Луч правды во мгле лжи

Мария Мусина

Луч правды во мгле лжи

Глава 1

…Блики солнца и стрекозы скользят по глади реки. В травяных зарослях у берега светятся ромашки. Я стою на бортике моста. Внизу, у моих ног, – ватага малышни, мои друзья-приятели-ровесники. Они внизу, а я наверху, потому что сейчас я прыгну с высоты в реку, а они – стремаются. И не «солдатиком» каким-нибудь прыгну, а по-настоящему – «ласточкой». И я прыгаю. Ухожу под воду, она мутная, я боюсь ее, этой душной воды, но знаю, что из нее можно вынырнуть и опять дышать.

И снова будут – свет, солнце, стрекозы и гладь воды.

Но это – только сон. Давно обмелела, пересохла река моего детства Дорка. И я сегодня не отважилась бы прыгать с высоты «ласточкой».

Говорят: чтобы узнать человека – надо с ним развестись. Вот я и узнала Антона – человека, с которым прожила десять лет. Картина предстала неприглядная.

Оказывается, Антон меня уже пять лет не любит.

– Я тебя уже десять лет не любою. А ты и не замечала, – сказал с укором.

А я действительно не замечала. Мне казалось: пусть любовь и прошла, но мы же друзья, мы столько пережили вместе – это уже и есть любовь, это уже и есть та энергия, которая нас связывает. Привязанностью называется. Разве этого мало? Но видно – мало.

Оказывается, Антон мне уже пять лет изменяет. Этого я тоже не замечала.

– А что же ты со мной пять лет назад не развелся?

– Имущество боялся делить.

Я задохнулась:

– Ты собираешься имущество делить? Вилки-ложки?

– Квартиру.

– Возьми отступного – деньгами.

– Я в эту квартиру много денег вложил. Два ремонта дорогостоящих, мебель, – деловито перечислял Антон. – Все это стоит столько же, сколько квартира. Половина ее – во всяком случае.

«Только не это, – подумала я, – только не это». Жить с этим человеком десять лет – я не могла. Нет, я жила с другим человеком. Когда он успел так измениться?

– Не обращай внимания, – говорила Поли, – если бы люди при разводе способны были на выражение глубокой благодарности за совместно прожитые годы – не разводились бы. Что, я не наблюдала много лет, как вы жили? Антон твой – типичный подкаблучник. Раньше под твоим каблуком был – теперь под другим. От таких мужиков редко дождешься благородного поведения.

И я только вздыхала.

Как только я переехала к Василию, Антон тут же стал выкладывать в соцсети (мы там, разумеется, были френдами) радостные фото со своей новой тетенькой. Тетенька была не первой и даже не второй молодости, как можно было предположить (обычно мужики все-таки стремятся к молодости, начиная новую прекрасную жизнь).

Самое смешное (хотя мне было не смешно, а противно), что я тетеньку эту знала. Ее как-то привел в нашу общую компанию наш общий знакомый. Где-то год назад. С тех пор у Антона с тетенькой Леной роман и завязался.

На том основании, что мы знакомы, Лена (так звали тетеньку) стала мне писать письма по вотсапу. Интересоваться, причем с весомым укором: почему я за десять лет совместной жизни не отучила Антона пить пиво вечерами? «Вот я своего мужа – отучила, – гордилась в письменном виде Лена, – не любила, а отучила. А твоего – сразу полюбила. Как молния пронзила…»

Мне бы не отвечать, заблокировать тетеньку и забыть. Но я втянулась в эту переписку. Можно даже сказать, встряла. Все же на первом этапе развода я еще относилась к Антону, как к своему человеку. Хотелось оправдать его слабости, объяснить привычки, защитить даже.

Ну, я и огребла, конечно, по полной.

«Ты же всю жизнь гуляла, – писала мне тетенька Антона. – Ты его кормила едой из кулинарии. Как только Тошенька выжил при такой жене? Ты – ленивая и загульная. Ты – матершинница и богохульница…»

Понятно, что все эти «сведения» Лена получила от Антона. Это он так обо мне рассказывал, делился, так сказать, своим несчастьем.

Но «вершиной» нашего с Леной общения стало ее фото. Она мне прислала свое фото: лежит она голая на кровати, с голыми сиськами. А сиськи-то силиконовые – невооруженным глазом заметно.

После этого я тетеньку заблокировала. Пожаловалась, конечно, подругам, фото с силиконом показала.

– А зачем она тебе это шлет? – спросила Поли.

