Свободная женщина

Астон тоже души не чаял в малыше, часто брал его на руки, играл с ним, и со стороны казался настоящим любящим отцом. Из-за Лароса он даже задержался в замке на целых полгода, отказавшись от своих планов на путешествие.

Но всё же страсть к свободе пересилила пробудившиеся отцовские чувства, и, спустя семь месяцев, когда Ларос едва научился ходить, Астон взял из семейной казны большую сумму денег, попрощался с супругой и отправился в Алмост, куда давно стремился.

Ахайя вновь осталась одна, но теперь одиночество её тяготило. Она привыкла к обществу Астона, к ежедневному с ним общению и совместным прогулкам по вечерам. И, хотя он не был настоящим супругом, но они стали добрыми друзьями, между которыми не существовало секретов или недомолвок. С Астоном можно было посоветоваться, рассказать о своих проблемах, посплетничать о соседях или даже пожаловаться на что-либо, и получить утешение и поддержку. А теперь у неё не осталось близкого человека, с которым можно поговорить по душам.

К тому же у Ахайи давно не было мужчины. Пока она носила ребёнка – её не тянуло к интимным ласкам. После родов, некоторое время, она приходила в себя, так как из-за крупных размеров Лароса роды проходили тяжёло и очень изнурили женщину. Но вот она очистилась и оправилась, организм полностью восстановился, и, изменённый и пробужденный после долгой спячки, возжелал мужской любви и ласки. Конечно, она легко могла завести любовника – и вряд ли кто строго её осудил бы за это, из-за постоянных и продолжительных отлучек супруга. Но кого выбрать на эту почётную роль? Кого-либо из стражников? Из прислуги? Нет, эти люди не умеют держать язык за зубами и слишком самолюбивы. Она не хотела, чтобы интимные подробности её отношений обсуждала вся челядь, а любовник начал бы предъявлять какие-либо права или требовать особого положения. К тому же, его товарищи будут завидовать «везунчику», начнутся ссоры и склоки. Можно купить раба-наложника, как это делал Астон. Но любовь по принуждению не вдохновляла женщину.

* * *

Вечерами, когда спадала жара, Ахайя, часто, облачившись в привычный кожаный костюм и прихватив необходимое количество оружия, садилась на любимого коня – чёрного, как ночь, жеребца – и отправлялась на прогулку, объезжая свои земли, посещая ленные фермы и селения. Землевладения ландаска Вермиса были обширны, и у неё уходило три-четыре часа на их объезд и возвращение в замок.

Как-то раз, возвращаясь с очередной прогулки, Ахайя заехала по нужде в масличную рощу. Спешившись, зацепила повод за ближайший сук и поспешила в заросли густых баррисов. Уже надевая штаны, женщина услышала злобное фырканье Дракона, треск сучьев и топот копыт. Выскочив из кустов, увидела кружившего на месте и скалившего зубы жеребца, пытавшегося укусить вцепившегося в седло бродягу.

Ахайя недаром выбрала этого коня и дала ему такое грозное имя. Это был сущий зверь: сильный, злобный, выносливый и недоверчивый. Женщина с трудом приручила и объездила его ещё в первые дни пребывания в замке, и с тех пор он был предан только ей. От его зубов и копыт пострадал не один конюх и мальчик-грум, и в замке его боялись все. А этот бродяга-конокрад, не зная о злобном характере жеребца, сейчас не столько уже хотел сесть в седло, сколько старался избежать его укусов и убраться от бешеного животного целым и невредимым.

Ахайя приблизилась к вору и ударом кулака сшибла его с ног, а Дракон тут же лягнул полуоглушённое тело. Ахайя успокоила коня и привязала его подальше, так как тот всё время старался куснуть или лягнуть чужака. Вернувшись к вору, женщина заломила ему руки за спину и связала шнуром-удавкой, всегда висевшем на поясе каждой «меченой». Рывком поставив его на ноги, набросила на шею петлю привязанного к седлу аркана. Затем дала пощёчину и произнесла:

– Сейчас я отведу тебя в замок, мерзкий конокрад, и повешу на стене в назидание другим.

