Добро пожаловать в чудовищный подвал

В комнате было тепло, но я почему‑то замерзла. Оказалось, одеяло лежало на полу. Должно быть, я сбросила его во сне. Я потянулась за одеялом, но тут же в страхе замерла.

Я услышала шепот.

Из дальнего угла комнаты.

– Эй… кто здесь? – настороженно прошептала я.

Схватила одеяло и укрылась с головой.

И снова услышала шепот.

Глаза постепенно привыкли к тусклому свету, и смутные очертания предметов в комнате обрели четкость.

Занавески, длинные, до самого пола, колыхались с тихим шуршанием.

Вот вам и объяснение зловещего шепота.

Ветер раздувал занавески, и они шуршали, касаясь пола. Наверное, этот шорох и разбудил меня.

В окно пробивался тусклый серый свет. Колышущиеся занавески отбрасывали на стену причудливые дрожащие тени.

Я зевнула, потянулась и встала с кровати. Я решила закрыть окно, потому что и вправду замерзла.

Когда я подошла к окну, занавески утихомирились. Видимо, ветер подул в другую сторону. Я раздвинула занавески и протянула руку, чтобы закрыть окно.

– Ой! – вырвалось у меня, когда я увидела, что окно закрыто.

Но если окно закрыто, тогда почему занавески колыхались? Я постояла у окна, пристально вглядываясь в серое марево рассвета. Потом провела рукой вдоль рамы. Я не почувствовала никакого дуновения. Окно было закрыто плотно.

Может быть, мне просто со сна показалось, что занавески колышутся?

Я снова зевнула и вернулась в кровать.

– Аманда, может быть, хватит себя пугать? – сказала я себе вслух.

На этот раз я заснула почти мгновенно. И мне приснился ужасный сон. Очень нехороший сон.

Мне приснилось, что мы все умерли. Мама, папа, Джош и я.

Сперва ничего страшного вроде бы не было.

Мы вчетвером сидели за столом в нашей новой столовой. Комнату заливал яркий свет. Такой яркий, что я поначалу не могла разглядеть лиц. Они казались белыми, почти смазанными пятнами.

Но потом свет начал меркнуть, и постепенно все приобрело четкость. Вот тогда‑то я и разглядела, что у нас вообще нету лиц. А есть только серо‑зеленые черепа. Я как бы раздвоилась. Я сидела за столом вместе со всеми, и в то же время видела всех со стороны. И себя в том числе. Клочья кожи свисали с моих скул на щеках. Глаз не было. На их месте зияли черные провалы глазниц.

Мы сидели за столом – мертвые – и в полном молчании ели. На тарелках лежали какие‑то маленькие косточки. Посреди стола стояло большое блюдо с горой серовато‑зеленых костей. Кости были похожи на человеческие.

А потом кто‑то постучал в дверь. Настойчиво и громко. Это была Кэти. Моя лучшая подруга, которая осталась дома. Я видела, как она барабанит в дверь на крыльце кулаками. Такое бывает во сне, когда видишь сквозь стену.

Мне хотелось открыть ей дверь. Уйти из этой жуткой столовой и впустить Кэти. Мне хотелось поговорить с ней. Рассказать ей, что со мной приключилось. Что я умерла, и что у меня больше нет лица.

Мне так хотелось увидеть Кэти!

Но я не могла подняться из‑за стола. Как ни старалась, мне не удалось даже привстать.

В дверь барабанили все громче и громче. Можно было оглохнуть. Но я продолжала сидеть за столом вместе с папой, мамой и братом и есть эти жуткие кости.

Я вздрогнула и проснулась. Но страх, навеянный сном, не прошел. Мне казалось, что я по‑прежнему слышу громкий стук. Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний об этом кошмаре.

Было уже утро, за окном голубело небо.

– О, нет!

Занавески! Они опять колыхались: то надувались, как паруса под ветром, то опадали.

Я рывком села в постели.

Я не верила своим глазам.

