Поэзия

Поэзия

Владимир Дорохин

© Владимир Дорохин, 2025

ISBN 978-5-0060-4122-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Философская

лирика

Слова

Так невесомы, так бесплотны ль все слова?

Одни покорно сквозь мгновенья истлевают,

Другие авторов своих переживают —

Вступая в вечности наследников права…

Так беспробудны, так смиренны ль все листы?

Столам, карманам, перьям да чернилам

Об этом ведать, и лишь жребию по силам

Срок задержать их первозданной чистоты…

Так легкокрылы, так бездумны ль все стихи?

Иные быта крик безумный заглушают,

Игрушкой время беззаветно почитают

И вольны к взору добавлять свои штрихи!

Праздность

Досуг, что вечности подарен,

Не может быть назад ей возвращён

(Степенный отдых столь коварен,

Что им всецело люд обычно увлечён).

Хотя уступки здесь едва ли

Большой потерей самовластно можно счесть,

К тому же на мирской скрижали

Для дел пустопорожних вряд ли место есть…

Без пользы где хоть час был встречен,

Клеймить там нравы неуместно загодя:

В покое дней увековечен

Никто не будет и из жизни уходя.

Но коль и зла не совершалось

В утехах светских, то метанья все пусты —

Что б раньше им ни почиталось,

Везде роятся только праздности черты…

С душой в согласьи жить сподручней:

Призывы к отдыху и гимны дружбе вмиг

Предстанут всяко благозвучней,

Чем ропот совести иль скуки томный крик!

Расстоянья

Все расставанья создаёт лишь расстоянье:

Мы друг от друга далеко – и в том беда,

Когда бокалы наполняются с молчаньем,

И лгут часы, и ненавистны поезда…

Большая слава нам видней на расстояньи:

Чем будем дальше от кумиров – тем ценней

Нам их таланты с благородством, и вниманьем

К почтенной публике, и удалью затей…

И наказать нас можно только расстояньем,

Любовь и дружбу близость душ когда роднит —

Что наши судьбы с незатейливым признаньем

Незримой нитью вмиг порой соединит!

Миражи

Как порою жизнь резвится

В мимолётных миражах —

Словно бойкая зарница

Тьму гневит на небесах:

Всё, что бытность составляет,

Скопом в прошлое спешит,

Бездна чья за всем зияет

И суд времени вершит…

Дождь ли редкий вдруг прольётся

С возмущённых облаков,

Чахлый лист ли вниз сорвётся

В чаще мёрзнущих лесов,

Или пламенем охватит

Ворох выцветших бумаг —

Сквозь мгновенья всё утратит

Свойства милых сердцу благ…

Так и праздничные даты,

Вещи, встречи иль слова

Мы пускаем виновато

Под безвестья жернова,

Хоть живём лишь только ими

(Тлен и прах есть всякий быт!),

И с рожденья наш одними

Миражами взгляд горит…

Ведь не смеем прекословить

Мы их зову каждый раз,

В суете забыв усвоить

И былой урок подчас —

Будто б раньше не пытались

Задержать все миражи,

Чтоб следы их оставались

Дольше в памяти свежи!

Книжные полки

Мирских познавши низость толков,

Мы к знаньям тянемся душой…

Плодов их всход на книжных полках

Страничной вымощен грядой.

Он – символ мудрости безбрежной:

С ним просвещенья вольный дух,

Парит над твердью что мятежной,

Из мудрых уст ласкает слух

И суть являет в порицанье,

Чтоб с очищением умов

Смогли колоть граниты знанья

Мы остриём изящных слов.

Ведь сколько истин отрешённых

Ещё взывает из всех книг,

Доселе нами не прочтённых,

В дороге к правде напрямик…

Мы пишем «в стол» о самом важном

И врём ушам всех площадей

(Когда для них и плут продажный

Предстал стократ бы нас честней),

Мы перечёркиваем строчки,

Как сонмы жизней высший суд,

Рукою твёрдой ставим точки,

Что навсегда бумагу рвут…

И с тем, познавши низость толков

Мирских, мы с книгами навек:

Почить истории осколком

Не мыслит мудрый человек!

