Архипов. Стратег

Напряг свои силы и создал иллюзию парня метрах в пяти. Все, как учил Григорьев на парах – нет смысла пытаться запудрить всем мозги и заставить поверить, что иллюзия существует. Куда проще материализовать частицы дара и соткать из них фантома. Надо сказать, далеко не последнее дело! Раньше у меня не получалось создавать иллюзии других людей, которые двигались естественно. Правда, мне здорово поплохело после таких фокусов. Голова пошла кругом, и я невольно присел на корточки, опершись спиной о стену траншеи, чтобы не упасть. Фантомный Клим тоже сжимал ружье и целился в меха. Тут же прострекотала очередь, и мою иллюзию порвало на куски. Не беда, зато выиграли немного времени.

– Ничего себе ты вытворяешь, мозгокрут! – донесся до меня удивленный голос Гордеева.

– Малец, стреляй! – рявкнул Макарыч.

– Патрон застрял, дядь Федь! – отозвался Клим, орудуя деревянной киянкой.

– Паря, кто тут еще с мехобоев есть? А ну, лупи по той огнедышащей гадине! – не унимался Макарыч. Увы, но никого из мехобоев поблизости не оказалось. Опираясь на земляную стену, поднялся и вскинул винтовку. Бежавший к нам пехотинец вскинул руки и рухнул на землю после моего выстрела. Зато я немного приободрился, увидев, что наши силы практически поравнялись, и сейчас начнется рукопашная. Мех продолжал двигаться к нам, а его сопла уже источали языки пламени. Еще немного, и он будет здесь.

Выстрел! Похоже, парень справился с застрявшим патроном. На этот раз Клим стрелял почти в упор, метров с тридцати и попал. Меха едва не разорвало, когда вспыхнули канистры с жидким пламенем, и он рухнул на землю.

– В рукопашную! – заревел Гордеев, но этого не понадобилось. В нескольких десятках метров начали рваться снаряды, разрывая на куски и мехов, и тех пехотинцев, которым не посчастливилось попасть под веер осколков.

– Наша арта работает! – обрадовался Макарыч, но тут же пригнулся и придержал рукой шапку, потому как громыхнуло совсем рядом и его сверху присыпало землей. – Да, надо бы пристреляться ребятам, а то и нас так перемелют.

Атака поляков захлебнулась, и они отступили на занятые позиции под прикрытием мехов, но долго ждать не пришлось. Буквально через полчаса артиллерия заработала уже по нам. Сначала это были единичные выстрелы, которые летели совсем неточно. Видимо, пристреливались, а потом наши траншеи оказались под плотным огнем. Булатов не стал гневить бога и организованно отвел нас на другую сторону реки.

Почуяв неладное, поляки ломанулись следом за нами, но опоздали. Мы успели перебраться через мост и успешно взорвали его, как только враги вошли в город.

Теперь закрепились в городской застройке и окопах, наспех вырытых мехами. Правда, они все равно были укреплены куда лучше, чем те, что пришлось оставить по другую сторону реки.

– Ты погляди, спектры туман напустили! – смотрел на ползущие в нашу сторону клубы дыма и не мог понять в чем дело. Неужели спектры выпустили туман, а другие заставили его двигаться с помощью направленных потоков воздуха? Идеальное прикрытие для переправы через реку. Вот только почему я никогда не видел ничего подобного?

– Это не туман, газ! – заметил Макарыч. – Технологичный аналог для тех, кто лишен силы. А вот разгоняют его, скорее всего, одареныши. Вы уж простите за мой язык.

– Всем закрыть лицо! – скомандовал Гордеев.

– А что, наши спектры не помогут?

– Рассчитывать только на собственные силы!

Тут же засуетились ребята из местных, которые остались помогать армии. Они разносили очки и маски, которые хоть немного защищали глаза и дыхательные пути от газа. Да, похоже, в этом мире ни о каких конвенциях не слышали.

Артиллерия нещадно била по противоположному берегу, надеясь сорвать готовящуюся переправу, а мы все ждали, когда у врага закончится газ. Пока выдалось немного свободного времени, растягивал ментальную сеть и выстраивал ментальную защиту. Чувствую, вражеские псионики могут попытаться задавить нас даром, чего очень бы не хотелось.

Газа хватило ненадолго, минут на десять. Первые лодочки только-только коснулись нашей стороны берега, и мы тут же встретили их шквальным огнем. В этот раз полякам не удалось закрепиться на нашем берегу. Лишь несколько лодок попытались отчалить и были потоплены, но я точно видел, что кому-то все же удалось добраться вплавь.

