Созвездие синего слона

Федя огляделся по сторонам, и заметил, что его рюкзак остался в плену у толстых корней дерева. Забыв про приближающуюся опасность в виде толпы, и не заметив, что шум и шаги затихли, Федя принялся спасать свой рюкзак.

– Что ты тут устроил? – строгий громкий голос неожиданно прозвучал в затихшем коридоре и перепугал Барсучкова. Он резко отпустил, торчащий в корнях дерева рюкзак, и оглянулся назад. Перед ним стоял его новый знакомый, назвавшийся Мирцамом. Узнав его, Федя тут же вспомнил все неловкие моменты их последнего разговора и сильно смутился. Он хотел было что-то сказать, что б отвлечься, но слова застряли у него в горле и Федя еще больше растерялся. Человек в длинном светлом плаще, который невероятно шел ему и смотрелся небрежно, но аккуратно, внимательно осмотрел дерево и медленно прошелся, сцепив руки в белых перчатках за спиной. Федя, опустив голову, почесал затылок размашистым движением, затем снова поднял с пола яблоко и стал его рассматривать. Мирцам остановился напротив Феди и прямо посмотрел ему в лицо, словно требовал объяснений за то, что тут произошло. Федя стоял с опущенной головой и чувствовал тяжелый взгляд, но делал вид, что ничего не замечает.

– Станешь его учеником? – заговорил мужчина, дожидаясь, когда Федя отвлечется и поднимет голову.

– А тебе-то что? – пробубнил чуть слышно Федя, все еще рассматривая яблоко в руке. Мирцам стоял над ним и глядел на него своим строгим, колким взглядом прозрачных глаз. Федя чувствовал непреодолимое смущение, которое волной накрывало его мысли и уносило их в глубины подсознания. Он ни как не мог осмелиться поднять глаза. Его рука, в которой он теперь перебирал яблоко, все еще имела на себе следы от травмы, нанесенной Мирцамом. Федя смотрел на свою руку и чувствовал, как внутри него все дрожит от волнения.

– Тебе нужно это. Да и мне тоже. – сказал Мирцам, коснувшись взглядом Фединой руки. Барсучков вопросительно поднял глаза:

– Что?

– Я про твои занятия с этим колдуном. – с насмешкой ответил он и отошел в сторону, снова рассматривая висящие над головой ветки.

– У меня выбора нет. – сказал Федя

– Неправда. – холодно ответил мужчина. – Ищешь оправдание своей беспомощности. Ты не способен принять какое-либо серьезное решение, поэтому доверяешься случаю. От этого-то все проблемы. – с высокомерной усмешкой заявил Мирцам.

– Ты меня словами душишь. Трудно с тобой говорить.– Федя отвернулся и отошел к разбитому окну. Красивая морщинистая кора дерева оказалась прямо перед лицом Барсучкова и он стал ее разглядывать и изучать. Большую часть оконного проема теперь занимал ствол экзотического дерева. Из разбитого окна подул холодный свежий ветер и вспотевший от волнения Федя мгновенно продрог. Однако от окна уйти он не хотел. Он выглянул на улицу и оказался во власти холода. В черноте вечера перед окном стоял желтый фонарь, освещающий больничную тропинку и осколки стекла. Федя заметил, что на улице никого нет. Никто не пришел посмотреть разбитое окно.

– Только что там были люди, на лестнице. – Федя указал рукой в конец коридора. —

– Они и теперь там.

– Они остановились. Ты снова что-то сделал со временем?

– Возможно. – загадочно ответил тот.

Мужчина прошелся по коридору и остановился рядом с Федей. Разглядывая разломанную раму окна. Федя напрягся, услышав рядом с собой шаги.

– Рат был старый или молодой? Когда ты виделся с ним?

– Он был старый и слепой. – ответил Федя храбрясь. – А что?

– Он всегда был старым. – задумчиво ответил мужчина. – И он всегда был молодым.

Федя в недоумении искоса глянул на собеседника, затем опустил взгляд на его руку.

– Что у тебя с руками? Почему ты в перчатках? Ты и в прошлый раз был в них, когда… – Федя снова вспомнил неловкий момент на пожарной лестнице, свое разоблачение и сконфузился.

Мужчина сунул руки в карманы плаща, облокотился о руины подоконника и пристально посмотрел на Барсучкова.

– Это чтобы случайно не убить тебя, деточка. – насмешливо ответил он.

