Исповедь алкоголички

До того дня я была не знакома со спиртным вообще, а до моего семнадцатилетия было месяца четыре. Что я тогда думала про алкоголь? Не знаю. Или не помню? Но пить была готова. Нас было четверо, два мальчика, и две девочки. Причем мальчик в памяти остался один, Сережа. Второго не помню, вообще. А вторую девочку звали Света. Но она что-то знала об алкоголе, хотя была младше меня.

Начали мы с разведённого спирта. Разводили пацаны. И как-то быстро этот спирт у нас закончился. А потом мы открыли " Рубин". И мои приключения начались прямо с первого глотка. Я резко и быстро переместилась к унитазу. Сейчас я не помню, сколько я тогда выпила, а вот что блевала всю ночь помню. Еще помню, как ждала рассвета, чтобы пошли автобусы и уехать домой. И как матери наврала, что отравилась.

Так прошло мое первое свидание с алкоголем. Думаете, что я подумала, что больше не буду? Как бы не так. Никогда в своей жизни больше не пила "Рубин", вот такой опыт я, вынесла с того первого общения с унитазом. Хотя если бы у меня было больше информации об этой заразе, может быть, я бы думала по-другому. Но сложилось именно так. Я, как зомби пережила ту ночь, мой желудок чуть не выпал в унитаз, а я думала о том, что надо пить что-то другое. Это в шестнадцать то лет. Девочка отличница.

Единственное, что я даже тогда понимала, что компания вот, совсем не та. Но. Компания математической школы меня не устраивала еще больше. А в шестнадцать лет ой как нужны друзья. И получилась эта компания. Здесь меня любили и уважали, или мне казалось. За что? Да за то, что я могла справится с любой задачей по химии, физике, и математике. Буквально за минуты, поэтому можно было попросить сделать меня домашку.

Да, компания здесь была попроще. И нравы другие, зато не надо было никому соответствовать. Потому что на фоне своих новых друзей ты была самая умная. Им вообще было не понятно, как ты можешь помнить знаки химических элементов. Зато почти все они покуривали и иногда выпивали. Когда были деньги. И ты хотела стать одним из них. И это было просто.

И вот в ту ночь я постаралась стать частью дружной компании. Не получилось с первого раза. Но я не собиралась останавливаться на достигнутом. Вернее, на негативном опыте. Я была уверена, что научусь пить, и все у меня получится. Хорошая мечта, ага? Но был же еще один вариант. После ночи у унитаза организм и сам мог забастовать. Но не забастовал. Поэтому полуфабрикат для алкогольной зависимости был сформирован.

Конечно, я конкретно не помню второго раза, но где-то внутри, я, молоденькая дурочка, решила, что продолжение будет. Но для продолжения нужны были кое какие условия. Хотя бы деньги для начала. Ведь просто так бутылку вина никто не даст. А самая дешевая тогда стоила один рубль тридцать две копейки, поэтому сначала надо было расстараться и достать эти деньги.

Что двигало мной тогда? Я хотела стать своей в той новой компании, в которую попала месяца три или четыре назад. Компания была очень разношёрстная, от 14 до 24 лет. Всех нас, как ни странно, объединяли собаки. Познакомились мы на площадке для выгула собак. В то время она была чуть ли не единственной в городе. Там были кроме территории еще и все инструменты для дрессировки.

Почему объединяющим началом стал алкоголь? Честное слово не помню. Но что выпивали помню, периодически. Но не все. Кто-то, не смотря на малолетний возраст четко отказывался, но это была не я. Таких уверенных в себе, и четко знающих, что они хотят, были единицы. А я в то время вообще не понимала, зачем я здесь, на этой земле, и в какую сторону идти тоже не знала.

В общем, болталась почти семнадцатилетняя девочка, как оно в проруби, не имела ни мечт, ни целей. Единственным позитивом на тот момент была собака. Вот в этом плане у меня все хорошо получалось. Курсов я уже тогда по собаководству закончила достаточно. Дрессировщик из меня, получился хороший. У меня была не собака, а робот. Ей даже вслух не надо было команды говорить, она так все понимала.

Но в то время это нужно было только узкому кругу людей. И оценить тебя могли только они. А хотелось, чтобы тебя любили все. С этим было сложно. В школе я была чужаком, не знаю почему. Некоторые одноклассники, мне кажется, приходили в школу только для того, чтобы устроить мне какой-нибудь казус Кукоцкого. Я постоянно была в напряжении. То им туфли мои не нравились, то форма, то портфель.

