Проклятие мёртвого короля

– Парни, что-то уж больно странное совпадение для просто сна. Тем более часы существуют наяву, и они пропали при загадочных обстоятельствах. А у нас тут еще и тоннель до кладбища, пусть узкий и извилистый, но безо всякой защиты, хоть всем погостом в гости заходи, мол, сюрприз, дорогие жители, вы нас не ждали, а мы приперлись!

Глава 5

Мартош:

То, что нам всем снился один и тот же… призрак? нечисть? явно не совсем живое существо с не до конца сформировавшимся лицом – это еще как-то можно было бы объяснить. Замком… Все же тут каждый камень пропитан магией, причем магией смерти. Но то, что нам всем приснились украденные у графа Повишасского часы – это уже было очень подозрительно. И еще более подозрительна была смерть сына графа и упоминание призрака о черных глазах.

Но теперь съезжать в гостиницу не только трусливо, но и глупо. Каждый наш сон создается в результате взаимодействия астрала, ментала и разума. И в каждом сне прячется ответ на какой-то незаданный вопрос, а может, даже заданный, и не раз… Возможно – ответ на вопрос, который больше всего занимает разум в данный момент. К нам троим ответы приходят в виде кошмаров. И, раз они так похожи, значит, мы близки к разгадке. Очень близки.

Для начала я оставил этих двоих уничтожать остатки еды, а сам сосредоточился на более-менее понятном деле, пусть и тоже немного запутанном.

Созвонился с экспертом в Ульганйорде, узнал, что пока еще тело не проверяли, но как раз сегодня вечером все будет. Потом связался с Донатом, выяснил результаты допросов лакеев. Выматерился…

Заинтересованно прислушивающаяся к моим разговорам Агнес пока помалкивала, но даже жевать перестала, чтобы ничего не пропустить.

Хмыкнув, я принялся уговаривать себя, что у меня просто появился еще один член команды, вот и все. В конце концов, так оно и есть. Эксперт с иномирным опытом, между прочим…

Я даже усмехнулся, представив, как представляю ребятам девушку. А потом, закончив разговор, уселся в кресло, с грустью посмотрел на пустые тарелки и объявил:

– Собирайся, поедем в управление выслушивать отчет оперов и допрашивать интересного свидетеля.

– Вообще я, конечно, больше по трупам, – задумчиво кивнула девушка. – Работу следователя не делала. Но, может, просто свежий взгляд пригодится?

– Новых трупов, к счастью, нет, – хмыкнул я и пояснил: – Просто я же по-прежнему не могу тебя оставлять в замке.

– Знаешь, у меня тоже куча дел в городе, – внезапно заявил Адриан. – Давай сначала мы составим тебе компанию, потом ты – мне. В одиночку же ты меня бродить по Дорсенйорду не отпустишь?

Я отрицательно помотал головой:

– И это надо не только мне, но и тебе. Я твое алиби, если вдруг что-то где-то внезапно случится.

– Уговорил, – Тень оторвался от кресла и посмотрел на меня так, словно делает мне одолжение: – Поехали, алиби. Чем раньше с твоими делами закончим, тем скорее займемся моими.

– А что там с отравлением? – поинтересовалась Агнес, но я отмахнулся:

– Переодевайся, в машине расскажу.

По лесу мы брели под недовольное брюзжание Адриана, из которого можно было выяснить, что это мы его куда-то тащим, да еще и невыспанного. Но едва мы все уселись в мобиль, Агнес тут же напомнила:

– Ты обещал рассказать про отравление!

И, подумав, добавила:

– Кстати, неплохо было бы по магазинам пробежаться.

– По магазинам пробежимся, – согласно кивнул я. – А с отравлением… Странное совпадение. Три месяца назад двое лакеев нечаянно заглянули в шкафчик к третьему и увидели там наполовину выпитую бутылку дорогого тьёрритбора. Решили, что третий не станет поднимать шум, так как позаимствовал эту бутыль у своего хозяина, к слову, виконта Борнхольдорского. Поэтому забрали ее из шкафа и выпили, в качестве закуски использовав остатки господского ужина. И долго грешили именно на ужин, но это глупо – тогда бы отравились не только они.

– То есть траванулись не сильно, раз живые, – задумчиво констатировала Агнес. – Хм… а наследник этот к престарелому папаше когда приехал?