– Да, степень низости понятна, – констатировала Ирка, – даже я до этого не додумалась – Кикиным телкам себя в голом виде слать. Она совсем на всю голову?

У меня не было на это ответа.

– Что для тебя изменилось, если бы у Антона появилась достойная женщина? – спрашивала меня подруга Поли.

– Ты знаешь – многое. Все же такой выбор характеризует мужчину. Тем более что Антон завел ее еще при мне. Получается, что поменял ее на меня. То есть наоборот – меня поменял на это вот. Это очень снижает мою самооценку.

– А если бы тетенька была лучше тебя? Повышала бы твою самооценку?

– Оставила бы в незыблемости, – поразмыслив, решила я, – а теперь мне противно – от того, что я жила с мужиком, у которого такой вот вкус. И потом, не сама же тетенька придумала про то, что я гулящая. Это же Антон ей все рассказывал. Зачем? Это – неправда. Ты же знаешь: неправда это. Зачем Антон это сделал?

– Может быть, это ее фантазии?

– Любые фантазии на чем-то основываются.

Василию я, конечно, ничего не рассказывала о новой тетеньке Антона и не показывала фотку. Стыдно признаться, что ты десять лет жила с придурком.

Но апофеозом была свадьба! Да, еще не просох штамп в паспорте о разводе, Антон поставил новый – сочетался законным браком с тетенькой. Мало того! Они еще и венчались!

Если бы я прочла в каком-нибудь романе: жених на венчании был в синем пиджаке в крупную белую клетку, – подумала бы: перебор. Яркая, конечно, деталь, характеризующая персонаж. Но такого – не бывает. Все же люди, которые чувствуют необходимость венчаться в церковь, понимают особенности места и смысл таинства. Эти люди и раньше посещали церковные службы, соблюдали каноны и обряды, дресс-код. Не с пирушки заглянули в храм, не из бара ночного клуба. Можно и другие детали поискать для художественного воплощения образа дешевого фраера.

Но ведь так и было! Антон венчался в клетчатом, нарочитом, как у клоуна, пиджаке.

Молодая была хоть и не молода, но проникновенный взгляд ее должен был свидетельствовать о неземно высоких чувствах, впервые ее посетивших. Эти фото я потом увидела в том же фейсбуке. А в ночь после венчания Антон прислал мне эсэмэску: «Поздравь меня! Мы сегодня венчались!» Ну не придурок?

– Ты особо не расстраивайся, – говорила подруга Поли, – когда люди разводятся – они много чего друг другу говорят такого, что не соответствует действительности. Потому что людям в этот момент страшно. Резко меняется жизнь! Что будет – непонятно – неизведано. Стараются внушить себе, что все раньше было плохо. Стараются надеяться, что впереди только счастье безмерное. Типа: хуже не будет.

– А прошлое такие люди не боятся потерять? – не могла смириться я. – Перечеркивать прошлое – перечеркивать жизнь. Уж какая была.

– Будущее – всегда важнее. И потом, ты же первая ушла к Василию…

– Я ушла, потому что Антон мне создал невыносимые условия для жизни. Ко всему придирался, хамил… Ты же помнишь, как это было. Антон мне должен быть благодарен! Сам-то он никогда бы на это не решился – поставить точку. И, заметь, я не размахиваю своими счастливыми фото с Василием в фейсбуке. Из деликатности. Щажу самолюбие Антона. Из уважения к прошлой нашей жизни.

– И забудь. Не размахиваешь, потому что у тебя все хорошо. Тебе никому не надо ничего доказывать. И радуйся!

Мне жалко было нашего с Антоном прошлого. В нем все же было и много хорошего. Мы вместе с Антоном многое пережили: и потерю близких, и наезды бандитов, и болезни…

И я не хотела все это перечеркивать. И я переживала.

Но оказалось, что бывают разочарования и посильнее. В один непрекрасный день позвонила Ирка Осокина, как всегда строгим голосом велела немедленно явиться.

– В офис, – уточнила.

Это, конечно, ничего не означало особенного. Потому что Иркин офис, вернее квартира под офис, которую Осокина сняла, употреблялась хозяйкой детективного агентства «Чистая вода» по совершенно разным назначениям – от приема посетителей до приема приватных гостей.

– У меня здесь Наталья сидит, – понизила голос Ирка, – вся в соплях. Твоя, между прочим, подруга.