Но я нравилась пацанам. Точно знаю. Но какие там пацаны то были в этой математической школе, догадываетесь? Заумные. Они и внимание к девочке так же проявляли, по заумному. Да еще родители на страже стояли, подружки должны были быть из своего круга. А я была совсем не свой круг, и желания войти в этот круг я не испытывала, он мне категорически не нравился. Потому что.

Так что в школе я противостояла и держалась из последних сил, а среди собачников я чувствовала себя ровно. Меня по крайней мере не изводили. А благодаря моей отдресированной до автоматизма собаке, даже местами интересовались. А редкий в то время алкоголь делал нас ближе. В той компании не было детей профессоров и директоров заводов. Я до сих пор не знаю, кем были родители тех детей, многих.

Вот в тот момент случился перелом. Я перестала скучать по маме, я перестала ее ждать. Я начала ей делать все назло. Потому что ее интересовала только моя учеба и поведение. Ведь в школе то я просто бастовала. Задрали меня и одноклассники и учителя. Учителя тоже были очень разные. Одни старались соответствовать родителям, а другие старались рассмотреть в подростке человека.

Вторых было очень мало. Двое или трое. Химичка и учитель русского и литературы, они мне запомнились. Химию до сих пор знаю, разбираюсь, ну а литература, она во мне по-другому пробилась. Спасибо этим достойным женщинам. Остальные учителя, как это ни звучит странно, просто загоняли меня, в угол. А я и так не знала, в какую сторону мне идти, и направить меня было некому.

Маму я тогда видела только в двух проекциях, либо она ругалась, либо была на работе. Поэтому сейчас с полной ответственностью говорю, не отталкивайте от себя своих детей, уберите в сторону все, что вас от них отвлекает. И даже если вам не интересно то, с чем они к вам пришли, сделайте заинтересованное лицо, выслушайте их. Они очень нуждаются в вашей поддержке. Я в мамином лице поддержки не нашла, она всегда была на стороне учителей, их мнение было важнее моего одиночества.

Папа в этом варианте тоже был ни фига не поддержка. Я просто знала, что очень ему дорога, он меня любит. Но он уже переезжал из больницы в больницу. Ему, я думаю, было уже не до меня, дома он бывал, но пока еще мог прибухивать, он посвящал этому какое-то время. Если пить было не на что, или не мог пить из-за боли, то читал. К кому мне было тогда прибиться, где найти берег родной? Не было его. Вот тогда и свершился мой первый пьяный вечер. И совсем это было не так, как я ожидала.

Вспоминая сейчас те годы, я не могу понять откуда появилось решение продолжить после первой неудачи. Ведь я не могу сказать, что мы, школьники, пили тогда каждый вечер, нет. Редко у нас получались такие вечеринки, но они были. Компашка сложилась женская. Пять или шесть девчонок. Пацанов не приглашали. Но если пацаны, приглашали нас, то не отказывались. Во-первых было весело, а во-вторых, спиртное покупали мальчишки, сплошная экономия. Ну, потому что родители не были миллионерами, и за деньгами следили.

Но вот за нами следить они не очень напрягались. Что с нами будет? Взрослые уже. Единственное, что мы слышали постоянно, это про подол, и что приносить в нем ничего нельзя. А вот про то, что пить нельзя, родители нам не рассказывали. Да многие из родителей и сами устраивали себе в выходные расслабуху. У одной подружки папа по серьезному припадал к огненной воде, у второй родители бражку ставили, и расслаблялись на даче, у третьей мать прямо пила, у четвертой брат пошел по стопам папы алкоголика. В общем, трезвенников не было.

И нам никто никогда не запрещал этого, и не ограничивал. Я понимаю, что не все были такие, но я попала в то время туда, куда попала. Честно говоря, мне интересно, что я конкретно не зависла в этом сразу. Мое погружение в болото алкоголизма растянулось на годы. Но сейчас то я точно знаю, что из всех нас, тогдашних, в живых на сегодняшний день, остались единицы.

