Арфы нежное звучанье…

Арфы нежное звучанье…

Глеб Пудов

© Глеб Пудов, 2023

ISBN 978-5-0060-3993-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В настоящем издании представлены баллады, написанные в разное время на протяжении десяти лет (2010 – 2020). Подавляющее их большинство было ранее опубликовано, однако для этой книги многие существенно переработаны. Сюжеты заимствованы из мифологии народов Европы и истории Древней Руси. Некоторые связаны с русской литературой XIX века и событиями из жизни автора.

Что такое баллада? Это не только твёрдая форма средневековой европейской поэзии, но и лиро-эпический жанр, т. е., по словам известного филолога М. Л. Гаспарова, «стихотворный рассказ о страшном или трогательном событии»1. А. А. Гугнин определял баллады как «… повествовательные песни (или стихотворения) с драматическим развитием сюжета» и подчёркивал в них «взаимопроникающее единство элементов лирики, эпоса и драмы»2. Таким образом, произведения из настоящего сборника – это рассказы в стихах о том или ином событии.

Особо следует сказать о балладе «Красное и белое» – единственной, которая написана совсем недавно и не была ранее опубликована. Она создана во время пребывания в известной старинной лечебнице, когда вокруг носились кареты скорой помощи, в операционных зашивали и вправляли, а в палатах стонали и охали. Именно в эти минуты в голову приходило не только понимание ложности всех навязываемых нынче мифов и иллюзий, но и стихотворные строки разных размеров и длины. Поскольку со временем этих строк становилось всё больше и больше, было решено объединить их в самостоятельное произведение и назвать балладой.

Почему именно балладой?

Для баллады характерны описания мистических событий, контактов с потусторонним миром, рассказ о драматических случаях. Забегая вперёд, скажем, что в предлагаемом произведении этого достаточно. Стало быть, пусть оно именуется балладой. К тому же, как пишут авторы учебника «Поэзия», «современные поэты тоже время от времени к нему обращаются (жанру баллады – Г.П.) – хотя нередко переосмысляют романтическую балладную стилистику… Для них баллада вполне может описывать современную жизнь – загадочные случаи, которые происходят с обычными людьми, драматические и необъяснимые повороты их судеб и т.д.»3. Таким образом, в появлении произведения в жанре, имеющем весьма почтенный возраст, нет ничего удивительного. При работе над балладой использовался не один стихотворный размер, а почти все из числа пяти классических. Это делалось не только с целью разнообразить интонации и ритмы баллады, но и отразить разные эмоции, в ней содержащиеся. То же самое справедливо по отношению к другим стихотворениям настоящего сборника.

Оссиан

С оттенком грусти величавой,с вселенским ужасом в глазах,явился с местного причалак нам некий юноша в очках.В старинный город над рекойприехал гений молодой.Прошло два дня. Наш Оссиан4провёл их тихо, сыт и пьян.Он жил особой незаметнойв тиши гостиничных палат.Цинично завтракал котлетойи драил руки, как Пилат.Всё шло чудесно в этом лучшемиз обитаемых миров:порой грешно, но чаще скучнов глуши пустынных номеров,ведь непогода пиром преснымего ссылала с книгой в кресло.Прошло два месяца. Поэтуже в вчерашнее одети рад вновь прибывшему гостю,как увольнению солдат,и всё же драит свои костиa la помянутый Пилат.Ах, простодушие провинций!Прекрасна музыка глуши!И кружевное полусвинствои полусчастие в пыли!Уже дежурный свой стишокпоэт наш тиснул в номероктреской пропахнувшей «вечорки» —испытанного средства поркии похвалы. Теперь женати носит стёганый халат.По вечерам с соседом в вистизящно – истинный артист! —играет бывший Оссиан,но, впрочем, тоже сыт и пьян.

Санкт-Петербург

Встреча

Светофор. Перекрёсток.– «Здравствуй…»– «Привет!»– «Как дела?»– «Да неплохо. А ты?– «Всё по-старому. Знаешь, тут рядом кафе,там так тихо, повсюду цветы…»– «Не могу, я так занят, я очень спешу,меня ждут. Ты звони. Ну, пока!»– «До свиданья, но помни: ещё берегутвоего горемыку-кота,он ждёт тебя…»– «Правда? А я и забыл.Извини, побегу!»– «Подожди…»– «А кота я дарю. Для того, чтоб не выл,погуляй с ним. Потом – утопи».