Окно было закрыто.

7

– Я проверю твое окно. Там, наверное, есть щель. Вот и сквозит, – сказал папа за завтраком, отправляя в рот очередной кусок яичницы с ветчиной.

– Но, папа… знаешь, как это жутко! – Я до сих пор еще не пришла в себя от испуга. – Занавески раздувались, как будто от сильного ветра. А окно было закрыто!

– Я проверю. Наверняка там не хватает какого‑то шпингалета. – Папа не отрывался от своей яичницы.

– У тебя в голове не хватает шпингалета. – Джош повернулся ко мне с ехидной улыбочкой, ужасно собой довольный. Он убежден, что его идиотские шуточки – верх остроумия.

– Джош, прекрати изводить сестру, – строго сказала мама, садясь за стол.

Вид у нее был усталый. Длинные черные волосы, которые она обычно аккуратно зачесывала назад, сейчас свисали сосульками. Она тяжело вздохнула и принялась теребить пояс своего пушистого махрового халата.

– О‑хо‑хо! Ну и ночка! Я почти не спала. Только под утро заснула.

– Я тоже, – кивнула я. – Все думала, а вдруг тот мальчик опять заглянет ко мне в комнату.

– Аманда, прекрати морочить нам голову, – раздраженно отозвалась мама. – Мальчики в комнате. Занавески без ветра колышутся. У тебя слишком богатое воображение. Да, на новом месте всегда поначалу чувствуешь себя неуютно, нервы поэтому и разыгрались. Но у тебя это уже переходит все границы.

– Но, мама…

– А может, там привидение пряталось за занавесками? – снова съехидничал Джош. Он поднял руки, растопырил полусогнутые пальцы и завыл «у‑у‑у‑у‑у», подражая привидениям из фильмов ужасов.

– Джош! – Мама шлепнула его по плечу. – Вы же обещали не пугать друг друга!

– Просто нам всем необходимо время, чтобы привыкнуть к новому дому, – примирительно заговорил папа. – А что касается занавесок, Аманда, видимо, тебе приснилось, что они шевелятся. Ты же сама говорила, что видела страшный сон.

Я невольно поежилась. Вспомнился сон, я снова увидела посреди стола огромное блюдо с костями.

– Здесь очень сыро, – сказала мама.

– Ничего, – успокоил папа. – Скоро солнце здесь все прогреет.

Я выглянула в окно. Утром на небе не было ни облачка, а теперь его, как вчера, затянули хмурые серые тучи. И тени от деревьев стали еще темнее.

– А где Пити? – спросила я.

– Во дворе где‑то бегает. – Мама подцепила на вилку кусок яичницы. – Он тоже сегодня проснулся рано. И я его выпустила. Пусть погуляет.

– А что мы сегодня делаем? – спросил Джош. Он всегда интересовался планами на день. Выспрашивал все до мельчайших деталей. А потом спорил по каждому пункту.

– Мы с папой продолжим разбирать вещи. – Мама указала глазами на задний коридор, заставленный нераспакованными коробками. – А вы пойдите погуляйте. Пройдитесь по улице, посмотрите, что поблизости есть интересного. Может, с кем‑нибудь познакомитесь, найдете своих сверстников.

– Другими словами, вам с папой надо от нас избавиться, – заключила я. – Хотите, чтобы мы пошли прогуляться и заблудились.

Родители рассмеялись:

– Ты у нас, Аманда, смекалистая!

– Но я хочу сам распаковать свои вещи, – принялся ныть Джош.

Я так и знала, что он начнет спорить с родителями. Это у него хобби такое.

– Нет, пойдите лучше погуляйте, – сказал папа. – И Пити с собой возьмите, ладно? Только поводок не забудьте. Я его повесил в коридоре у двери.

– А где наши велосипеды? Я хочу на велосипеде, – продолжать ныть Джош. – Почему нельзя на велосипеде?

– Они в гараже, в самом дальнем углу, – сказал папа. – Их трудно достать. И на твоем спущена шина.

