Полная версия
Многогранник
Многогранник
© Издательство «Четыре», 2023
Светлана Алекс
Мой путь становления
на литературном поприще…
«Поэтом стал…»
Поэтом стал…Теперь такое выражение сейчас в моде.Ведь четверостишия зарифмоватьПод силу любой интеллигентной особе.Раз – строчка, два – рифма, и вот уже стихи.И кажется: что сложного такого?..Но надо так себя преподнести,Чтоб было от души душе угодно.Пусть это будет лирика,А может, патриотизм…Мы мысли, чувства свои излагаем.Чтоб слушатель, читатель уловилВсю суть, что поэт донести желает.И пусть немного кривоИ хромает слог —Но поэт старался, написал стихи как смог!Борис Алексеев
Прочь!
Всё достало. Прочь! Бежать – куда, зачем, как?.. Есть дача в Мещере – клочок земли, сарай и ржавая рабица забора – поезжай, запрись и пиши! Утром сосед Серёга принесет молоко. Парное, сладкое, как твои галлюцинации о смысле жизни. Радуйся! Что медлишь?..
Э-э… как просто: сел в машину, втопил педаль газа и под вечер забылся в бревенчатом пятистенке, слизывая с окошка медовое варево заходящего солнца.
Нет! Не получается безинтернетная амброзия – давят обстоятельства-крохоборы, понуждают всё разложить по полочкам, отчитаться, так сказать, перед внешними раздражителями. А я не хочу отчитываться! Хочу подсесть к струганой столешнице, нарезать лучок и давить «по единой»[1]купленную в сельпо дорогую (значит, не паленую!) водку. А поутру пить Серёгино молоко и строить планы на жизнь, полагая, что когда-нибудь я вернусь в городскую среду и буду вынужден вновь тыркаться, сопутствуя всем случайностям этого мира…
…пока не вспомню про спасительный клочок земли да подгнивший сарай, дырявый как решето, да ржавую, обвислую до земли рабицу, отделившую от вертлявой житейской фантасмагории всё то, что я, оскопленный обстоятельствами лицедей, пытаюсь записать вопреки наслаждениям этого мира.
Теория литературной относительности
Как отличить в толпе одинаково одетых людей художника или, к примеру, музыканта?..
Очень просто! Обратите внимание на пальцы. Пальцы художников и музыкантов находятся в постоянном движении. Причем, если «пальцеводитель» беспокойно оглядывается и что-то всё время ищет глазами – он определенно музыкант. Человек, привыкший играть на каком-нибудь инструменте, в отсутствие клавиш, струн или барабанных бочек подобен рыбе, выброшенной волной на берег. Он станет непременно пучить глаза и искать какой-либо музыкальный инструмент. Обнаружив, к примеру, висящую на стене гитару или фрагмент фортепианной клавиатуры в окне соседнего дома, музыкант начнет невольно отклоняться от вертикали в сторону инструмента, пока прилюдно не потеряет равновесие и, шагнув в сторону, не наступит кому-нибудь на ногу и, не дай бог, на больную мозоль.
Если же человек перебирает пальцами, будто теребит в ладони кисть или мастихин, и при этом подолгу вглядывается в одну определенную точку (сверлит глазами), он – художник! Только художник может часами всматриваться в пару яблок на простенькой невзрачной скатерти, при этом взволнованно и учащенно дышать, ни разу не понюхав, не помяв в руке и даже не надкусив янтарную плоть! Адам точно не был художником и потому согрешил, надкусив яблоко.
Вывод № 1. Художество уберегает нас от поспешных и трудно исправимых впоследствии чувственных падений. Недаром над нами до сих пор, как Дамоклов меч, висит на «конском волосе» чувственных пристрастий первородный грех, совершенный славным прародителем рода человеческого. Совершенный только потому, что Адам не был художником! Имей он ви́дение прекрасного, сравнимое хотя бы с ощущением красоты Сезанна, современному человеку жилось бы гораздо лучше, и сатана, враг рода человеческого, не мог бы так легко к нам подступиться. Не то что ныне…
Поэтому будем внимательны друг к другу! Если человек складывает на груди ладони, как говорят, «домиком» – он бандит, строитель, инженер или ученый. Первый просто крышует любую подходящую для этого ситуацию. Трое остальных (особенно это касается деятелей науки) привыкли создавать некие конструкции из материалов и мыслей. Плоды созидательных усилий требуют защиты от внешних обстоятельств (землетрясений, паводков и проч.), но главное – от тех, кого представляет первая профессия из упомянутых в списке.