– Так у нас и патроны кончатся! – выругался Никита, тот самый стрелок, угощавший нас похлебкой.

– Ничего, патроны мы найдем, а вот еще пара таких неудачных атак, и враг кончится быстрее, – отозвался Макарыч. Старик присел на землю, положил ружье на колени и рассовывал патроны по карманам.

– Тревога! Снова поляк пошел! – предупредил нас Гордеев.

А потом засвистели снаряды. Вражеская артиллерия подтянулась и принялась крыть нас плотным огнем.

– Гордеев, уводи своих! – скомандовал майор. – Сейчас пушки пристреляют, и нас перемелют вместе с укреплениями.

– Ничего не перемелют, снаряды тоже не бесконечные! – отозвался капитан.

Сейчас здорово доставалось обеим сторонам. На том берегу то и дело поднималась вверх земля после очередного разрыва и косила солдат, идущих в наступление. Со второго раза, не без помощи одаренных, полякам все же удалось закрепиться на нашем берегу и укрыться в домах. Как бы мы ни старались, выбить их не получалось. Хотя, о полноценном штурме под разрывы снарядов речи и быть не могло.

– О, сейчас снова их одареныши полезут, – проворчал старик. – Ребята, вы знаете что с ними делать.

Макарыч повернулся к сгрудившимся вокруг него бойцам и остановил взгляд на мне.

– Ой, вы простите, ваше благородие, что я так. Просто мы тут с ребятами по-простому, по-свойски кумекаем.

– Брось, Макарыч! Говорил же, какой я тебе «благородие»? То, что у меня есть дар, еще ничего не значит. Я из таких же простолюдинов, как и ты, так что не стесняйся в выражениях. Главное отбить атаку.

– Вот об этом я и хотел поговорить. Одареныши… – Макарыч снова запнулся и перевел на меня взгляд. – В общем, поляк кинет в бой сперва пехоту, чтобы прощупать наши уязвимые места, прощупает мехами. У них-то мехи куда слабее наших, так что пытаться прорвать оборону ими они не станут, а вот когда нащупают слабину, туда шляхтичами и ударят. И я вот что думаю. А не направить ли нам их на нужный нам путь? Пусть думают, что у нас здесь оборону держать некому. Давайте даже одного меха пустим здесь потоптаться, а потом завалим. Зато одареныши наверняка сюда пойдут фронт прорывать.

– Думаешь, поведутся? – честно говоря, я слабо понимал в военном ремесле, этому нас собирались учить только на третьем курсе, но даже так эта идея казалась мне слишком наивной.

– Говорю же, сделаем все так, что поверят. Вот только здесь должны остаться опытные, которые не позволят поляку разгуляться тут больше положенного и головы по глупости не сложат. Ваше благородие, то есть… Андрей! Останешься тут с нами? Я молодежь не хочу оставлять, а вот помощь псионика жуть как пригодится.

– Да что ж я против мехов сделаю?

– Против мехов, может, и не поможешь, вот только когда одареныши пойдут, бегать по линии фронта уже не к месту будет, а тут каждый шанс важен.

– Я с тобой, Макарыч.

– Вот и славно! – старик хлопнул себя по коленям и поднялся. – Ну, что стали и головы повесили? По местам! Со мной останутся Архипов, Карасёв, Клишевич и Борька Касторский. Остальные – марш на усиление траншей!

Макарыч не обманул. Пехота поперла, как по расписанию. Оставив на поле боя еще сотни две своих солдат, они ненадолго отступили, чтобы броситься снова, а потом в бой пошли и одаренные.

Я чувствовал как мою ментальную защиту то и дело пытались пробить. Дар расходовался ужасающими темпами и часа через полтора таких сражений мы рисковали оказаться вовсе без ментальной защиты.

В этот раз дошло до рукопашной. Мой кортик дважды обагрился кровью, а сам я получил ранение в левую руку, но продолжал сражаться. Отступать сейчас к целителям было не менее опасно – по дороге запросто могли накрыть артиллерией или расстрелять мехами, поэтому обработал рану сначала мертвой водой, а потом хорошенько смочил живой и сделал повязку. А вот Гордеева умудрились тяжело ранить, и капитана пришлось отправлять в лазарет – тут уже выбора не оставалось. Семенихин еще оставался рядом, но оказался отрезан от нашего отряда с горсткой бойцов и героически оборонял окрестности моста. Нас же оставалось не больше четырех десятков и ни одного офицера. Да что там! Из одаренных только я и Матвеев.

