Наши ожидания

– Ну, рост в таких-то делах может совершенно никакой роли и не играть, – авторитетно усмехнулась соседка с первого этажа. – Там, может быть, совсем другое обстоятельство значение имеет. Вон, в двадцать восьмой квартире раньше Дина Сергеевна жила. От нее муж однажды ушел, так она на следующий же день принялась его возвращать: стала с утра до ночи в автобусе с ним ездить – он водителем у нее работал. В шесть утра на остановке как сядет на заднюю площадку с ребеночком на руках – их Юрке тогда годика два было, – так до конца смены и ездит.

– Почему на заднюю площадку? – удивилась соседка со второго этажа.

– А чтоб он, когда в зеркальце глянет, так сразу ее с дитем и увидел. Через неделю домой вернулся. Совесть не выдержала такой пытки. И все, больше уходить даже и не пытался. Правда, он ей потом всю жизнь изменял, но она ему все его выходы налево прощала. Я у нее как-то спросила, как это она все это терпит, так она мне призналась, что уж очень он в постели хорош.

Соседку со второго этажа настолько потряс этот убедительный аргумент, что она даже не нашлась ничего ответить.

– Нет, на этот раз точно развелись, – уверенно произнесла соседка с первого этажа. – Мне Зоя Михайловна в прошлый раз сказала, еще один развод – и она больше с места не двинется. Ей уже семьдесят шестой пошел, а она за этот год уже три раза переезжала. Она и сына предупредила, если он вздумает опять разводиться, то пусть ее сразу на кладбище везет.

– Ну и ну, – покачала головой соседка со второго этажа. – Да, теперь уж окончательно разошлись.

Тут грузчики наконец-то справились с диваном, и Кира вошла в подъезд.

Глава 4 Вера Максимовна

По запаху пирога, который бабушка обычно пекла с джемом из черной смородины, и по уверенному голосу, отчетливо слышавшемуся даже в прихожей, Кира сразу же поняла, что у бабушки в гостях ее давняя приятельница Вера Максимовна Лукомская.

– А вы, моя милочка, в курсе того, что дочь Анны Петровны ушла из школы, где преподавала математику, и решила, как это сейчас модно, открыть свое дело? – донеслись до Киры, переобувавшейся в коридоре, слова Веры Максимовны, в интонации которых звучало несомненное сомнение в успехе дочери Анны Петровны.

Кира мысленно представила себе, как Вера Максимовна в этот самый миг отставляет в сторону чашку с чаем и поджимает краешки своих накрашенных губ.

– Не знаю, не знаю, что из этого получится. Я, конечно, понимаю, что поднимать двоих детей после развода нелегко, но стоило ли менять свою должность, хоть и с небольшой, но гарантированной зарплатой, на право быть владелицей отдела нижнего белья, пусть даже это белье самого лучшего качества? – снова послышался голос Веры Максимовны. – К тому же прямо напротив нее два дня назад открылся отдел нижнего белья. И тоже женского. Как мне сказали знающие люди, открыл его какой-то отставной полковник. Да-да, и сам за прилавок встал. Нынче, дорогая моя Нина Григорьевна, действительно, как поется в песне, пришли другие времена.

– И что же, этот полковник так хорошо разбирается в женском нижнем белье? – вздохнула Кирина бабушка.

– Ну, об этом я вам пока ничего сказать не могу, но одна моя приятельница – она раньше заведовала комиссионным магазином – уже дважды консультировала его по поводу оформления витрины, – многозначительно понизила голос Вера Максимовна.

Вера Максимовна относилась к той категории женщин, которые считают себя непревзойденными знатоками в вопросах семьи и брака, а потому могут уверенно не только рассуждать на эту тему, но и делать безапелляционные выводы. От пристального взгляда Веры Максимовны никогда не ускользало ни одно важное событие, случавшееся в Болотинске. Вера Максимовна до выхода на пенсию руководила отделом кадров в администрации города и не раз намекала Нине Григорьевне, что благодаря оставшимся у нее связям могла бы пристроить внучку подруги на какую-нибудь должность. «И светло, и чисто, и начальство рядышком, а значит, вовремя заметит и отметит», – не раз твердила Нине Григорьевне практичная Вера Максимовна, но Кира всегда отказывалась от столь заманчивого предложения. Ей не хотелось, чтобы бабушка хоть чем-то была обязана Лукомской.