С Наташей мы дружим давно. Правда, в последнее время не так плотно. Наташа на меня обиделась. Не то чтобы обиделась. Но так вышло, что я познакомила ее бойфренда с Поли. А бойфренд возьми и увлекись звездой эстрады1. В этом не было никакой моей вины, я – не сводничала. И Наташа это понимала. Но видеть меня ей было неприятно. И я это понимала. Мы не то чтобы совсем перестали общаться, но созванивались очень редко. Какая-то неловкость повисла между нами.

И вот Наташка сидит в соплях не у меня на кухне, а в офисе у Ирки, с которой едва знакома. У Ирки ищет утешения.

Я, конечно, сразу собралась и поехала.

Наташка действительно была в совершенно разобранных чувствах. Несмотря на то, что Ирка уже успела влить в нее литр валерьянки. Впрочем, по мере того, как Наташка стала излагать причину своего такого нервного душевного состояния – стало ясно: валерьянка тут не поможет ни с какого бока.

Три года назад Наташа, наконец, встретила мужчину своей мечты. Наташа тогда была директором по рекламе крупного торгового центра, а мужчина, рослый и харизматичный Валерий, снял в нем помещение под свой магазин. Снял за бешеные деньги, не торгуясь. Уже один только этот факт мог заставить Наташку посмотреть на Валерия с пристрастным интересом. А тут к тому же выяснилось, что Валерий совсем не чужд в некотором роде сентиментальности и полету фантазии. Магазин Валерия торговал игрушками! Всякими там медвежатами, железными дорогами, уникальными куклами и домиками для них неимоверной роскоши. Торговля шла не шибко – товар был слишком дорогой. Но Валерий говорил, что для него это неважно:

– Главное ведь исполнение мечты.

О! Какое женское сердце не дрогнуло бы при таком заявлении!? Ясно было, что Валерий богат, к деньгам относится легко и может себе позволить парить над действительностью.

Валерий был щедр, красиво и разнообразно ухаживал. Небанально излагал глубокие мысли о смысле бытия. К тому же был свободен от брачных уз. Правда, в анамнезе имелась семья – но у кого ее нет к сорока-то пяти годам?

Наташа влюбилась. Ее чувства были небезответны. Буквально через два месяца состоялось бракосочетание. Наташка была счастлива.

Это было как раз то время, когда мы мало общались. Хотя я и помню: Наташа мне что-то взахлеб рассказывала о своем прекрасном муже, о многочисленных поездках по сказочным местам за границей, о том, что – «вот бывает же!» – все хорошо. Наташка тонула в благополучии, неге и любви.

И утонула. Благополучие как-то быстро кончилось. Материальное благополучие – во всяком случае. Магазинчик с чудесными игрушками разорился. Чудеса – нестабильная валюта. Если дорогущие игрушки никто не покупает – романтичная вера в мечту не сложит дебет с кредитом.

В принципе Наташа и сама прилично зарабатывала. Но не может же прекрасный, брутальный Валерий сидеть у женщины на шее. Тем более что Валерий был полон грандиозных планов и гениальных проектов. На них, правда, не было денег. Но это пока. Можно же начать с мелочи. Ну, например, закупить партию икры и красной рыбы на Сахалине к Новому году.

Деликатесы разлетятся мгновенно в прожорливой Москве, а навар будет солидный. У Валерия совсем немного не хватало денег для оптовой закупки. Наташа добавила свои сбережения.

Все получилось!

– Я много раз начинал все сначала, – говорил проникновенно Валерий, обнимая Наташу, – много раз! Я не боюсь начинать с нуля. У меня все всегда получится. Всегда удавалось! А сейчас – тем более. Потому что у меня есть ты. Мы – вместе! И это самое главное в жизни!

Наташа гордилась своим мужчиной. Он – сильный. Вокруг так много никчемных слабаков и нытиков. А у нее – сильный. Валерий ничего не боится. И у него все получится! И они – вместе! И все преодолеют!

Поставки рыбных деликатесов расширились, теперь уже на регулярной основе, а не только к праздникам. Доход был хоть и небольшой, но стабильный.

Однако не таков Валерий человек, чтобы почивать на лаврах и довольствоваться малым. В его голове роился сонм невероятно продуктивных задумок. К каждой из которых Валерий не ленился писать бизнес-планы, по которым выходило – как ясный день – что все это безмерно доходно, а риски сведены к нулю. Осуществлению мешало только одно обстоятельство – отсутствие первоначального капитала.

– Можно, конечно, взять кредит, – размышлял вслух Валерий. – Но у меня нет никакой недвижимости. Я все оставил бывшей семье.