Санкт-Петербург

Кирилл и Ферапонт

Много лет посвятил преподобный Кириллукреплению церкви Христовой,но просилась душа на молитву туда,где нет прелестей града большого.И однажды, когда он молитву творилв своей келье холодной, сияньеувидал он среди полуночных светил,там, где крепится свод мирозданья.И всё ярче и ярче светились огни,приближаясь к кирилловой келье,становились похожи на пламя они,что цветёт по ночам в Белозерье.И услышал Кирилл неизведанный глас:– «О, изыди, изыди, игумен!Наступает теперь твой назначенный час,будет подвиг прекрасен, но труден.Ты до смерти пребудешь в озёрном краю,там, где лес шелестит над водою,и построишь из брёвен землянку свою,и поставишь там крест. За тобоювоспоследует брат. Ты прими его. Радон пойти. Как и ты, он бесстрашен».И затем те лучи стали глуше в ночи,занималась денница меж башен.И главу преклонив, её встретил святой,седина на висках серебрилась,с благодарностью он у иконы святойпринимал Провидения милость.Через несколько дней появился монахФерапонт и поведал, что многов том озёрном краю, в тех сосновых лесах,мест для тех, кто устал от земного.Преподобный Кирилл в тот же месяц решилотправляться в дорогу. И весь онпогружён был в те дни в тяжкий труд до зари,но душою был бодр и весел.На лазурной заре, когда в старой Москветишина от Кремля до окраинобрамляет собой, словно белой стенойнебеса, и зловещее граетна крестах вороньё, они двинулись в путь,в путь опасный в пустынные земли,одинокого жительства истовый трудих наполнит в лесах Белозерья.Шёл Кирилл впереди, Ферапонт позадипоспевал за игуменом еле.Торопились они в своём долгом пути,шли на север, где сосны и елиобнимают вокруг все озёра, как другдруга нежные добрые дети,там, где пусто окрест, где воздвигнут свой крест,где построят землянку и клети.И однажды в тот день, когда чёрная теньпокрывала всю землю, и взоромулетающих стай был наполнен тот край,два монаха увидели гору,и взошли на неё. Ферапонту сказал,оглядевшись на синие дали,преподобный Кирилл: «Это место искал.Монастырь здесь с тобою поставим».Среди тёмных лесов, что в озёрной глуши,появились и башни и стены.И сегодня ещё там, где братья прошли,слышит лес разговор их священный.

Кириллов, Санкт-Петербург

Сценарий для Голливуда

Царь домой возвращался от тестяна красивом большом корабле,рядом с ним, на возвышенном месте,как обещано было жене,восседала сестра её. Ветерей, проказник, порой обнажал(к восхищенью мужчины) под вечерруки, плечи и грудь. Возжелалмореход её буйно (никто жене узнает). Быстрей к берегам!Там зелёные травы как ложебудут мягки горячим телам.Как задумано – сделано. Деванедовольна, грозит рассказатьо содеянном, в приступе гневаобещает какую-то матьпоказать самодержцу. Что делать?Муж главою в печали поник,призадумался крепко. И смелоон затем её длинный языкотсекает! Казалось бы, – баста.Дело сделано, жертва молчит,и жене об ужасном несчастьемореход со слезой говорит:«По дороге скончалась». Однакодело приняло тот оборот,при котором жена его как-торазузнала, что тихо живётбезъязыкая рядом, в сарае,и ковры там сюжетные ткёт,как Арахна5 иглою играя,и отмщения верного ждёт.Состраданьем к сестрице пылая,мореходова смотрит женана сыночка. Взыграла роднаяв ней кровинушка: «Будет сестраотомщённой… Вина сюда! Ну же,торопитесь Либера почтить!Слугам к ночи готовить нам ужин!Мясо будет, кинжал наточитьмне осталось…» И в царских палатахтак светло, ведь десятки огнейзажжены. Из супруговой хатыудалила жена всех людей(есть причина: особое яствоприготовила мужу она).Тишина воцарилась, как в ясляхпалестинских. Выходит, несязолочёное блюдо, и следомей какая-то служка. Ножомразрезают мясное. Отведалмореход, похвалил. Но потомподнимает накидку немая.Царь кричит и хватает мечи.– «Ну, отведал сыночка? Не мало?» —вопрошает супруга в ночи.– «Ах, вы фурии злобные! Стервы!» —мореход разъярён. И на томзавершается thriller (наверно,ясно всем, что за царским столомначалось). То ли парок урокимолодцам здесь иль просто играположений? Свирепствовал рок инаслаждался резнёй до утра6.