– Тут как раз самое интересное, – обрадовался я по существу заданному вопросу. – Наследник приехал как раз примерно три месяца назад, и пока точную дату начала отравления почившего герцога эксперт назвать не может. Но обещал позвонить мне вечером. Только герцогу прислуживал другой лакей. Самое обидное, что двое пострадавших не могут вспомнить, произошли ли отравления до приезда нового наследника или после. Говорят, что вот-вот как бы или за день до этого события приехал или через день после. Он как-то тихо въехал, без шума, просто сначала как дальний родственник герцога, а уж потом его наследником объявили, дня через три-четыре. Вот наследником его объявляли уже точно после отравления этих двоих, тут они точно уверены.

Ситуация была очень мутная, потому что все слишком сильно указывало на наследника, и именно поэтому я начинал все сильнее и сильнее подозревать, что мальчишка невиновен.

Да, вызвали меня потому, что кто-то выдал определенную сумму «благодарности» моему начальнику. Учитывая привычные ему размеры «пожертвования», вряд ли такие деньги нашлись бы у зажиточной фермерши, матери мальчика. Значит, кто-то другой заплатил и заказал именно меня.

Все знают, что если я найду неопровержимые доказательства, то никакие «благодарности» не заставят меня их скрыть. Но зато если я настаиваю, что подозреваемый невиновен и прошу отсрочку, почти все прокуроры идут мне навстречу. Поэтому дело передают мне, только если «благодарящий» уверен в невиновности того, за кого он просит. Ведь возврата «пожертвования» не будет…

Но сейчас мне похвастаться перед начальством нечем, кроме своей интуиции. Улики «плавают», не оправдывая и не обвиняя.

Звонок менталфона прервал мои размышления, это был Донат… После пары сказанных им фраз я ускорился и на максимально разрешенной скорости буквально подлетел к управлению, где моей команде выделили закуток. А еще именно тут держали невезучего наследника герцога Борнхольдорского.

Адриана и Агнес я посадил в уголочке, вопросительные взгляды Нандора и Доната проигнорировал, уселся за небольшой столик, потер виски и попросил:

– Еще раз, подробнее, что произошло?

– Пацаненыш этот, Такач, попытался повеситься в камере, – принялся докладывать Нандор. – Еле откачали. Только, Джиэль, – да, я уже привык к этому сокращению моего родового имени, наверное, так же, как Адриан привык откликаться на «Тень», – он утверждает, что на него напали.

– В одиночной камере? – недоверчиво переспросил я, чувствуя, что начинаю злиться. Дело с каждым часом становится все запутаннее! Танатос всех подери, мне и без него сложных дел хватает…

Нандор пожал плечами, признавая, что выглядит все загадочно.

И тут на Агнес напал приступ кашля. Я посмотрел в ее сторону, поймал скептически-сочувствующий взгляд Адриана и поинтересовался:

– Да? Ты что-то хотела спросить или просто поперхнулась?

– А у него следы удушения на теле остались? – спрашивая, девушка посматривала то на меня, то на моих оперов. – Тогда можно определить, сам он это разыграл, или кто-то действительно пытался его убить.

Парни с удивлением уставились на это чудо, Агнес их в ответ тоже спокойно-уверенно оглядела. Я горестно вздохнул и повторил вопрос для Доната:

– Так как, остались следы или нет?

– Остались. Следов борьбы нет, Такач говорит, что спал, под одеялом, потом на тело навалилась тяжесть, затем кляп в рот и дикая боль, потом мало чего помнит… Очнулся уже в лазарете.

– То есть душили подушкой? – поинтересовалась девушка, поправляя выбившиеся из косы волосы. Покусала в задумчивости губу и продолжила: – Боли в шее не помнит, странгуляционной борозды нет? А что есть? Синяки?

Донат еще раз взглядом попытался выяснить у меня, что это за напасть на наши головы, но потом сдался и ответил, не дожидаясь, пока я повторю вопрос:

– Следы на шее есть, но мало ли в ночи раскаялся, отец примерещился… А с утра полегчало и придумал сказку, что его удушили, – сразу чувствовалось, что парень Донату не нравится. Нет, он профи и эмоциям влиять на расследование не даст, но сейчас скрывать свое отношение даже не пытался.

– Криков ночью никто не слышал, нашли его на решетке, уже еле дергался в петле, веревка из его же простыни. Дежурный посторонних не видел, не слышал.