А дальше приходила взрослая жизнь и уходила в прошлое школа. И мы уже тусовались не в родных районах, а ближе к танцплощадкам. Потому что у этих танцплощадок протекала вся жизнь недорослей. А именно такими мы были. Все равно же мы уже считали себя взрослыми, а впереди было что-то новое и неизведанное. Мы потянулись к противоположному полу, но боялись их. Поэтому стали думать об элексире.

Элексир, конечно был с градусами. Поэтому мы о нем думали заранее. Танцы были в среду, пятницу, субботу, воскресенье. Значит надо было как-то достать денег в эти дни, хотя бы по минимуму. Мы тогда не понимали, что дает нам плодово-ягодное. А давало оно главное, моментальное веселье и безграничную смелость. Можно было не прятаться, а выйти в центр танцпола, можно было пристать к тому, кто нравился.

Ради этой краткосрочной радости мы искали деньги. Компания наша тогда уже видоизменилась, в ней появились работающие, поэтому стадо легче. В денежном плане. Нас было человек семь восемь, и если даже скинуться по двадцать копеек, то на самую дешевую бутылку хватало. А если учесть, что двое из нас работали в советской торговле, то можно было за те деньги купить приличную дешевую бутылку.

Мы покупали эту бутылку и шли с ней ближе к танцплощадке. Там искали лавочку в зарослях, и прямо перед танцами начинали принимать по глотку. Бутылку пускали по кругу. Хватало кругов на пять. Потом все дружно закуривали и ждали прихода. Благодаря подружкам из советской торговли, сигареты мы курили болгарские, а не всякую ерунду.

Ну вот кто-то чувствовал, что пора и мы отправлялись к танцплощадке. При везении можно было подцепить парней, у которых было с собой, и догнаться на танцплощадке. Вот тогда получалось крутое веселье. У девчонок. А парни искали приключения на пятую точку. До скольки длились эти простые движения под песни Антонова и Бони М? По-моему до одиннадцати. А потом мы выходили за пределы танцплощадок, и начиналось!

Группа на группу, район на район, в процессе догонялись. Парни дрались, мы болели. Но милиция не дремала. Поэтому всех, кого поймали, развозили по отделениям, а мы шли домой, остыть и передохнуть до следующих танцев. Ну и приготовить спиртное. После трех раз, на трезвую голову туда никто не ходил. Допинг стал допингом только в тот момент, когда можно было почувствовать его действие с самого начала до конца.

Сначала, легкое веселье, потом движуха под музыку, рев толпы, драйв, попутно прилагались влюблённости, обжиманцы, потом все это шлифовалось обостренным чувством переживания за тех, кто дрался между собой. В общем, приняв винишка перед танцами, мы испытывали весь набор эмоций, который давал нам возможность почувствовать себя на седьмом небе. В тот момент все это и начиналось. Путь в никуда.

После того, как я стала свободна от школы особого контроля не было. Где уж. Мама была вечно на работе, я не пойми где и делала вид, что готовлюсь к вступительным экзаменам, поэтому никаких претензий, даже на запах свежачка. А свежачок теперь присутствовал частенько. Потому что, перестав смешивать Рубин со спиртом, и имея в наличии для бодрости всего полстакашка, или в крайнем случае стакан винишка, я медленно, но верно, привыкала к мгновенному получению удовольствия. И мне это нравилось.

Компашки были разные, но почти все припадали к святому источнику. Это я говорю про тех, кто был ровесником. Исключений почти не было. Был у меня ухажер- исключение. Вадим звали. Был он из Якутии, учился в мединституте. И был ростом вровень со мной. Это меня бесило в первую очередь, каблуки то уже не наденешь. Но как-то мы маленько подзадержались друг подле друга. Вернее, он возле меня.

Он прекрасно знал, что я появлюсь на танцульках. И знал с какой стороны. И ему было все равно, на каблуках я или нет, он всегда оказывался рядом, была я настроена на контакт или нет. И каждая наша встреча начиналась ни с приветствия, а с вопроса: "Опять огненной воды приняла вовнутрь?". Этот вопрос меня бесил! Я пыталась исчезнуть с горизонта, но Вадим ходил за мной, как приклеенный. Это продолжалось до поры до времени.

Я сменила ухажера. Рядом появился Витя, тоже из Якутии. Высокий, красивый, можно было носить любые каблуки. Ни в чем меня не ограничивал. Потому что любил только себя. Я ему нравилась, как картинка, как украшение. Когда мы шли рядом, даже слепые оглядывались, такая красивая была пара. Но, как только ему не нужна была картинка, он исчезал, а я искала живительную влагу. Тогда еще неосознанно. Для успокоения.

