Вторая молодость

Вторая молодость

Борис Вараксин

© Борис Вараксин, 2023

ISBN 978-5-0060-4109-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вторая молодость

В последний раз Николая Павловича кололи пару лет назад. Он тогда гулял по улице и подвергся нападению бродячего пса. Отделался порванными брюками и содранной кожей. В травмопункте оказали полагающуюся в таком случае медицинскую помощь, сперва обработав рану зелёнкой, а потом и сделав уколы в разные части тела.

Воспоминания о шприце были не из приятных, поэтому, когда пришёл черёд новому испытанию – пандемии и связанной с ней поголовной вакцинацией – Николай Павлович в прививочный пункт не спешил. Благо и времени поразмыслить и принять ответственное решение было предостаточно: процедура была добровольной.

В конце концов решил уколоться. Во-первых, статистика заболевания среди знакомых к тому времени стала прямо-таки угрожающей, во-вторых, процедура была бесплатной и, в-третьих, уже не раз намекали, что за границу без соответствующей справки пускать не будут. Туда он, кстати, не собирался, но вдруг срочно понадобится?

***

В огромном торгово-развлекательном центре была тьма народу. Однако, на верхний этаж, где и совершалось таинство приобщения к здоровым людям, никто не спешил. Что несколько удивило. Но, может, все уже приняли полагающуюся дозу?

На осторожный вопрос: «А это не опасно?» – доктор смерил сомневающегося пациента снисходительным взглядом и ответил: «Абсолютно!» Чем полностью удовлетворил своего подопечного.

Однако, перед собственно процедурой ещё предстояло ознакомиться с длиннющим списком заболеваний, которые ставили процесс вакцинации под вопрос. Николай Павлович не стал заморачиваться и очистился от всех болезней сразу, отметив галочками, что их у него не было и нет. Названия некоторых он увидел впервые и понять, в чём они выражаются, было затруднительно. Но ведь он пришёл не за этим…

С формальностями покончено. Медсестра покопалась в инструментах, прищёлкнула пальцем шприц и вогнала его в плечо потенциального больного.

Надавила, вытащила, затёрла ранку и пожелала Николаю Павловичу долгих лет жизни. Что было как нельзя кстати, ибо ради этого он сюда и пришёл.

Почему-то снова вспомнилась собака и доктор, весёлым голосом произнёсший после укола против бешенства:

– Ну, батенька, надеюсь, вам повезёт.

И добавил на вопросительный взгляд пациента:

– Найдите этого пса и следите за ним в течение месяца. Если не сдохнет, значит, у вас всё будет о’кей…

– А если сдохнет?

– Ну, тогда вам можно лишь посочувствовать.

Пёс оказался здоровым, просто излишне агрессивным. Николай Павлович с ним даже подружился – уж очень хотелось держать бездомного хулигана под контролем. К сожалению, месяца через полтора тот куда-то исчез. Видимо, сменил ареал обитания. За это время Николай Петрович успел уколоться ещё несколько раз, но когда стало ясно: к псу нет вопросов – он это дело прекратил.

***

В последующие после вакцинации дни Николай Павлович установил жёсткий контроль за своим самочувствием. Однако, эффект от совершённой процедуры никак не проявлялся. Словно ничего и не было. Возможно, и с псом была та же история, потому что если всё зависело от здоровья животного, то и тратить дорогостоящие лекарства на покусанного горожанина было бы нелогично. Достаточно и зелёнки…

***

По прошествии полугода вакцина дала-таки о себе знать. Причём самым неожиданным образом: у Николая Павловича начали расти волосы на голове. И не где-нибудь, а там, где их давно уже не было. В это было трудно поверить, но…

Лысина исчезала прямо на глазах, а на её месте поднималась давно забытая, добротная шевелюра. И было это так здорово, что он даже к врачу не пошёл.

Но этим дело не ограничилось: начали расти зубы. Старые, все в пломбах и трещинах, вывалились, а на их месте прорезались новые, крепкие и здоровые. Мосты и коронки пришлось удалить – мешали процессу обновления.

На лице разгладились морщины, живот подобрался, под кожей обозначились упругие мышцы. Распрямилась спина, разогнулись колени, позвоночник прекратил напоминать о себе при каждом удобном случае. Николая Павловича перестали узнавать соседи и всё допытывались, сколько с него берут за съёмную квартиру. Наконец, после того, как он прочитал какому-то чуваку надпись на банке, нанесённую микроскопическим шрифтом (из коей следовало, что данная жидкость приёму внутрь не подлежит), стало ясно: дело нечисто. И отправился к врачу.

