Мотель «Вечерняя заря»

Я рассказала ей о том, как Вив исчезла из «Вечерней зари» посреди ночи. Дала ей две свои газетные вырезки.

– Хм, – задумчиво протянула Хизер, рассматривая заметки. – Парня не было, наркотики не принимала. «Симпатичная и полная жизни». Фу. Если соседка все еще живет в Фелле, мы сможем найти ее в справочнике.

Вернув мне распечатки, она снова уставилась в потолок. Потом продолжила:

– Значит, она работала в ночную смену и вдруг пропала. Ты не представляешь, сколько людей пропадает вот так вот, без следа. Оставляют открытые двери, еду на столе, обувь в прихожей. Кажется, что это невозможно, но ведь так и есть.

– Я знаю. Думаешь, полиция разрешит мне посмотреть материалы дела?

– Понятия не имею, но с таким старым делом возможно все. Кое-кто из диванных сыщиков уже пытался попасть в архивы местного полицейского управления, и ничего не вышло. Но тут все-таки другое – ты же родственница.

– А ты учишься на детектива? – спросила я, отложив в сторону папку.

Хизер рассмеялась:

– Едва ли. Куда уж мне с моей-то тревожностью. Нет, я изучаю средневековую литературу. Это куда больше в моем духе.

– В Фелльском колледже преподают средневековую литературу?

– Можно сказать, ничего другого там и не преподают. Полностью он называется «Фелльский колледж классического образования». Античная литература, латынь, классическое искусство и скульптура, русская литература и так далее в том же духе. Это крошечный частный вуз, его около ста лет назад открыл самый богатый человек в городе – видимо, хотел таким образом потешить свое эго. Сейчас там всего триста студентов. У нас еще ни на одной лекции не было больше десяти человек.

– И ты получишь ученую степень?

– Скажи на милость, – изумилась Хизер, – зачем кому-то может понадобиться ученая степень по средневековой литературе? Практической пользы от Фелльского колледжа немного. Поступай к нам. Тебе понравится.

– Вообще-то я изучала бизнес-управление.

– Карли! – Моя новая знакомая была так потрясена, будто я сказала ей, что учусь на порнозвезду. – Ты не можешь изучать бизнес. Ты – фелльская девочка. Это совершенно ясно.

Я протянула ей еще один кусок пиццы. Фигурка под пончо скрывалась худенькая, но пиццу Хизер уплетала за обе щеки.

– Не отвлекайся. История города? – вновь напомнила я.

– Ладно-ладно, – ответила девушка и отложила надкушенный кусок пиццы. – Значит, мотель «Вечерняя заря». Дай-ка подумать. Когда-то в начале семидесятых жители Фелла верили, что город станет популярным туристическим направлением, хотя у нас здесь нет ни гор, ни озер, да и вообще никаких достопримечательностей. В то время были планы построить гигантский парк развлечений, чтобы привлекать в город тысячи туристов ежегодно, поэтому пооткрывалось много всего: «Вечерняя заря», еще несколько мотелей, лавки с мороженым, рестораны. Но потом идея с парком провалилась, большинство заведений в итоге закрылось. Но «Вечерняя заря» по-прежнему на месте.

– Ее так и не закрыли?

– Ну, там мутная история, – призналась Хизер. – Может, у них там наркодилеры какие-нибудь собираются. Не знаю. Кое-кто из моих бывших одноклассников ходил туда на выходных напиться, но мои родители слишком правильные и меня туда не пускали.

Придвинув к себе ноутбук, я задумалась.

– Говорят, там водятся привидения, – вдруг сказала Хизер.

– Да ладно? – удивилась я.

– А то! Сейчас же они во всех отелях водятся, после «Сияния». Готова поспорить, там и люди умирали.

Я взглянула на Гугл-карту Фелла – место, где располагалась «Вечерняя заря», отмечено значком. Если мотель построили в семидесятых, то к восемьдесят второму году он должен был быть в достаточно неплохом состоянии. Могло там уже тогда быть небезопасно? Могли там уже тогда водиться призраки?

Если не считать глупых историй Грэма и наших с ним совместных просмотров ужастиков, я никогда особо не задумывалась о существовании привидений. Но теперь, в квартире Вив, где она проживала еще накануне своего исчезновения… Я думала об этом. О призраках и о том, могла ли тетя быть где-то поблизости – смотреть в окно или стоять в дверях, наблюдать за нами? Если ее и вправду убили, могла ли она вернуться – сюда или куда-то еще? Если пропавшие люди в конце концов возвращаются, значит ли это, что весь мир полон привидений?

