Германское подполье в 1942—1944 годах

Многие промышленники, точно так же боявшиеся коммунизма, разделяли точку зрения консерваторов, которые помогли нацистской партии прийти к власти, и оказали ей финансовую поддержку.

Об этом совершенно определенно высказался доктор Ялмар Шахт, давая показания в Нюрнберге. В феврале 1933 года, сразу после того, как Гитлер пришел к власти и прямо перед выборами, которые позволили ему удержать ее, Шахт принимал участие в состоявшемся в доме Геринга событии, которое он описал как «финансовое совещание». Ниже приведены показания Шахта, ошибочно полагавшего, что он умнее Гитлера:

«Шахт. Если вы помните, Гитлер назначил выборы на 5 марта и хотел, чтобы я помог ему в проведении предвыборной кампании. Он хотел, чтобы я снабдил его деньгами, что я и сделал. Геринг созвал всех этих людей, и я произнес речь – вернее, не речь, поскольку речь произнес Гитлер, – но я попросил их написать суммы, которые они обязуются предоставить на проведение выборов, и подписаться под ними, и они это сделали. Все вместе они подписались на сумму 3 000 000 рейхсмарок и поделили ее между собой.

Вопрос. Кто были те люди, которые вошли в подписной лист?

Шахт. Я думаю, все они были банкирами и промышленниками, владельцами химических, металлургических, текстильных предприятий и тому подобных…

Вопрос. Вы помните какие-нибудь конкретные имена?

Шахт. Там был старый господин Крупп, полагаю, Густав. Думаю, там были Шницлер и Феглер из „Объединенной сталелитейной компании“».

Кроме этого, по свидетельству доктора Шахта, на той же встрече Геринг заметил, что принести жертву, о которой шла речь – взносы в фонд нацистской партии, – «показалось бы немцам намного легче, если бы они знали, что выборы 5 марта [1933 г.] наверняка станут последними на ближайшие десять, а возможно, даже сто лет». Но даже подобное наглое утверждение не дало понять промышленникам Рура, какая судьба им уготована. Их не интересовали ни выборы, ни демократия. В конце концов, рассудили они, Гитлер, как Муссолини, наведет в стране «порядок», который немцы ценили так высоко.

Гитлер после этого принялся уничтожать своих оппонентов, натравливая одних на других, и ломать институты, на которых держалась свобода и демократия. Сначала он, к радости националистов, нарушив конституцию, изгнал из рейхстага коммунистов и подавил социалистическую партию. Потом он ополчился на реакционеров: Гугенберга, Папена и прочих. Он добился их покорности, позволив им сохранить свободу, собственность, а в каких-то случаях даже официальные посты, но следил за тем, чтобы их власть была всего лишь номинальной. Он подыграл промышленникам, уничтожив рабочие объединения, а потом использовал промышленность в интересах нацистской военной машины. Однако он оставил промышленникам как минимум мнимый контроль над своими предприятиями[2]. За этим последовало уничтожение всех политических партий, подавление свободы прессы, жестокое убийство евреев и создание самого эффективного в своей безжалостности полицейского государства в истории. Он даже нападал на церкви, чтобы не дать им стать инструментом сохранения политической и личной свободы.

Наконец, Гитлер обратил свое внимание на высшее командование германской армии и на тех генералов, у которых имелся лидерский потенциал. Армия пыталась избежать нацистского влияния, но ее независимость была постепенно подорвана. Некоторые генералы сдались, когда Гитлер отказался выполнять условия Версальского договора, ограничивавшего численность германской армии, другие, которые остались тверды, были уволены или прямо, или при помощи различных уловок.

Уже в феврале 1934 года генерал-полковник Курт фон Хаммерштейн – самый либеральный из всех генералов-антинацистов – приказом министра обороны генерала (позднее фельдмаршала) Вернера фон Бломберга был освобожден от своих обязанностей. В июне того же года генерал Курт фон Шлейхер, бывший канцлер и самый опасный соперник Гитлера, был убит в ходе «ночи длинных ножей». Четыре года спустя главнокомандующий сухопутными силами генерал Вернер фон Фрич был дискредитирован с помощью сфабрикованного обвинения в гомосексуализме. Позднее он встретил смерть на поле боя в Польше. Слабый и подобострастный министр обороны Бломберг был вынужден подать в отставку. Его женитьба на проститутке дала Герингу и Гиммлеру предлог, который они искали, чтобы от него избавиться.

Затем Гитлер унифицировал высшее командование сухопутных сил, флота и военно-воздушных сил. Декретом от 4 февраля 1938 года он создал единое «высшее командование вооруженных сил» и фактически сам стал министром обороны. Начальником Oberkommando der Wehrmacht (OKW), как стало называться новое объединенное командование, он назначил своего верного сторонника Вильгельма Кейтеля. Поставив созданные заново военно-воздушные силы, где доминировали нацисты, и менее нацифицированные сухопутные войска и флот под единое начало, Гитлер пытался снизить шансы возникновения оппозиции в вооруженных силах.