Доктор открыл толстую историю болезней, взглянул на посетителя и… так и остался с открытым ртом. Вместо помятого жизнью шестидесятилетнего мужчины на него глядел… молодой улыбчивый парень, назвать которого больным язык не поворачивался.

– Вы… это… вместо папы?

– Нет, сам за себя.

– И сколько вам лет?

– Там же написано!

– Но так не бывает! На вид вам лет двадцать, не больше. Один румянец чего стоит!

– Румянец? Хм, это мелочи. Взгляните на мои зубы!

Николай Павлович широко открыл рот, демонстрируя ряд белоснежных, здоровых зубов.

– Но… как… это… у вас… получилось?

– Да я и сам не знаю. Вакцинировался – и вот результат.

– Но такого ни у кого не было. Что вы ели после вакцинации?

– Да ничего особенного… Как обычно…

– А лекарства какие-нибудь принимали?

– Нет. Я вообще не любитель фармакологии, предпочитаю народные средства: чай с мёдом, горчичники…

– Так-так-так…

Доктор нервно забарабанил пальцами по столу: перед ним сидел человек, который благодаря вакцине помолодел лет на сорок. И никто об этом не знает! Но это же бомба в научном мире и он, простой терапевт, станет всемирно известным учёным, чьё открытие (а это, несомненно, открытие) тянет на Нобелевку!

Откинулся в кресле, лоб покрыла испарина… Вскочил на ноги, забегал по кабинету… Сердце – как сумасшедшее, лёгкие – как насосы…

Но надо успокоиться и разобраться. Случай-то уникальный! Значит, было что-то такое, что повлекло за собой столь невероятную реакцию. Но что?

– Вспомните, пожалуйста, не было ли с вами чего-нибудь необычного месяц назад, год, два…

– Чего-то особенного? Нет, не припомню. Ну, разве что пёс меня покусал…

– Когда? – чуть не подпрыгнул доктор.

– Да года два назад. Я ещё пошёл прогуляться. День был хороший: тёплый, солнечный. Иду себе, радуюсь жизни. Смотрю – две собаки: он и она. И он какой-то беспокойный… Крутится, вертится… Мне стало интересно. Остановился, наблюдаю… И чёрт его знает почему, но этот пёс на меня как прыгнет! Еле успел подставить спину. Он и ухватил… Зубами… Несильно… Но брюки порвал и кожу сорвал.

– Ну, и… Дальше-то что?

– Пошёл в травмопункт. Рану мне замазали и…

– Что-нибудь кололи?

– А как же! Ещё сказали: посиди полчасика в приёмной, пока рассосётся. Ну, я и…

Доктор бросился к компьютеру:

– Так… Укол… От бешенства… Когда, говорите, это случилось?

– Сейчас точно скажу: месяц – май, число – десятое или одиннадцатое. Доктор ещё приговаривал: повезло вам, что сегодня не день Победы. Мы бы не работали. Потом кололи ещё, но сколько – я уже не помню.

– А всё-таки…

– Три… Или четыре… Я особо не отслеживал.

– И как вам кололи? В истории болезни фиксировали?

– Нет. Я просто приходил, меня кололи и я уходил.

– Дружочек, да разве так можно? Всё надо было записывать: когда, во сколько… Тут всё важно, до минуты. Теперь пойди, разберись: собака виновата в вашем омоложении или медикаменты… Или и то, и другое сразу… Совокупность факторов, так сказать… И как мы теперь узнаем полученную дозу? Придётся экспериментировать.

Начали прощаться:

– Доктор, а ничего, что я… это самое… помолодел?

– Что вы, голубчик, молодость ещё никому не вредила. Я записал ваш адрес и телефон, буду держать с вами связь. Мы с вами такое устроим! Весь мир будет у наших ног! Вам хочется, чтобы мир был у ваших ног?

– Знаете, это так неожиданно. А пенсии меня, часом, не лишат? У меня ведь дача есть – старенькая. От родителей осталась. Работы на ней – непочатый край. Хотелось привести в порядок.

Доктор смотрел на молодого (или всё-таки пожилого?) мужчину и не верил своим ушам: ему ничего не надо! Ни славы, ни почестей… Везёт же людям!