Почесав под очками нос, я спросила:

– Хизер, ты сильно устала?

Все еще лежа на полу, девушка вздохнула:

– Я никогда не устаю. Говорю же, у меня бессонница.

– А заниматься тебе разве не нужно?

– Я уже дважды прочитала все учебники. Надо же человеку хоть что-нибудь читать.

Я улыбнулась:

– Ну что ж, раз человеку не нужно заниматься, может, он захочет съездить со мной в «Вечернюю зарю»?

Голова Хизер показалась из-за винтажного кофейного столика.

– Серьезно?

Я пожала плечами:

– Уж не знаю, что меня там ждет, но не зря же я проделала весь этот путь. Могу и съездить, и какая разница когда.

Как я и предполагала, Хизер просияла от радости.

– Кое-кто совсем не против!

Я закрыла ноутбук.

– Тогда поехали.

Фелл, Нью-Йорк

Сентябрь 1982

Вив

Она не хотела оставаться в Фелле, но почему-то все равно осталась. Отработала смену в «Вечерней заре», потом еще одну. Дженис заплатила ей кое-что, после чего Вив нашла недорогую комнату на Гревиль-стрит и соседку по квартире – Дженни. Та работала ночной сиделкой в местном доме престарелых – в те же часы, что и Вив. Вечно уставшая Дженни недавно пережила трудное расставание с парнем и никогда не совала нос в чужие дела. Девушки приходили и уходили, работали по ночам, а днем отсыпались.

– Не понимаю, – сказала однажды вечером Дженни.

Она как раз собралась погладить блузку и, пока утюг нагревался, подкручивала на нем терморегулятор.

– Ты ведь ехала в Нью-Йорк. Почему же тогда осталась здесь?

Вив перевернула очередную страницу журнала People, и облокотилась на кухонную стойку.

– Я только матери так сказала, – призналась она. – На самом деле мне совсем туда не хотелось. Просто хотела уехать подальше от дома.

– Это понятно, – отозвалась Дженни.

У нее был красивый пепельный блонд, филированные волосы ниспадали каскадом, как у Хизер Локлир. Лизнув подушечку пальца, Дженни дотронулась им до утюга, чтобы проверить, нагрелся он или нет.

– Но ведь это Фелл, – продолжала девушка. – Никому не хочется здесь жить. Сама посмотри. Люди отсюда бегут.

– Ну, ты же не убежала, – возразила Вив.

– Только потому, что у меня хорошая работа. Но поверь, и я сбегу.

Она вновь лизнула палец и дотронулась до утюга. На этот раз послышалось шипение, и девушка отдернула руку.

– А еще я планирую познакомиться с каким-нибудь богатым красавчиком и при первой же возможности выйти за него замуж. Феминистки говорят, что это ошибка, но, как по мне, ничего лучшего случиться с девушкой просто не может.

– Так просто? Выйдешь замуж, и все?

– А почему нет? – Дженни пожала плечами и, уложив на гладильную доску свою блузку, стала водить по ней утюгом.

Вив не хотела выходить замуж. Нет, она встречалась с мальчиками, целовалась с ними. Даже позволила Мэтью Рирдону запустить руку ей в штаны. Но только потому, что это было третье свидание, и он этого ждал. Его пальцы воняли сигаретами, и Вив не очень понравилось. В Иллинойсе она всю жизнь делала лишь то, чего от нее ждали другие, но никогда не делала того, чего хотела сама.

– Неужели тебе не хочется чего-то добиться? Чего-то выдающегося? – спросила она Дженни.

Похоже, соседка не приняла этот вопрос на свой счет:

– Ну если ты и вправду хотела чего-то большего, чего не поехала в Нью-Йорк, ты об этом не думала?

Может, и так. Глупо полагать, что у каждого человека есть какое-то предназначение. Еще глупее думать, что в Фелле стоило задерживаться. Но в Гришэме жила семья Вив, а в Нью-Йорк рвались практически все. Фелл же каким-то удивительным образом словно принадлежал только ей одной.

Вив купила подержанный «кавалер» – свою первую машину. Для этого ей пришлось снять с банковского счета двести долларов, но, вопреки собственным ожиданиям, паники это у нее не вызвало.