Но Витей я тоже переболела, а в моем поведении ничего не изменилось. Я любила деньги, хорошо одеваться и выглядеть, и конечно выпить. В те времена только чуть-чуть, для веселья и смелости. Ну и конечно, еще до учебного года, я начала искать подработки, чтобы ни в чем себе не отказывать. Мама, конечно давала мне денег, но это были совсем не те деньги. Они бы могли быть поддержкой студенту, но до учебного года еще было время. Поэтому приходилось извращаться.

Так что даже в те времена я всегда рассчитывала свой бюджет на хорошее спиртное. Ну попробовала уже и болгарские вина, и армянский коньяк. Но взрослеть я хронически не хотела. А при включении взрослых мозгов, можно было просто прижаться к какому-нибудь состоятельному мужику и не искать работу. Но я боялась взрослых мужиков и отношений. А еще боялась забеременеть. Поэтому жила целкой патриоткой, пьющей на свои деньги.

Да, иногда случались рестораны и знакомства. Я могла даже напиться, но в самый ответственный момент я умудрялась скрыться, и потом тот ресторан месяца три обходила десятой дорогой. И вообще тогда я поняла, что лучше лошки ровесники, чем дяденьки, которые хотели не только выпить и потанцевать. А вот про алкоголь я тогда еще ничего не поняла, а зря. Потому что перспектива выпить уже повышала мне настроение.

Дальше был учебный год, знакомство с однокурсниками, сближение. И тех, кто был не знаком с действием алкоголя было очень мало. Кто-то мне написал, что у меня было маргинальная семья и такое же окружение, думайте, как вам удобно. Я так не думаю. Во-первых тогда такого понятия не было, а во вторых я была частью советского народа, частью, а не исключением. Мы даже преподавателям в качестве презента несли бутылки, а не книгу, лучший подарок.

В те времена вечеринки стали случаться уже в общежитии. Вахтёры на это дело смотрели сквозь пальцы, а мы старались не выходить за рамки. Но субботу мы ждали с предвкушением радости и свободы, именно так. Конечно, я сейчас пишу это, осознав все свои чувства и эмоции по поводу тех событий. И да, не важно, где предполагалась вечеринка, в кафе, или общаге, радость была вполне предсказуемой и яркой. Это уже зависимость постучалась в мозг. Но тогда об этом даже мыслей не было.

Деньги в то время у меня уже были на постоянной основе, как-то научилась их добывать. Была другая засада. Иногда мы не могли достать живительной влаги в магазине. Что поделать, такой у нас был город. Можно было пойти в кафе или в ресторан, при определенных навыках это было возможно, но для того, чтобы там провести время, нужно было по минимуму три рубля. Не все студенты могли себе это позволить. Но я уже тогда не очень любила спонсировать безденежных. Поэтому в общепит с компанией не стремилась.

В таких случаях однокурсники отменяли вечеринку. И это было привычным. И хоть тогда, как я сейчас понимаю особой завязки на алкоголь еще не сформировалось, но все равно наступала какая-то лёгкая грусть. Теперь я понимаю, что организм так реагировал на отсутствие моментальных дофаминов. Но юношеская психика, она очень подвижна, поэтому моментально умудрялась переключаться на что-то другое.

Вот если бы в то время я понимала, что творю, я бы ее переключила раз и навсегда. Но в те чудесные времена алкашами считались только те, кто прогуливал работу, каждый день валялся в канаве, и утром искал опохмелку. Те, кто пил культурно, в ресторанах, в кафе, в компаниях, таковыми не считались. Потому что пили культурно, и не важно, что пили каждый день, и на работе до обеда страдали от понятного недомогания.

Ой, простите, забыла про особо любимое мной мероприятие, колхоз. Мы туда попали через неделю после начала учебного года. Почему через неделю? Потому что организационные вопросы. Пока иногородние подъехали, пока получили учебники и вникли в суть нашего присутствия в институте, пока договорились с сельхозпредприятиями. Все это требовало времени. А еще в те времена никто никуда не торопился.