Бродяга стоял, ошеломлённый всем произошедшим, и растерянно моргал. Он ещё не совсем оправился после удара «меченой» и его немного пошатывало.

Ахайя села в седло и подтянула к себе слегка упиравшегося пленника. Дракон раздул ноздри и оскалил зубы, но Ахайя прикрикнула на него и тронула уздечку. Дёрнув конец аркана, приказала:

– Иди возле левого стремени, если не хочешь получить копытом в лоб.

Затянувшаяся скользящая петля сдавила горло бродяги, и он закашлялся. Волей-неволей, ему пришлось последовать за всадницей. Дракон шёл крупным шагом, поэтому пленнику пришлось торопиться, чтобы не задохнуться от затягивавшейся петли. Или не попасть под задние копыта коня.

Так они и въехали в замок: злобно косящий на чужака жеребец, невозмутимо восседающая в седле женщина и семенящий рядом с её левой ногой, задыхающийся, потный и грязный пленник. Стражники у ворот и на стенах насмешливо освистали его и отпустили несколько нелестных замечаний.

Спешившись посреди двора, Ахайя вручила повод приблизившемуся с опаской груму и подозвала свободного стражника.

– Посторожи этого идиота, пока я не пришлю за ним.

– Слушаюсь, госпожа, – послушно ответил воин, не удивляясь и ничего не спрашивая. Хозяйка «Гнезда чайки» держала слуг и охрану в строгости и не поощряла панибратства.

Женщина поднялась к себе, где её уже ждала тёплая ванна и горячий ужин. После Ахайя проведала Лароса, сладко спавшего в своей кроватке, а затем вернулась в приёмную и послала рабыню за пленником.

Когда воин привёл его, Ахайя восседала в резном деревянном кресле, покрытом для комфорта белоснежной бараньей шкурой, положив ноги на низенькую скамеечку, и массажистка разминала ей икры и ступни, приводя их в порядок после многочасовой поездки верхом.

Введя пленника в комнату, воин заставил его опуститься на колени, и вопросительно посмотрел на госпожу. Ахайя взмахом руки отпустила его и перевела на бродягу холодный бесстрастный взгляд, которого так боялись слуги и рабы.

– Кто ты и откуда родом, глупец? Как у тебя хватило ума посягнуть на моего коня? Разве ты не знаешь, кто я?

Оборванец ответил ей равнодушным взглядом, промолчав.

– Почему ты молчишь? Ты немой, не понимаешь вопроса или не желаешь отвечать?

Пленный упорно молчал.

Ахайя, до этого расслабленно лежавшая в кресле, резко выпрямилась и слегка наклонилась вперёд. Её голос стал низким, и в нём зазвучала угроза:

– Ты не хочешь со мной говорить или не понимаешь по-илларийски?

Пленный, в самом деле, выглядел как чужеземец: высокий, мускулистый, светловолосый, с большими, чуть раскосыми, чёрными глазами, какие женщина видела только у чистокровных виолок. Эти глаза и скуластое, с большими выразительными губами лицо, особенно заинтересовали Ахайю.

– К чему разговоры, если ты всё равно повесишь меня, – ответил пленник, произнося слова с лёгким акцентом.

Ахайя вновь расслабленно откинулась на спинку кресла, и рабыня, испуганно отползшая в сторону, вновь вернулась на место и принялась массировать другую ногу госпожи. Женщина иронично усмехнулась.

– Не обязательно… Если ты расскажешь мне какую-нибудь жалостливую историю или назовёшь вескую причину, толкнувшую тебя на воровство, я, возможно, передумаю.

– А ты любишь слушать сказки на ночь? – насмешливо улыбнулся пленник. Несмотря на униженное положение и явную угрозу смерти, он держался дерзко и вызывающе, совсем не так, как в роще.

Массажистка испуганно оглянулась на него, а затем украдкой посмотрела на госпожу, удивляясь, как та терпит такую дерзость.