В центре города имелся кинотеатр – каморка под названием «Роял», где за доллар показывали фильмы, уже давно сошедшие с экранов нормальных кинотеатров. Иногда перед ночной сменой Вив покупала билет на ранний показ и садилась в полупустом зале. Там она посмотрела «Инопланетянина», «Офицера и джентльмена», а в один особенно памятный вечер – «Полтергейста». В «Знаменитой закусочной Фелла» чуть дальше на той же улице Вив покупала сэндвичи; иногда за пятьдесят центов она брала еще и молочный коктейль – в местечке за углом под названием «Мир молочных коктейлей». Она подстриглась, хотя до этого всегда носила длинные волосы, как и все остальные юные жительницы Гришэма. «Хорошие девочки не стригутся коротко», – говорила ей мать. Вив обрезала свои русые волосы по плечи и стала приподнимать их и закреплять лаком – на макушке и по бокам.

Она позвонила матери, и та пришла в ярость, даже несмотря на то, что Вив так и не доехала до обители порока. «Деньги я тебе высылать не собираюсь, – отрезала она, – а то потратишь их на наркотики или что похуже. Видимо, пора тебе узнать, что значит быть взрослой. И почему ты не такая, как Дебби?»

Дебби, младшая сестра Вив, была хорошей дочерью. В восемнадцать она хотела стать учительницей; хотела жить в Гришэме, работать в Гришэме, выйти замуж в Гришэме и умереть, скорее всего, тоже в Гришэме. Для нее яростная неугомонность Вив была совершенно за пределами понимания.

– Я взяла дополнительные смены в лавке мороженого, откладываю деньги на колледж, – сказала Дебби по телефону. – А ты, по-моему, совсем спятила.

– Ну, не могут же все быть такими идеальными, как ты, – парировала Вив. – Только папа все равно не вернется. И ему по-прежнему наплевать.

– Какая же ты вредная. Он позвонит. Обязательно позвонит.

– Нет, не позвонит. У него теперь новая жена, и она родит ему новых детей. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока жизнь вернется в нормальное русло. И тебе тоже не советую.

Дебби еще что-то говорила в ответ, но Вив уже не слушала. Она отняла от уха телефон и заставила себя повесить трубку, и та, вновь оказавшись в гнезде, щелкнула.

По ночам мир становился другим. Не просто темным, не просто тихим, но другим. Менялись звуки и запахи. Шестая магистраль светилась жутковатым светом, который под бескрайней пустотой неба казался почти зеленым. Вив бросало в дрожь, тело покрывалось противной испариной; сначала ей хотелось есть, потом начинало тошнить. Проработав несколько ночей, она не чувствовала усталости, но временами ей казалось, будто у нее в глазах песок: все расплывалось, в висках стучало. В три ночи – самое худшее время – Вив впадала в странное состояние: она начинала верить, что в мире нет ничего невозможного, будь то призраки, эльфы, путешествия во времени или сюжеты всех эпизодов «Сумеречной зоны», которые ей только доводилось видеть.

В каком-то смысле ей это даже нравилось.

Ночью люди оказывались совсем не такими, как днем. Славные жители Фелла, кем бы они ни были, в три часа утра уже давно спали. Они никогда не встречали тех, кого встречала Вив: парочки, крутившие романы за спинами законных супругов; водители грузовиков, одуревшие от препаратов, которые помогали им не заснуть за рулем; женщины со следами побоев на лице, освобождавшие номера в пять часов утра, чтобы снова вернуться домой – на собственную погибель. Вив Дилейни, дитя американского пригорода, никогда в жизни не встретила бы таких людей и не стала бы с ними разговаривать. Был в них какой-то нерв, какое-то противоречие, о которых, живя в своем уютном маленьком коконе, она даже не подозревала. Ничего романтического, но что-то в них ее привлекало. Завораживало. Глядя на этих людей, ей не хотелось отводить глаз.

Глубокой ночью «Вечерняя заря» словно оживала. Автомат со жвачкой издавал жужжание; стоявшая рядом машина со льдом время от времени погромыхивала, будто кто-то ее расшатывал. Хоть за окном был только август, в бассейне, в котором не было воды, к тому же огороженном по периметру, уже кружились листья. За стеной гудели трубы, а когда на телефоне, стоящем перед Вив, загоралась одна из кнопок – знак того, что кто-то из постояльцев говорит по телефону, – в глубине аппарата раздавался легкий щелчок, различимый лишь в первозданной тишине ночи.