В общем, примерно через неделю, мы попали на бурятскую землю, в район Усть-Орды. Деревни там назывались по-разному, Олой, Харат, Базой. Но суть была одна. Нас расквартировывали либо в общагах, либо в старых школах. Сопровождали нас молодые преподаватели или методисты, которые еще вчера были студентами. В общем компания была вполне однородная. А что было в сумках у этой компании, вполне можно догадаться.

Спиртным запаслись все. У кого не было возможности купить это, везли с собой деньги. И мы, погрузившись в пять автобусов, четко знали, чем займемся уже этим вечером. Может, конечно, кто-то мечтал и об объятиях и поцелуях, но основные разговоры были о предстоящей вечеринке. Потому что. Потому что эти мысли, даже мысли об этом, делали нас счастливыми.

Ну сначала хочу сказать, что молодой организм, это такая система, которая регулируется во все стороны. Потому что, не смотря на то, что мы там делали, и какой опыт получили, не все это понесли по жизни. Потому что в тот момент ты еще можешь сделать выбор. Реакция на алкоголь есть, но ведь и соображение тоже есть, жалко, что не у всех. Да никто в молодости и не думает о том, что эта гнусная привычка пойдет с ним по жизни.

Ну а нас расселили по комнатам, которые различались по половому признаку. Кровати были с панцирными сетками и с уставшими матрацами. Но мне в тот момент все было хорошо. Вернее хорошо, что не деревянные нары в два этажа. После расселения было собрание. Там нам рассказали, что мы будем делать и как жить. И после этого отпустили отдыхать. А планы на отдых у нас были.

Дискотеку мы устроили в поле, кто-то прихватил магнитофон с батарейками. Пили все, что было. До скольки мы там скакали, как бешеные верблюды, не помню. Очнулась утром, в собственной койке, как дошла тоже не помню. С похмелья я тогда вообще не болела. Два стакана воды и как новенькая. Стою у правления. Мало нас собралось, бодреньких и живеньких. Нас отправили на работу, а остальных пошли собирать по полям и кустам.

Работа была уморная. Кто это придумал, я не знаю, но он был большой юморист. Нас заставили косить!!!! С тяпкой и граблями я еще бы справилась, но коса, это очень загадочный агрегат. Я честно попробовала два раза. А какой смысл, этому надо учиться. Но учиться косить у меня желания не было, вот совсем. Другой работы пока не предвиделось, поэтому мне пришлось раскинуть мозгами, как оптимизировать колхозный труд.

Я нашла мальчика Вову. Он был из деревни под Иркутском. Называется она до сих пор, Еланка. Вот он косил классно, свою норму он скосил до обеда. А я за этим наблюдала. Поэтому пошла строить ему глазки, это было не сложно. К двум часам была скошена и моя норма. Но было одно но. Вовик был старше. Он пришел в институт после армии, и ему мои глазки, конечно, нравились, да и я была в то время огонь. Но ему было нужно что-то посерьезней моих карих глазок.

Я тогда была совсем не готова расстаться с девственностью. Тем более, что кандидат был совсем не тот. Хотя парень был очень гарный. Высокий, один из главных параметров, крепкий, меня в легкую носил в обед до столовой, и симпатичный. Но мне он казался туповатым, ну хоть тресни. Опять же он хорошо косил, что-то нужно было делать. И уху сварить, и кастрюлю грязной оставить. И я старалась, как могла.

Днем я с ним не встречалась. Ну не то пальто. А вечером на дискотеке приходилось. И вот там он давал волю своим ручкам, и эти ручки надо было как-то нейтрализовать. И мы пили. Он больше, я меньше, в расчёте того, чтобы как-то дойти до кровати. Где заснет Вова, меня не касалось. Меня волновало только одно, чтобы он встал утром, и скосил наш участок. А уж три часа вечером я как-нибудь потерплю его ручки на своем теле. А ручки были очень даже ловкие.

Через несколько дней Вовчик понял, что я из команды Динамо. Да я это не особенно и скрывала. Просто я надеялась, что портвейн и самогон отобьют у юноши тягу к женскому телу. Зря надеялась. Одним прекрасным утром он еще до работы выловил меня в столовой, и пока мы шли к своему сенокосу, просто завалил меня в кусты. В тот момент я поняла, что до греха два шага. И самое обидное было то, что я не хотела грешить с Вовой!