– Тогда я вообще никуда не пойду, – насупился Джош.

Сначала мама и папа пытались его уговорить по‑хорошему. Потом посыпались угрозы. В конце концов Джош согласился пойти гулять, но только «ненадолго».

Я молча доела завтрак. Я думала о Кэти и о своих друзьях и подругах, которые остались дома. Интересно, а какие ребята здесь, в Темных Порогах? Найду ли я здесь друзей? Настоящих друзей?

После завтрака я вызвалась помыть посуду. Раз у мамы с папой столько дел, надо немножко их разгрузить. Я составила все тарелки и чашки в раковину и включила горячую воду. Я, наверное, странная. Но мне нравится мыть посуду.

Из глубины дома доносились громкие сердитые голоса. Джош опять спорил с папой. Шумела вода, так что я слышала только обрывки их бурной перебранки.

– Баскетбольный мяч лежит в одной из коробок, – втолковывал Джошу папа.

Джош что‑то ответил. Я не расслышала. Потом снова раздался папин голос:

– Откуда я знаю, в какой?

Джош что‑то сказал. Я опять не расслышала. Потом снова ответил папа, и, судя по голосу, Джош его уже достал:

– Нет, сейчас у меня нет времени. Как это ни прискорбно, но поиски твоего мяча не значатся в списке первоочередных дел.

Я поставила последнюю тарелку в сушку и поискала глазами полотенце, чтобы вытереть руки. Но полотенца не было. Видимо, мама их еще не достала.

Я вытерла руки о халат и пошла к себе одеваться.

– Я буду готова минут через пять! – крикнула я Джошу, который все еще препирался с папой в гостиной. – И мы можем идти.

Я поднялась уже на середину лестницы… и вдруг отпрянула.

На верхней площадке стояла незнакомая девочка. Примерно моих лет. С короткими темными волосами. Она смотрела на меня и улыбалась. Только улыбка ее была не дружелюбной, а холодной и жестокой.

И очень страшной.

8

Кто‑то тронул меня за плечо. Я резко обернулась. Это был Джош.

– Без мяча я никуда не пойду, – заявил он.

– Джош… перестань. Ты уже всех достал.

Я покосилась на верхнюю площадку. Девочки уже не было.

Мне вдруг стало зябко. Ноги сделались ватными. Я ухватилась за перила.

– Папа! Пожалуйста, иди сюда! – позвала я.

– Эй, что я такого сделал? – возмутился Джош.

– Нет… ты ни при чем, – успокоила я брата и снова позвала папу.

– Аманда, мне некогда, – с этими словами папа все-таки вышел к лестнице.

– Папа, я видела девочку. Там, на площадке.

– Аманда, это уже не смешно, – сморщился папа. – Хватит выдумывать небылицы. В этом доме только мы четверо… и еще, может быть, мыши.

– Мыши?! – вдруг оживился Джош. – Правда? А где?

– Папа, я не выдумываю. Я правда видела девочку… – Голос у меня сорвался. Мне было до слез обидно, что папа мне не верит.

– Аманда, а ну посмотри, – сказал папа, глядя на площадку второго этажа. – Что ты там видишь?

Я проследила за папиным взглядом. На площадке лежала груда моей одежды. Наверное, мама только что ее распаковала и еще не успела положить на место.

– Это просто одежда, – раздраженно проговорил папа. – Не девочка. Просто одежда.

– Да. – Я пошла по лестнице. – Извини.

Но я не чувствовала себя виноватой. А вот растерянной – да. Я уже ничего не понимала.

И еще мне было страшно.

Могла ли я принять груду одежды за девочку?

Вряд ли.

Я же не сумасшедшая. И у меня прекрасное зрение.

Что же тогда происходит?

Я зашла к себе в комнату и зажгла свет. Хотя было утро, на улице было серо и пасмурно, и в комнате царил полумрак. Занавески на окне шевелились, как будто их раздувал ветер.

