг образовалась густая пена. Гениально! Этим способом мы раза в три быстрее всё сделали, и теперь камбуз просто сверкал. Дима, как и обещал, напоил нас сладким чаем, и мы отправились в роту готовиться к обеду.

Тем временем в роте завершалась приборка. Полировались зеркала и натирались белые полосы на взлётке – так называлась палуба. Всё очень просто: то, что должно блестеть, должно блестеть, белое должно быть белым, зелёное – зелёным и т. д.

На белые полосы, надо сказать, было запрещено наступать в принципе, и теперь стало понятно почему – слишком быстро пачкаются и слишком долго полируются. Ещё я увидел нашего «Алёшу», ходившего по роте с полотенцем, которое он крутил в руке, как пропеллер, видимо, пытаясь взлететь.

– Миш, ты чего делаешь?

– Как чего? Весну призываю.

– Не понял. А это как?

– Ну вот так, крутишь полотенцем и приговариваешь: «Весна, приди! Весна, приди!»

– И как успехи?

– А ты что, запаха не слышишь?

Я принюхался, и действительно, в роте пахло какой-то невероятной свежестью. Оказалось, что в полотенце, которым ходил и крутил Миша, он выдавил зубную пасту. Всё это смачивалось водой, растиралось, и вот приманка для весны была готова. Оставалось только распространить этот запах по всем помещениям.

Вскоре прозвучала команда дневального:

– Рота, приготовиться к переходу на камбуз! Форма одежды номер три!

Через пять минут прозвучала вторая команда:

– Рота, построиться для перехода на камбуз!

Мы построились и пошли.

Дежурный, остановив строй перед входной дверью камбуза, скомандовал:

– На камбуз по одному шагом марш!

Все начали быстро заходить внутрь. В какой-то момент я сам оказался у порога и буквально оцепенел на несколько секунд.

– Хули встал? Шевелись давай!

Быстро придя в себя, я вошёл. Что со мной было? Я искал место, где можно было разуться. Искал и не мог найти. Да, я понимал, что только что несколько десятков человек спокойно зашли сюда в берцах и сапогах. Никто не снял свою обувь и не поставил её у стены. Но я отказывался в это поверить. Поверить, конечно, пришлось, но ступал я уже совсем с иными чувствами. Совсем не так, как раньше, до близкого знакомства с этой палубой несколько часов назад. Камбуз теперь стал мне немного роднее. Вот оно, открылось… Как в спектакле у Гришковца: «Это тебе палуба. Пока не полижешь – не полюбишь».

Встреча с командиром

На какой-то там день обед уже был потрясающим, хотя рецепт совершенно не изменился. Нам, обессилевшим, еда залетела на раз-два: ели быстро и молча. Возвращаясь с камбуза в роту, мы услышали команду: «Рота, стой! Раз! Два!» Дежурный по роте сделал доклад человеку в майорских погонах, которого мы ещё ни разу не видели. Оказалось, это и был наш новый командир части. Высокий, крепкий, на вид суровый. Вид прям какого-то американского военного, только лучше, потому что русский. Камуфляж сидел на нём идеально. Командир приказал всех построить в две шеренги. Мы построились. Молча оглядев строй и заглянув каждому в глаза, немного помедлив, произнёс:

– Здравствуйте, товарищи солдаты! Или вы матросы? Ладно, это кому как больше нравится. Можете себя считать и теми, и другими, поскольку форма у вас полевая, но тельняшки вы носите. Я ваш новый командир части. Зовут меня Александр Михайлович. Вы все знаете, что совсем недавно здесь произошло одно неприятное происшествие, в результате чего кто-то был уволен, а кто-то сел в тюрьму. Я надеюсь, тут все хотят служить нормально и у нас никаких подобных залётов не будет. Достойно отслужите и спокойно отправитесь домой. Где-то, возможно, будет нелегко, но всё преодолимо, поскольку не вы первые, кто уже проходил подобные испытания. Предо мной стоит задача вывести эту часть в ранг элитных, но многое зависит и от вас самих. Надеюсь на вас можно рассчитывать. Можно?

– Так точно! – что мы могли ещё сказать?

– В своей части никакой дедовщины я не допущу. Старшие, поняли меня? Просто забудьте об этом. Так, фамилия твоя?

Он указал на одного из старшего призыва.

– Матрос Якупов, товарищ командир.

– Ко мне подойди.

Через секунду матрос был возле командира.

– Что у матроса Якупова не так с формой?

Все молчали. Командир снял кепку с матроса и вытянул её перед строем.

– Любые подобные модификации головных уборов и формы одежды запрещаю! Понятно? Всё вернуть в исходный вид. На вечернем построении проверю.