Этот штрих биографии Валерия вполне укладывался в очарование благородства. А как, как еще должен поступать настоящий мужчина? Только так и должен. Все оставлять семье.

Наташа взяла требуемый кредит. Во-первых, у нее была большая официальная зарплата. Во-вторых, Наташе от бабушек, папы-мамы досталась обширная недвижимость – были гарантии. Кредит дали легко.

Тут появилась первая затыка. Дело Валерия развивалось успешно, но для раскрутки, разумеется, нужно было время. Дохода хватало только на то, чтобы гасить проценты. «Тело» кредита приходилось возмещать из Наташиной зарплаты. Впрочем, суммы были подъемные. Наташа пребывала в благости. У любимого мужчины все получалось, любимый был в приподнятом настроении. Все складывалось как нельзя лучше.

Но грянул гром. Валерий выкупил помещение под рыбный ресторан, но обманул, кинул партнер на стадии завершения сделки. И не какой-нибудь случайный партнер, а старинный друг. Как он мог? Во что теперь верить? Кому теперь верить?

Валерий был в ужасном состоянии. На грани самоубийства.

– Мы начнем все сначала, – шептала Наташа, утешая любимого, – верь мне. У нас все получится. Мы – вместе.

И действительно, почему должно было не получиться? Раньше-то у Валерия все получалось. Что изменилось? Да ничего! Мир, как известно, делится на волков и овец. Валерий был явно не овца. Не таковым уж уродился. А временные трудности, что ж, бывают.

Наташа начала распродажу своего имущества с двух бабушкиных однушек.

И они опять начали сначала. И все получилось! Опять начались дальние, приятные путешествия. Обменяли Наташину квартиру с доплатой на роскошную, огромную и сияющую дорогущим ремонтом.

Но через полгода вполне сносной рентабельности новый рыбный ресторан Валерия обанкротился – пришлось продать за долги.

И снова Валерий впал в депрессию. И снова Наташа шептала: «Мы начнем все сначала». И продала дачу, потом родительскую квартиру…

В за три года «настоящий мужчина» Валерий ухитрился перевести всю Наташину собственность в общую. А теперь намеревался разводиться и делить совместно нажитое имущество. Классический кидок. То, что Наташа получила по наследству, – не делится при разводе. А теперь все делится. И очень легко.

– Я тебе уже говорила, – подытожила Ирка Наташин горестный рассказ, – спасибо скажи, что он еще тебя в землю не закопал. Тогда ему вообще все твое бы досталось. По всему видно: прожженный. Вот всем говорю: не доверяйте мужикам! Надо было сразу ко мне бежать. Еще в период благолепия. Я бы его вывела на чистую воду!

Наташка рыдала. Я бы на ее месте тоже горевала. Потерять и любовь, и почти всю недвижимость одновременно – это вам не хухры-мухры. И неизвестно, чего было жальче. Любовь – очень редкая штука. Прощаться с ней неимоверно больно. Недвижимость тоже никогда лишней не бывает. А если все на все помножить – вообще кранты. Как это пережить?

– Надо что-то делать, – сказала я.

– Ну, ты, как всегда, мудра и оригинальна, – довольно злобно заметила Осокина, – а то мы без тебя не догадались бы. Да, вот сидели бы так сложа ручки и ждали бы, когда мерзавец одержит победу. Конечно, надо что-то делать. Вопрос – что?

Любовь, понятно, уже не вернешь. Но хотя бы имущество… Я не стала озвучивать эту свою мысль. Во-первых, опасаясь Иркиного сарказма – мысль действительно была не оригинальна. Во-вторых, потому что Наташке наверняка с любовью расставаться было едва ли легче, чем с недвижимостью. Уверена: если бы вероломный Валерий не стал бы с ней разводиться – Наташка пребывала бы все еще в эйфории чувств. С милым рай и в шалаше, как известно.

Тем более что с годами разочаровываться в любви все проблематичнее. В том смысле, что надежда встретить новую, чистую любовь уже изрядно потрепана предыдущими неудачами.

– Так, – решительно сказала Ирка, – хватит нюни распускать! Надо прижать субчика к стенке! Так, чтобы он и думать забыл посягать на твою законную недвижимость! Пусть хоть квартиру оставит. Ишь! Не на тех нарвался! Мы его голым в Африку пустим! Он будет бежать от нас впереди своего визга, роняя крылья, теряя перья! Это он просто твоих подруг не знает. Ничего. Он нас узнает!

Мы с Наташей с надеждой посмотрели на Ирину.

– Фото есть? – спросила Ирка.