– Его можно осмотреть? Если там постарался убийца, это будет видно по некоторым признакам… – Агнес почти умоляюще посмотрела на меня, словно подарок на начало нового года выпрашивала. Я согласно кивнул, прежде чем осознал, что делаю. А потом, подозвав к себе Нандора, попросил его проводить Адриана на место преступления.

– Почему этого Такача не допросили ментально? – поинтересовалась девушка уже на пути к лазарету. Мы шли сзади за Донатом, сильно отстав, но опер все равно обернулся и опять взглянул на меня так, что уже было понятно – объяснить ему, кто такая Агнес, придется. Иначе унамекается!..

– К тому же, если бы он умер, разве его призрака нельзя было бы допросить? Он, наверное, и про убийство правду ответил бы. Или нет?

– Смотря про какое убийство, – принялся объяснять я. – Хотя в любом случае, вряд ли мертвый расскажет больше, чем живой. А допросить его пока нельзя, у него еще младенческий кокон не разрушен. Их только изнутри пробивать можно, собственной магией. А Такачу, похоже, на ферме магичить было не нужно, вот кокон и сохранился так надолго.

– Он говорит, что вообще не знал о магических способностях, – влез с комментариями Донат.

Тут нас догнал Нандор, ласково улыбнулся Агнес и поинтересовался у меня:

– Ты вчера говорил, что эта леди твоя родственница? Недавно в городе? Может, мы с ней…

– О своей родственнице я сам позабочусь, – осадил я ретивого подчиненного. – Прошу, – и пропустил девушку вперед, в лазарет.

Глава 6

Анна:

Вот объясните мне, с какого кривого позвонка у меня в голове переклинило? Гормоны, что ли?

Расследование полным ходом, вопросов куча, черноглазые черепа по снам толпами, а я всю дорогу в зеркало заднего вида пялилась на губы блондина и раздумывала, а каково это – с ним целоваться? Наверняка совсем иначе, чем с брюнетом…

Вот спрашивается, с хрена ли?! Ну, в смысле… бешенства матки у меня не было отродясь, а тут как с цепи. Или просто я четко понимаю, что Адриан – это хи-хи-ха-ха, развлечемся, детка, но ничего серьезного? Так я ж и развлекаюсь…

А, ну его!.. Как идет, так идет, я ж не вешаюсь на шею… только фантазирую.

Я и в местной ментовке, куда Мартош уже пригнал своих столичных помощников, смогла сосредоточиться далеко не сразу. Зато когда неуместный “девичий туман” сгинул к артриту из моей головы, там сразу завелась куча вопросов, и все они принялись толкаться, жужжать и противно вибрировать. Вот, скажем, насчет призрака…

Кстати, совсем даже это не бешенство, вон, мартошев зам мне в коридоре глазки строил – и ничего. Про его поцелуи мне совсем не интересно. Уф, а то я уже испугалась, что теперь буду кидаться на всех, кто подвернется.

– Но разве призрак не сказал бы, что это не самоубийство? То есть он, может, и не видел убийцу, но знает же, что не добровольно вешался, – вполголоса уточнила я, когда мы миновали очередной поворот и остановились у толстой железной двери с маленьким зарешеченным окошком.

Милый у них тут лазарет… впрочем, тюремные медсанчасти везде такие.

– Понимаешь, – Мартош придержал меня под локоть, не давая войти в комнату, чтобы обсуждать все эти подробности не рядом с кроватью мальчишки, и голос понизил, чтобы его опера не услышали, – призраки самоубийц сразу уходят на перерождение. Поэтому я попросил Нандора отвести Адриана в камеру, чтобы он успел быстро проверить ее на наличие некромантской магии. Думаю, если это попытка убийства, то убийцей должен быть именно некромант. Чтобы сразу упокоить призрака.

– И тогда все шито-крыто… – машинально кивнула я. – Убийца попал под арест, испугался или раскаялся, самоубился, допрашивать некого. Дело закрыто, можно делить наследство… Кстати, а кто там теперь наследник?

– Догадайся, – Мартош неожиданно улыбнулся и стал похож на мальчишку. Я с трудом удержалась от того, чтобы не ткнуть его локтем в бок, как Адриана, когда тот дразнится, и поневоле улыбнулась в ответ. Но и только, потому что мы вошли в лазарет.

Внутри оказалось не так уж и плохо – чисто и светло. Не то чтобы особенно уютно, но по-больничному строго и стерильно.