– Братцы, мехи идут! – завопил усатый стрелок, указывая куда-то на север. Я повернулся и увидел, что со стороны штаба действительно брело десятка два мехов. Уже сейчас они сносили все на своем пути и стремительно приближались.

– Твою ж налево! – выругался Макарыч. – Через Селезни прошли, там ближайший мост!

Я почувствовал как паника захлестнула наших ребят, тут и псиоников не понадобилось. Ну-ка, попробуй выстоять, когда весь полк разделен на небольшие отряды по полсотни в каждом, а на тебя прет два десятка мехов с самыми недобрыми намерениями. Я первым пришел в себя и отдал приказ. Сам не знаю почему, но меня послушали.

– Мехобои, занять позиции! Бить по средним мехам, легких пускаем поближе. Если у кого есть гранаты и шашки, милости прошу, ваш выход!

Наши позиции затянуло дымом, а когда из него вынырнули мехи, их встретили как полагается. Три средних меха подбили наши уничтожители техники, еще двоих легких мы забросали гранатами. Остальные поспешили ретироваться, решив, что в плотной городской застройке они будут нести непоправимые потери.

А потом наступила тишина. Нет, конечно, рядом постоянно грохотало, и приходилось укрываться за фундаментом домов, вдалеке были слышны выстрелы, но в остальном наступила тишина. Поляки бросили попытки настроить переправу через разрушенный мост и активно перебирались на нашу сторону с севера. Сейчас пехота при поддержке мехов гнала наших ребят в сторону Смоленска, а мимо уже шла артиллерия.

– Ребята, а ведь мы в тылу! – заметил Макарыч. – Уходим в партизаны?

– Мысль хорошая, вот только не выйдет. Вокруг Велижа нет ни одной густой рощи, где бы можно было укрыться, не говорю уже о лесной чаще. И потом, их артиллерия непременно заметит нас, когда мы будем отступать. Не хотелось бы оказаться мишенью в тире.

– Что предлагаешь? – старик нахмурился и посмотрел на меня.

– Был такой полководец, Суворов. Так он говорил, что на поле боя нужно делать то, чего никак не ждет противник. Мы будем наступать.

– Чего? – кажется, опешил не только Макарыч, но и остальные бойцы. Еще бы, как тут наступать, когда нас тут десятка три, а во всем Велиже соберется едва больше полусотни таких же потерявшихся?

– Очень просто. Сюда ведь идет артиллерия. Они сейчас будут бить нашим в спину, или не дадут им отступить. Представляете? Несколько сотен человек окажется в западне. Мы же захватим их в два счета!

Конечно, я немного лукавил, атака будет непростой, но какой смысл прятаться и ждать своей участи, если напоследок можно пошуметь? Причем так, что надолго запомнят.

Когда полсотни грязных и измотанных воинов высыпали из городской застройки и принялись палить, артиллеристы врага опешили. На самом деле, на стрельбу особо не рассчитывали – когда тут целиться, если нужно как можно быстрее пробежать разделяющее нас расстояние? Да, кто-то из поляков пытался стрелять. Тут им не повезло – у артиллерии были лишь шестизарядные пистолеты, чтобы ружья не мешали им работать с тяжелыми пушками. Несколько наших ребят упало, получив пулю в грудь, но мы все-таки добежали и ворвались в рукопашную. Свою винтовку потерял в первом же бою, вонзив штык в попавшегося под руку пушкаря. Времени останавливаться не было. С последних сил призвал иллюзии, а потом ударил ментальной атакой, насколько хватало сил. Сработало!

Артиллеристы бросились врассыпную, а мы добили их в спину. Много ли нужно артиллерийской батарее без прикрытия? Их было вдвое больше, но у страха глаза велики.

– И что теперь? – Макарыч косился то на пушки, то в сторону Смоленска, где сейчас шел бой.

– А теперь пришло время для нашего прощального аккорда, ребята. Сейчас мехи вернутся и сотрут нас в порошок, поэтому разворачиваем пушки, заряжаем снаряды и бьем прямой наводкой. Кто-то знает, как обращаться с этими штуковинами?