Вечная весна

Души родство преград воистину не знает,

Под песни сердца вечной требуя весны…

Когда ж тоску нам вновь разлука обещает —

И стран границы все условны и смешны,

И клятвы дружеской вдруг голос сам собою

Всплывает в памяти со множеством потех…

На брудершафт держа бокалы (со слезою

В глазах восторженных) мы новым встречам тех,

С кем миновал союз наш тесный все невзгоды,

Безмерно рады, лучшей роли не избрав —

Ведь верность духу всеблагой храним свободы

В пути наскучивших безудержных забав!

Преданья

«Вода есть всякой жизни сил источник благодатных,

Источник истины же зреет в лозах виноградных» —

Далёкой Греции незыблемым преданьям тем верны,

Так со времён почти забытой часто мыслят старины…

Однако там лишь будет тише вод любых теченье,

Где их изрядна глубина и ясно отраженье,

А винограда сок, к застолью оставляемый бродить,

Не глубже бочки винодел любой способен всё ж залить.

Так верный путь нам к истине искать назло преданьям

Скорей советовал в согласьи б с трезвым я сознаньем,

Чтоб не навлечь в тех благороднейших исканьях

горьких ссор

И словоблудьем увлечённый не окончить разговор.

Сюжеты

Творцы несбыточных сюжетов!

Почто обманут вами мир?

К чему вопросы без ответов

Под перезвон печальных лир?

Движений, звуков, форм и красок

Сумбурно-сбивчивый рассказ?

Сиротство честности средь масок

И всех наигранных гримас?

За гранью смелости измученный ваш гений

Уводит публику тропой больших сомнений…

Удел безрадостный ведомым

Задержит миг «раскрытья карт»,

Чтоб вечным истину искомым

Представил гаснущий азарт.

Излишне ж ревностный ценитель

Потерян станет без следа:

Его иллюзий покровитель

Направит поступь в никуда…

Творцы забвенья! Как вы сделались так падки

Дурные всуе демонстрировать повадки?

Зачем вам внемлющим надежды,

Из ложных сотканные слов?

Как упиваются невежды

Столь яро призраками снов?

Нет, аллегорий неподсудны

Литературные плоды —

Но лжи разгульной слишком людны

Все одичалые сады

(Пусть небылиц не оправдать их красотою:

Любовь к материям на них глядит вдовою)…

Ах, миражей творцы постылых…

Реальность многим всё ж чудней:

Фантомов счастья, сердцу милых,

Нигде не сыщется, как в ней!

Кружат бесплотные их тени

Над жуткой быта суетой,

И нет сложней хитросплетений,

Чем в быстроте их роковой —

Хоть грузно тонут всеблагие притязанья

В пучинах льстивого подчас иносказанья…

Медаль

Порой представив в скуке нрав людской медалью,

Что бытия бесценный опыт даровал,

По стороне любой – за смехом иль печалью —

Нетрудно сущность разгадать её начал:

Нетерпеливость под фривольностью упрёков

Вмиг явит гнева неприкрытые черты,

А любопытство, покровитель всех пороков,

Лишит стремления жеманной простоты,

И прозорливость совершенная в боязни

Коварства нож укроет острый за спиной,

И легкомыслие надменный дух подразнит

С недосягаемой вовеки высотой,

Лесть низведёт все утончённые манеры

До подхалимства при усердии большом,

И тонкий юмор в изощрениях без меры

В сердцах обиды будет теплиться огнём…

…Порой представив в скуке нрав людской медалью,

Что бытия бесценный опыт даровал,

По стороне любой – за смехом иль печалью —

Нетрудно сущность разгадать её начал.

Ностальгия

Чем надежды питать на прощанье,

Как не шансами встречи иной?