Я тогда ни с кем не хотела грешить. Не готова я была к этому. Но ловкие руки косца искали доступ к моему телу, и у него это получалось. Ну не орать же мне на все поле, что меня девственности лишают. Там в тот момент до фига было народу вполне довольного этим процессом. Меня бы и не поняли, и на смех подняли. Ведь на вид то Вовка был парень хоть куда. А мозги в этом деле не нужны.

Но я не хотела ни с Вовой, ни в кустах. Поэтому я вывернулась из под него, подскочила и понеслась к правлению колхоза. А куда еще нестись? Там можно сделать вид, что пришел по делу, и хоть как-то пересидеть. Вовка не собирался уступать и топотал за мной. Не шаг в шаг,конечно, но падать мне было нельзя. На бегу я оправляла свой внешний вид, чтобы нельзя было догадаться, что меня по кустам таскали.

Вот дверь правления, вот приемная, куда дальше. Я заскочила в дверь, на которой было написано Бухгалтерия. Я успела заскочить за эту дверь, сесть на стул и состроить умное лицо. И тут же хлопнула дверь, которую открыл Вовик. В бухгалтерии сидела девушка неизвестного возраста, солидных габаритов. Она сначала подняла на меня глаза, потом услышала, как заскочил Вовка и спросила безучастно: "А что не дала то? Жалко,что ли?". Я офигела: "Не хочу. ". На что мадам ответила: "А я бы дала, но никто не просит. "

Меня отпустило, я поняла, что никто меня гнать отсюда не будет. Но как отблагодарить эту русскую колхозницу? И тут я увидела у нее на столе счеты, арифмометр, и бланки отчетов. Мама то у меня бухгалтер была. Я встала, подошла к столу и поняла, что отчет вообще не клеится: "Что не получается? Давай помогу. "

–Правда? А ты умеешь?

– Ну попробовать то можно

– Попробуй, пожалуйста. На век должником твоим буду!

– Да не надо, я так попробую.

С циферками у меня всегда все было хорошо. И отчеты за маму в ее товарно- расчетной конторе, я научилась писать лет в четырнадцать. Тогда же освоила счеты и арифмометр. У мамы были отчеты по углю, по мазуту, по соляре. А здесь пока лежал отчет по комбикорму. Минут десять я понимала, что к чему, и еще минут десять писала и считала.

– Все, готово!

– Правда?

– А зачем мне врать?

Она схватила отчет и выбежала за дверь. Вернулась она через пять минут. Счастливая, с блестящими глазами. Она открыла сейф и достала болгарскую Славянку. Ни фига се! Откуда такое богатство в колхозе?

Ну как вы догадываетесь, день и вечер у меня удались.

Вот так я прижилась в бухгалтерии. Лида, девушка, которая там работала, или вернее, пыталась работать, вообще была не в ладу ни с циферками, не со своей профессией. Кто ее туда посадил, мне неведомо. Мне ведомо то, что она целыми днями смотрела в сводки и в бланки отчетов, и не знала, что с этим делать. Черт знает, вообще никому не нужны были эти отчеты, или как.

А мне наоборот с этим повезло, со всех сторон. Во-первых, я переехала жить к Лиде, она жила одна, вернее с бабушкой, в огромном пятикомнатном доме. Родители ее были на заработках, на Севере. Лиде было всего двадцать два, а выглядела она на все тридцать. Конечно, из-за веса. Но тогда я даже не догадывалась, что толстеют от того, что жрут без границ. Я верила в широкую кость и сочувствовала Лиде.

Насколько беспутой она была в математике и бухгалтерии, настолько хорошей она была внучкой и хозяйкой. До сих пор я уверена в том, что я видела самый идеальный огород в моей жизни, и самый уютный и гостеприимный дом. Лидка умела все. Вязать, шить, вышивать, готовить, банки крутить, стряпать, это была ее стихия. Богато накрытый стол, почти все свое. Держали корову, двух поросей и кур. Вышитые занавесочки и скатерти, самовязанные половики на полу, вышитые полотенца, я от этого умирала!

А она умирала от того, как я писала отчеты. За один вечер, поняв суть, я за свою колхозную ссылку написала ей все отчёты, с нового года по сентябрь. Хорошо, что она была очень аккуратной и все сводки у нее лежали стопочками по датам. В общем, жизнь у меня с того дня удалась. Был один минус. Вечером мы прибухивали. Самогон, наливочку, настоечку, и даже бражечку. Лидка все это делала сама.