– Мне довелось на своем веку повидать такие, – с благоговением произнес Макарыч. – Это же британские Викерсы. Калибр сто пятьдесят два миллиметра, скорострельность – два снаряда в минуту, управляется расчетом из восьми человек…

– Макарыч, давай без теории! Бери под свое крыло ребят и командуй что им делать. Мне нужно хотя бы четыре пушки, которые будут бить в упор.

– Будет тебе даже пять, дай только минут десять, быстрее не выйдет!

– Это уже если поляк соизволит дать нам время!

Похоже, звезды пошлись на небосводе, потому как мы получили даже больше времени и приготовились встречать врага. Правда, никак не ожидали увидеть с дюжину разведывательных мехов, которые выскочили из-за холма.

– Ребята, это британский Райордан! – выпалил Клим, который уже взял первого меха на мушку.

– Британский, польский… Какая разница? Бить все равно надо! – отозвался Макарыч. – Батарея, пли!

Пять выстрелов громыхнули, разнося в клочья маленьких мехов. Да, такая пушка могла легко порвать и витязя, если стрелять в упор, а тут разведывательные мехи со слабенькой броней. Буквально через минуту поляки поняли, что атаковать нас с наскока было не самой лучшей идеей. Четыре Райордана разорвало на части, еще три валялись подбитыми нашими мехобоями, а остальные додумались отступить.

– Надо же, сдюжили! – выдохнул Макарыч. – Интересная картина получается. Пушки британские, мехи тоже с Туманного Альбиона. Не удивлюсь, если Великобритания активно сплавляла полякам оружие, натравливая на нас.

– Это ты еще не слышал о британских линкорах, блокирующих порт в Санкт-Петербурге, – ляпнул я, вспоминая старенькую новость. – Братцы, а ведь тут есть выжившие!

Моя ментальная сеть безошибочно показывала, что в останках меха копошится человек. Выхватил кортик и помчался к меху, стараясь особо не высовываться.

В кабине подбитого Райордана действительно находился человек – парень лет восемнадцати на вид. Его голова была в крови – похоже, здорово приложился при падении, а одна рука безвольно свисала вдоль туловища.

– Как звать? – оперся одной ногой на корпус поверженного меха и играл кортиком, демонстрируя спокойствие и готовность в любой момент прикончить парня, если вытворит глупость. На самом деле, сейчас я полагался только на дар, которым мог вывести из строя парня за считанные секунды.

– Вацлав.

– Вот что, Вацлав. Сейчас ты поднимаешься и топаешь с нами. А в штабе расскажешь откуда у вас взялись британские пушки, мехи и как вам удалось пройти через мост в Селезнях.

– Да я…

– Не мне будешь рассказывать, парень, так что побереги силы. И советую хорошо подготовить речь, чтобы дознавателям не пришлось на тебя тратиться.

Связали парня веревками, которые были под рукой и бросили позади. Если повезет, приведет языка в штаб. Не повезет – значит, парень родился в рубахе. Убивать его безоружного рука не поднялась.

Через пару минут к нам снова пожаловали гости. На этот раз мехи были уже польскими. Я с легкостью узнал их модели – Змия и Базилевса. Залп из пяти пушек лишь ненадолго остановил самых нетерпеливых, а мехобои наперебой стреляли, пытаясь задержать врага. После очередного выстрела Клим выругался и отбросил ружье в сторону.

– Чего, опять патрон заклинило? – тут же накинулся на него Макарыч.

– Хуже, – Клим виновато потупил взгляд. – Патроны кончились.

Что могла пехота без гранат против огромных стальных машин? Нам оставалось лишь умереть в бою. Я старался попасть в кабину, зацепив оператора, но с меткостью у меня были проблемы. Да и попробуй попади в узкую щель шагающего меха.

– Парни еще минутку, чтобы перезарядиться! – взмолился Макарыч.

Не дали. Мехи ворвались в ряды пушек и устроили там настоящий хаос. Я кинулся было под ноги меху, уходя от крутящихся дисков, но тут же получил выстрел в ногу. Шлепнулся в землю и едва успел увернуться, когда мех прошелся мимо. Поляк понял, что пропустил меня и развернулся, рассчитывая растоптать механическими ногами.

Взрыв! Кабина оператора полыхнула, а у меня заложило а ушах, когда стального монстра разорвало на части. Неужели ребята успели? Перевел взгляд на пушки и увидел, что рядом с ними не было единого бойца, а мехи стремительно разворачиваются назад и встречают новую опасность.