Пока Вив сидела на ресепшене, то и дело возникал запах зажженной сигареты. Как будто ее только что закурили. Сначала она думала, что его приносит по вентиляции из какого-то номера, и начала проверять отдушины: возле каждой вставала на раскладной стул, закрывала глаза и вдыхала. Но ничего не чувствовала.

Однажды Вив целый час провела под входной дверью, раздувая ноздри в ожидании, что запах вот-вот вернется. И он вернулся. Как ни вертела она головой, пытаясь понять, откуда он исходит, у нее так ничего и не вышло. Но тут тишину ночи разорвал телефонный звонок.

Подняв трубку, она ответила дрожащим с непривычки голосом: «Мотель “Вечерняя заря”. Чем могу помочь?»

Ничего. Лишь слабый звук дыхания.

Вив положила трубку и еще с минуту разглядывала телефон. Подобное случалось не раз, и она не вполне понимала, что с этим делать. Зачем кому-то звонить в мотель посреди ночи и дышать в трубку?

На следующую ночь она снова стояла под дверью и ждала, когда вернется запах дыма. Спроси ее кто-то, что именно она надеялась найти, Вив не смогла бы ответить. Живого человека? В системе вентиляции? Иллюзию в собственной голове? Она и сама не знала. Однако этот дым ее тревожил. Наводил на нее смутный ужас и в то же время развеивал одиночество. Если бы Вив попросили описать, что она чувствует в такие моменты, она бы, вероятно, сказала, что ей любопытно, в чьей компании ей приходится коротать смены.

В ту ночь ожидание нарушил реальный человек – он зашел через входную дверь и явно ничего не курил. Водитель грузовика, пожелавший немного вздремнуть, прежде чем продолжить путь на юг. Получив от него тридцать долларов, Вив попросила гостя расписаться в регистрационной книге. Следом явился еще один мужчина, тоже одинокий, в костюме и плаще, с чемоданом и портфелем в руках. Он тоже заплатил тридцать долларов и тоже расписался в гостевой книге: «Майкл Эннис». Предупредил, что, возможно, останется еще на одну ночь, так как ждет звонка с указаниями относительно его дальнейшего маршрута – звонка, который поступит завтра, а может, только через день.

– Любопытно, – рассеянно заметила Вив, доставая из ящика ключ от номера 211.

Она решила поселить мужчину через несколько номеров от водителя грузовика – она всегда давала гостям простор. Ночным постояльцам не нравилось близкое соседство.

Мужчина ничего не ответил. Когда Вив подняла глаза, то обнаружила, что он на нее смотрит. Взгляд его был спокойным и вежливым, и тем не менее пристальным.

– Да не особо, – наконец произнес он в ответ на ее замечание. – Я торговый агент. Еду туда, куда начальство скажет.

Девушка кивнула и отдала ему ключ. Спрашивать, что он продает, не стала – ей не было до этого дела. Мужчина ушел, и она сразу же забыла его лицо.

Следующей ночью Вив применила новую тактику. Она встала возле двери снаружи, прислонившись спиной к стене, и стала ждать, когда вернется запах сигарет. Теперь ей казалось, что дым приносит с улицы, а не по вентиляции, поэтому она переместилась ближе к его предполагаемому источнику. Была чудесная ночь, теплая и тихая; время от времени веял легкий ветерок, приподнимавший ей волосы и обдувавший потную шею.

На этот раз понадобилось совсем немного времени: не больше четверти часа – и свежий сигаретный дым хлынул ей в ноздри. Бинго. Следуя за запахом, Вив не спеша брела по дорожке, уводившей ее от жилой части мотеля за угол, к пустому бассейну. Дважды она теряла запах и замирала в ожидании, пока он не возвращался. Шла за своей добычей по пятам, стараясь не издавать ни звука.

Подойдя к краю осушенного бассейна, Вив остановилась возле ограждения, которое так и простояло тут целое лето. Оглядевшись в темноте, она никого и ничего не увидела. Запах то исчезал, то вновь появлялся, сводя ее с ума тем, что всякий раз исходил из разных мест.

– Здесь кто-нибудь есть? – крикнула девушка в темноту. Перед ней находился залитый бетоном пустой бассейн, позади него – деревья; далеко по левую руку, за парковкой, тянулось безлюдное шоссе. – Ау!

Ответа не последовало. От страха у нее разве что волосы не встали дыбом. Горло перехватило, и все тело на мгновение захлестнула паника, дикая и тошнотворная. Вцепившись в сетчатое ограждение бассейна, она закрыла глаза, пережидая, пока приступ не пройдет.