У Феди к горлу подкатил комок нервов. Он сглотнул его, отвернулся и принялся онемевшими руками вытаскивать из корней дерева свой рюкзак. Насилу вырвав его из плотных зарослей, Федя словно в тумане стал собирать в него яблоки, и собирал их до тех пор, пока не был снова готов вернуться к разговору. Но яблоки уже некуда было складывать, а Федя все еще не был готов.

Вдруг по больничному коридору прокатилось эхо странных звуков. Дерево зашумело, белые лепестки поднялись вверх и вернулись на ветки. Корни дерева зашевелились, поползли обратно, ветки стали уменьшаться, а ствол истончился. Высоченная громадина уменьшилась до крохотного ростка и вскоре вовсе исчезла в том же горшке, который вновь сделался целым и не вередимым. Одновременно с этим зажили изувеченные стены, стекло вернулось на место. Цветы, как прежде стояли в горшках, словно ничего не случилось. По коридору проносились смазанные силуэты людей. Небо в окне посветлело и снова затянулось дождевыми тучами. Тени перестали мелькать, и коридор снова оказался пуст, как несколько часов назад.

– Что это было? – Федя наблюдал за новыми изменениями пространства с открытым от удивления ртом, держа в опущенной руке раскрытый рюкзак, из которого высыпались яблоки.

– Судя по всему, время сдвинулось назад. – неохотно ответил Мирцам, с недовольством глядя на впечатлительного Федю. Заметив, что яблоки рассыпались и укатились по сторонам, Федя снова стал быстро собирать их в рюкзак. Подобрав последнее, он остановился и с усмешкой сказал:

– Яблоки-то на месте.

Мирцам ничего не ответил, он с усталым и высокомерным видом смотрел на Федю, стоя у окна в той же непринужденной и удобной для него позе. И выглядел он грациозно и гармонично, как греческая статуя.

– Они не могли появиться в моём рюкзаке, если никогда не было дерева, на котором они выросли. – продолжал говорить сам с собой Федя, надеясь, что собеседник слушает его.

– Не забивай себе голову, это не важно.

– А что важно? – Федя с надеждой взглянул на Мирцама, забыв на мгновение о своем чувстве неловкости.

– Хотя бы то, что тебе повезло, и не придется никому объяснять, как ты за минуту вырастил дерево в больничном коридоре и разрушил стену.

«И то верно» подумал Федя, улыбнулся и взглянул на стену, где недавно находилось дерево. Он представил, как бы объяснял все отцу и, задумчиво взъерошил себе волосы на затылке. Когда же повернулся назад к собеседнику, заметил, что его уже нет.

Федя обнаружил, что время вернулось на два часа назад. «Еще сидеть два часа в этих неудобных креслах я не выдержу» сказал сам себе Федя и пошел в кабинет отца. Открыв дверь и войдя в кабинет главного хирурга, Федя обнаружил, что Владимира Семеновича нет на месте. Он не удивился этому, так как в это время его отца застать в кабинете было редкостью. Федя зашел в кабинет, как к себе домой и лениво плюхнулся на стул. Маленькое помещение покрылось вечерним сумраком. Всё казалось синеватым и пыльным, несмотря на то, что здесь всегда царил порядок, как в музее. Из мебели здесь стоял лишь стол у окна, два стула, шкаф и рукомойник. На лакированном столе никогда ничего не лежало. В идеально-гладкой поверхности его отражалось блестящее окно. Полы всегда сияли чистотой.

Барсучков поставил рюкзак у ног, достал яблоко и, теперь уже по-настоящему, стал его рассматривать. Оно казалось таким идеальным, словно восковое. На равномерно-бордовой плотной кожуре отражались аккуратные пятнышки света. Федя провел со скрипом по гладкой поверхности пальцем. Не смотря на то, что Федя не очень любил яблоки, в этот раз он решил откусить кусочек. Яблоко оказалось таким горьким, что Федя скривился и сразу же выплюнул откусанный кусок на пол. Затем взглянул на яблоко, как на лютого врага, и небрежно кинул его обратно в рюкзак.

Через несколько часов, закончив свои дела, Владимир Семёнович вернулся в кабинет. Он долго ковырял ключом в замке, пока не понял, что кабинет открыт. Войдя, он включил свет и увидел сидящего на стуле сына. Федя поднял голову и с усилием разлепил опухшие веки.

– Ты чего в темноте-то сидишь? Спал что ли?