«Неужели опять?» – подумала я в испуге.

Я бросилась к окну. Но на этот раз окно было открыто.

Кто его открыл?

Наверное, мама.

Воздух за окном был теплый и влажный. По небу плыли серые тучи. Пахло дождем.

Я повернулась к кровати и застыла на месте.

На постели лежала моя одежда. Вытертые джинсы и голубая майка.

Кто положил их? Мама?

Я выглянула в коридор:

– Мама! Мама! Это ты положила мне джинсы?

Она что‑то крикнула мне снизу, но я не разобрала слов.

«Успокойся, Аманда, – уговаривала я себя. – Не психуй».

Конечно, их положила мама. А кто же еще?

И тут я услышала шепот. Из стенного шкафа.

Шепот и приглушенное хихиканье.

Это было последней каплей.

– Что здесь происходит? – завопила я не своим голосом, подскочила к шкафу и рывком распахнула дверцу.

В шкафу никого не было.

Мыши? Папа говорил, что в доме много мышей. Может быть, это они шебаршились?

– Я переселюсь отсюда, – сказала я вслух.

Эта комната сводила меня с ума.

Нет. Комната здесь ни при чем. Я сама придумываю себе всякие ужасы… Всему есть логическое объяснение. Всему.

Я стала одеваться, твердя про себя, как заклинание: «Всему есть логическое объяснение». Я столько раз повторила эту фразу, что в конце концов она потеряла всякий смысл, превратившись в набор слов.

Успокойся, Аманда, успокойся.

Я сделала глубокий вдох и досчитала до десяти.

– Бу!

– Джош… перестань дурака валять. Я ничуть не испугалась.

Однако мой голос звучал не так твердо, как бы мне хотелось.

– Пойдем скорее на улицу! – Джош стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу. – У меня от этого дома уже крыша поехала.

– Да? И у тебя тоже? – Вообще‑то я не удивилась. – А у тебя почему?

Он собрался что‑то сказать, но осекся. Вид у него был растерянный и слегка ошалелый.

– Да так, ерунда, – пробормотал он.

– Нет, скажи, – не унималась я. – Ты же что‑то хотел сказать. Вот и скажи.

Джош опустил глаза и зашаркал ногой по полу.

– Мне тоже сон нехороший приснился, – через силу признался он.

Брат поднял глаза, но смотрел он куда‑то мимо меня. На колышущиеся занавески.

– Сон? – Я невольно поежилась, вспомнив кошмар, который приснился мне.

– Ага. Будто у меня в комнате двое мальчишек. Они были плохие. Злые.

– И что они делали?

– Не помню, – замялся Джош, отводя глаза. – Знаю только, что мне было страшно.

– А что потом? – Я повернулась к зеркалу, чтобы причесаться.

– А потом я проснулся. – Он помолчал и нетерпеливо позвал: – Пойдем скорее. Чего ты возишься?

– А эти мальчишки тебе что‑нибудь говорили? – спросила я.

Джош на секунду задумался.

– Нет, по‑моему… Они просто смеялись.

– Смеялись?

– Ну, скорее, хихикали. – Джош снова помолчал. – Не хочу даже говорить об этом. Мы идем или не идем?

– Идем, идем! – Я отложила щетку и еще раз взглянула на себя в зеркало. – Вперед, на минное поле!

Мы с Джошем пошли по коридору к лестнице. Проходя мимо груды одежды, сваленной на лестничной площадке, я вспомнила про девочку, которую видела здесь. И тут же вспомнила про мальчика, которого вчера видела в окне. И про мальчишек, которые приснились Джошу.

Да, наверное, нам с братом и впрямь трудно дался этот переезд. Вот и мерещатся всякие ужасы.

Это у нас просто глюки.

А что еще может быть?

9

Сначала мы пошли на задний двор, чтобы забрать Пити. Он, как всегда, встретил нас восторженным лаем, прыгал на нас, грязными лапами испачкал нам чистые джинсы, очумело бегал кругами. Забавный пес! Стоило только увидеть его, как сразу улучшалось настроение.