Голова шла кругом, ногу я вообще не чувствовал, а из ушей текла кровь. Пусть я ничего не мог расслышать, но все же заорал от радости, когда из-за холма появились тяжелые Витязи. Наши подоспели!

Глава 4. Госпиталь

Следующие события помню с большим трудом. Перед глазами бились мехи, взрывалась земля, я несколько раз терял сознание и снова приходил в себя. В какой-то момент нащупал на поясе флягу с живой водой и вылил ее на лицо. Стало немного легче, но слух не вернулся. Только жуткая головная боль и шум в ушах.

Кто-то склонился надо мной и пытался что-то объяснить, но я совершенно ничего не понимал, а потом по телу разлилось приятное тепло, и я, наконец, уснул. Не знаю сколько прошло времени, когда я пришел в себя. Лишь снова почувствовал легкое покалывание и тепло. Поймал себя на мысли, что практически не чувствую боли. Зато явно ощущал легкие прикосновения женских рук.

– Полина? – открыл глаза и увидел перед собой девушку в черно-белых одеяниях. Ее голова была покрыта, и длинные русые волосы лишь слегка выбивались из-под платка.

– Простите, я не Полина, – смутилась девушка, и на ее щеках заиграл румянец. – Лежите неподвижно, я еще не закончила.

– А где мы находимся? Что с остальными?

– Простите, я не могу ничего знать. Вас привезли вчера вечером с большой потерей крови, простреленной ногой и контузией. С помощью дара мне удалось привести ваш слух в порядок, но вот нога… Я пока бессильна.

Девушка виновато закусила губу и бросила быстрый взгляд на ногу, которая скрывалась под одеялом. Стоп, а где моя одежда? Сейчас я был в однотонном хлопковом халате на голое тело. Надеюсь, меня не видели врачи и медсестры в неглиже.

– Простите, у меня много пациентов, нужно идти. Надеюсь, я смогла вам помочь, и вы не будете чувствовать боль. Я подойду к вам позже, но если вдруг срочно понадобится моя помощь, всегда можете позвать.

Девушка поднялась и поспешила в конец коридора.

– Простите, а как вас зовут?

– Елизавета, – отозвалась девушка и снова густо покраснела.

Девушка умчалась, а я нашел в себе силы, чтобы подняться на локтях и осмотреться. Судя по всему, я находился в госпитале. Койки, расставленные в ряды, просторная комната и высокие потолки. Идеально белые потолки, которые навевают на мрачные мысли, когда только открываешь глаза. В моей палате еще одиннадцать таких же раненых, как и я, а рядом на койке восседает Буров. Его правая рука перевязана, а сам он довольно ухмыляется.

– Очухался, наконец? Как слышно, Архипов?

– Нормально…

– О, значит, подлечили слух, а то думали, что так и останешься глухим на оба уха. Ну вы и выдали, конечно! Откуда вам только пришла идея захватить польскую батарею? Наши мехи, когда ворвались на поляну, по первой вообще не поняли что происходит.

– Тактический маневр, – ухмыльнулся краешком рта. – Что с нашими и что ты тут вообще делаешь?

– То же, что и ты! – отозвался Дима и поднял руку, забинтованную от локтя до самых кончиков пальцев. – Тимоха погиб. Прямо на моих глазах. Мы дрались с одаренными, и ратник его прикончил. Головин, Аглицкая и Елизаров живы, за остальных ничего не знаю.

Я вспомнил громадного Трегубова, который, как казалось, был создан для военного дела. А теперь его нет, и лично мне этого добродушного увальня будет не хватать.

– Кстати, ты в курсе что за парня ты в плен взял?

– Только не говори, что он польский принц.

– Ну, не принц, конечно. Сын польского сенатора, члена сейма Речи Посполитой. Одного из ста сорока, между прочим. Думаю, такую крупную рыбешку мы легко сможем на пятерых наших обменять, так что можешь рассчитывать на особую благодарность. Если повезет, даже медаль дадут.

– Да зачем мне та медаль?

– Господин Архипов, немедленно примите горизонтальное положение! Вам нельзя напрягаться и тем более, вставать! – это Елизавета увидела, что я сел на краю кровати и уже мчалась ко мне.

– Простите, уже ложусь, – ответил я и тут же лег на кровать. Девушка осмотрела повязки на ноге и умчалась снова.

– Как она тебе? – произнес Буров, глядя вслед удаляющейся девушке.

– Кто, Елизавета? Хорошая. А кто она?