У Якупова и в самом деле кепка была как-то стильно подшита по контуру сверху. Тем самым она немного походила на кепку нового образца, которую носил командир. Такие модификации по старым неписаным правилам разрешалось делать спустя полгода службы. Своеобразный знак отличия. Кстати сказать, следующим этапом подобных модификаций были перевёрнутые якоря на кепке и на ремне – признак того, что до приказа о демобилизации осталось сто дней. Смотришь на эти приметы, и сразу понятно, сколько человек отслужил. Командир вернул кепку Якупову. Возвратил его в строй и приказал дежурному отвести старших в роту, а нас оставить для разговора. Когда старшие удалились, командир продолжил:

– Запомните вот что. После службы вы станете совершенно другими людьми. Вы вернётесь в родные дома, к своим друзьям и близким, но вас там, скорее всего, не поймут. Возможно, по этой причине кого-то из друзей вы потеряете. Они будут ждать того, кого они знали, того, кого они провожали на службу, а вернётся совершенно другой человек. Если у кого-то из вас дома осталась девушка, то будьте уверены на 90%, что она не дождётся. Лучше смириться с этой мыслью прямо сейчас – так вам будет легче дальше служить. Когда вы вернётесь, то постепенно там, на гражданке, вы будете терять навыки, приобретённые здесь, поскольку гражданка коварна и сильно расхолаживает. Поэтому мой вам совет – старайтесь с максимальной пользой для себя провести это время. Чтобы, вернувшись, вы были более устойчивыми как морально, так и физически и были способны держать удар. Новых настоящих друзей рекомендую приобретать здесь. А сейчас – вольно! Дежурный, далее по распорядку.

Мы пошли в роту, где перекинулись друг с другом парой слов о командире. Мне в целом он понравился. Нормальный мужик. Конкретный, чёткий. Нашим же старшим он не понравился совсем и сразу. Могу предположить, что они видели в нём потенциальную угрозу, поскольку новая метла по-новому метёт. Но основная проблема была в том, что наши старшие прошли определённую школу по старым правилам и планировали нас обучать в таком же духе, а тут к ним начали предъявлять новые требования, начиная даже с формы одежды, что не позволяло им отличаться от нас даже по этому признаку.

После обеда нас отправили мести территорию. Мне досталась прилегающая к КПП дорога. Я рассчитывал, что если быстро справлюсь с задачей, то будет время передохнуть, поэтому мёл довольно интенсивно. Было жарко. Я изрядно вспотел, наверное, уже десятый раз за день. Спустя некоторое время ко мне подошёл один из старших, находящийся в наряде по КПП.

– Э, слышь! Хули так медленно метёшь? Давай резче!

Я не обратил внимания на услышанное, поскольку знал, что мету совсем не медленно, и решил, что это обращение относилось к кому-то другому.

– Э, ты чё, сука, глухой?

Эта фраза прозвучала уже совсем близко, и я догадался, что она была адресована мне, но решил уточнить:

– Ты это мне сказал?

– Да, блядь, а кому ещё. Мети быстрее давай. Хули встал?

– Я и так мету максимально быстро.

– Ты чё, сука, залупаешься? А ну, давай подошёл сюда на лося!

– Нет, такого не будет.

– Ты чё, охуел? Фамилия твоя?

– Скоробогатов.

– Пизда тебе, карась! Твой призыв сегодня не спит! Тебе повезло, что ты ещё присягу не принял! Давай резче мети, и съебался отсюда!

«Подойти на лося» означало выставить перед лбом свои руки ладонями наружу, в которые другой человек бьёт в лучшем случае кулаком. Довольно распространённый способ унижения и наказания, применяется в воспитательных целях, перекочевавший на флот, скорее всего, из малолетних тюрем. Лосей таких, надо сказать, было несколько видов. Один из них музыкальный. Это когда тот, кто подставляет под удар свою голову и руки, ещё и поёт песню «Вдруг как в сказке скрипнула дверь», танцуя вприсядку, а другой бьёт в конце каждой строчки куплета. Поскольку вины за собой никакой не чувствовал, то я отказался от такого подарка, понимая, что этому старшему просто нечем было заняться и хотелось как-то утвердиться. Согласиться – в данном случае было проявить слабость, тогда лоси обеспечены на протяжении всей службы, а то и чего похуже. Ничего не имею против наказаний. Накосячил – отвечай. Косяка за мной не было, поэтому я справедливо слил наглого деда. Но тревога осталась.

Я заканчивал работу и думал, как быть дальше. Стоит сказать об этом кому-либо или нет? Решил пока никому ничего не говорить, потому как в принципе ничего не произошло. Да, меня попытались прогнуть, но не получилось. Единственное, что тревожило, что могут прокачать всех, потому как закон «Один за всех и все из-за одного» никто не отменял. Но я был прав, это немного успокаивало.

Мы закончили работу, забрали матрасы с забора и двинули в роту. Нам предстояла помывка личного состава. Эта формулировка звучала как музыка, учитывая, что до этого момента мы не имели возможности помыться с головы до ног. Умывались холодной водой, мыли ноги в раковине, стирали носки, обтирались мокрым полотенцем. Но такого, чтобы прям вымыться целиком в горячей воде, – об этом можно было только мечтать! Брат мне рассказывал про то, что во время службы их водили в баню. На это я и рассчитывал. Оказалось, что бани никакой нет. Точнее есть, но она давно не работает и можно довольствоваться только душем, но зато с горячей водой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.