Хотя небо было затянуто тучами, было жарко и душно. Ветра никакого. Старые темные деревья стояли, точно каменные изваяния.

По дороге на улицу мы с Джошем бороздили старые листья, а Пити несся вприпрыжку, выписывая немыслимые зигзаги. Он то забегал вперед, то слегка отставал от нас.

– Хорошо еще, папа не заставил нас разгребать листья, – сказал Джош.

– Не беспокойся, заставит, – утешила я его. – Просто он еще не распаковал грабли.

Джош скорчил кислую гримасу. Мы вышли на улицу и остановились на тротуаре, глядя на наш дом. Два больших полукруглых окна на втором этаже смотрели на нас, точно два пристальных глаза.

Теперь я как следует разглядела соседний дом, погруженный в густую тень деревьев. Он был очень похож на наш, только не кирпичный, а обшитый досками. Занавески в гостиной были задернуты. Почти все окна второго этажа закрывали ставни.

– Куда пойдем? – спросил Джош, бросая Пити палку.

– Давай сходим к школе, – предложила я. – Посмотрим, что там есть.

Улица полого поднималась вверх. Джош подобрал большой сук и шел, опираясь на него, как на трость. Пити вертелся под ногами, норовя цапнуть сук зубами.

На улице было пусто. Во дворах, мимо которых мы проходили, тоже. По мостовой не проехало ни одной машины.

Мне уже представлялось, что мы идем по пустому городу, покинутому всеми жителями, как вдруг мы увидели идущего навстречу мальчика.

Мы с Джошем так и не поняли, откуда он взялся. Он появился неожиданно, словно из‑под земли.

– Привет, – произнес он застенчиво, легонько взмахнув рукой.

– Привет, – отозвались мы с Джошем в один голос.

Пити рванул вперед, так что ни я, ни Джош не успели его перехватить, подбежал к мальчику и принялся обнюхивать его кроссовки. Потом глухо зарычал и залаял. Мальчик отшатнулся и выставил руки вперед, защищаясь от собаки. Похоже, он по‑настоящему испугался.

– Пити, а ну перестань! – крикнула я. Джош взял его на руки. Но он все равно рычал.

– Он не кусается, – сказала я мальчику. – И обычно ни на кого не лает. Какой‑то он невменяемый сегодня. Прости, пожалуйста.

– Ничего. Все нормально. – Мальчик с опаской покосился на Пити, который извивался в руках Джоша, пытаясь вырваться. – Наверное, от меня чем‑то пахнет… может быть, кошкой.

– Пити, замолчи! – прикрикнула я на пса, на которого это не произвело никакого впечатления. – Иначе будешь ходить на поводке, так и знай!

Мальчик был невысокого роста, кудрявый, светловолосый, с блекло‑голубыми глазами. Смешной курносый нос выглядел несуразно на очень серьезном лице. Несмотря на жару, на мальчике была коричневая футболка с длинными рукавами и черные джинсы. Из заднего кармана джинсов торчала синяя бейсболка.

– Меня зовут Аманда Бенсон, – представилась я. – А это мой брат Джош.

Джош нерешительно поставил Пити на землю. Пес взвизгнул, взглянул на мальчика и тихо зарычал. Но потом уселся на асфальт и принялся чесаться.

– А я Рэй Терстон, – назвал себя мальчик, все еще с опаской косясь на Пити. Но, убедившись, что пес больше не собирается на него рычать, успокоился.

Мне вдруг пришло в голову, что я уже где‑то его видела. Лицо Рэя мне было явно знакомо. Где я могла его видеть? Я напрягла память и… вспомнила!

А вспомнив, похолодела.

Это был тот мальчик, которого я видела у себя в комнате. И в окне.

– Ты… – У меня перехватило дыхание. – Это ты был у нас в доме?

Он как будто смутился.