– Сестра милосердия, конечно же. Или ты решил, что ангел, который спустился с небес тебя спасти? Поверь, я вчера слышал и такую чушь. Она, конечно, на четверочку, но… Кстати, ты ей понравился.

– Не придумывай, просто она переживает за работу.

– А если я тебе скажу, что она Владимирская княжна? Представляешь, сама Елизавета Всеволодовна прибыла сюда, чтобы работать сестрой милосердия в госпитале. Это много значит! Андрюх, не теряй момент!

– Дима, даже не подумаю.

– Мехи горелые! Да она сидела возле тебя весь вечер и ночью подходила раза три. Ты ведь даже не представляешь как тебе повезло. А если выгорит? Станешь не абы кем, а членом княжеской семьи.

– Буров, тебя контузило побольше моего! С чего ты решил, что мне вообще это нужно? Мы с Полиной, и я чувствую себя замечательно. И потом, ты ведь сам сказал, что «на четверочку».

Я хитро посмотрел на Диму, радуясь, что получилось его поддеть. Да, крутая эта вещь – дар. После такой передряги, в которой я очутился, в нашем мире пришлось бы отходить месяц, а то и дольше. А тут на следующий день уже почти огурчик. Вот только нога пока заставляет переживать.

– Да какая разница, что я там сказал? Не будь у меня Князевой, я бы…

– Ладно, змей искуситель, что там слышно на счет полевого лазарета? Они успели отступить?

– Откуда мне знать? Как видишь, я сплетни не собираю, знаю только то, что говорят целители.

Кто бы ни приходил справиться о моем здоровье, все время получал один и тот же вопрос: «Что с полевым лазаретом, который эвакуировали из Велижа?» Только под вечер мне сказали, что его разбили, а всех, кому удалось уцелеть, перевели в лазарет.

Я тут же сел и попытался встать, но боль в ноге заставила снова упасть на подушку.

– Господин Архипов, вам нельзя вставать! – тут же донесся до меня голос Владимирской княжны. Ой, будто я сам не знаю!

– Есть костыль?

– Вы собираетесь ходить с помощью костыля?

– Нет, буду любоваться им, как произведением искусства! – ну что за девчонка! От волнения, боли и беспомощности невольно сорвался на Лизе, и у девушки проступили слезы на глазах. Кто ее вообще пустил в сестры милосердия? – Извините…

– Как ваш целитель, я настаиваю, чтобы вы немедленно легли в кровать, но как человек и как девушка… Я вас понимаю. Позвольте я схожу и сама узнаю есть ли в лазарете человек по имени Полина. Вы ведь ее ищете, если я правильно понимаю?

– Да, вы верно поняли, но не смею отбирать ваше внимание. У вас только в этой палате двенадцать раненых, а во всем госпитале… Сколько бы сестер милосердия не было, на пару сотен человек этого недостаточно. Занимайтесь больными, а костыль мне принесет господин Буров, верно?

– Андрюха, а рожа у не треснет? – тут же возмутился Дима и поймал на себе удивленный взгляд княжны. – В смысле… конечно, господин Архипов. Не стоит задерживать Елизавету Всеволодовну.

Лиза умчалась довольная, а Буров скорчил рожу, но все-таки сходил за костылем.

– Держи, манипулятор! – Дима небрежно швырнул мне костыль, а я с помощью дара остановил его в воздухе и заставил плавно опуститься в руку.

– Буров, ты такой умничка, когда надо.

– Погоди, мы еще с лазарета выйдем. Наши тренировки никто не отменял, – пригрозил Буров, завалился на кровать и закинул здоровую руку за голову.

Я же поспешил на этаж ниже, где располагались девушки. Скажу честно, покорение лестницы далось мне с большим трудом. Сейчас я искренне жалел, что не опустошил еще парочку отступников и не получил светоча. На высшем луче владения даром псионики могут даже левитировать, и все эти проблемы со ступеньками для них пустой звук.

Пришлось опросить нескольких сестер милосердия, прежде чем выяснить, что Полина в третьей палате. Постучался, и только после разрешения вошел внутрь. Не хотел показывать костыль, но иначе идти не получалось.

– Поля! – бросился к девушке и едва не растянулся на полу, потому как забыл о поврежденной ноге.

Полина услышала меня и закрыла лицо руками. Ее тело затряслось, не скрывая слез.

– Ну-ну, малышка! Все уже позади, – я доковылял до кровати и сел рядом, приобняв ее.