В очередной раз она почувствовала запах дыма, а еще – что кто-то прошел у нее за спиной. Пять размеренных шагов. Тяжелая мужская походка. И опять тишина.

У нее оборвалось дыхание, руки заледенели. Там точно кто-то был – или что-то, словно какая-то фигура промелькнула в дверном проеме. Что-то реальное, но точно не человек. Шаги быстро стихли.

Вив доводилось слышать истории о привидениях. А кто их не слышал? Ей и в голову не могло прийти, что она будет стоять вот так, схватившись за сетчатое ограждение и сражаясь с подкатившей тошнотой, сжимать кулаки, пока костяшки не побелеют, в то время как за ее спиной кто-то ходит. Безумие какое-то. Одна из тех историй, что много лет спустя после пережитого рассказывают люди, а их собеседники закатывают глаза, потому что им невдомек, каково это – чувствовать подобный ужас собственным затылком.

В следующее мгновение вывеска мотеля позади Вив погасла. Лампочки испустили печальное шипение, и яркие огни потухли. Девушка оглянулась: буквы в названии «Вечерней зари» уже не светились; висевшие под ним слова «кабельное ТВ!» и «свободные номера» подмигнули в последний раз и тоже погасли. Вив направилась к вывеске, даже толком не понимая, что делает; в груди у нее поднималась паника. Она не знала, где включалось электричество и мог ли кто-то отключить его специально. За время работы в мотеле ей ни разу не приходилось самой включать или отключать вывеску: первое было задачей вечерних дежурных, второе – утренних. От внезапного исчезновения яркого, хотя и неказистого источника света Вив опомнилась как от сигнала тревоги.

Она завернула за угол и, вскрикнув от неожиданности, остановилась: свет в окнах номеров тоже начал гаснуть. В торце короткого ребра буквы L, рядом с номерами 130 и 230, располагавшимися один над другим, погасли уличные лампочки. Лампочки при входе в номера 129 и 229 то и дело мигали. Казалось, кто-то последовательно нажимает на выключатели, намереваясь полностью погрузить мотель в темноту.

Вив замерла, не в силах ничего предпринять, и лишь с ужасом наблюдала, как в «Вечерней заре» пропадает свет. Последним погасло окно офиса на конце длинного ребра буквы L, а вместе с ним и неоновая дверная табличка с надписью «Служебный вход». Перед стоявшей на обочине девушкой словно образовалась черная дыра, из которой не исходило ни малейшего звука – даже шагов, – а вокруг на много миль не было ни единой живой души.

Она хватала охрипшим горлом воздух. Что происходит? Мозг Вив немедленно отринул простые и логичные объяснения, предполагавшие технические неполадки или сбой в подаче электричества; времени было три часа ночи, на Шестой магистрали по-прежнему горели натриевые огни, а она только что слышала за спиной шаги таинственного курильщика. И дело, конечно, было не в проводке – более того, девушка нутром чуяла, что все это только начало.

Потом из мотеля донеслись глухие стуки. Стук. Стук. Вглядевшись в темноту, Вив увидела, как распахивается дверь в один из номеров, затем другая. Они открывались сами по себе, и за ними зияла чернота, манившая девушку внутрь. Зайди сюда. Или сюда. Или сюда…

В панике Вив устремила взгляд на свою машину. Может, прыгнуть за руль и доехать до ближайшего таксофона? Но куда звонить? Наверное, лучше в полицию. Или можно засесть в какой-нибудь круглосуточной закусочной и дождаться, пока все это закончится. Загвоздка в том, что сумочку с ключами от машины она оставила на ресепшене.

Прохладный ветерок пошевелил ей волосы, и девушка поежилась. Теперь двери не хлопали и не открывались; внутри все стихло. С магистрали у нее за спиной тоже не доносилось ни звука.

Ну давай же. Ты сможешь. Просто подойди к двери и толкни ее. Сумочка лежит под стойкой, рядом со стулом. От двери там четыре шага, а потом нужно только наклониться, забрать свои вещи, развернуться и уйти.

Усилием воли она заставила себя сдвинуться с места. Под ногами у нее шуршал гравий, и вскоре Вив заметила, что стала неосознанно задирать пятки повыше, чтобы не шуршать так громко. Словно, что бы там ни пряталось в темноте, она сумеет его обмануть. Словно это что-то еще не догадывается о ее существовании.