– Чего?

– Я тебя видела у себя в комнате… Это ведь был ты?

Он рассмеялся.

– Что‑то я не пойму. У тебя в комнате?

Пити на мгновение оторвался от своего занятия, поднял голову и зарычал на Рэя. Но потом снова принялся чесаться.

– Мне показалось, что я тебя видела, – пробормотала я.

Я уже и сама начала сомневаться. Может быть, это был не он. Может быть…

– Я давно уже не заходил в ваш дом, – сказал Рэй, не спуская глаз с Пити.

– Как это? – не поняла я.

– Я раньше жил в вашем доме.

– Да ну? – удивились мы с Джошем. – В нашем доме?

Рэй кивнул.

– Когда мы сюда переехали. – Он чиркнул ногой по асфальту и пнул плоский камешек.

Камешек покатился по улице. Пити бросился было за ним, но передумал и вернулся к нам, радостно виляя коротким хвостом.

Тучи на небе сгустились, и стало еще темнее.

– А где ты теперь живешь? – спросила я у Рэя.

Рэй пнул еще один камешек и махнул рукой вверх по улице.

– А тебе нравился наш дом? – спросил Джош.

– Ага, – отозвался Рэй. – Нормальный дом.

– Нравился?! – Джош не верил своим ушам. – Этот мрачный домина? Там так темно…

Но он не договорил. Пити опять залаял на Рэя и стал на него наскакивать. Рэй попятился к краю тротуара.

Джош достал из кармана поводок.

– Все, Пити. Сам напросился!

Я с трудом удерживала Пити, пока Джош пристегивал поводок к ошейнику.

– Не знаю, что на него нашло, – смущенно пробормотала я, улыбнувшись Рэю. – Он вообще‑то любит людей.

Пити, кажется, растерялся. Первый раз в жизни его взяли на поводок. Он рванулся, натянул поводок и потащил Джоша на другую сторону улицы. Но хоть перестал лаять, и то хорошо.

– Давайте что‑нибудь придумаем, – предложил Джош.

– Например? – спросил Рэй.

После того как Пити взяли на поводок, Рэй явно успокоился. Мы задумались.

– Может, пойдем к тебе в гости? – спросил Джош у Рэя.

Рэй покачал головой.

– Нет, сегодня не получится. Может быть, в другой раз.

– А где все? – поинтересовалась я, обводя взглядом пустынную улицу. – Такое впечатление, что город вымер.

Рэй хохотнул.

– Ага, очень верное замечание. – Он помолчал и добавил: – Хотите, на школьный двор сходим?

– Пошли, – кивнула я.

Рэй пошел чуть впереди, показывая нам дорогу. Мы с Джошем шагали следом. В одной руке брат держал свой сук, в другой – поводок. Пити метался из стороны в сторону, путался в ногах у Джоша.

Мы завернули за угол и увидели целую компанию ребят. Человек десять‑двенадцать. В основном – мальчишки. Но было и несколько девочек. Они шли нам навстречу, занимая всю проезжую часть улицы, громко смеялись, перебрасывались шуточками и по‑дружески пихали друг друга. Ребята были примерно моего возраста и постарше, лет четырнадцати‑пятнадцати. На всех были джинсы и футболки темных цветов. В компании особенно выделялась девочка с длинными прямыми светлыми волосами, в ярко‑зеленых облегающих леггинсах.

– Ух ты, смотрите! – воскликнул высокий парень с гладко зачесанными назад темными волосами, указывая пальцем на нас.

Компания притихла, но продолжала идти нам навстречу. Кое‑кто из ребят тихонько хихикал, будто вспоминал что‑то смешное.

Мы остановились, дожидаясь, пока они подойдут ближе. Пити будто взбесился. Он рвался, натягивал поводок и заходился истошным лаем.

– Привет, ребята! – широко улыбнулся нам высокий темноволосый парень.