– Наташа порылась в своем телефоне:

– Вот. И вот.

Мы с Иркой склонились над изображениями. Ну, ничего такой – крупный мужчина с красиво вылепленным лицом и благородной сединой.

– Скинь мне на вотсап все, что есть. Всю его подноготную разузнаем! – Ирка достала блокнот. – Как фамилия, имя, отчество?

– Валерий Валерьевич Коростылев, – пролепетала Наташа.

– Номер паспорта? Год рождения? – продолжала Ира. – Где учился, кем работал?

Сведения, которые Наташа могла предоставить, были крайне скудны. Да, учился где-то. Да, работал в Муроме, кем-то в администрации города.

– Кто родители? Ты с ними знакома?

– Родители умерли, – сказала Наташка и с тоской посмотрела в окно.

– Не факт, – ухмыльнулась Ира, – проверять будем все. Друзья? Что за друзья у него?

– Он недавно в Москве, все друзья остались в Муроме, – Наташа опять зарыдала. Видимо, до нее стал доходить весь невеселый расклад.

– Хорошо, семья?

Наташа заревела пуще.

– Что, и о жене бывшей не расспросила?

– А толку? – заступилась я за умственные способности Наташки, – наврал бы с три короба.

– Вы не понимаете ничего! – закатила глаза Ирка. – Спрашивать обязательно надо! Пусть бы и наврал. Но в каждом вранье есть доля правды. В каждом! Человек просто не способен придумать ничего такого, чего не существовало бы в действительности! Так устроен человеческий мозг, чтоб вы знали. Обязательно где-то бы и правду ляпнул. Ой, учи вас всех жизни! Взрослые тетки, а как девочки маленькие – в любовь верят неземную. Люди – сволочи! Особенно мужики!

– Не надо обобщать! – возмущенно пискнула я.

– Надо! Для твоей же, дура, пользы! – отрезала Осокина.

Я надулась. Я точно знала, что я, например, не сволочь. И Наташка. Да та же Ирка – не сволочь.

– Нельзя всех под одну гребенку! – настаивала я. – Это ошибочная исходная. Люди – разные!

– Ну да, ну да, – расхохоталась Ирка, – не ты ли свято верила в то, что Антон хороший. А теперь переживаешь. А вот если бы ты с самого начала в корень смотрела…

Я живо представила себе эту жизнь – ту, в которой я с самого начала бы все знала, и поняла, что ее бы просто не было бы, такой жизни. Я ни секунды не смогла бы существовать рядом с Антоном, если бы знала наперед, как все обернется. Нет уж. Я бы сто раз подумала: знать ли мне будущее? С другой стороны, вполне возможно, что меня ждала бы совсем другая жизнь – предрешенная в своей продуманной прекрасности.

Если бы знать, если бы знать, как было бы?

– Короч, – сказала Ирка, потрясая блокнотом, в котором записывала скудные сведения о Наташином муже (пока не бывшем), – работы непочатый край! Я беру на себя обработку паспортных данных, сведений, содержащихся в Государственных реестрах и тому подобное. Встречусь с кинувшим партнером. Ты его хотя бы знаешь?

– Видела один раз…

– Координаты есть?

Наташка замотала головой.

– Так, – сказала Ирка, – придется воровать телефон.

Мы с Наташей с опаской переглянулись.

– А вы как думали, голубицы мои? С самого начала надо было все контакты копировать. А теперь только так – воровать. Нет, ну потом можно и вернуть гаджет. Хотя хмырь, конечно, этого не достоин. Ладно, подумаю, как это сделать. Подумаю.

Ирка прямо сейчас, немедленно и задумалась. Задумалась глубоко. Это Ирке было вообще свойственно – слова и дела у нее не отстояли на большом расстоянии друг от друга, а иногда дела мысли и опережали.

Мы с Наташей притихли и с надеждой смотрели на размышляющую.

– Может быть, не надо все же воровать телефон? – робко предложила я. – Узнать сначала, чем он сейчас занимается? Хорошо бы на его врагов выйти. Есть же у него враги наверняка. Их поддержкой заручиться…

– Враги есть? – сурово спросила Ира Наташу.

– Нет, – пролепетала, – он со всеми дружит, он доброжелательный, хороший…

Осокина несколько секунд с интересом рассматривала Наташку, да и махнула рукой:

– С тобой все ясно. Где он сейчас живет?

– Не знаю, – заревела опять Наташка.