Ахайя, на самом деле, не питала к бродяге зла. Ей даже понравилось его вызывающее поведение. Она уважала смелость и силу духа, и дерзкое поведение бродяги, над головой которого висел призрачный меч её гнева, а на шее болталась реальная верёвка, забавляло.

– Ну, только если ты хороший сказочник, – невозмутимо ответила женщина.

– Тут тебе не повезло… Я бывший корсар, и сочинять сказки не умею.

– Это тебе не повезло, а мне всё равно… А почему бывший?

– Потому что мой корабль пошёл на дно, а товарищи частью погибли. Спасшиеся разошлись, кто куда. Лично я пробирался к Скалистому Берегу, чтобы вступить в новоё братство, и подумал, что верхом доберусь туда быстрее и комфортнее, чем пешком.

– Ты рассказал о себе такую ужасную правду, что теперь я просто вынуждена тебя повесить… Разве нельзя было что-нибудь придумать?

– Я не сказочник, чтобы выдумывать небылицы. И не нуждаюсь в твоём милосердии! – Пленник внезапно вскочил на ноги и с яростью посмотрел на женщину. – Можешь повесить меня, если это удовлетворит твою кровожадную душу, но я не буду ползать у твоих ног и вымаливать пощаду, если ты этого ждёшь!

Ахайя иронично засмеялась и слегка толкнула рабыню ногой.

– Посмотри на этого гордеца, Элана! Как он жаждет смерти… Что ж, он её получит, гордую и прекрасную.

Рабыня послушно обернулась и посмотрела на пленника. В её глазах светилась жалость, ведь она знала, что госпожа слов на ветер не бросает.

Ахайя хлопнула в ладоши и в комнату заглянула дежурная рабыня.

– Позови капитана охраны, – приказала женщина. Когда рабыня выскользнула за дверь, она продолжила, обращаясь к корсару: – Ну вот, ты добился, чего хотел. Ты умрёшь… Но не сейчас. Чуть позже. Когда для этого будет подходящее время. А пока пользуйся моим гостеприимством, – загадочно улыбнулась она.

Пленник ответил ей злобным взглядом. Минуту в комнате царила тишина. Корсар, игнорируя откровенный взгляд хозяйки, мрачно рассматривал обстановку комнаты, а женщина любовалась крепко сбитым, пропорционально развитым, стройным и мускулистым телом мужчины.

– Может, всё же назовёшь своё имя, чтобы я знала, что написать на табличке, которая будет висеть на твоей груди. «Такой-то, корсар и конокрад», – неожиданно произнесла Ахайя.

– Пиши, что хочешь, кровожадная ведьма, – буркнул пленник.

– Да, я такая, – не обиделась женщина. – Вот меня зовут Ахайя ди Вермис, я хозяйка окружающих земель и госпожа этого замка. А кто ты?

– Можешь написать Дайд, этого будет достаточно.

– Необычное имя… Сам придумал?

– Ты подсказала.

Ахайя улыбнулась.

Неожиданно в комнату вошла одна из нянек Лароса и произнесла:

– Прошу прощения, госпожа, но маленький господин проснулся и зовёт вас.

Ахайя сразу встала и вышла вслед за нянькой. Ларос хныкал и крутился в своей роскошной кроватке. Женщина взяла ребёнка на руки и прижала к груди. Она начала его нежно качать, тихонько напевая когда-то слышанную колыбельную песенку. Забытые слова она додумывала сама. Малыш, услышав голос матери, успокоился, расслабился и вскоре уснул. Подержав его ещё немного, Ахайя нежно поцеловала сынишку и осторожно положила назад в кроватку.

Когда Ахайя вернулась, её с нетерпением ждал капитан Хорст. Дайд, скрутившись, лежал у его ног.

– За что? – спросила женщина, профессиональным взглядом оценив позу лежащего. По-видимому, тот получил хороший удар в живот.

– Простите, госпожа, но он вёл себя очень нагло.

– Да, он такой… Отведи его в Башню Узников и посади в верхнюю комнату. Но перед этим пусть его вымоют и переоденут в чистую одежду. Пусть его также накормят и строго следят, чтобы не сбежал.