Приснопамятны все обещанья,

Отдаляют что сладкий покой:

С губ слетают каскады экспромтов,

И строка за пером лихо мчит,

И не сводится взор с горизонтов —

Ностальгии где эхо ворчит…

Окроплённый бессилья слезами,

Мнётся лист для скупого письма,

И, зардевшись с закатов кострами,

Предаётся огню задарма…

В отдаленьи от прежнего круга

Неразлучных доселе друзей

Торопливей минуты досуга,

Тише смех и все краски тускней…

Тянет душу в пучину блаженства,

Где под сенью разгульных причуд

Держит удаль своё верховенство

Для друзей, что зароком живут

Помнить клятвы напутственных песен,

Растворяющих быль, словно сон…

Этот мир удивительно тесен

Для сердец, что стучат в унисон!

Зависть

Сколь зависть мелочна как блажь!

Возможно ль душу так обкрадывать бесстыдно,

Когда отравленных ей участь незавидна,

И глуп наигранный кураж

В триумфах мелких, где везенье очевидно,

И маска ханжества лишь с виду безобидна,

Как роковой её пассаж?

* * *

Фатальный будто метроном

В висках завистника соблазны распаляет,

А после мнимое возмездье приближает

Над неприкаянным глупцом:

Порок извечно мысли скверной отравляет,

А после грустью в сожалении пронзает,

Пока закон глядит слепцом…

Но явь – свершённому судья:

Низвергнет громкий миф любой самозабвенный

В мечтах завистников вмиг их же ход надменный,

Рождённый гнётом бытия —

С реваншем чести чтоб был ныне стыд презренный

Как конвоир приставлен к памяти бессменный,

Едва объявится ничья…

Завистник – шулерский игрок

В крамольном первенстве за бренное почтенье;

И оттого смешней его срамное искупленье,

И неизбежней жуткий рок,

Когда визиты в свет почтенный угнетенье

Волной тревожной захлестнёт в переплетеньи

Всех оправданий, взятых впрок…

Как гром разящий приговор

Бесславно примет свой притворный обвинитель,

Поборник подлости и гордости губитель,

Что нечестиво сеял вздор!

Коварна зависть – как трагичный вдохновитель,

И тёмный идол, и слуга, и повелитель,

И всех минут досужих вор…

Мера

Завидной бытности есть в меру

Великий дар всё обратить —

И лишь по лучшему примеру

Свой бренный век предвосхитить:

Являться вовремя и к месту,

Не досаждая лишний раз,

Читая помыслы по жестам

Иль по движеньям мудрых глаз,

Любую речь держать по мере

И интереса, и ума

(Чтоб в строго заданной манере

Слов не транжирить задарма),

В одежде чтить всенепременно

Цветов и черт любых союз,

Искусство чувствовать отменно,

Не осквернив обитель муз,

И комплимент без подхалимства

С незлобной шуткой отпускать,

И грани все гостеприимства

С порога прямо указать,

Расценки милостыни ведать,

Любить без жертвенности душ,

Спешить лишь в голод отобедать,

К мольбам не чуять сердца глушь,

Наукам час и час потехам

Равностепенно отдавать,

И как чужим, своим успехам

Хвалу кичливо воспевать —

Ведь даже в мерах меру зная,

Пьянит триумфа чей кураж,

Венец победный дополняет

Вина изысканный купаж!

Воплощение власти

И благодатному, и злому на корню

Подобно власти воплощение огню,

Перед которым притеснённый ждёт спасенья,

А угнетатель – к произволу снисхожденья.

Есть притягательность неправедная в нём —

Недолго душу греть пристойно тем огнём:

Вмиг пламя скрытые позывы распаляет

И вседозволенности тропы проторяет…

Отрезан путь по ним идущему назад;

Там назван брат врагом и смрадом аромат,

Войною мир сочтён, безумцем – благодетель,

И каждый встречный фарисейству лишь свидетель…

На жар огня того бегущий быстро пасть

Всегда горазд, когда его прельщает власть…

Далёкий свет узреть в нём лучше с отрешеньем,

Чем побеждённым роковым стать искушеньем!