– Не заметил, как стемнело. – своим громким голосом сказал Федя, морщась от яркого света лампы. Владимир Семенович прошел к столу. Федя зевая, потёр глаза, как раз той рукой, на которой еще виднелись синевато-желтые пятна рассасывающихся синяков.

– Что у тебя с рукой? – строго спросил его Владимир Семёнович.

Вспомнив про травмированную кисть, Федя испугался и даже не знал, что сказать.

– Что с рукой, я тебя спрашиваю. – уточнил Владимир Барсучков. – Ты подрался?

– Нет, я просто споткнулся и упал. – отрывисто сказал Федя, неуверенно подбирая слова.

– Как это случилось?

– Не помню. – Федя опустил глаза.

– Как это не помнишь? Может быть упал, когда вылезал в окно своей комнаты?

– Может быть. – не поднимая глаз, покивал головой Барсучков, что б быстрее закончить допрос.

Владимир Семенович подошел к сыну, машинально подтянул брюки на коленях, и присел на корточки, что б увидеть лицо Феди.

– Сынок, что с тобой происходит? Ты можешь доверять мне, я твой отец. – Владимир Семенович дотошно рассматривал Федю, пытаясь поймать его взгляд. – Я же вижу, что ты изменился. Не хочешь говорить мне, скажи своей маме. Только не держи в себе.

Федя молча слушал его и разглядывал пол. Потом резко взглянул на отца.

– Да я контрольную не сдал. – ответил Федя с глупым смешком.

Владимир Семенович с облегчением добродушно рассмеялся и потрепал сына по волосам.

Глава 8.

Первая ночь в лесу тридцати шести секунд

Дома Федя разложил яблоки у себя на окне, так и не придумав, что с ними делать. Прошла неделя, а яблоки лежали все такие же свежие, как будто только что сорванные с ветки, только немного запылились. Федя уже начал скучать по странностям, которые перестали с ним происходить. Он все время думал о своих новых знакомых, о Мирцаме и старике. Но о первом чаще. Можно даже сказать скучал, ему хотелось еще поговорить с ним. Он хотел снова испытать то чувство волнения, чем-то похожее на зубную боль. Но вместо того, чтобы не трогать больной зуб, Феде хотелось посильнее надавить на него, что бы боль усилилась. Он все время представлял в голове их разговор. Тот снова скажет что-то не ловкое, но Федя придумает, что ответить. Однако же Мирцам так и не появился.

Однажды ночью, когда Федя спал крепким сном, до его ушей стали доходить какие-то звуки с улицы. Сначала Федя в полусонном состоянии пытался не обращать на них внимания, и внушить себе, что это сон. Но странная возня не унималась, кто-то елозил чем-то по его окну. Что-то большое вдруг стукнуло об стекло. Федя мгновенно вскочил с подушки и уставился в окно. И тут-то он испытал ужас ночного кошмара наяву: в свете фонарей и теней от качающихся за окном веток, в открытую форточку просунулась толстая длинная щупальца и принялась елозить по раме и подоконнику. У Феди помутнело в глазах от ужаса, он влип в стену и боялся пошевелиться. Но, приглядевшись лучше, он заметил, что щупальца очень напоминает хобот слона. Барсучков подошёл ближе к окну и увидел, что на улице, и вправду, стоит большой слон, который продолжал ощупывать своим хоботом подоконник Феди, пока не наткнулся на яблоки. Тут слон не растерялся, схватил яблоко и отправил себе в рот, а потом полез за вторым.

– Нет, стой! Это не для тебя. – Федя попытался вытолкать хобот и закрыть форточку, но потом остановился и подумал, что может быть эти яблоки и предназначались именно этому, неизвестно откуда взявшемуся, слону.

Федя открыл окно полностью и скормил все яблоки ночному гостю. Тот наелся и никуда не собирался уходить.

– И что теперь? – спросил Федя. – Может, ты по-человечьи говоришь?

Слон, молча, размахивал хоботом и шевелил ушами. С улицы веяло холодом, и Федя уже хотел закрыть окно, но слон не уходил. Тогда Феде на ум пришла отличная, по его мнению, идея: он быстро оделся и вылез на внешний подоконник, а затем вскарабкался прямо на спину слону. А тот будто этого и ждал. Только Федя успел обхватить его огромную спину, и чудом не упал на землю, как слон вдруг отошёл от окна и зашагал по дороге. Федя смотрел на землю с высоты и думал о том, как ему теперь остановить слона, чтобы слезть вниз. Усидеть на огромной шевелящейся спине оказалось не так-то просто.