Да мало ли внешних особенностей, по которым можно определить человеческую принадлежность! В конце концов, излишняя криминалистика весьма искусительна для литературного текста. Она срывает с произведения покров тайны. Мы проглатываем авторскую речь строфами с единственным желанием понять – who is who. Достоинством текста становится простота изложения и отсутствие лирических отступлений, отвлекающих и тормозящих бег читательского внимания. Разве это дело? Хоть один человек может процитировать сэра Артура Игнатиуса Конан Дойла на предмет: «Как это здорово сказано!» Зато все мы прекрасно помним с дюжину, а то и больше, самых невероятных расследований гениального Шерлока Холмса.
Вернемся к литературе и не станем поверять алгеброй гармонию! В Слове заключена первичная тайна бытия. Это безусловное обстоятельство понуждает нас к осмотрительности.
Вывод № 2. Смысл литературы не в сказанном, а в недосказанном, в том, что читатель доскажет сам после прочтения книги. Задача писателя – направить читательскую мысль. Всё прочее относительно.
Путь катаны
Лежал, ворочался, пытался уснуть, снова ворочался – пыхтел – опять ворочался… Наконец не выдержал, откинул одеяло, встал, набросил халат и подсел к столу.
«Пиши, сова, пока жаворонок не запоет!» – усмехнулся я над самим собой, открывая ноутбук.
Н-да, легко сказать «пиши», когда голова занята единственной мыслью: «Дорогу в сон осилит идущий». С другой стороны, дорога в сон лежит через бессонницу, значит, в моем вынужденном бодрствовании есть смысл!
Тема? «Неужели до сих пор ты ничего не понял? – укоряю себя. – Любую тему можно мусолить до бесконечности, но только не бессонницу, которая рано и поздно кончается сном автора! Выходит, надо писать именно о бессоннице! И пусть бодрствование – это только путь (его назначение заранее неопределимо), само прикосновение к теме бессонницы творит удивительную метаморфозу – превращает неспящего в самурая! Ведь для самурая цель – ничто, главное – путь».
Делаю первый шаг. И тотчас натыкаюсь на выступающие из темноты предметы. Совсем рядом, как горный ручеек среди гранитных глыб, бежит, посверкивая, струйка времени. Продавливаю взглядом мрак и осторожно переношу тяжесть тела с левой ноги на правую. Глаза привыкают к темноте, движение вперед всё более увлекает меня. Исподволь приходит волнение: бессонница может внезапно закончиться, а я еще в самом начале пути! Начинаю торопиться, делаю неверный шаг. Скользнув по мокрой поверхности валуна, теряю точку опоры и, совершив немыслимый кувырок, исчезаю в образовавшейся округ меня глубине…
Входит жена с утренней чашечкой кофе.
– Доброе утро!
– Доброе… – повторяю я и с недоумением вглядываюсь в распахнутый ноутбук, разрубленный мечом катана[2] на две неравные части…
Мери Арзуманян
«Меня вдохновляет природа…»
Меня вдохновляет природа,Звук песен и пение птиц.В стихах нахожу я свободу —Без рамок, запретов, границ!Лишь в них я парю над землею,В них ближе становится даль,В стихах становлюсь я собою,С лица флëром снявши вуаль.Пишу обо всем с вдохновеньем,Его так непросто найти,Приходит оно наважденьемИ тихо мне шепчет: «Твори…»Алексей Белов
Врата
На горе зеленой есть врата,Да не просто врата, а вратища!Отыскать их поможет дурная судьба,Просто так их никто не отыщет.Те далекие двери ведут в никуда —Сквозь огонь, холода и тревогу.Даже черт спотыкнулся, бежавши туда,Хотя он точно знает дорогу.«А зачем их искать?» – вдруг ты спросишь меня.Только я, закурив, не отвечу.Мы продолжим свой путь с наступлением дня.Каждый – свой, без надежды на встречу.«Как собрать все мысли воедино…»
Как собрать все мысли воедино?Чем начать? Чем кончить? Не поймешь…Творческий процесс-то не рутина.Просто так возьмешь… и не возьмешь.Хочется из ничего создать шедевр,Не выходит из шедевра ничего.Ищешь мысль, как будто счастья клевер…Часто ли вы видите его?Ночь пройдет, настанет время света.Нам споют об этом петухи.Только вот шедевра снова нету,И башка болит от чепухи.«И пусть луна сияет не как солнце…»