Санкт-Петербург

Корабль без мачты

Одиночества жили за стенкой,отделённые ей друг от друга.Не друзья и совсем не супруги —одиночества в тёмных застенках.Иногда её рубль алиментныйвыручал, ведь сынишку с натугойподнимала, как парус на стругеказаки после боя. Заметноуставала от будней, работы,от клиентов, от планов на лето,от весны и от вечера, утра —от всего. Но когда его ботыв коридоре встречала, светлела,и, как водится, в зеркале мутномпоправляла причёску. Сосед жеувлечён был Давидом, Корреджо,Рафаэлем, Веласкесом, Данте —человек он был экстравагантный.Вновь с надеждой ему «Добрый вечер…»она тихо шептала, волнуясь,и горячие мысли (про ужини про свечи, про винные струи)пролетали, как белые птицы.«О, привет! Очевидно, не спится?» —он кричал (и раздумья про ужини про свечи, вино, даже плечив нём неслышно кружились, и «Ну же,горемыка! Скажи: Я на встречуо, мадам Вас теперь приглашаю!»и – с оттенком иронии – «троныи империи Вам предлагаю!»)Но молчал – или хуже – всё снованачинал говорить о поэтах,о художниках, и: «Полвторого?!Катастрофа! Сегодня на этоми закончим. Ведь завтра назначену меня семинар. Ну, спокойной(«Идиот я!») желаю Вам ночи!Да сомкнутся прелестные очибез проблем!» И он с миной покорнойуходил, как корабль без мачты.Все вздыхали о том втихомолку.Только нету о этого толку.

Санкт-Петербург

Дорогой Эвридики

В провалах сводов лёд застыл и стаейкружатся мыши там, иней таети над рекой покоится туман.Не слышно звуков речи, кроме лая,что бьётся в подземелье, как таран.В холодной мгле безмолвия две тенибредут угрюмо, плечи и колени,как мрамора каррарского кусок,бледны, и яд болотного растеньяклубится чёрной тучею у ног.Они молчали и свершали путь свой,проклятия плутоновых напутствийлишь изредка касались их ушей.Тогда быстрей раскачивался в грустномтумане серебристый кадуцей.Чуть позже промелькнуло в отдаленьи,как памяти последнее мгновенье,сияние земное, и онозамедлило скрипящее вращеньеи обернуло вспять веретено.Две тени на открывшемся просторе:горы вершина, чуть правее – мореклубком катило на берег волну;триеры парус показался вскореи вновь исчез на дальнем берегу.Бесплотность теней отдыха не терпит —внизу леса, моря, долины, ветрывдруг замелькали пёстро, и полётпроглатывал земные километрыв утробу, словно Кроноса приплод7.Вот побережье древнее Эллады,рассыпаны, как бусины, Киклады,Эвбея, Лемнос, Родос, рядом Крит,где Минос с любознательным Дедаломготовили герою Лабиринт.Затем Беотия и старый город,что богу виноделия был дорог.Рассечен он воротами на семьчастей. Уже готовил близкий ворогему убийства родственную сень.У царского двора, от крови алазасохшей, башни града отражалавладыки колесница. Иногдапо стенам и пилястрам проползалашепча, прозрачных призраков чреда.В опочивальне страхом и тревогойтерзаем, царь беседовал со строгойсупругой о нашествии врага —аргосского Адраста и подмогаего была союзная сильна.Одна из теней словно бы проснулась,от кадуцея в страхе отшатнуласьи прошептала: «В дом своих детейя не войду». И далее, волнуясь:– «Вернемся в преисподнюю. Скорей».– «Как смеешь ты перечить воле Зевса?От гордости не помнишь свое место?Царя бессмертных ты не чтишь, глупец?»– «Устал я от жестоких и бесчестныхпотомков. Так вернёмся же, наконец…»– «Один найдёшь дорогу до Тартара.Иди, и приготовься к божьей каре,старик несчастный. Вряд ли зарослаот тех шагов безмолствующей парывитая Эвридикина тропа».