Вся компания расхохоталась, точно он сказал что‑то невообразимо смешное. Девочка в зеленых леггинсах так ткнула в бок невысокого рыжеволосого парнишку, что тот едва не сбил меня с ног.

– Как дела, Рэй? – спросила нашего нового знакомого симпатичная чернявая девочка с короткой мальчишеской стрижкой.

– Нормально. Привет, ребята! – Рэй повернулся к нам с Джошем. – Это мои друзья. Они все здесь живут.

– Привет! – Я почему‑то чувствовала себя неловко. К тому же Пити, безмозглый пес, по‑прежнему лаял и натягивал поводок. Бедняга Джош еле‑еле его удерживал.

– Это Джордж Карпентер. – Рэй представил рыжеволосого мальчика невысокого роста. – Это Джерри Франклин, Карен Сомерсет, Билл Грегори… – Он назвал всех по очереди.

Я очень старалась запомнить, но это оказалось физически невозможно.

– Тебе нравится в Темных Порогах? – спросила меня одна из девочек.

– Пока не знаю, – сказала я ей. – Мы только вчера приехали. Но, кажется, ничего городок.

Кое‑кто из ребят рассмеялся, хотя вроде бы я не сказала ничего смешного.

– А что это за порода? – спросил Джордж Карпентер у Джоша, указывая на беснующегося Пити.

Джош ответил, с трудом удерживая поводок. Джордж уставился на Пити с таким неподдельным интересом, как будто первый раз в жизни видел терьера. Почти все ребята сгрудились вокруг Джоша, умильно разглядывая Пити.

А Карен Сомерсет, высокая симпатичная девочка с короткими светлыми волосами, подошла ко мне.

– Ты знаешь, я раньше жила в вашем доме, – тихо произнесла она.

– Что? – Мне показалось, что я неверно ее расслышала.

– Пошли на стадион, – предложил Рэй. Но ему никто не ответил.

Все разом замолчали. Даже Пити перестал лаять.

В самом ли деле Карен сказала, что жила в нашем доме? Я хотела уточнить, правильно ли я ее поняла, но Карен уже отошла от меня и присоединилась к остальным ребятам, вставшим в кружок.

В кружок.

Я замерла. До меня вдруг дошло, что ребята образовали вокруг нас с Джошем тесное кольцо.

Я растерянно оглядывалась. Что происходит? Или я опять что‑то придумываю?

Неожиданно я увидела их всех по‑другому. Они по‑прежнему улыбались, но лица стали какие‑то настороженные, словно в ожидании какой‑то беды.

У двоих мальчишек были бейсбольные биты. Девочка в зеленых леггинсах смерила меня с ног до головы оценивающим взглядом, словно прикидывала про себя, чего я стою.

Все молчали.

И только Пити тихонько скулил.

Мне стало страшно. По‑настоящему страшно.

Чего они на нас так смотрят?

Или мне это кажется?

Я посмотрела на Рэя. Он был не такой напряженный, как остальные. Однако он отвел глаза.

– Эй, ребята… Что происходит? – спросила я, тщетно стараясь придать своему голосу беззаботность.

Я покосилась на Джоша. Он все еще утихомиривал Пити, и поэтому ничего не замечал.

Двое мальчишек с бейсбольными битами шагнули вперед.

Сердце у меня упало.

Я затравленно смотрела на всех.

Кольцо стало еще теснее. Ребята двинулись на нас с Джошем.

10

Черные тучи опустились чуть ли не до самой земли. Даже воздух сделался тяжелым.

Джош возился с ошейником Пити и по-прежнему ничего не замечал. Я в отчаянии повернулась к Рэю. Неужели он ничего не скажет? Неужели не остановит их? Но его застывшее лицо было непроницаемым. Он даже не смотрел в мою сторону.

Кольцо сомкнулось еще теснее.

От страха у меня перехватило дыхание. Я сделала глубокий вдох и открыла рот, чтобы закричать…

– Эй, ребятня, чем занимаемся? – раздался мужской – взрослый! – голос.