Арбуз и капуста

Они лежали рядом, бок о бок – большой полосатый арбуз и зеленоватая капуста. Как они оказались вместе – непонятно. Он – такой гладкий, круглый, готовый лопнуть от переполняющей его водянистой мякоти и она – вся из бесчисленных слоёв тонких листьев, готовая распушиться, как только представится подходящий случай. И если с его стороны время от времени доносилось довольное потрескивание, то с её – лёгкий шелест ажурной конструкции, составляющей её беспокойную сущность.

«Что ж ты такой… неповоротливый?» – думала она, искоса поглядывая на тяжёлый плод, возлежащий подле. «Шевельнулся бы хоть… Для приличия… Нельзя же быть таким бревном… И не один день, а, почитай, месяц уже… Лучше б рядом со мной морковка какая-нибудь выросла, или петрушка. Всё веселей было бы. И ведь в этой туше семян до чёрта! Так и пропадут семена-то, бестолочь! Ну скажи, какой от тебя толк? Ни витаминов, ни калорий… Удобрений – и тех не дождёшься… И зачем ты живёшь, ради чего? Только место занимаешь!»

В его голове, несмотря на кажущуюся окаменелость, тоже бродили кое-какие мысли. Понимал: спутница его не слишком длинной жизни давно на взводе. Но что он мог поделать? Это чёртово солнце не оставляет ни малейших шансов на физическую активность. Наполнение внутренности идёт такими темпами, что того и гляди лопнешь без всякого постороннего воздействия. Какое уж тут шевеление! Дожить бы до заката солнца, чтобы немножко передохнуть. Нет, пусть эта капуста ищет себе кого-нибудь другого. В конце концов, он – ягода, она – овощ. Налицо несовместимость не только на ментальном, но и на генетическом уровне. От такого союза ничего, кроме урода, ждать не приходится. Вот если бы он был морковкой…

Мысль о сладком продолговатом крепыше уже не в первый раз приходила в голову толстокожему полосатику. Вот кто всегда в отличной форме! Сей корнеплод и через месяц лежания вне конкуренции!

В правом боку послышался лёгкий треск и это свидетельствовало о близком завершении жизненного цикла. Что ж, чему быть – того не миновать!

Вблизи послышались голоса сборщиков урожая. Кто-то похлопал арбуз по боку:

– Санёк, смотри, какой мерзавец вымахал! Щас мы его…

***

Капуста осталась одна. Вокруг – никого. Интересно, вспомнят ли о ней? Или так и засохнет на корню? А ведь какой славный салат можно было бы приготовить, или суп сварить. А ещё голубцы – пальчики оближешь! Нет, братцы, вы уж побеспокойтесь о белокачанной. Зачем лишать её последнего удовольствия?

Банан и тыква

Бананов было много, несколько ящиков. Расфасованные по целлофановым пакетам и плотно спрессованные, они были жёлто-зеленого цвета и пользовались хорошим спросом у покупателей. Их брали впрок, с расчётом, что на следующий день они станут мягкими и вкусными. Сегодня же можно и потерпеть. Съесть яблоко, например, или сливу. Их тоже брали, но уже в меньших количествах.

Тыква лежала одна. Выглядела она восхитительно: пышные формы, хорошая спелость. У неё были свои поклонники и долго она не залёживалась.

Составляла ли тыква конкуренцию бананам? Трудно сказать. Бананы можно было есть сырыми, а это важное преимущество. Всё-таки, готовить овощное рагу готов не каждый. А с банана сдёрнул кожицу – и в рот!

А сладкий-то какой! Особенно на третий день лёжки.

Тыкву так просто в рот не сунешь. С ней нужно повозиться: счистить кожуру, удалить сердцевину с семечками, порезать, пожарить…

В этом тоже была своя прелесть, но банан… Его, кстати, также можно жарить и некоторые так и делают, но это уже из области экзотики. Мы же не папуасы какие, чтобы продукты переводить. Это же не кабачок! Кстати, тоже неплохой овощ. Интересно, знают о нём африканские аборигены? Про тыкву-то им наверняка рассказывать не надо.

Бананы там висят повсюду. Банановая страна!

У нас бананы не растут. Им здесь холодно. А вот тыквы – запросто. Только поливай.