И пусть луна сияет не как солнце,Дорога к ней, однако же, видна —Покрыта серебром, и из болотцаВперед и вверх направлена она.Но как пройти тропою той широкой?Как встанешь на нее – так сразу в ил.И кажется она такой далекой…А может быть, я что-нибудь забыл?Забыл свои мечты, забыл желаньяВ рутине бесконечных серых дней.Но мне никак не нужно состраданье,Не все, но многие зациклились на ней.И путь закрыт, пока что загорожен,Хоть вот он рядом, вот же он блестит!Но раз он манит, светит и заводит,Когда-нибудь он будет приоткрыт.Вулкан
Лечу на ковре-самолетеТуда, где проснулся вулкан,В подножье которого – город,Попавший в горячий капкан.Где некогда прыгали дети,Где некогда кот ночевал,Расставлены лавою сети,Творится хаос и развал.Не будет там жизни отныне.Но будет там Марс и Луна.А лава, застыв на равнине,Закроет бардак и тела.Гармония
Как прекрасен этот мир, посмотри!Как чудесны все закаты и рассветы!И ты видишь ведь, конечно же, не ври!Как луна нам, улыбаясь, шлет приветы!Чистый свежий воздух поутруРадует, приятный легкий ветерЛегкими я полными вздохну,И приятно пахнет свежий клевер!Прогуляюсь в лес до ручейка,Что водой студеной меня встретит,И лицо омою там слегка;Солнце вдруг приветливо засветит!Счастье в этом мире славном жить,Чувствовать себя его частицей!И с улыбкой горе победить,Словно это было небылицей…Сновидение
Во сне я видел дивный мир,Где птицы ласково щебечут.Там всюду звуки разных лир,Деревья тихо что-то шепчут.Цветут прекрасные садыИ не боятся ветра, стужи.Созрели вкусные плоды.Ключи, что в реки превращают лужи.Там так приятно, хорошо,И кажется – нет зла и боли…Но время сна уже ушло,Настал рассвет, что цвета крови.Артём Бернгардт
«Стоит шагать осторожно…»
Стоит шагать осторожноНе выказывая опозданиеВедь любая оплошностьИ ты бежишь за цветамиНе стоит торопиться вовсеКаждый важен моментЕсть у жизни такой принцип —В спешке жизни нетНе стоит всё делать сложнымА важно насладиться уметьНе знаешь какая оплошностьВозможно сделать сильнейИ даже если огонь внутри погасНе стоит кого-то в том коритьПочти всё сокровенное в насТолько мы сами и творимПереживания на граниСтавят нас перед выборомМожно быть раненымДаже не имея от пули выходаНо вот в лужу провалился ботинокВоды набравши с лихвойПотому что, гордо выпрямив спинуНе видно, что перед тобойКакая досадная оплошностьНо не стоит от этого угасатьБыть может, и это к хорошемуВедь всё же не черная полоса11:17 25.02.2023 г.«Почему я ненавижу краски…»
Почему я ненавижу краскиМне их отсутствие милееСловно внутри все погаслоИ больше ничего не греетХочется теплоты душевнойДа только на рынке закончилась всяВот бы не намыливать шеюОтпустить самого себя не спросяБаловать себя изобилиемИли тоннами его отсутствияКажется, мы все забылиВ чем заключается искусствоКрасок разнообразие пестритСбивая с мысли единойХочется сосредоточиться внутриДа с места себя не сдвинутьИ всё вытащить наружуТой истины сокровеннойДля чего этот мир нуженПочему он не черно-белыйСебя, похоже, не понялВ себе не разобралсяТолько запряженные кониВ стойле моем пылятсяОтпустить стоит мнеИли спрятаться за очкамиЕсть такой моментКогда не сбросить тот камень10:14 26.02.2023 г.«Я сегодня стал новым…»
Я сегодня стал новымСовсем преобразившисьКакое в этом словоВсе ощущения – лишниеВнешность ни при чемВнутренняя составляющаяСам себе подставил плечоЧтобы шагать приободряющеНовым сталСебя изменивТвердый как стальОткуда такой возникПросто устал от масокИ не храню секретовПринял себя ужаснымБез ожидания летаВ чем новизны этой вкусИ почему парадный шагНет, я над собой не смеюсьСтало ли легче мне дышатьВсе изменения в головеИх не потрогать рукамиНо, может, в этот моментЯ непобедим, как каменьЯ сегодня стал новымПросто для себя это решимТвердое мое словоСовершает поворот души17:02 27.02.2023 г.Сохранена авторская пунктуацияАльфред Бодров
Юная партизанка
(к 80-летию подвига Лары Михеенко)
В начале июня 1941 года Лара вместе с бабушкой поехала погостить к дяде в деревню Печенёво Пустошкинского района Калининской (ныне Псковской) области, где их застала Великая Отечественная война.