– А вот и Кируся! – пропела Вера Максимовна, когда Кира зашла к бабушке в комнату, чтобы поздороваться с гостьей. Кира терпеть не могла, когда Вера Максимовна называла ее Кирусей. Ее так и подмывало сказать что-нибудь едкое в ответ, но ради бабушки она сдерживалась. – Ты еще не завела себе мальчика?

У Веры Максимовны была привычка называть всех мужчин, невзирая на их возраст, мальчиками. У Киры, не любившей Веру Максимовну, на языке так и завертелся ответ, что завести можно кота или собачку или еще какое-нибудь домашнее животное, но она вновь пересилила себя и вежливо произнесла:

– К сожалению, в наши дни на всех мальчиков не хватает.

– Еще бы! – воодушевленно воскликнула Лукомская. – Поэтому надо хорошенько постараться, чтобы раздобыть его, милочка! А в нашем городе, как ты сама знаешь, сделать это не так-то уж и просто!

«Милочка» – это было еще одно любимое слово из лексикона Веры Максимовны. И если мужчин она называла мальчиками, то всех женщин, опять же независимо от их лет, звала исключительно милочками.

– Да и где же в твоей редакции отыщется приличный мальчик? – не унималась Вера Максимовна. – Вот послушалась бы меня, милочка, так уже давно имела бы на примете мальчика не только с квартирой, но и с машиной…

– Спасибо, но я пока могу обойтись без мальчика, даже если у него нет никакой машины, – прервала Веру Максимовну Кира, стараясь закончить неприятный разговор, но своей фразой только подлила масла в огонь.

– Обойтись?! – с удвоенной энергией вскричала Вера Максимовна. – Но ведь тебе уже скоро двадцать пять! А когда же ты детей заводить собираешься, интересно мне знать, милочка?

– Вот как исполнится двадцать пять, так сразу и заведу, причем двойню, а может быть, даже и тройню, – сказала Кира и, поцеловав бабушку, вышла из комнаты.

«И как бабушка может дружить с Верой Максимовной? – уже не первый раз задала себе давно занимавший ее вопрос Кира, направляясь в кухню. – Я бы никогда не выбрала себе в подруги такую неприятную личность. Единственное, что можно записать в плюс Вере Максимовне, так это то, что она с завидным постоянством поздравляет бабулю с каждым праздником, а также навещает ее после случившегося несчастья». Вера Максимовна действительно чаще всех остальных подруг Нины Григорьевны наведывалась к ней в гости, особенно после того, как Нина Григорьевна сломала лодыжку на правой ноге. И хотя гипс был уже давно снят, нога у Кириной бабушки продолжала болеть, так что ходила она с трудом и при помощи трости.

В кухне Кира включила чайник. Пока он грелся, она решила позвонить своей подруге Светлане Деминой. Светлана после окончания юридического института работала следователем.

– Светик, ты не могла бы посвятить меня в дело о махинациях директора спортивной школы? – произнесла Кира, доставая из шкафа чайную чашку.

– Кузечка, ты стала интересоваться преступлениями? – удивилась Светлана.

– Нет, просто Мальвина поручила мне написать статью.

– Так! – воскликнула Светлана. – Значит, ты пошла на повышение! А почему я ничего не знаю о столь знаменательном событии?

– Я сама узнала о нем только сегодня.

– Тебя поздравить?

– С чем? – вздохнула Кира. – Прости-прощай, спокойная жизнь и книги в красном переплете!

– Почему в красном? – удивилась Светлана.

– Это так о своих любимых книгах написала Марина Цветаева.

– Кирка, ты, как всегда, все об одном и том же, – засмеялась Светлана. – И что же тебя интересует в этом деле?

– Все.

– Все не расскажу, так как не я вела это дело, – предупредила Светлана.

– Ну, хотя бы в общих чертах.