Слон грациозно вышагивал по освещенным ночным улицам, по одиноким сиротским дворам мимо спящих домов. Очень быстро Федя смирился со своим положением и решил не волноваться, ведь он все равно ничего не мог сделать. «Пусть все идет своим ходом, должно быть так задумано» решил он, разглядывая красоту ночного города. Прогулка на слоне пришлась как раз на то время, когда на улицах города никого не остается. Слон прошёл по центральному проспекту, залитому золотым светом частых фонарей, перешёл через городской канал по бетонному мосту и вышел к железной дороге. Заметив, что слон пошел вдоль рельсов, и не собирался сворачивать, Федя запаниковал.

– Эй! Вези меня обратно! – он похлопал слона по спине, но тот этого даже не заметил.

Слон продолжал шагать вперёд навстречу непроглядной тьме, и Феде оставалось только надеяться, что в это время не ходят поезда. Снова предавшись на волю случаю, Федя расслабился и наслаждался необычной поездкой на огромном слоне. Равномерные покачивания слоновьей походки убаюкивали Федю, и он умудрился немного уснуть, когда слон вдруг остановился. Вздрогнув от зябкости, Федя приподнялся с широкой кожаной спины и оглянулся. Несмотря на то, что вокруг все еще было темно, Федя заметил внизу перед собой одинокий старый вагончик. Вокруг него не было ничего, кроме железной дороги и тёмного безлиственного леса по обеим сторонам рельс. Ночное небо казалось не черным, а каким-то серым, светлым и верхушки деревьев на его фоне, пошатываясь, торчали чёрными мохнатыми силуэтами. Из леса доносился страшный треск сухих стволов и зловещее завывание холодного ветра. Слон закинул хобот себе на спину, и Федя, уцепившись за него, смог спуститься на землю.

– Жди меня здесь. Я осмотрюсь. – строго приказал Федя слону и осторожно прошёлся вперёд к сторожевому вагончику. Бледно-серым пятном он белел, как кусок мела, на фоне чёрной земли и кустов. В вагончике было одно маленькое окошко с выбитыми стёклами. Его обрамляла толстая погнутая решётка. Федя заглянул в окно, но ничего кроме черноты не увидел. Оттуда пахло сыростью и тлением. Справа от окна находилась поржавевшая дверь. На поверхности её виднелись вмятины, словно её пытались взломать. Барсучков потянулся рукой, чтобы открыть дверь, но вдруг услышал, какой-то шорох за вагончиком.

– Кто здесь? – выкрикнул Федя, и тут же приготовился убегать, ведь на него мог выскочить дикий кабан или даже медведь, кто знает.

Но вместо рычания, послышались человеческие голоса и из зарослей к перепуганному Феде вышли пять человек: одна девушка и четыре парня. У одного из них Федя заметил странную причёску, и сразу узнал в нём своего знакомого Илью Коровкина. Федя так удивился, что слова выскочили вперед его мыслей:

– Вот те раз! А ты тут откуда? – удивился Федя.

– От туда же, откуда и ты. – высокомерно с призрением ответил Илья, словно оскорбившись Фединой развязной манерой общения.

– Из моей квартиры? – съязвил Федя.

Коровкин в ответ кисло улыбнулся.

– Я не знаю, зачем меня сюда привезли. Я приехал на слоне. – и Федя указал рукой на слона, который по его предположению, должен был находиться у него за спиной. Но никакого слона за его спиной уже не было. Однако Федя этого не знал, и не различил недоумение на лицах ребят.

– Кто-нибудь понимает, что происходит? – снова спросил Федя.

Все молчали и переглядывались.

– Мы не должны разговаривать. – снова заговори Коровкин. – И не должны знакомиться.

– Но мы-то с тобой уже знакомы. – напомнил ему Федя.

– Мы так же, как и ты не знаем, зачем нас здесь собрали. – сказал парень с большими темными глазами.

– Так, ладно. Я поехал домой. Где мой слон? – Федя оглянулся по сторонам, и понял, что домой он не уедет.

Со стороны вагончика раздался шорох. Ребята оглянулись и увидели, что на ступеньках у входа стоит слепой старик в тяжёлом кожаном плаще. Шея его, руки и пальцы были усыпаны горстями звонких металлических украшений. Седые волосы прикрывала пыльная шляпа.

– Сколько вас? – просипел старик хриплым ослабевшим голосом.

– Шестеро! – ответил смелый.