Лариса родилась 4 апреля 1929 года в Лахте Ленинградской области, росла в семье рабочих Дорофея Ильича и Татьяны Андреевны Михеенко. Отец Лары был мобилизован в советско-финляндскую войну, там и погиб.
Дядя Лары Родион (по другим сведениям – Ларион) стал предателем и был назначен немцами печенёвским старостой. За то, что сын стал пособником врага, мать ругала Родиона, и он во время одного из таких скандалов выгнал старую мать и племянницу из дома под проливной дождь. Его жена, сжалившись, поселила их в отдельно стоявшей бане.
Для Ларисы с бабушкой начались тяжелые дни: они часто питались картофельными очистками и лебедой, приходилось побираться, их иногда выручали сердобольные соседки, матери Лариных подруг – Фроси и Раисы.
Весной 1943 года Лару, Фросю и Раю приняли в партизанский отряд. Перед лицом старших товарищей девочки присягнули на верность Родине и ненависть к врагу.
Участвуя в «рельсовой войне» в августе 1943-го, партизанский отряд взрывал железнодорожные линии, мосты и пускал под откос вражеские эшелоны. Лара, к тому времени уже отлично проявившая себя в разведке, была переведена в бригаду Ахременкова. В подрыве одного из поездов девочка и участвовала. Она вызвалась взорвать железнодорожный мост через реку Дрисса на линии Полоцк – Невель.
Лариса и на этот раз с честью выполнила задание: вывела из строя не только мост, но и проходивший по нему эшелон противника. Она незаметно подкралась к мосту и зажгла бикфордов шнур перед приближающимся поездом. Выполнив задачу, Лара благополучно отошла обратно, несмотря на беспорядочную автоматную очередь фашистов.
Незадолго перед этим девочку приняли в комсомол.
2 ноября 1943 года Лариса и еще двое партизан пошли на разведку в деревню Игнатово. Пока Ларины товарищи общались на проверенной явке, она оставалась снаружи для наблюдения за домом. Внезапно появились гитлеровцы. Лариса успела предупредить своих, но в неравном бою партизаны погибли, а девочка была схвачена.
Ее привели в избу для допроса. В пальто у Лары была спрятана ручная граната, которой юная партизанка не раздумывая решила воспользоваться. Однако брошенная в ноги врагов лимонка не взорвалась…
Как выяснится позднее, партизанскую явку вместе с племянницей выдал ее родной дядя, человеконенавистник.
4 ноября 1943 года Ларису после жестоких допросов и пыток расстреляли. После войны награждена посмертно орденом Отечественной войны I степени и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.
В 1961-м школьники из подмосковного города Хотьково, участвуя во Всесоюзном смотре пионеров, под руководством классного руководителя Антонины Алдошиной открыли для себя самоотверженный подвиг пионерки Лары Михеенко.
По итогам смотра они вошли в число победителей, принимали участие в параде на Красной площади в Москве.
Лара Михеенко была увековечена в названии одной из центральных улиц в подмосковном Хотькове, в бронзовом памятнике, в школе был создан музей ее имени, который получил статус народного.
Имя ленинградской школьницы Лары Михеенко по праву стоит в одном ряду с такими юными героями, как Лёня Голиков, Марат Казей, Валя Котик, Зина Портнова и другими.