– Кто бы мне послал такое счастье, – Ира молитвенно сложила руки, – мужичка какого-нибудь придурочного? Уж я бы его лапошила-облапошивала бы и в хвост и в гриву. Но нет таких, да. Ты, Наташка, единственная и осталась на белом свете. Ну, вон Ольга – вторая. И то, если ее эта история ничему не научит и она не будет предпринимать превентивные меры.

Я скукожилась. Представила, как роюсь в телефоне Василия, скачивая оттуда всю информацию. Нет! Я не поддамся на Иркины провокации!

– Ладно, – продолжала Ира, – местонахождение Валерия этого мы вычислим, проследим. Найдем негодяя! По биллингу вычислим! Еще мне понадобится его почта. И пароль к ней. Какой пароль?

Наташа молчала.

– Что, пароля не знаешь? – Иркины красивые русалочьи глаза расширились от ужаса.

Наташа покачала головой.

– Может быть, ты и пароль от его телефона не знаешь?

Наташа кивнула.

– Ну, вообще, – Ира даже растерялась, что ей совсем было не свойственно, – девочки, ну, как так можно? У меня слов нет! Как же так?

– Я ему верила, – прошептала Наташа и опять заплакала.

Я, кстати, тоже не знаю паролей Василия. И вряд ли буду. Ой, Оля, не зарекайся, не зарекайся…

– Ладно, – сказала Осокина, – есть у меня люди, которые почту могут взломать. Работы – немерено. Но ничего, чтобы вывести на чистую воду негодяя, никаких усилий не жалко. Но очень важные моменты находятся за пределами моих возможностей. Например, город Муром.

Ира замолчала, но посмотрела при этом требовательно. На нас с Наташкой. На Наташку она сразу махнула своей величественной рукой и вперила свой колючий взор в меня.

Я поежилась. Это еще мягко сказано. Меня просто передернуло – и очень сильно! Я прекрасно помнила, как Ирка умеет вовлекать в авантюры2. И мне совершенно не улыбалось влезать в очередную. Я хотела, наконец, спокойной, размеренной жизни. Я хотела, наконец, успокоить нервы после развода с Антоном и снова обрести душевное равновесие…

Но я посмотрела на Наташку, с надеждой и мольбой простирающую ко мне руки… То есть Наташка просто сидела, без всякой жестикуляции, но вид у нее был жалкий и несчастный. И я, конечно, согласилась. Как всегда, плохо представляя себе, чем мне грозит и во что выльется моя покладистость.

Глава 2

Я вернулась домой, готовила ужин, но думки мои были печальны и далеки от тарелки с салатом.

– Что случилось? – спросил Василий.

У меня была мысль все сразу и честно рассказать ему, но я этой мыслью не воспользовалась. Потому что она, мысль, была отнюдь не соло. А практически в симфоническом сопровождении всяких тлетворных мыслишек, навеянных приключившемся с Наташей и мировоззренческих Иркиных инсинуаций, заронивших все же зерно сомнений в мою душу. Я начала издалека:

– Ты меня любишь?

– Конечно, – лаконично ответствовал Василий.

– А за что?

– Ну-у, ты – хорошая.

– Да. А еще за что?

– Ну-у, ты смешная.

– Сомнительный комплимент.

– Но это – правда.

– Скажи еще: любят не за что, а вопреки.

– Да, так и есть, – охотно согласился Василий.

Я посмотрела на него. Взгляд Василия был прям и решителен. Бесполезный, конечно, разговор. Тем более я и сама вряд ли точно сформулировала бы – за что я люблю Василия. А у меня все же больший запас слов в активе, и мысль свою я могу легче формулировать, чем Вася. Даже самую сложную! Но – будем считать: это – арт подготовка.

– А поедем куда-нибудь? – сказала я. – Так хочется съездить куда-нибудь. Хоть бы даже ненадолго…

– Ну, давай, – кивнул Василий, – куда-нибудь в теплые края… Живность Вере оставим.

Вера – это тетка Василия. Сын у нее работал в Америке. И Вера всегда с радостью соглашалась пожить у нас, когда мы уезжали.

«Вот, – подумала я с некоторым превосходством, – а я-то знаю родственников Василия. На всякий случай. Если что…» Но я тут же устыдилась. Нельзя допустить недоверия! Оно сожрет все хорошее и доброе. А с другой стороны – доверяй, но проверяй. Не нами же придумано. И не вчера. Хорошо все же, что люди не умеют читать наши мысли. То есть, может быть, они о чем-то и догадываются, но смутно. А в точности не знают, о чем мы думаем.