– Хорошо. Тогда слушай. В прокуратуру этой весной поступило анонимное письмо, в котором сообщалось, что директор спортивной школы незаконно открыл на территории школы гостиницу, получает за это деньги и кладет их себе в карман, делясь дополнительным заработком лишь со своей родней, пристроенной им самим в эту самую школу. Скажу сразу, здесь палка о двух концах. С одной стороны, сама знаешь, в нашем городе приличным людям поселиться негде. С другой стороны, открытие гостиницы в образовательном учреждении, пусть даже и не в самом здании школы, а в одном из ее строений (в этом деревянном флигеле раньше преподаватели жили, а потом там стали старый спортинвентарь хранить) – это нарушение закона. Директор выдавал квитанции, получая оплату за проживание, но в кассе школы сумма проходила ровно в два раза меньше заявленной в квитанции. Конечно, даже дураку понятно, что директор не по собственной инициативе открыл это пристанище. В школьном коллективе, который был в курсе дела, сейчас царит жуткий разлад: одни грудью бросаются на защиту директора, другие обвиняют его в денежных махинациях. Но самую интересную позицию заняло гороно: когда шло следствие, оно наотрез отказалось давать какие-либо объяснения по поводу этой гостиницы. Разбирайтесь, дескать, сами, а мы впервые об этом слышим и никаких письменных приказов не отдавали. В общем, намекают на частную инициативу.

– А что директор?

– Директор повел себя как пай-мальчик: сразу же признал предъявленное ему обвинение: получение денег путем обмана при использовании служебного положения.

– И намного он обогатился?

– На восемьдесят тысяч.

– Долларов? – уточнила Кира.

– Да ты что! – рассмеялась Светлана. – Какие доллары? Рублей.

– Ничего себе, какая огромная сумма, – усмехнулась Кира.

Подруги ненадолго замолчали. Первой нарушила молчание Светлана:

– Ну, ничего, подруга, все равно с почином тебя. Все-таки первая статья.

– Светка, а ты помнишь свое первое дело? – спросила Кира.

В трубке неожиданно опять повисло молчание.

– Ты куда пропала? – забеспокоилась Кира.

– Никуда.

– Так ты помнишь свое первое дело?

– Помню, – уклончиво ответила Светлана.

– Это было убийство?

– Нет, не убийство… – замялась Светлана. – Хотя… как сказать. Кража свиньи завершилась убийством этой самой свиньи.

– Свиньи? – ахнула Кира.

– Ну не всем же маньяков ловить, – невозмутимо произнесла Светлана. – У нас похищают не только людей, но и животных.

– Но… тебе удалось найти преступника?

– Удалось, – вздохнула Светлана. – В соседнем дворе.

Едва Кира закончила разговаривать с подругой, как из коридора до нее донеслись голоса. Кира прислушалась и поняла, что визит Веры Максимовны подошел к концу. Она вышла из кухни, чтобы попрощаться с гостьей, однако прощание вышло довольно холодным: Лукомская одарила девушку строгим взглядом и сдержанно сказала ей «до свидания». Закрыв за Верой Максимовной дверь, Кира направилась в бабушкину комнату, чтобы помочь убрать со стола.

– Послушай, бабуля, – сказала она, составляя на поднос чайные чашки, – давно хотела тебя спросить: как ты можешь дружить с Верой Максимовной? Ведь вы же такие разные.

Нина Григорьевна улыбнулась:

– Действительно, Кирочка, я и сама порой удивляюсь этому, – она ненадолго замолчала, а потом произнесла: – Знаешь, моя девочка, когда ты еще немножко узнаешь жизнь, то станешь с большей снисходительностью относиться к недостаткам окружающих тебя людей.

Глава 5 Дело директора

Директор спортивной школы, мужчина лет сорока пяти, к удивлению Киры, оказался очень маленького роста. «Надо же, а я почему-то всегда считала, что спортсмены все как один высокие, – подумала Кира, – а он даже ниже меня будет».

Пока шло заседание, Кира внимательно наблюдала за обвиняемым. Он вел себя на редкость мужественно и спокойно. Хладнокровно признал свою вину и выслушал приговор: три года лишения свободы условно с испытательным сроком на один год.

Отвечать на вопросы Киры после окончания судебного заседания уже бывший директор категорически отказался. Его сослуживцы, присутствовавшие в зале, тоже не испытывали никакого желания общаться с представительницей местной прессы. Еще в ходе заседания Кира обратила внимание на то, как по-разному они реагировали на происходящее. Особенно выделялись двое, мужчина и женщина, еще не перешагнувшие сорокалетний рубеж. Парочка не скрывала своего злорадства. Довольная улыбка освещала лица обоих все то время, пока судья оглашал обвинительный приговор.