– Не слишком ли много чести для какого-то бродяги? – недовольно пробормотал капитан.

– Здесь я решаю, кому и сколько оказывать чести, – холодно ответила женщина.

– Простите, госпожа, я не хотел вам перечить, это так, мысли вслух…

– В следующий раз держи свои мысли при себе.

Хорст грубо поднял пленника и поставил на ноги чуть ли не пинками.

– Идём, бездельник, разлёгся, как на перинах… Спокойной ночи, госпожа.

– Взаимно, капитан.

Глава 4

Несколько последующих дней Ахайя почти не вспоминала о пленнике, хотя и не забывала о нём. Дерзкий корсар с глазами виола не выходил у неё из головы. Вначале она, и в самом деле, намеревалась его повесить, но потом передумала и решила приручить, как в своё время приручила Дракона. Однажды, после обеда, когда замок притих в послеполуденной неге, пережидая дневной зной, она вошла под мрачные своды Башни Узников и поднялась на третий уровень, где находилась камера Дайда – если это его настоящее имя. Возле двери томился часовой, присев на корточки и позёвывая. Но, увидев госпожу, тут же вскочил и старательно вытянулся, приветствуя её взмахом руки.

– Я войду, – сказала Ахайя, – а ты будь настороже. – Не думаю, что потребуется твоя помощь, но всё же…

– Можете на меня рассчитывать, госпожа, – с готовностью вытянулся стражник.

Женщина отодвинула тяжёлый засов и вошла.

Верхняя комната Башни Узников – самая большая, светлая, чистая и сухая. В ней находились узкое ложе, стол, табурет, и даже камин для холодных ночей. В стенах прорезаны два узких зарешеченных окна.

Когда Ахайя вошла, узник лежал, отвернувшись к стене лицом. Одетый в чистую холщовую рубашку и узкие полотняные штаны. Кожаные сандалии аккуратно стояли на полу.

Дайд не повернулся на звук открывшейся двери: то ли спал, то ли игнорировал посетителя. Женщина неторопливо прошлась по комнате, заглядывая во все уголки, даже за туалетную ширму, и удостоверилась, что везде царят чистота и порядок, а узник ни в чём не нуждается. Затем пододвинула табурет ближе к двери и села, облокотившись о стену спиной.

– Просыпайся, Дайд, я пришла с тобой поговорить, – произнесла повелительно.

Мужчина медленно повернулся и посмотрел на женщину ленивым взглядом. Облокотившись о согнутую руку, насмешливо изогнул полные губы.

– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть…

– Думал, мы увидимся уже на крепостной стене, когда тебя поведут вешать?

– Что-то вроде этого.

– Ты всё ещё считаешь меня кровожадной ведьмой?

– А это не так?

– Всё зависит от обстоятельств. Иногда я бываю беспощадной, а иногда могу быть великодушной.

– И какая ты сейчас?

Ахайся вытянула ноги и скрестила в лодыжках. Руки сложила на груди.

– Я понимаю, что ты не питаешь ко мне любви, но это не значит, что нужно быть невежливым. Может, хотя бы поднимешься?

Дайд неторопливо поднялся и сел, облокотившись спиной о холодную шершавую стену и поджав под себя ноги.

– Спасибо… Можешь ответить на один вопрос, только честно и откровенно?

– Постараюсь… Если ты до сих пор не заметила, то хочу обратить твоё высокомерное внимание, что я всё время отвечал на вопросы честно и чересчур откровенно.

Ахайя пропустила сарказм мимо ушей и продолжила:

– Сколько в тебе виольской крови?

Мужчина нахмурился и раздражённо буркнул:

– Это так заметно?

– Для того, кто хорошо знает, как выглядят чистокровные виолки – да.

– У тебя есть подружки-виолки?

– Я бы не назвала их подружками, – улыбнулась женщина. – Они были моими наставницами, но подругами – никогда.

– Разве ты дочь виолки? – недоверчиво посмотрел на женщину пленник.