Ольга Вересняк
Душа поэта
Душа поэта – тонкая вуаль,Вся соткана из песен, светлых слов,Она готова выслушать, понятьОбиду, боль, разлуку и любовь.Пощады ждет от нас душа поэта,Она нежна, ранима и хрупка,Боится легкого дыханья ветерка,Хотя поэт не говорит об этом.Не смейтесь над судьбой поэта,В стихах его – душевный трепет,Печаль и радость – всё в них есть,Ну а Любовь? – Любви не счесть!..Свет надежды
Над городом нависли облака,Сегодня дождь нам обещали.И, повздыхав немножечко, с утраС собою зонтики мы взяли.А облака подумали – решили:«Не будем мы сегодня плакать,И так слезами полземли залили,И незачем нам солнце прятать».Вдаль с ветерком помчались облака,Мы солнышко с улыбкой повстречали.Пусть в тягость были зонтики с утра,В душе цвела надежда без печали.Луна
И вновь лунаНа небосводе,С лицом открытымНа свободе.Ведь ночь пришла,Ее пора.Людей сгоняетСо двора,Уж сон зовет,Пора вам спать.С улыбкой нежноюВ кроватьЛожимся мыИ засыпаем,И сны волшебныеПленяют…Пока луна гуляет…«А я не жду потерь…»
А я не жду потерь,Я твердо знаю —Вернешься ты домойС кровавых войн всегда.Хоть сердце так щемит,Тоска скребется кошкой,Но ты вернешься вновь,Иначе не бывает.Я жду тебя всегда,Пусть ночью мне не спится,Я радость встречи представляю,Вот ты пришел с охапкой роз,Заплачу я и тут же обниму,И о тоске своей я никомуНе расскажу…«Кто сам страдал…»
Кто сам страдал,Не даст страдатьДругому.Пусть даже сердцеВ клочья разорвет.И не сбежитПредательскиК другому,Когда ты этогоСовсем не ждешь.Соткет заботыЛегкой паутинуИ радости раскинетСветлый полог.И оградит тебя от горя —Он знает, что это такое,Но только тыЕго не предавай,Он предпочтетКолючей правды слово,ПредательстваНе сможет он простить.«Давай не будем…»
Давай не будемО плохом,Хорошего ведьВ жизни много,Давай не будемО былом,Оно прошлоИ не вернется снова.Поговорим мыЛучше о любви —Ее вокруг должноБыть много.И вместе с БогомНам в любовьДорога!«Поэзия —…»
Поэзия —То нежный звукХрустальный,Коль помыслыЧисты поэта,То сладкий стонВлюбленного повесы,РумянецТрепетной невестыИ безмятежныйСон невинного дитя,То легкое касаньеВетерка,Любовный пылИ острое страданье,Поэзия – любвиОчарованье…Людмила Веснина
«Мне приснилось, что голос мой вновь зазвучал…»
Мне приснилось, что голос мой вновь зазвучал,Зазвенел, полетел чисто, вольно,Будто снова пою, предо мной – полный зал,Я пою, я парю, мне не больно.Вновь подвластна Земфиры глубокая страсть,Сольвейг грустная, нежная песня.Вместе с песней лечу, мне не страшно упастьНад рекою, над городом, лесом.Только что это? Скрип… И ослабло крыло.Говорит кто-то мне: – Поднимайся.Губы как жернова, горло стынью свело,Этот скрип – голос мой… Просыпайся!Но Господь рассудил, не оставил меняВ этом холоде, душу щемящем —Подарил рифму мне и простые слова,И опять на крыле я парящем.Ольга Вологодская
Зазеркалье
Закрываю спокойно страницыНеоконченного романа.Вспоминаю зачем-то АлисуИз таинственного Зазеркалья.Заблужусь в непонятных раздумьях,Среди ночи проснусь внезапно:«Вдруг Алиса была безумной?И привиделся ей чудный Шляпник…»Под луной раскидаю руны,Серебром покрывая душу.Капитаном бы стать на шхуне,Навсегда покидая сушу.Бьется парус в моих страницах,Бродит странник в подлунном мире,Мне бы стать на мгновенье АлисойИ понять – почему позабыла?Стихи поэта
Мои стихи не для тебя —Они для той, что шла по кругуИ уходила, не любя,Врываясь в сердце снежной вьюгой.Мои стихи для той одной,Что возвращалась и любила —Среди проклятий и потерьНе научившись ненавидеть.Как оседлать комбайн
Моему сыну
Мой дорогой мальчик!
Вчера получила письмо и вместе с тобой радуюсь, переживаю и сомневаюсь. Говоришь, вам дали первое задание – написать эссе «Как я вижу себя в литературе?»
Ну, понеслось, родной! Ты не представляешь, какой ловкий капкан приготовили новобранцам те, кто двадцать-тридцать лет назад сам ломал голову над подобным вопросом, ощущая себя поочередно то неизвестным никому еще гением, то полным идиотом, сродни тому самому, что у Достоевского. Будь я сейчас на твоем месте, выдохнула им в лицо – ну конечно, Наполеоном! Или прикинулась этакой скромной монашкой, прикрывшей серой одеждой все тайфуны и ураганы, готовые снести целый мир, когда того никто не ожидает.