Какой из всего этого можно сделать вывод? Нужно что-то делать с климатом. И чтоб на каждой компостной куче взрастали не только тыквы, но и бананы. Вот тогда мы с гордостью сможем сказать: у нас – банановая республика! И пошли вы со своими сливами куда подальше!

Пломбир в вафельном стаканчике

Больше всего на свете Дмитрий Евгеньевич любил молоко: белое, пахучее, прямо из-под коровы. Мог пить его каждый день. Продолжалась эта любовь довольно долго – лет пять и то были первые годы его жизни, вспоминать которые легко и приятно.

На шестом году появились новые предпочтения, в частности, мороженое – пломбир в вафельном стаканчике: белый и очень вкусный. Митя мог съесть десять порций подряд, но столько не разрешали, потому что после такого количества у него обязательно начинало болеть горло.

К белому у Мити была особая предрасположенность. И когда ему на день рождения купили торт «Птичье молоко» с ослепительно белой начинкой, он съел его за один присест. Родители спохватились, но было уже поздно: Митя лежал на диване и у него болел живот. День рождения был испорчен, но воспоминания о торте остались самые радостные.

Потом пришла пора юношеских увлечений в виде сияющих горных вершин, которые непременно нужно покорить. Эти ослепительно белые снега… Эти побелевшие от холода пальцы на ледяном ветру… Романтика!

Но время неумолимо вносило коррективы в представления о жизни и олицетворением успеха становилось не белое облако в тысяче метров под ногами, а белая скатерть, белая тарелка и белая рыба в тонкой нарезке. И, конечно же, белое вино: бокал перед обедом, бокал перед ужином, бокал перед завтраком… Что может быть лучше?

Всё шло замечательно, пока с какого-то момента вина стало не хватать и понадобилось что-то более существенное. Ну, а что может быть лучше, нежели она – «белая» и не слишком дорогая.

Дмитрий Евгеньевич иногда задавался вопросом: а почему, собственно, «белая», если белого в ней отродясь не видали? Но… «Белая» так «белая». Какая, в сущности, разница?

Поначалу на «белую» хватало, но скоро начались проблемы. А потом и вовсе всё пошло наперекосяк.

***

Санитары положили туго спеленатое тело на носилки и вынесли за дверь. Им позвонили соседи: чувак этажом ниже грозится разнести дом к чёртовой матери. Ну, типа, белая горячка…

Говорят, там, куда отвезли Дмитрия Евгеньевича, много белого цвета: простыни, стены, потолок – и ничто не отвлекает от воспоминаний о далёком, но таком прекрасном детстве. О молоке, пломбире в вафельном стаканчике, торте «Птичье молоко»…

Вот вернётся Дмитрий Евгеньевич и расскажет. Кстати, почему бы ему не начать жизнь заново? Было бы замечательно!

Бочки & затычка

Бочек было много, штук двести. Вот-вот должно было начаться их заполнение виноматериалом нового урожая. Собственно, цистерны уже подъехали, осталось только их опорожнить.

Что ж, дело привычное. Бригадир виноделов, уважительно величаемый Филиппыч, направил шланг в соответствующее отверстие в бочке и процесс наполнения начался. А пока суть да дело, рабочие принесли ящик с затычками и открыли его. И что же они увидели?

На дне ящика, обычно полного, сиротливо лежала… одна единственная затычка. Куда делись остальные – непонятно. Ящик с затычками – не ящик с деньгами, охрана ему не положена, но всё же… Кому они могли понадобиться? А главное – что теперь делать?

Бочка, между тем, наполнилась, шланг перекинули на другую и… Один из рабочих ловким ударом загнал затычку по самую шляпку, а учётчица Клава подписала акт приёмки виноматериала на длительное хранение.

Вторая бочка наполнилась, как и первая, и шланг отправился к третьей. А затычек-то нет! Заткнуть-то нечем! За ними отправили человека, но когда он вернётся? И найдёт ли ещё? Затычки на дороге не валяются. Это в Москве, где они не очень-то и нужны, их навалом, а здесь, в провинции… Да ещё в разгар уборочной, когда каждая затычка на счету…

Конечно, можно просто наполнить все бочки и не париться насчёт затычек. Только как быть с фиксацией произведенных работ? Кто будет подписывать акт, в котором по пунктам перечислены технологические операции по изготовлению винной продукции, а бочки стоят незакупоренные? Акт же – это премия, хорошее отношение начальства, грамота, наконец!