Но ближе к офису Вив все равно перешла на бег, стараясь не слишком топотать. Всех дел – туда и обратно. Много времени на это не нужно. А потом…

Она зацепилась мыском о бордюр пешеходной дорожки, и над головой у нее что-то грохнуло: это дверь в один из номеров распахнулась настежь и шарахнула по стене. Вив подскочила, издав гортанный звук, а потом на верхней террасе отрывистым стаккато забарабанили шаги: кто-то решительно убегал. Добравшись до короткого ребра буквы L, убегавший спустился на первый этаж и повернул за угол. Ночной воздух пронзил крик – явно детский: «Хочу в бассейн!»

Вив повернула ручку входной двери и нырнула в темноту. Спотыкаясь и шумно хватая ртом воздух, она нагнулась под стойку, где лежала ее сумочка, и нащупала внутри ключи. Она ощутила резь в глазах и через мгновение поняла, что всему причиной сигаретный дым: теперь он висел такой плотной пеленой, будто кто-то курил прямо здесь несколько часов подряд.

Едва нащупав во мраке сумочку, она вцепилась пальцами в темно-фиолетовый кожзам и ту же минуту услышала крик. По другую сторону ресепшена мужской голос прямо-таки взвыл.

– Ради бога, вызовите скорую! – Слова прозвучали так близко, словно он кричал ей на ухо. – Кто-нибудь, вызовите скорую!

Вив уронила сумочку, и оттуда со звоном вывалились ключи. Сделав еще один резкий вдох, она подхватила связку, вскочила на ноги и понеслась к двери. Добежав до своего «кавалера», кое-как повернула в замке ключ и быстро забралась в салон. Потом швырнула сумочку на пассажирское сиденье и захлопнула за собой дверь.

Взглянув через лобовое стекло на мотель – по-прежнему обесточенный, – она вставила ключ в замок зажигания, повернула его и вдавила в пол педаль сцепления. Машина не завелась. Вив снова нажала на газ, снова повернула ключ, чувствуя, как из горла рвется панический крик, а по щекам бегут слезы. Опять ничего.

Она подняла глаза и увидела снаружи фигуру женщины. Молодая, лет тридцати, с темно-русыми кудрями, откинутыми со лба и ниспадавшими ей на ключицы; на безупречном овале лица выделялись большие темные глаза. Восприятие Вив обострилось настолько, что она сумела разглядеть женщину во всех подробностях: тонкие плечи, платье с длинным рукавом и большими пурпурными цветами, поясок на талии, завязанный бантом. Она смотрела на Вив сквозь лобовое стекло, и ее глаза… ее глаза…

Вив хотела было закричать, но словно окаменела. Изо рта не вырвалось ни звука. Она судорожно вздохнула и с минуту таращилась на незнакомку – глаза в глаза.

Она не могла быть реальной – но Вив же ее видела. Смотрела на нее. Женщина тоже на нее смотрела, и в этом взгляде пылало что-то дьявольское, отчего Вив стало жутко, и больно, и тошно – все вместе.

Она вцепилась в руль, чувствуя, что ее сейчас вырвет.

Внезапно раздался грохот: это женщина принялась барабанить ладонями по капоту. Звук был самым настоящим, очень настойчивым, полным ярости. Но тут незнакомка обхватила себя руками за плечи и пристально уставилась на Вив сквозь лобовое стекло. Ее губы шевелились. Вив не расслышала голоса – возможно, женщина и не издала ни звука. Но разобрать единственное слово, что она повторяла, оказалось совсем не трудно.

Беги!

Захлебнувшись собственным воплем, она вновь попыталась завести мотор. И вновь безуспешно. Раз за разом Вив поворачивала ключ и давила на сцепление; по щекам у нее бежали слезы, из груди рвался отчаянный крик. Когда она наконец снова решилась поднять глаза, женщины снаружи уже не было; в мотеле было по-прежнему черным-черно, а ночь вокруг казалась еще темнее.

Видимо, двигатель залило бензином. Значит, машина не заведется. Идти Вив было некуда.

Заблокировав двери, она перебралась на заднее сиденье и свернулась калачиком, чтобы больше не видеть, что происходит за стеклом. Словно, если она не будет смотреть, с ней точно ничего не случится. В этой позе она провела целую вечность.

Когда свет в мотеле наконец зажегся и вывеска вновь засияла голубым и желтым, Вив все еще плакала.