– Нет, конечно. Я была ученицей в Школе Меченосцев. Слышал о такой?

– Нет.

– Это в Ландии. Ещё её называют крепостью св. Лианны.

– Никогда не слышал…

– В этой Школе виолки с Оллина обучают мальчиков и девочек воинскому искусству. Я одна из выпускниц этой Школы. Нас ещё называют «мечеными».

– О «меченых» я слышал.

– Так ты виол? – снова вернулась к своему вопросу женщина.

– Не всё ли равно?

– Не уходи от ответа. До сих пор ты не скрывал даже то, о чём можно было и промолчать.

Дайд дёрнул плечом. Было видно, что эта тема ему неприятна, но и не ответить он не мог, раз до сих пор был предельно откровенным.

– Да, я виол, – нехотя признался он. – Моя мать – виолка. Отца я не знаю, так как мамаша убила его, когда я был ещё младенцем. Я вырос у чужих людей и ненавижу виолок!

– Да, их обычаи и законы кажутся странными даже мне. У меня есть супруг и сын, и я люблю и уважаю их обоих, несмотря на то, что они мужчины. С Астоном мы хорошие друзья, а малыша я обожаю. Хотя меня воспитывали виолки, десять лет прививая свои жизненные взгляды и ценности, я не всё переняла у них.

– Рад за тебя… – процедил Дайд.

– А теперь, если нетрудно, назови своё настоящее имя. Ведь Дайд – это по-ассветски «мертвец». А ты пока живой.

– Я не хочу умереть с именем, которое дала мне мать при рождении.

– Но и это не очень подходящее.

– Разве? Ведь я почти мертвец. От могилы меня отделяют считанные часы или дни.

– А может, года…

– Рано или поздно, но ты меня повесишь.

– Я передумала.

– С чего бы вдруг?

– У меня сегодня великодушное настроение.

– Завтра оно может измениться.

– Завтра будет завтра.

– Ты прощаешь мне покушение на свою драгоценную лошадь? – язвительно скривился мужчина.

– Ты уже поплатился за это.

– Но я ведь признался, что был корсаром.

– Что мне до этого? Я не королевский судья, – дёрнула плечом Ахайя.

– Значит, мне прощены все грехи?

– Аминь.

– Тогда я свободен и могу идти?

– Я ничего не говорила об освобождении.

– Но ты ведь простила меня.

– Я лишь отменила смертную казнь.

– И заменила её пожизненным заключением?

– Возможно.

– И считаешь, что поступила великодушно?!

– Разве нет?

– Мне такая доброта не нужна. Лучше болтаться в петле на свободе, чем гнить в этой клетке.

– А чем здесь плохо? – удивлённо приподняла брови женщина. – Чисто, уютно, тепло и сытно. Живи и радуйся, – Ахайя встала и отодвинула ногой табурет. – Ну что ж, я, пожалуй, пойду. Извини, если прервала твой послеобеденный отдых.

– Так скоро уходишь?

– Хочешь, чтобы я осталась?

Дайд некоторое время помолчал, колеблясь, затем произнёс, не глядя на женщину:

– Я хочу отсюда выйти. Я не могу долго находиться в четырёх стенах. Или убей меня, или отпусти.

Ахайя тоже помолчала, словно раздумывая, а затем спросила:

– На что ты пойдёшь ради свободы?

Дайд поднял глаза и пристально посмотрел на женщину.

– А что ты мне можешь предложить?

– Наденешь ли ты ошейник раба, чтобы только выйти отсюда?

Корсар горько и презрительно рассмеялся.

– Ты называешь это свободой?

– Относительной. Ты будешь свободен в пределах замка.

Глаза мужчины слегка сузились, и Ахайя догадалась, о чём он подумал.

– Только не мечтай, что выйдя отсюда, сможешь убежать при первом удобном случае.

Дайд криво усмехнулся, и женщина поняла, что угадала направление его мыслей.

– Скажи, что ты умеешь делать?

– Драться, – пожал плечами корсар.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.