Недодушенный узник обнаружился на одной из пяти коек, той, что у окна. Лежал, вытянувшись по стойке смирно под одеялом, и в ужасе хлопал на нас телячьими глазами.

– Бояться не надо, я не ем детей, – успокоила, ласково отбирая у «теленка» одеяло… точнее, попыталась отобрать и успокоить.

Вот потому я пошла работать в судмедэкспертизу, а не в педиатрию. Потому что у меня на столе пациенты не капризничают!

– Отпусти одеяло и не мешай леди тебя осматривать, – сурово приказал мальчишке второй опер… Донат.

Он явно намеревался обследовать пациента вместе со мной. И, когда после его слов пацан, моментально отцепившись от тряпки, послушно расстегнул воротник, я даже не стала возражать – пусть тоже обследует.

Мартош со вторым своим помощником в это время о чем-то шептались у пустой койки, а я взялась за дело. Пацану пришлось сесть, снять рубашку, потому что она все равно мешала, и собрать довольно длинные, чуть вьющиеся волосы шнурком.

– Видите? – по привычке бесцеремонно поворачивая его голову так, чтобы нужный след был лучше освещен, кивнула я Донату. – При самоубийстве странгуляционная борозда должна была идти вот так, – я провела пальцем по шее выше заметно выделяющейся и уже посиневшей полосы. – И след от узла… да, вот тут был бы. Кроме того… Да не дергайся ты, нужны мне твои тощие прелести, – рыкнула я на мальчишку. – Руки подними. Опусти. Видите, у него на ребрах синяки? Только-только начали проявляться, но при пальпации он вздрагивает.

Пацан косился на меня чуть ли не со священным ужасом. Ну еще бы!.. Пришла такая шкля младше него и командует, причем не только несчастным недоудавленником, но еще и большим шишкам чего-то объясняет… раздевает и пальцем в ребра тычет. По-моему, в то, что я его не съем, мальчишка так и не поверил.

Мартош задержался в палате, что-то вполголоса внушая перенервничавшему парню. А мы, как только зафиксировали повреждения, всей компанией, вместе с нашедшим нас Адрианом, вывалились в коридор. Кстати, прикольный у них тут способ протокол составлять – смесь аудио-видео-текстового документа, который сам собой писался в небольшом планшетике, а потом заверялся ауральной подписью присутствующих. Палец приложил к окошечку – и все, утвердительное заверение считано. И мое считали, кстати, как “экспертное”.

Но не успели мы пройти и двух поворотов, как нарвались на скандал.

– Я же просила, господин Жолибож! Я же специально… вам! – чуть не плакала молоденькая девчонка в форме какого-то учебного заведения.

Мне заинтересовавшийся кипишем Адриан на ухо подсказал, что белый с черной окантовкой воротник и такие же манжеты – это рабочая форма практикантов.

– Иди отсюда, девка, не лопать мне мозги! – сердито отмахивался от нее грузный дядька лет пятидесяти на вид, с сопением пытаясь протиснуться в узкую дверцу, на которой висела табличка: «Комната хранения». – Выкинул, и точка!

– Ну как же выкинул! – вот теперь девчонка действительно почти рыдала, но при этом цепко держала кладовщика за рукав мундира и не давала ему окончательно скрыться за спасительной дверкой. – Это же вещественное доказательство!

– Окстись, девка! Какое еще доказательство? Нет там никаких следов, прокисло молоко у бабы, она сама и выплеснула, а потом пошла кляузы на уважаемого соседа строчить! – дядька сделал очередную попытку стряхнуть приставучую занозу с рукава. Безрезультатно. Я поневоле зауважала упорную практикантку.

Не знаю, цеховая солидарность ли взыграла в сопровождающем нас Нандоре, или девчонка ему понравилась, но он чуть отстранил плечом с дороги и Адриана, и меня, а дальше последовал классический подкат:

– Леди? Вам помочь? – и платочек ей протянул, причем, поганец, постарался оттеснить девушку от “пострадавшего” кладовщика и дать тому возможность ретироваться. – Что вас так расстроило?

Не тут-то было! “Леди” просекла его маневр в два счета, вцепилась в свою жертву уже двумя руками и скандальным от испуга (а это четко слышалось) голосом взвыла:

– Нет уж! Это мое дипломное дело! Господин Жолибож, я от вас не отстану, пока не зафиксируете улики и не внесете в опись! Я… я… господин следователь, скажите ему! – эк она на лету-то ловко переключилась!