Санкт-Петербург

Оборотная сторона гигантизма

В тот край вступив, которыйещё не ведал смертного следов,где солнца нет, а горы —лишь способ искупления греховгордыни каменной, не думайвернуться с человеческой душой.Отныне ты всем людям —чужой.На голос нежный звери выходилииз леса; птицы, пролетавшие за мили,садились рядом на деревья иследили за движеньями рукипевца.…Плывёт в волнах фракийскихне далеко – не близкоглава.Собаки, львы от его взгляда разбегались;конюшни царские, скотомзасиженные, олимпийских сталичертогов чище и притомсветлей. Покоен сон Эллады. Лик —насильник к стопам Миноса приник.…Но тело ядовитая одежда – даржены рвёт в клочья,терпеть не мочи —в утробе яростный безумствует пожар.Пуст прежде раскалённый криком Лабиринт,арена казни многое видала(вздохнул от облегченья Крит,узнав о вылете искусника – Дедала);не слышно больше хрустана ложе у Прокруста.…Изгнанник, надеясь на царскую милость,прибег к отдалённости острова Скирос.Лишь ликом единым похож на героя —со старостью в сердце. Не споряс судьбой, поселился вблизи от скалы,вблизи от всеядной волны.…А смерть для живущих заразней чумы,привязчивы пятна, ведь прошлого миг,мгновенья, секунды, минуты, часыне вспомнят того, кто Аида достиг,кто в мире подземном оставил следы.Забудь о возврате знакомой тропой —отныне ты людям чужой8.

Санкт-Петербург

Если б…

«Штабы поднялись. Оборвалась торговля и труд…»

(Саша Чёрный. Отступление)

ВступлениеКогда-то давно, когда в миревновь слышалось эхо войны,я жил в коммунальной квартиреи мыл за собою полы.Вода у нас свадебным чудомбежала из разных кранов,а страшное слово «посуда»шуршало из пыльных углов.1. СоседиЛюди в квартире большой проживали,имя моё они зналиедва ли.Седой старичок и, признаться, милейший,комнату справа собой заполнял.Жену его (видом – японская гейша)

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. – М.: КДУ, 2004, С. 234.

2

Гугнин А. А. Постоянство и изменчивость жанра//Эолова арфа. Антология баллады/ Сост., предисл., коммент. А. А. Гугнина. – М.: Высшая школа, 1989, С. 8, 26.

3

Поэзия. Учебник/ Н. М. Азарова, К. М. Корчагин, Д. В. Кузьмин, В. А. Плунгян и др. – М.: ОГИ, 2016, С. 602.

4

Оссиан – кельтский бард III века. В XVIII столетии поэт Джэймс Макферсон издал переводы якобы произведений Оссиана. Это была мистификация.

5

Арахна – искусная ткачиха. Возгордилась своим мастерством и вызвала на состязание Афину – покровительницу этого ремесла. В наказание за гордыню превращена в паука.

6

Основа баллады – известный древнегреческий сюжет о двух сёстрах, Прокне и Филомеле.

7

Согласно древнегреческим мифам, верховное божество Кронос, в попытке избежать предсказания, что один из детей его свергнет, проглатывал их одного за другим. Этой участи избежал только Зевс. Предсказание сбылось.

8

В балладе речь идёт о людях, посетивших Аид (ад) и вернувшихся оттуда живыми: Орфее, Геракле и Тесее. Курсивом выделено имя царя Ликомеда, сбросившего Тесея о скалы.