Слепой старик недовольно прохрипел в ответ и повертел головой, словно рассмотрел каждого из присутствующих.

– Меня зовут Рат. Я ваш учитель. Все вы особенные, не такие, как другие люди. Пришло время мне передать вам знания. Вы научитесь владеть своими способностями, и узнаете о своем предназначении. Но знания усвоит лишь самый усердный ученик, и, возможно, он сможет совершить то, что не удалось мне. Пусть же для вас это станет делом жизни, как и для меня. – учитель ястребиным взглядом взирал на собравшихся, внушая страх.

– Оглянитесь вокруг! – торжественно сказал учитель, и провел рукой в воздухе. – Это лес тридцати шести секунд. Место, которого нет на карте. Оно существует только для нас с вами. Время здесь длится по кругу. Прежде, чем мы начнём, я должен предупредить вас, что вы можете навсегда потеряться в этом лесу, если не будете меня слушать. Здесь нельзя шуметь. Лес полон призраков, которые охотятся на живых, избегайте встречи с ними. Те, кто здесь обитает, способен овладеть вашим сознанием и лишить вас разума.

Слова учителя, вылепливаемые страшным хриплым голосом, подкреплялись завыванием ветра и ужасающими скрипами деревьев. Ребята слушали старика и с опаской оглядывались на завывания, доносящиеся из черного леса.

– Ещё одно правило, которое будет соблюсти в ваших интересах – никаких имён! Никто из вас не должен говорить другому своего настоящего имени. Почему? Узнаете позже. Я дам вам новые имена. Но прежде, чем мы все узнаем друг друга лучше, каждый из вас должен выполнить своё задание. Я стар и не могу долго ходить по лесу, а для сегодняшней нашей с вами встречи, необходимо найти несколько предметов.

Первое впечатление от этого места у всех было одинаковое: так было тут дико, страшно и одиноко, как ночью на кладбище среди могил, что каждую секунду хотелось убежать. Ребята, дико поглядывая друг на друга, подошли ближе к старику и выстроились напротив него полукругом. Звеня браслетами, учитель достал из внутреннего кармана плаща колоду светящихся карт и протянул её крайнему справа парню. Тот самый парень с большими темными глазами, взволнованно дыша, медленно протянул руку к картам и вытащил себе одну. Затем карту вытащил следующий. И так сделали все по очереди.

Все карты немного светились, и не нужен был фонарь, чтобы увидеть, что на них изображено. Федя перевернул свою карту, и увидел, что ему досталось изображение барбариса. Еще не догадываясь, для чего она нужна, Федя с интересом принялся рассматривать красивую, подробно нарисованную веточку барбариса. Изображение напоминало старинную цветную гравюру. Несмотря на то, что карты были пожелтевшими и потертыми, они хорошо сохранились. Рядом с Федей стояла девушка и нахмурившись рассматривала свою карту. Так как она стояла совсем близко от Феди, ему удалось увидеть и её карту тоже. Ей попалось изображение с улиткой. Заметив Федино любопытство, девушка возмущенно глянула на него, своими черными глазами, и спрятала карту.

Каждый из ребят, почему-то, старался не показывать то, что ему выпало. Они с подозрением поглядывали друг на друга. Только один парень не смог сдержать негодование. Он долго вглядывался в свою карту, громко фыркал и издавал возмущенные звуки. В итоге он повернул карту окружающим и требовательно спросил:

– Что это за фигня? Кто-нибудь может объяснить?

– Должно быть тебе попался голубиный помёт. – довольно усмехнулся Рат, показав свои захудалые зубы, и вдруг снова стал серьёзным. – Каждый из вас, должен найти и принести мне то, что вам выпало в карте.

– Но, где я найду улитку в лесу? – высоким голосом пробормотала девушка, и уголки её рта невольно опустились вниз, словно кто-то потянул их за нитку.

Учитель сморщился, и повернулся в сторону девушки:

– Какой не приятный тембр голоса. Звучит как скрип колеса! Тебе нужно поменьше говорить.

Девушка обомлела от такого замечания, и бегло окинула взглядом окружающих, пытаясь понять, считает ли также кто-то еще. Парень с картой голубиного помета не смог сдержать смех. Сморщенное лицо старика расправилось, услышав одобрительный смех на его замечание.

– Лес в вашем распоряжении. – сказал учитель. – Ночь не закончится, пока вы все не справитесь с заданием. Не пытайтесь выбраться и попасть домой – это невозможно. Я жду вас здесь.