Одной рукой в дядьку, другой Нандора за пиджак и слезу пустила. Хе… А вот это уже из области театральщины. Не знаю, как мужикам, а мне заметно. Впрочем, она если и притворяется, то самую-самую малость.

– Леди, все, что только пожелаете! – искренне пообещал опер, нежно пытаясь разжать цепкие пальчики. – Только не надо так расстраиваться!

Ага, щаззз! Сам нарвался. Я бы на месте девчонки тоже ни одну жертву просто так не выпустила. И кладовщик, кстати, как опытный и поживший мужик сразу оценил и расправленные плечи столичного ловеласа и дрожащие на черных ресницах хрустальные слезки.

– Вот малахольная, – обреченно качнул он моржовыми усами. – Танатос с тобой, и правда ведь не отцепишься. Не выкинул я еще твои банки, да только что там фиксировать-то, д… девка ты блаженная?! – у мужика на лбу крупными буквами было написано, что собирался он сказать “дура”, но покосился на Нандора и в последнюю секунду передумал.

– Пойдемте зафиксируем, – предложил опер. – А то нехорошо получается. Какие-то банки, а красивая леди так расстраивается, – и ловко вывернулся из ее рук, чтобы тут же самому подхватить даму под локоток. А нам подмигнул с намеком – мол, а не подождать ли вам, гости дорогие, хозяина, то есть Мартоша, прямо здесь? А я пока…

Наткнувшись на наши одинаково выразительные взгляды, Нандор чуть скривился, обреченно вздохнул и повлек даму на склад вещественных улик, уже не обращая внимания на то, что мы в две любопытные рожи топаем следом.

И знаете что? Я понаблюдала за тем, как практикантка горячо доказывает что-то двум скептикам, и усмехнулась. Кладовщик свою кисло-недовольную рожу и не скрывал, а Нандор деликатно делал вид, что весь внимание. Девушка же все горячилась, тыча пальцем в перчатке в белый налет на больших стеклянных банках непривычной формы.

Понаблюдав за всем этим, я не выдержала и сказала Адриану на ухо:

– Девчонка – гений. Если у вас тут еще никто не додумался снимать потожировые отпечатки пальцев, то она только что сказала новое слово в криминалистике.

– И что можно определить по отпечаткам? – небрежно так поинтересовался брюнет, при этом очень внимательно следя за всем происходящим.

– Да много чего, – охотно поведала я. – Отпечатки пальцев так же индивидуальны, как отпечатки аур. У каждого человека свой узор. Кроме того, по идее, в них содержатся те же клетки ДНК, что и в крови, и ваши маги…

– Что "наши маги"? – переспросил внезапно возникший у нас за спиной Мартош.

Он тоже с интересом смотрел, как разворачиваются события вокруг банок – девочка довольно шустро колданула чего-то, и белые папиллярные узоры со стеклянных боков живо всплыли в воздух, расположившись как на экране, а она вытащила из сумки кучу карточек с именами, на которых, как я поняла, были контрольные образцы.

– Ваши маги крови наверняка умеют выделять эти молекулы, – охотно пояснила я, не сразу обратив внимание на то, как озабоченно задумался Адриан. – И если целенаправленно искать, то найдут их в любых выделениях человеческого организма, в том числе и в потожировых. Но это уже высокий уровень, а пока даже невооруженным взглядом видно совпадение линий – смотри!

Девчонка и правда торжествующе пискнула, когда отпечаток с банки вдруг полностью совпал с тем, что всплывал с карточки.

– Гомеш Парт! – торжествующе зачитала она и тут же озадаченно моргнула. – Но зачем он у собственной тетки молоко воровал?!

– Вы следователь по этому делу, – Мартош протиснулся между нами и одним взглядом унял павлинье рвение своего подчиненного. – Вот и думайте. Нандор, пойдем, у нас своих дел хватает.

Опер сделал несчастное лицо, но тут же сменил выражение на “служу отечеству, простите, леди”, элегантно чмокнул перемазанную в белом порошке ручку и рванул с места, как породистый скакун. Практикантка же отчего-то задохнулась еще на середине Мартошевой первой фразы и дальше таращилась на блондина то ли испуганными, то ли обалдело-восхищенными глазами.