Гитлер не смог бы осуществить все это без поддержки немецкого народа, и в том числе восьми миллионов членов партии. Кроме того, он, к несчастью, нашел слишком много сторонников в Англии, Франции, Соединенных Штатах и в других местах по всему миру. Притягательность этого «сильного лидера» не ограничивалась Германией.

Тем, кто сегодня судит о предвоенной Германии и, как это часто бывает, высказывает удивление, почему сами немцы не ликвидировали Гитлера еще задолго до войны, было бы не лишним вспомнить, что Уинстон Черчилль, этот ярый противник германского национализма и искушенный знаток европейской политики, написал в 1935 году в своей книге «Великие современники»:

«Мы не можем сказать, станет ли Гитлер человеком, который однажды снова навлечет на мир войну, способную безвозвратно погубить цивилизацию, или он войдет в историю как человек, восстановивший честь и душевное равновесие великой германской нации и вернувший ее сильной, спокойной и конструктивной в передовые ряды европейской семьи».

Он добавил, что историю борьбы Гитлера «невозможно читать без восхищения, благодаря мужеству, настойчивости и жизненной силе, которые позволяли ему бросать вызов, игнорировать или преодолевать любые авторитеты и сопротивление, преграждавшие ему путь».

Вскоре мистер Черчилль осознал правду и стал главнейшим британским пророком, возвестившим об опасности нацизма. Но его страна не спешила ему верить. В первой «Белой книге», опубликованной британским правительством во время Второй мировой войны, 20 сентября 1939 года, последний британский посол в Германии сэр Нэвил Хендерсон, в целом критикуя основные черты нацистской системы, сказал о Гитлере следующее:

«Было бы бессмысленно отрицать огромные достижения человека, который вернул германской нации самоуважение, дисциплину и порядок. Деспотичные методы, использованные для достижения этого результата внутри Германии, были отвратительны, но они касались только самой Германии. Многие социальные реформы герра Гитлера, несмотря на полное пренебрежение личной свободой мысли, слова и поступка, соответствовали прогрессивным демократическим принципам. Типичными примерами такой диктатуры во благо народа стало движение „Сила через радость“, заботившееся о физическом здоровье нации, но прежде всего организация трудовых лагерей, идею которых, как однажды сказал мне Гитлер, он позаимствовал у Болгарии. Не следует забывать и о том, насколько притягательным был нацизм с его лозунгами для не слишком разборчивой молодежи. Многое из его законодательства в этом отношении сохранится и в новом лучшем мире, в котором Германия с ее поразительной способностью к организации и сделанным в прошлом огромным вкладом в науку, литературу, музыку, высокие цивилизационные цели и гуманизм снова станет играть лидирующую роль».

Что же касается самих немцев, то общеизвестно, что сразу же после прихода Гитлера к власти даже умные люди говорили: «Дайте ему почувствовать вкус власти. Не пройдет и шести месяцев, как он покажет свою неспособность руководить государством. Обязанности правительства погубят нацистов, и тогда мы, немцы, навсегда избавимся от них». Интеллектуалы в особенности поддались иллюзии, что Гитлер и его шайка слишком неотесанны и невежественны, чтобы справиться со сложным механизмом управления. Опыт последних десятилетий показал всем интеллектуалам будущего, что для управления государством «культура» не требуется.

Даже сегодня мы имеем обыкновение впадать в самодовольное и опасное заблуждение, считая Гитлера фигляром, глупцом и сумасшедшим фанатиком. На самом деле он был одним из самых ловких тиранов, которым когда-либо удавалось гипнотизировать народ. Он хорошо понимал «своих немцев». Он поразил простого человека и дал надежду и уверенность миллионам, которые при веймарском правительстве не видели способа преодолеть свои разочарования. Непосредственное знание этих разочарований и иллюзий масс прекрасно подготовило Гитлера к решению задачи обмануть деклассированную, вырванную с корнем несчастную Германию. Он овладел секретом демагогии, состоящим в том, чтобы дать некое объяснение – не важно, насколько правдоподобное, – недовольству масс, а потом пообещать смягчить его. Гитлер убеждал снова и снова, пока самый малограмотный не понял, что в бедственном положении немецкой нации и личном несчастье каждого отдельного немца виноват Версальский договор, евреи и Веймарская республика, то есть демократия. Он обещал безработным занятость, ветеранам – возрождение милитаризма (хотя поначалу это был псевдомилитаризм штурмовиков), утратившим надежду он обещал восстановление германской славы.