Но не стоит учиться, мой милый мальчуган, у меня, и даже не у преподавателей, которых ты должен ценить и слушать, а у кого – не сомневаюсь, догадаешься сам. Однако я не могу не помочь.
С чего же мне начать? Когда не знаешь – начинай с начала либо с конца. Не вижу другого выхода, как начать с конца 20-го столетия.
Золотистое, рыжеватого оттенка, с едва уловимым запахом разгоряченной соломы и будущего, еще не испеченного хлеба бесконечное поле, в котором так легко заблудиться маленькой девочке. Поспевающая рожь, чьи растолстевшие за лето колосья уже не стремятся к солнцу, а величаво, нехотя клонятся к земле, где меж упругих густых стеблей перешептываются голубоглазые васильки, наблюдает за тем, как те один за другим сплетаются в венок, чтобы увенчать русую головку шестилетней принцессы.
И когда принцессе исполняется одиннадцать, сочинение на тему «Кем я хочу стать?» кажется слишком простым: конечно же, комбайнером!
Чтобы ехать на этаком огромном, этаком могучем комбайне, а перед тобой бескрайнее золотое поле и ты, только ты решаешь его судьбу. А потом, проходя мимо магазина, откуда разливается запах горячего хлеба, понимать, что это благодаря тебе, и хлеба на полках магазина так много, что не нужно стоять в очереди несколько часов за положенной каждому и кем-то определенной нормой черного хлеба.
Учительница зачитывает сочинение вслух всему классу, предварительно поставив размашистую пятерку с тремя плюсами, отчего их хозяйка с горящими щеками пытается пробурить взглядом дыру в деревянном полу деревянной школы, дабы провалиться сквозь нее подальше от перемигивающихся одноклассников.
Спустя год принцесса видит, как ее кумир – сосед дядя Вася, комбайнер, – кляня родными и неродными матерями всех бригадиров и начальников, что живут на этом свете, но не могут вовремя привезти нужную запчасть, что-то крутит, вертит в железном красавце-комбайне, за что-то бьет его кувалдой, а дяди-Васины лицо и руки при этом лоснятся черным цветом от некоего мазута и совсем не благоухают.
И мечта растаяла в надвигающихся грозовых облаках.
То был первый урок. Есть мечта. А есть правда жизни. Но без мечты человеку, как птице без крыльев, ведь так, мой дорогой мальчик?.. И новая мечта замаячила на горизонте. И когда пришла пора ее осуществить, правда жизни потребовала знаний математики, которых в голове повзрослевшей принцессы не оказалось. Вступительные экзамены провалены, мечта растаяла в тумане Балтийского моря.
И тут началось самое интересное. А не написать ли мне роман?.. О, это будет шедевр, такого еще никто не создавал. Исписав, измарав, а затем изорвав десяток страниц, предварительно прожив со своими героями пару месяцев, вступив в свое совершеннолетие, принцесса напрочь забывает о посетившей ее взбалмошной идее. Если верить Платону, возможно, эти несчастные, созданные по ошибке образы и сегодня блуждают в далеких мирах, не находя выхода из бесконечных лабиринтов.
Ну право, мой мальчик, какой здравомыслящий человек, а тем более молодая девушка, станет заниматься этим писательством? Сошедшие малость с ума – возможно, но не мы, умные, которым не к лицу этакое вытворять.
Юная принцесса оставляет мечты стать королевой и становится матерью – заботливой, счастливой, любящей, как и положено любой матери.
Первенец подрастает и требует перед сном сказку. Толстый сборник русских народных застопорился на середине, когда дело дошло до Ивана – крестьянского сына и Чуда-юда двенадцатиголового.
Через пару недель книга не требуется, Чудо-юдо мамой выучено наизусть.
Младшенький требует сказку, но чтения не признает. Книги отлетают прочь с первых же строчек. Мама припоминает старые сказки, но после первых же слов требование: «Нет, придумай сама». «Это я сама», – решается мама солгать. «Нет, это не твоя сказка», – возражает маленький сын. (И откуда он знает?.. он же не слышал ни одной.)
Через год придуманных сказок становится столько, что сын требует: «Напиши книгу, хочу, чтобы все читали твои сказки».
Конец ознакомительного фрагмента.