Кира с интересом наблюдала за тем, как жена директора, такая же маленькая, как и он, заботливо усадила мужа в «оку», села за руль и, резко развернувшись у крыльца, стремительно выехала со двора, где располагалось здание городского суда.

Коллеги разошлись не сразу. Они, разбившись на группки, продолжали делиться впечатлениями от судебного разбирательства, зрителями которого только что были. Одна заинтересовавшая Киру пара, состоявшая из высокой женщины в теплом спортивном костюме и пожилой дамы, одетой в светлое кашемировое пальто, устроилась на скамейке во дворе суда. Кира постаралась незаметно приблизиться к ним, и вскоре до нее долетел их разговор.

– Но, Галина Матвеевна, голубушка, – произнесла пожилая дама, – нам всегда кажется, что если директор берет на работу своего родственника, то он, непременно, разводит семейственность, хотя каждый из нас на его месте поступил бы точно так же. Людям присуща уверенность в том, что и зарплату он платит членам своей семьи больше, и спрашивает с них меньше, и премии выписывает чаще.

Заметив Киру, пожилая дама тут же замолчала и выразительно посмотрела на свою собеседницу, которая, оглянувшись, тоже увидела Киру.

– Извините, я невольно услышала ваш разговор… – начала Кира, но женщина в спортивном костюме перебила ее:

– Вы хотели сказать – подслушивали.

– Галина Матвеевна, ну зачем вы так? – с легкой укоризной в голосе произнесла пожилая дама, однако по ее глазам Кира поняла, что она разделяет мнение своей собеседницы.

– Дело в том, – сказала Кира, – что я хочу разобраться в случившемся. Мне поручено написать статью, и я…

– И в чем же вы хотите конкретно разобраться? – опять перебила ее обладательница спортивного костюма. – Если это касается Антона Васильевича, то мы вам ничего не скажем.

– Плохого или хорошего? – уточнила Кира.

– Ни того, ни другого, – злорадно ответила женщина.

– Не хотелось бы искать правду в чужих сплетнях и домыслах, – тихо произнесла Кира.

– Присядьте, – неожиданно смилостивилась пожилая дама. – Что вы хотите услышать от нас? Если это касается финансовых дел, то тут мы вряд ли вам сможем помочь.

Как выяснилось в ходе дальнейшей беседы, пожилая дама тоже была когда-то директором школы, правда, не спортивной, а художественной.

– И я однажды оказалась в положении Антона Васильевича, – призналась она. – На меня в гороно поступила кляуза, в которой говорилось, что я, воспользовавшись своим служебным положением, устроила в школу на должность завхоза своего судимого племянника. Мне пришлось вынести не одно разбирательство в самых разных инстанциях, пока я не доказала, что судимость, полученная моим родственником, давно погашена и что он сам не имеет никакого отношения к воспитательному процессу. Да и принимала я его не завхозом, а всего лишь сторожем. Но крови у меня тогда выпили немало, так что я на всю жизнь зареклась устраивать каких-либо родственников туда, где я работала. А что касается Антона Васильевича, то скажу вам одно: он повел себя в высшей степени благородно, взяв всю вину на себя, – тут дама замолчала, но через некоторое время вздохнула и, качая головой, произнесла: – И тогда мы были незащищенными людьми, и сейчас педагоги находятся в не лучшем, а может быть, даже еще более худшем положении. Мы бесправные существа, не так ли, Галина Матвеевна?

– Вы совершенно правы, Янина Александровна, – закивала женщина в спортивном костюме. – Сейчас все ученики знают о своих правах, но при этом почему-то совершенно забывают об обязанностях.

На скамейке ненадолго воцарилось молчание.

– Ну, вернемся к Антону Васильевичу, – первой произнесла Янина Александровна. – Ведь эта так называемая гостиница, из-за которой его сняли, и к гадалке ходить не надо, была организована по приказу руководства, правда, негласному. Когда в городе открыли филиал сельскохозяйственного института, совершенно не подумали о том, где будут жить преподаватели, а те наотрез отказались селиться в частных домах и на квартирах.

– Почему? – удивилась Кира.

– Потому что в первый же день одного профессора хозяйка дома, у которой его поселили, закрыла утром на замок, а сама побежала к дочери – у той схватки начались, и вспомнила про него только к вечеру, когда дочь благополучно родила. А тут хоть и старый домик, но с водопроводом и отоплением, и самое главное – без каких бы то ни было хозяев с их семейными делами. В общем, другого выхода не нашлось. И хоть этот филиал через год закрыли, отвечать пришлось одному Антону Васильевичу.