Монета

Кто почитаем больше в свете? Где манерам

Всегда уступит в низкой грубости беда?

Известно с юности заправским кавалерам:

Брала – без малого – учтивость города.

А злой риторикой сражая с полуслова,

В придачу дерзостью с бесстыдством щегольнув,

На мир взирают все в беспечности сурово —

Слова раскаянья навек перечеркнув…

Но здесь и прочие таятся разночтенья:

Личиной вежливости нрав циничный скрыв,

Являют горестное люди озаренье

В моментах истины – приблизив душ разрыв…

И ярой бранью, словно плетью неустанной,

Дорогу к счастью никогда не проложить…

Да, наконец, что в нашем мире постоянно?

Легко зачина здесь любого рвётся нить.

Когда спросили б моего о том совета,

То меж манерами и грубостью решать,

Что избирать, я вмиг представил бы монету,

Где голос разума иль чести заглушать —

Две стороны есть; а дальнейшее решенье

За уготовившим полёт ей храбрецом…

Хоть спор с удачей мне занятней в отчужденьи:

Моя монета чаще падает ребром.

Мудрость

…Хоть признаюсь я в этом реже,

Чем в прочих толках мне под стать —

И гимн, и исповедь в себе же

Стиху по силам сочетать.

Но вопреки любым порядкам,

Есть в послевкусье гимнов сплин.

К тому ж из них, назло догадкам,

Не поучает ни один…

Смурным представши сумасбродом,

Над коим хват сомкнула смерть,

Ведёт мне мыслей мимоходом

Тех настроений круговерть.

Безумно вздорное веселье:

Не пробудит слепой содом

Позывы лучшие в бездельи,

С безумством чувств иль за вином.

Хотя всю правду в одночасье

Сквозь призму разума познать

Всегда страшней, ведь без согласья

С умом душе не ликовать.

Уроком вещим награждая,

Ведёт нас исповедь во тьму —

Где вечна ярость лишь слепая

В лукавства ревностном дыму…

Сродни ж искусства пища прочим:

Подчас полезнее она,

Когда горька совсем без мочи

И раболепства лишена.

Лишь с ней душа моя и разум

День ото дня стяжают вновь

(Как по незримому указу)

И добродетель, и любовь!

Механизм

Речь иронично заводя о механизмах безотказных,

Я поговорку для примера привожу из несуразных,

Таит премудрости что древней благодать:

«За чем бежим мы – от того бы нам бежать».

И хоть мечты рисует образ яркий столь воображенье,

Неподконтрольно шестерней судьбы нам хитрое

вращенье —

Ни ход замедлить, ни назад их возвернуть

Ещё никто не смел в веках когда-нибудь…

А упоенье обретём всё ж коль в заветным обладаньи,

Раскроем быстро с тем и тленных грёз блажное

толкованье

(Себя уверив в прежних важности затей,

Погоню к лиху мы признаем лишь скорей).

И долог будет ход нам к устремлениям подобным…

Размена ль стоит жизнь на большие дерзания

способным,

Где с безразличьем к делу ждёт скорей успех,

А к шалой прихоти полны пути помех?

Так что насколько дух бы закалённый ни был

твёрд порою,

Не встанет клином враз к идущему своей он

чередою —

Скорей пресытимся мы тем, что нас само

Настигнет, скрывши отрешённости клеймо…

Истина

Народ поэтам льёт вина,

И вместе с тем в насущном признаётся:

Едва ли истина нужна,

Когда счастливей в вечной глупости живётся…

Бедняк пойдёт за медный грош

В огонь и воды, но, урвав награду,

Не примет истины он всё ж,

В своей душе тая холодную отраду.

И властолюбец-негодяй

С бесстыдством грезя видным чином,

В беде родной не вспомнит край,

Чтоб ниже прочих поклониться господину.

И удальцом не прослывёт

Большой герой утех подобострастных,

Хоть загадает наперёд

На обольщенье много дней он вновь напрасных…

…Где ж истина сейчас нужна,

Когда счастливей в глупости живётся?