Тягостные размышления бригадира прервал молодой рабочий Василий, робко тронувший шефа за рукав:

– Павел Филиппыч, а может, заткнуть эту бочку? Ну, вытащить из первой и заткнуть. Та-то уже оприходована!

Филиппыч задумчиво посмотрел на безмятежное лицо юноши. Надо же, молоко на губах не обсохло – а соображает.

– Кхм-м… Кхм-м… Вообще-то, не положено… Но раз такое дело… Ладно, давай!

С характерным звуком затычка выскочила из первой бочки и вставилась во вторую. Хлоп – и дело в шляпе! И ведь как хорошо подошла: тютелька в тютельку!

Подписан соответствующий акт, прикноплен к бочке. А тут и третья наполнилась. И снова нет затычек, и снова водитель цистерны не может ждать. Что делать? Да всё то же! Какая разница, одна бочка или две окажутся незаткнутыми. Зато дело идёт, контора пишет. В общем, действуй, Василий, на тебя вся надежда!

Так они и переходили от бочки к бочке. Сменялись цистерны, подписывались акты. И удивительное дело: нигде не случилось ни единой заминки. Затычка подошла ко всем бочкам! Её универсализм оказался всеобъемлющим! Вот что значит точная калибровка затыкаемых отверстий.

Недостающие затычки появились лишь под вечер. Их выпросил в соседнем винодельческом хозяйстве посланный на поиски человек. А может, и не выпросил, а как-то само собой получилось. Затычки быстро разошлись по предназначенным для них местам и Филиппыч вздохнул с облегчением. Всё-таки, подобные испытания для его добросовестности были внове.

Затычку-спасительницу сначала хотели передать в музей винокомбината, но потом решили поставить на её шляпке красную пимпочку. Чтобы все знали: производство не было остановлено именно благодаря её усилиям. И долго ещё потом рабочие отзывались об этой немудрящей вещице с особенной теплотой. Всё-таки, хорошо, когда есть затычка, подходящая к любой бочке!

Бычки и соус

Бычки лежали в консервной банке и было им грустно. Потому что некомфортно. Дело в том, что по какой-то причине их, лежащих стройными рядами, вместо томатного соуса залили оливковым маслом. И вместо привычного «Бычки в томатном соусе» они стали «Бычки в оливковом масле», что совершенно не вязалось с их историческим прошлым: всегда бычки сожительствовали с представителями паслёновых, растущих на земле Поволжья, а не с плодами деревьев, растущих бог знает где.

На восьмом месяце лёжки появился какой-то посторонний и очень неприятный запах. Бычки подозрительно поглядывали друг на друга, пытаясь понять: кто нарушает нормы совместного проживания? Однако, определить источник пагубного воздействия не удавалось. Но кто-то же был тому виной!

Тут-то и вспомнили о томатном соусе. С ним такого не случалось. Бычки могли годами лежать на полках магазинов или где-нибудь в подсобке и всегда оставались годными к употреблению без малейших скидок на возраст. А тут…

Значит, всё дело в оливковом масле или в том, что так называется. Честно говоря, поручиться, что на каком-то из этапов технологического процесса в доброкачественный продукт итальянских производителей не добавили чего-нибудь ещё (например, другого масла – касторового, пальмового или моторного) никто бы не решился. А в результате…

Запах всё усиливался, а вместе с ним и давление изнутри. Банка начала пухнуть и бычкам стало посвободней. Они даже смогли теперь понемногу плавать, что для здоровья никогда не лишне. О томатном соусе если и вспоминали, то уже без прежней грусти. Да, среда обитания ухудшалась с каждым днём, но в этом были и положительные моменты: наиболее инициативным и пронырливым жилось всё лучше. Раньше-то они и пошевелиться не могли.

Бесконечно долго так продолжаться не могло. Банка – не резиновая. У некоторых, наиболее интеллектуально развитых бычков возникло предчувствие: добром это не кончится. Предчувствия переросли в уверенность и на повестку дня встали два вопроса: кто виноват и что делать. А банка продолжала увеличиваться в размерах.

Наконец, всем стало ясно: из этой банки иного выхода, кроме как на помойку, нет. Атмосфера к этому времени стала просто чудовищной и даже наиболее предприимчивые смирились с неизбежным и молили лишь об одном: чтобы конец не был слишком жестоким. Надежды на то, что как-нибудь пронесёт, уже не осталось.