– Но ведь в квитанциях, проходивших через кассу школы, сумма указывалась вдвое меньше, – осторожно заметила Кира.

– Вы что же думаете, он эти деньги в карман себе складывал? – усмехнулась Янина Александровна. – Я не удивлюсь, если окажется, что на них покупалось спортивное оборудование или бензин, чтобы отвезти детей в соседний город на соревнования. И отсутствие чеков еще ничего не доказывает. Люди в наше время выкручиваются и выживают, как только могут. Он ведь дворец себе за это время не построил.

– И даже если бы он эти деньги присвоил, сомневаюсь, чтобы их хватило на этот самый дворец, – поддержала свою собеседницу Галина Матвеевна. – Разве ж это деньги? Вон у нас в стране миллиарды воруют, и ничего. Стихи потом пишут да портреты рисуют, а кто посообразительнее, так сразу со всеми деньгами за границу убегает, не дожидаясь, когда к нему придут на рассвете, чтобы застать в халате и комнатных тапочках.

Пообщавшись еще немного с женщинами, Кира простилась с ними, поблагодарив за беседу. Она собиралась вернуться в редакцию, чтобы поработать над статьей, как неожиданно вспомнила, что Галатрея Марковна просила ее заглянуть в библиотеку и взять там сборник очерков Ильи Эренбурга. Приближалась очередная годовщина начала Великой Отечественной войны, и Галатрея Марковна работала над большой статьей, которая должна была занять целый разворот.

В библиотеке девушка, ровесница Киры, сидя за письменным столом, тыкала пальчиком с ярко-накрашенным ногтем в экран смартфона. Выслушав Кирину просьбу и не отрываясь от своего занятия, она спросила:

– А кто он был, этот Эренбург?

– Как кто? – не поняла Кира.

– Ну, француз или немец? Ведь, судя по фамилии, он был иностранцем.

Кира растерянно посмотрела на девушку.

– Вообще-то он русский, – наконец через некоторое время ответила она. – Правда, до революции жил во Франции, в семнадцатом году вернулся в Россию, а в двадцать первом снова уехал за границу – в Берлин. Окончательно вернулся домой только перед войной. Великой Отечественной, – на всякий случай добавила она.

– Да? – девушка наконец-то оторвалась от своего смартфона и недоверчиво уставилась на Киру.

– Истинная правда, – сказала Кира. – Эренбург много путешествовал по Европе, прежде чем навсегда обосновался на родине.

– И чего его так по миру-то носило? – сердито воскликнула девушка. – Мне теперь его по всем странам, что ли, искать?

Глава 6 Девичник

Просидев над своими записями до конца рабочего дня и проверив на наличие ошибок все объявления, которые принесли, пока ее не было, Кира отправилась домой. Она проходила мимо нового торгового центра «У Марианны», открытого незадолго до майских праздников, как вдруг ее окликнул женский голос.

Кира обернулась и увидела высокую брюнетку, одетую модно и дорого. Это была Леночка Самойлова, с которой она познакомилась прошлым летом, когда, спеша по дороге на работу, неудачно оступилась и лишилась каблука на правой босоножке. Леночка, проезжавшая мимо на своем авто и ставшая свидетельницей столь неприятного для Киры инцидента, остановила машину и любезно предложила девушке довести ее.

Пока они ехали в машине, Леночка успела не только назвать свое имя, но и поведала Кире о возрасте (накануне хозяйке машины исполнилось тридцать пять лет), а также сообщила, что у нее подрастает дочь, а муж занимается бизнесом. Сама же она руководит танцевальной студией, которая специализируется на постановке восточных танцев.

– Здравствуй, моя дорогая девочка! Как я рада тебя видеть! – проворковала Леночка, целуя Киру. – Мы так давно с тобой не виделись!

– Давно, – согласилась Кира.

– Ты куда-нибудь торопишься?

– Да нет, никуда. Рабочий день у меня уже закончился.

– Тогда, может быть, ты составишь мне компанию?

Кира удивленно посмотрела на Леночку.

– Маленький девичник по поводу моих личных проблем, – понизив голос, прошептала Леночка.