Но пусть поэтам льют вина —

Любой бокал в народ стихом всегда вернётся!

Красная строка

Давно не новы оды раболепству,

Где руки авторов позыв

Тревоги – с лестью по соседству —

Направил, вольность укротив:

Для них милее в клетке птица

Со взглядом, полным чахлых грёз,

И сорняком им чуждым мнится

Нарцисс в саду увядших роз…

Свободе их нескладны посвященья

(Шалит и почерк, и сюжет),

А лёгкой славы предвкушенье —

Удел негласных лишь бесед.

Сухой идее присягая,

В неё не мыслит жизнь вдохнуть

Ватага авторов смурная,

Покой души чтоб не спугнуть.

Пуста и зыбка их драматургия,

Кумиры пошлы и глупы,

Добра им пагубна стихия

И сокровенен клич толпы…

Взойди ж, геройства дух сражённый

К тропам безрадостных страниц —

Где мир коленопреклонённый

Среди идейных ждёт зарниц!

Порука

Сколь безутешна притеснения порука,

Когда отрады нету ближнему помочь!

Пусть оправдала волю к власти нам наука,

Но остаётся только совестливым мука —

Презренья воду в ступе чаяний толочь…

Цены успеха же печальней осознанье:

Пустым тревогам иль порывам потакать…

Беспечный люд в корысти низменной призванье

Своё лишь видит, и посильное старанье

К ней на пути всегда горазд вознаграждать.

Но в мыслях чудится благое избавленье:

Добра лучами озаренье тёмных душ,

К служенью истине высокое стремленье,

Великодушья бескорыстного знаменье

И песней счастья завороженная глушь…

Ведь как заслуженная почесть нам любезна

И дерзновенья все к признанию милы!

И скверных нравов перед ними бесполезна

В невозмутимости своей земная бездна —

Средь неразвеянной беспечности золы!

Жажда

Известно, что чужие мысли повседневности уклад

Наш формируют с малых лет в своём порядке:

Всегда в опале тот, кто допустил с учтивостью разлад

И чьи ума плоды на вольность слишком падки —

Хоть всё искусство их гармонии познать

Нам легче, в крайности коль слепо не впадать.

Ведь как вода, что мерно черпается с жаждою извне,

Подобно знание источнику чужое,

Но безгранична человеческая жажда, и вполне

Прельстит со скверной нас питьё порой любое:

Не в силах к лучшему стремленье обрести,

Мы честолюбья дух содержим взаперти.

Дорога мастера изящных слов лежит средь миражей,

Науки путь – в больших печалей умноженьи,

Но к откровению идущему меж вечных рубежей

Признать не в тягость к ним взаимное влеченье,

Ведь, словно тающий весною мокрый снег,

Известен двойственной природой человек.

Лишь за смирением не совестно невежество укрыть,

В уроках же мирских – и в том они особы —

Нам только б классиков бессмертные преданья

не забыть

(Хоть из прочтённого в период всей учёбы

И половины бы с лихвой хватило глав

Из всех учебников, вмещал что книжный шкаф).

И потому ничуть не стоит наспех утолять

Той жажды нам, едва позыв её проступит,

Коль от повадок праздных нас лишь может отделять

Свобода мысли – что быстрей собой подкупит

Способных грезить без внушения извне

Не только с раненой душой наедине…

Чернила

Когда чернила на бумагу

Беззвучно лягут и замрут,

Поэт опустит, словно шпагу

Врагов повергнувший ватагу,

Перо под сенью злых минут…

* * *

И вновь вопросов рой извечных

Ворвётся в мыслей суету:

«В чём форм главенство безупречных,

Как лет не чуять скоротечных

И рок предвидеть за версту?

У скольких быть страстей на страже,

Каким догматам возразить,

Какие лица и пейзажи

В манере пышных вернисажей

С чем на холстах изобразить?

В каких изысках декораций

Людские грёзы распалить,

Какого зала шум оваций

Замыслить всуе попытаться,

Что пылкость муз рискнёт простить?»