А я притормозила, пропустив всех вперед, сама же быстренько метнулась к девушке:

– Это потрясающее открытие! – ободряющим тоном сказала я ей, глядя прямо в слегка растерянные глаза. – Представляете, если составить каталог самых известных преступников, например… или на месте преступления сразу определить, кто прикасался к уликам. Главное, не сдавайтесь, и у вас все получится!

Девчонка пару раз хлопнула ресницами, а потом решительно улыбнулась и кивнула. А я поскакала догонять своих – черт возьми, а жить-то все равно интересно!

Глава 7

Адриан:

Когда Мартош сообщил о внезапно расщедрившемся историческом обществе, умудрившемся как-то получить разрешение прислать своих людей в замок, я сразу заподозрил, что мой сигнал о помощи попал по назначению и теперь мне или так помогут, что мало не покажется, или действительно смогут отсюда вытащить.

В межведомственно-дворцовые интриги мы никогда не влезали, но я даже не сомневался, что свои люди у «императора» темной половины Ульганэша есть везде. Так что, бродя по замку, я старательно искал серию особенных меток, чтобы найти послание, записку, хоть что-то с указанием, как мне дальше себя вести и насколько все плохо. Среди запущенных Мартошем работяг должен был быть кто-то из наших! Иначе откуда это историческое общество взялось, зачем ему приспичило чинить бесплатно мой замок и как удалось выяснить, что нам нужен ремонт так быстро?

Так уж сложилось, что именно столовую тщательно обследовать никак не удавалось, но, когда мы с бестолочью вернулись с кладбища, я наконец-то разглядел метку и успел вытащить спрятанный между стенкой и небольшим шкафом менталфон. Мой-то уже с прослушкой, а этот чистенький, маленький, с пока нигде не засвеченным номером…

Сначала я отзвонился с него своим ребятам, приказал разобраться с кладбищем, потом изобразил кипучую деятельность вокруг Анны, поговорил с Мартошем и только когда убедился, что меня никто не потревожит, связался с тем, кто сумел обо мне позаботиться.

– И с какого перепугу тебя теперь Месарш с компанией оберегают? Со светлым императором породнился? Я из твоего последнего сообщения понял только то, что тебя вот-вот сцапают.

– Сцапали уже…

И я постарался как можно короче пересказать мои приключения и поделиться «радужными» перспективами.

– Маг смерти, значит? Работающий на императора и его семью? Нет, такой расклад мне не нравится, – интонации в голосе нашего темного правителя заставили волосы у меня на теле встать дыбом. Ничего хорошего эта фраза не обещала, кроме легкой и безболезненной смерти за былые заслуги.

– До мага смерти мне еще учиться и учиться, – успокоил я и себя, и своего собеседника. – Может, придумаем еще, как выкрутиться.

Я очень постарался, чтобы в моем голосе звучали только оптимизм и вера в лучшее.

– Может, и придумаем, – хохотнул наш темный главарь. – Мне ручной маг смерти тоже не помешает, так что я тебя в расход в крайнем случае пущу, не переживай. Опять же какое приятное будет противостояние, если следующим на светлый престол плюхнется маг жизни, а ты наследуешь мою темную империю. Да только ради этого я сделаю все, чтобы вытащить тебя из древних развалин. Но если не получится, не обессудь… Коронованной светлой скотине я такой подарок оставлять не буду.

– Конечно, я все понимаю, – ответил я, соорудив комбинацию из пальцев, в переводе означающую «хрен тебе», и покрутил ею перед менталфоном.

– Тут мне доложили, что ты своим ребятам кладбище обследовать поручил?

– Да, были свидетели, пришлось начать с деловых звонков.

– Ла-а-адно… – голос собеседника перестал напоминать рык готового к прыжку хищника, и я облегченно выдохнул. – Деньги нужны?

– Скорее нужен хороший антиквар, – признался я.

– Поищу.

Понятное дело, что уснуть после такого разговора сразу у меня не получилось, но в конце концов я все же вырубился, чтобы насладиться диким кошмаром. Армия зомби даже меня впечатлила, особенно их командир и его часики…

Таскаться целый день за Мартошем, как хвостик у его любимых собак, мне не хотелось. Но и оставаться в замке в одиночестве было опасно. Сам замок был на моей стороне, но я чувствовал, что в нем начинает активироваться какая-то темная сила. А может, просто вечерний разговор и кошмарный сон так повлияли на мое восприятие…