Рванула банка ранним утром, когда все ещё спали. Бычки разметало по холодильнику и они так и остались лежать: скрюченные, в неуклюжих позах, с оторванными конечностями, молчаливые и беспомощные. Хозяйка, открывшая дверь, заохала, запричитала что-то про проклятых америкосов, сгребла рыбьи останки и отнесла кошке во двор. Надо ли говорить, что они так и пролежали последующие два дня и ни одна живая душа (даже вечно голодный пёс Полкан из соседнего посёлка) к ним не притронулись.

Так бесславно закончили свой жизненный путь те, кого мы так любили и кого ещё долго будем вспоминать с нежностью. Новая среда обитания оказалась не для них. А ведь могли бы ещё долго радовать нас своим изысканным вкусом, быть лучшим подспорьем в деле приготовления самых разнообразных блюд.

Но – увы…

В никуда

Мост был крепким, надёжным. Железнодорожным! Его не собирались убирать: периодически осматривали, красили, следили за техническим состоянием и, если бы он вдруг понадобился, с эксплуатацией не было бы проблем. Только вот надобность в нём давно отпала и железнодорожная ветка, для которой он и был предназначен, вела в никуда. В буквальном смысле, ибо завода как конечной точки маршрута уже лет двадцать не существовало, а жителям микрорайона, построенного на его месте, мост был ни к чему.

Так он и стоял. Говорят, разборка этого моста обошлась бы в копеечку, а так он никому не мешает. Ну, и пусть стоит…

Под мостом протекала река. Не сказать, чтоб большая, но и не совсем маленькая. И облюбовали ту реку для своих тренировок любители водного спорта: байдарочники, каячники, каноисты и прочие энтузиасты отдыха на воде. Привесили к мосту свои флажки и ворота, пригласили всех желающих.

И закипела под старым мостом жизнь. Отныне здесь влюблялись и ссорились, сходились и расходились, пели песни и сушили мокрую одежду. И никому не приходило в голову поинтересоваться у моста, как он к этому относится.

А он был счастлив. Ведь теперь ему не приходилось гнуться под тяжестью грохочущих составов, ощущая всеми болтами и гайками, каково это – выдерживать думпкары со щебнем и цистерны с мазутом. Его всё устраивало, кроме собачников. Ну почему они не приучат своих питомцев ходить под кустик, а не как придется. Ведь так просто: подошёл, задрал лапу, сделал, что хотел – и беги себе на здоровье. На другой берег в том числе. И шпалы чистые, и болтовые соединения…

Может, прислушаются?

Ведро и бочка

Ведро было хорошее, эмалированное. Обычно им пользовались при сборе огурцов – предмете неустанной заботы хозяев. Ещё в нём по осени варили варенье, в остальное же время оно стояло в сарае, не привлекая к себе особого внимания.

Пришла пора сбора урожая. Ведро вынесли из забитого стройматериалами и сельскохозяйственным инструментом помещения и поставили возле грядки – складывать огурцы. Однако, на небе появились тучи, начал накрапывать дождь и с огурцами пришлось повременить.

Дождь потихоньку разошёлся и на дне ведра появился тонкий слой воды. Но данный процесс не шёл ни в какое сравнение с тем, что наблюдалось в бочке, в которую поступала вода из водосточной трубы. Здесь всё пенилось и бурлило и повышение уровня шло совсем другими темпами.

Дождь усилился, наполнение ведра пошло веселей. Однако, с бочкой ему было не сравниться. В той уже было под завязку и началось выплёскивание через край.

Разверзлись хляби небесные! Ливень обрушился на и так уже насыщенную влагой землю, принимая характер тропического. К такому повороту событий бочка была абсолютно не готова. Она стала просто лишней, ибо вода, минуя её, прямиком отправлялась на землю, заливая окружающее пространство. А вот ведро чувствовало себя превосходно, ибо ещё не наполнилось и наполовину.

Сверкнула молния, загрохотало так, что заложило уши. Но ведро всё никак не наполнялось до краёв. Бочке стало обидно: она такая большая, а толку от неё…

***

Дождь закончился. Земля быстро впитала влагу, выглянуло солнце, подул лёгкий ветерок. Вдали бодро прокричал петух. Дверь открылась и на крыльцо вышел хозяин. Оценил последствия стихии, почесал в затылке и решил не торопиться что-либо делать: пускай подсохнет.