* * *

Но выйдет срок минут протяжных,

И, как раскрывшийся бутон,

На зыбкой паперти бумажной

Чистосердечный стих тиражный

Вновь будет публике явлён!

Проклятье чинов

Всего манящего страшиться стоит неспроста —

Что разумеет и глупец, и ум светлейший —

Но изведёт стократ верней пустая суета:

Чинов почтенье же пример тому первейший.

В речах торжественных, и в песнях громких,

и в стихах,

Чей для помпезности возвышен слог парадной,

И с пустозвонством рьяным в повседневности делах

Красивый чин на слух имеет вес изрядный.

Шальным богатством, важностью и статью обличён,

Чин гордо шествует по долу искушённых:

Всех рукоплещущих ему названье – легион,

И тьма – величьем безоглядно покорённых!

Не в силах истинной цены своей никак учесть,

Чинам прохвосты покоряются охотно,

Что в кумовстве одном голубят подло фарс и лесть,

Пороков власти предаваясь безотчётно…

Чинам хвала большим – главнейшая из их утех,

Фавора жажда и высокого геройства,

Где уж не надобен в мирских делах большой успех,

Лишь свысока злой взгляд на быта неустройство…

Как ни сойтись им вдруг с маститым чином —

всё одно:

За добродетель и радушие почтенье;

Хоть в славословьи том лишь плутовство заключено,

И к ярой лести напускной слепое рвенье…

Жаль, чин носителей своих оставить не спешит,

Средь подхалимства находясь почти в осаде,

Когда тщеславьем лишним опасенья ворошит:

Неукротима властолюбцев спесь, к досаде!

Цейтнот

Есть победы, что стоят любых неудач.

Есть рассветы прекрасней всех прошлых закатов.

И коль время проносится будто бы вскачь

На вращеньи шальном по краям циферблатов,

Нет причин растворять в томной неге свой день,

Флёром дивного сна что укрыт с пробужденьем,

Безвозвратно похитить где гнусная лень

Наслажденье вольна каждым ценным мгновеньем!

К ним дорогой извилистой вновь заведёт

Из чертогов бестрепетных смелых свершений

Неустанный, строптивый и грозный цейтнот —

Балансир судьбоносных торжеств и лишений,

Притеснитель беспутства и враг суеты

(В прозу будней сойдёт с коим раж притязаний),

Дух слепого азарта и слов прямоты

И загадочный образ всеместных исканий.

Соразмерно усердью успех и тщету

Он безгласным надзорным разделит сметливо,

Покорить патетичную дав высоту

Или горечь бездолья отведать стыдливо…

Покориться ему, подчиняя себе

Достижимых в миру присных благ изобилье —

Вот искусство, рождённое в вечной борьбе

За завидную участь и воли всесилье!

Богатство

Возьмусь ли этих описать я строф сложенье,

Друзей, награды иль доходы сосчитать —

Земной наш путь есть к изобилию движенье

(С подспорьем спутников иль в гордом отчужденьи),

Покуда смерть не смеет нас к рукам прибрать.

Его как символ бесконечного богатства

Готов с признательностью втайне я воспеть;

Однако с жадностью вступивший в панибратство

В один из дней неизмеримого злорадства

Хлебнуть на пару поколений может впредь.

Нелёгким всякий отдаётся испытаньям,

Когда на большее осмелится дерзнуть:

Забыть про веру сокровенным обещаньям,

И хитрость мелкую в пример большим стараньям

Не к месту выдать, и от кары увильнуть…

Лишь тот, кто щедрость, доброту и благочестье

С умом пытливым изобилья выше чтит,

Умножит и в миру радушные известья,

И избежит суда порочного возмездья,

И вечным именем потомков наградит!

Распутье

Истратив жизни половину

На безутешные труды,

Дыханье чувствуем мы в спину

Всенепременнейшей беды:

Переломить уклад степенный

Внезапно нам уж не к лицу,

И все свершения к концу

Вдруг подводить – удел презренный…

Где мненье света будет в тягость,