Рат медленно развернулся и стариковской раскачивающейся походкой направился в темноту. Оставшись одни, ребята какое-то время молча переглядывались, не зная, как следует себя вести друг с другом. Будут ли они соперниками или товарищами по учебе – никто не знал.

– И что будем делать? – спросил, наконец, темноглазый парень.

– Вы как хотите, но голубиное дерьмо я найду. – решительно высказался грубый парень. – Похоже тут выживет только один. – сказал он, и уверенным шагом направился к лесу. Остальные молча проводили его взглядом.

– Я не знаю. У меня синий гриб. – раздался вдруг робкий голос, обративший на себя внимание всех. – Должно быть, я смогу его найти. Подозреваю, что мы находимся в каком-то волшебном лесу. – немного заикаясь, жеманно высказывался второй парень в темном шарфе и очках. – Я пойду искать. Делать нечего.

И паренек, весь дрожа от страха, нерешительно направился также в лес. Он пару раз споткнулся в темноте, спускаясь с покрытого сухостоем пригорка, и, остановившись у самого леса, с надеждой оглянулся на ребят, ожидая, что кто-нибудь решит пойти вместе с ним. Но на него уже никто не глядел.

– А у тебя что? – спросил Федя Илью, по-простецки попытавшись заглянуть к нему в карту.

Коровкин отвернул свою карту и посмотрел на Федю высокомерно снизу-вверх.

– Ты еще не понял? Здесь каждый сам за себя. Не жди от меня помощи. – Илья презрительно усмехнулся.

– Вот еще! – самодовольно фыркнул Федя. – Как бы тебе самому не понадобилась моя помощь!

На обидные слова и взгляды Ильи Федя не отвечал злобой, потому, что сам по себе был добрым и не обидчивым. Даже когда он злился, то злился как будто не всерьез, и быстро забывал. Ему вообще, как будто бы было лень злиться.

Коровкин пригладил волосы своим фирменным движением и, с гордо поднятой головой, перешагнул рельсы и направился в лес.

– Мне, кажется, повезло больше всех. – сказал темноглазый и дал свою карту Феде, который провожал взглядом Илью. Почувствовав в руке картонку, Федя повернул голову и взглянул на карту товарища. На ней была нарисована паутина.

– Да, ничего не скажешь. Повезло. – с нотой зависти сказал Федя, и почесав затылок, отдал карту владельцу. – У меня тоже не плохо – я знаю где растёт барбарис. Видел тут недалеко засохшие барбарисовые кусты, когда проезжал на слоне. – во время разговора Федя активно и размашисто жестикулировал.

– Ты серьёзно? На слоне? – переспросил его юноша, недоумевающее смотря на Барсучкова. – Ты пришёл пешком, как и все мы.

Федя, изучающий глазами округу, с внезапной серьезностью уставился на говорящего.

– Нет. Я приехал на слоне. – ответил он, приподняв брови для убедительности и указал рукой в даль рельсов. – Ты вообще не видел, как я приехал, вы потом вышли!

Барсучков говорил так, что нельзя было разобрать, сердится он или шутит. Он уже был готов вступить в спор, но его собеседник устремил взгляд вдаль рельсов.

– А она куда собралась?

Федя повернул голову и увидел удаляющуюся по рельсам девушку, которая уже была размером со скрепку.

– Это же девчонка с улиткой! – выкрикнул Федя. – Эй! Стой! Ты куда?

Девушка небрежно оглянулась и продолжила идти дальше. Барсучков побежал за ней со всех ног своей косолапой походкой. В несколько прыжков он добрался до девчонки. Она остановилась и снисходительно улыбаясь, посмотрела на него.

– Тебе чего? – спросила она, застенчиво выглядывая из-за густых волос.

Федя молча смотрел на нее, пытаясь отдышаться. «Ничего и не противный голос» подумал он, разглядывая девушку и, сам не заметил, как начал улыбаться. Теперь, наедине с ней, Федя ощутил странное чувство дежавю, будто он уже был знаком с ней прежде.

– Старик какую-то чушь сморозил про твой голос. У него, наверное, со слухом беда.

Девушка засмеялась, прикрыв рот тонкими пальцами. И Феде показалось это таким милым и так ей шло, что он невольно растянул в улыбке рот до самых ушей.

– И куда ты собралась? Нам же отсюда всё равно не выбраться. – не переставая улыбаться, говорил Федя. Девушка погрустнела и отвела взгляд.

– Где я возьму улитку? Да ещё и в темноте.