В Леночке Самойловой окружающих ее людей всегда подкупало одно удивительное качество: Леночка свободно могла говорить о своих проблемах, независимо от того, насколько хорошо она была знакома с собеседником.

– Вряд ли меня можно назвать большим специалистом по личным проблемам, – растерянно произнесла Кира.

– Да, мы, женщины, самое сложное создание природы, – вздохнула Леночка, – но мне сейчас важен каждый совет.

Помня о своем прошлогоднем спасении, Кира согласилась поучаствовать в девичнике, а Леночка со своей стороны клятвенно пообещала, что девичник не затянется.

Они расположились в небольшой артистической комнате, где стоял диван с двумя креслами и журнальный столик, на который Леночка поставила хрустальные фужеры, бутылку красного вина и вазу с фруктами. На повестке девичника значился всего лишь один вопрос, который Леночка озвучила Кире еще по дороге в студию. Оказалось, что полгода назад Леночка бросила своего состоятельного мужа и ушла от него к другому человеку, который был намного моложе не только Леночкиного мужа, но и ее саму. Леночкина дочь осталась с отцом. После расставания с мужем дела у Леночки пошли не очень хорошо: денег на наряды и украшения перестало хватать, а молодой человек наотрез отказался обеспечивать свою избранницу в той денежной сумме, каковую ей раньше выделял, хоть и довольно старый, но отнюдь не бедный муж. Нужно было срочно найти выход из столь непростой ситуации. Обсудить создавшееся положение кроме Киры были призваны три Леночкины подруги, одна из которых работала заместителем директора крупного банка, вторая была зубным врачом, а третья являлась домохозяйкой.

– Выгони молодого и вернись к старому, – сразу же предложила практичная домохозяйка.

– Нет, – отрицательно покачала головой Леночка, – слишком поздно. Мой бывший уже успел жениться.

– И кто же она? – поинтересовалась заместитель директора банка. Она давно не была в родном городе, поэтому ее интересовали все детали.

– Да никто, – махнула рукой Леночка. – Он с ней на заправке познакомился.

– Она владелица заправки? – продолжила вести допрос заместитель директора.

– Да нет же, – недовольно нахмурила брови Леночка. – Работает там. Заправщицей. С двумя детьми.

– Что, и дети работают? – ужаснулась заместитель.

– Да нет, – снова махнула рукой Леночка. – Детей у нее двое, и все от разных мужей. Теперь, наверное, и от моего родит. Третьего. Мне показалось, когда я вчера заправляла машину, что она уже беременна.

– Тогда выгони молодого. Я своего выгнала и ничего. Не умерла, – предложила зубной врач. – Это как зуб вырвать: сначала долго психологически настраиваешься, зато потом какое облегчение! Тем более современная анестезия так далеко ушла вперед. Ты даже ничего и не почувствуешь.

– Ага, скажешь тоже, зуб вырвать, – вздохнула Леночка, – его же потом вставлять надо. Не будешь же с дыркой ходить. А зубы хорошие нынче стоят дорого, сама же говорила.

– Между прочим, в Англии тридцать шесть процентов женщин ни разу не были замужем и вообще даже не испытывали такого желания, – сказала заместитель директора. – Я, например, тоже не тороплюсь.

– Ты при своих деньгах можешь вообще никуда не торопиться, – сказала Леночка, – а я могу остаться ни с чем. И так денег не хватает – я уже три месяца себе ничего нового не покупала, – так еще и мужа не будет. Никакого. Как людям в глаза-то смотреть? Все-таки замужество – это статус, тем более в таком маленьком городе, как наш, ведь на тех, кто не замужем, у нас до сих пор косо смотрят. К тому же с мужьями в стране, сами знаете, плохо.

– Да, – согласилась с Леночкой домохозяйка. Она была замужем за хозяином мебельного магазина. – Чуть за ним недоглядела, и какая-нибудь молодая хищница его у тебя прямо из рук вырвала. Нет, нам, замужним, за то, что мы все время в таком напряженном состоянии живем, надо ордена давать. Никакой защиты и уверенности в завтрашнем дне!

– А вот в Европе муж при разводе всегда отступные жене выплачивает, причем может платить их всю жизнь, если, конечно, контракт с умом составлен, – передернула плечами заместитель директора, несколько уязвленная Леночкиными словами в свой адрес.