Под началом Гитлера возникало ощущение возрождения, и представитель среднего или рабочего класса – «маленький человек» – чувствовал, как растут его шансы в этом мире, и обретал новое самоуважение. По сравнению с этими преимуществами что, в конце концов, значили какие-то там свободы, которыми он жертвовал? Так думал средний немец.

Из-за поражения Германии в Первой мировой войне, инфляции и характера самих немцев гитлеровская пропаганда оказалась успешной. В действительности она была далека от того, чтобы давать правдивую картину сложившейся ситуации. В годы между войнами, не считая послевоенного перемирия 1918–1922 годов, Германия не переживала какой-то более сильной нужды и лишений, чем многие другие европейские страны. Безработица в Германии была значительной, но она была такой повсюду и в Германии никогда не выходила из-под контроля. При Веймарской республике о безработных заботились с помощью страхования от безработицы и субсидий на продукты питания так же, как в Соединенных Штатах и в других странах. Экономически Германия развивалась. Она получила большие займы от США и нарастила свою промышленность и торговлю. Несмотря на то что политика репараций по Версальскому договору была достаточно жесткой, или, выражаясь точнее, невыполнимой на указанных условиях, на самом деле Германия платила мало, не считая поступлений по иностранным займам. Она лишилась некоторых частей своей прежней территории, но с экономической точки зрения эти потери не были катастрофическими. Польский коридор задевал германское самолюбие, но почти не снижал ее шансов на экономическое восстановление и стабильность.

В действительности национал-социализм был мятежом против принципов гражданских прав и обязанностей, против просвещения и прогресса, против достижений французской и американской революций. Он был заражен юношеским романтизмом, коренившимся в Wandervogel – движении буржуазной молодежи, бунтовавшей против строгой и скучной регламентации жизни в семье и в школе. Одним из его членов был Гесс. Не обладая достаточной решимостью и настойчивостью, чтобы, пройдя трудный путь, развивать идеи социального и политического прогресса, слишком многие немцы начали разочаровываться в этих идеалах и отказываться от них. Они говорили, что верят в демократию и доброе начало в людях, но, к несчастью, большинство людей не видят, в чем правда, поэтому демократия и прогресс должны насаждаться сверху и с помощью силы. Вред подобного заблуждения до сих пор не изжит в Германии.

Германская интеллигенция должна была сделать гораздо больше, чем она сделала. Ее беда заключалась в том, что она не имела политического опыта и утратила связь с народом. Интеллектуалы не поняли, что демократию никогда нельзя воспринимать как данность. Они не увидели жизненной необходимости встать на ее защиту. Степенным и державшимся отстраненно профессорам из немецких университетов гитлеровское движение, представленное в такой неудобоваримой книге, как «Майн кампф», казалось настолько смешным, что они не приняли его всерьез. Прежде чем они все поняли, многие были уволены, отправлены в тюрьму или, в лучшем случае, вынуждены были молчать или отправиться в изгнание.

Гитлер выстроил свою диктатуру под маской национального и духовного возрождения. В этом есть почти немыслимый парадокс. Многие немцы и достаточное число иностранцев даже после прихода Гитлера к власти по-прежнему верили, что система, построенная на подлейшей лжи и беспрецедентном садизме, была высокоморальной и благородной. Их поразил не поджог Рейхстага, а то, что своими декретами нацисты узаконили мораль нового типа: запретили законом употребление губной помады, закрыли сомнительные ночные клубы, а также то, что статистика преступности в Третьем рейхе пошла на спад. Вершины лицемерия достиг союз нацистских писателей (Reichsschrifttumskammer), постановивший, что в детективах не должно быть больше двух убийств, чтобы «не возбуждать низменных инстинктов».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Гитлер безгранично доверял Мореллу, который делал ему уколы и давал пилюли, обладающие «бодрящими свойствами». Его медицинские советы внесли свой вклад в физический упадок фюрера, наблюдавшийся в последние месяцы войны. В разговоре с Муссолини 23 апреля 1944 г. Гитлер описал профессора Морелла как «самого передового врача, разработавшего свою теорию бактерий, о которой современные университеты имеют лишь очень слабое представление». Гитлер признавал, что немецкие медики относятся к Мореллу с подозрением, но сравнил их неприятие с тем, как это было с Кохом, и заметил, что «не стоит ждать, что университетский профессор вдруг признает, что все его прежние знания бесполезны». (Здесь и далее примеч. авт., если не указано иного.)

2

Позднее Гитлер пожалел о своей «снисходительности» в отношении высшего слоя общества. Отто Мейсснер, который был руководителем президентской канцелярии после окончания Первой мировой войны и на протяжении Второй мировой войны, цитировал слова Гитлера о том, что Ленин и Сталин были правы, уничтожив высшие классы России, и что он, Гитлер, совершил ошибку, не сделав того же. После 20 июля 1944-го он попытался исправить эту «ошибку».