Густая роща

– Сможешь сделать это для меня? – Кикимора погладила сына по волосам и улыбнулась.

– Конечно. Я использую свое обаяние, чтобы усмирить медведя! – лицо мальчика просияло. Он соскользнул с лошади, приземлившись на осеннюю листву. Но через секунду оно вновь озадачилось. – Мама…а что будешь делать ты?

– Я отправлюсь в Лукоморье и разберусь со злом, которое мы с сестрой сотворили. Только не говори папе, – Кикимора поднесла палец к губам и подмигнула сыну.

– Как мне найти тебя, когда я найду дядьку?

– Закрой глаза, сосредоточься. Когда от тишины у тебя зазвенит в ушах, мысленно позови меня три раза. И я услышу, – ответила Кикимора, сжала поводья и пришпорила Росу.

3

Впереди показались водоросли. Мы с Водяным проплыли сквозь них и очутились возле пробитой каменной стены.

– Здесь будет тесно, не теряй меня из виду, – сказал Водяной, и исчез в темном проеме.

Я проскользнула за ним. Проход сужался. Вскоре ладони коснулись склизкого дна. Я поморщилась.

– Долго еще?

– Потерпи, – голос Водяного прозвучал приглушенно.

Чем дальше мы пробирались, тем уже нас обхватывали стены туннеля. В какой-то момент мне стало не хватать воздуха. Я судорожно втянула воду жабрами.

– Водяной, я застряла, – сказала я, тщетно дергая хвостом.

– Что-о? Нужно было смазать твой зад рыбьим жиром!

– Эй! – я почувствовала, как сердце кольнуло. Не об этом ли говорила Русалка, когда упоминала свои «рыбьи» чувства? – Я, между прочим, тоже отчасти рыба…

– Но икру-то ты не мечешь!

Я выставила указательный палец, и ничего не придумала в ответ. Действительно: мечут ли русалки икру? Нигде в источниках об этом не говорилось…

– Ладно. Щас вытащу тебя, – перед моим носом промелькнула пятка Водяного. Белая, как луна, она вдруг показалась мне куском мяса. Сытным куском, от которого рот наполнился слюнками.

Я потеряла над собой контроль. Рукой я схватила Водяного за лодыжку, прильнула губами к пятке и укусила ее. Кровь хлынула в рот. Водяной вскрикнул и дернулся. Живительный вкус раздразнил желудок и мне захотелось больше крови.

– Ты чего творишь?! – воскликнул Водяной, удирая по тоннелю.

Испуганный, он ринулся вперед, и вытащил меня, ведь я до сих пор держала его за ногу.

Нас выбило из дыры в стене. Мы провалились в огромный колодец.

«Ты вернулась, Тая», – знакомый голос отрезвил меня.

Я покачала головой и посмотрела на Водяного. Он держался за раненую ногу, а кровь растекалась по воде.

– Дай посмотрю… – я потянулась к нему рукой.

– Нет уж! Ты меня укусила! Нарушила обещание! Как я могу доверять каким-то там человекам? – Водяной осклабился и его пираньи зубы нагнали на меня холодный пот.

– Я сделала это не специально, – промямлила я. – Прости…

Водяной зашипел, отпугнув меня, зацепился за выступы колодца и добрался до щели в стене. Он проскользнул внутрь, и я заметила, как в темноте засветились желтым его глаза.

– Выбирайся сама отсюда, – донесся голос Водяного, приглушённый стенами колодца.

«Отлично, Тая! Потерять проводника и застрять в колодце – лучше не придумаешь!» – фыркнула Наташка.

«Что случилось, Тая?» – спросила леди-колодец.

– Я теперь русалка, – ответила я.

– Неужели тебя это остановит? – шепнула колодец.

– Что?

– У тебя все еще есть руки, язык и голова. Так почему ты сдаёшься?

Я хотела оспорить слова леди-колодца, но поняла, что она права.

– Откуда у тебя такие познания? – спросила я, хмурясь.

Золото на дне поблескивало и переливалось, хотя солнца на небе не было.

– О чем ты спрашиваешь, Тая?

– Откуда тебе знать, каково это – быть человеком? Ты ведь колодец.

В моей голове раздался лёгкий смешок.

– А как ты думаешь, Тая, откуда?

– Ты – зачарованный предмет. Кто-то тебя оживил, – предположила я.

– Твои слова правдивы, но лишь отчасти. Я была…

Я махнула рукой, шлепнув по воде, и опустилась ко дну, чтобы ощупать золото. Настоящие монеты. Кто бы мог подумать! На ладони под водой они ощущались почти невесомыми.

– Леди-колодец, – позвала я.

– Да, дитя?

– Помнишь, как говорила, что исполняла желания? Ты сможешь помочь мне?

Ее вздох в моих мыслях походил на сильный порыв ветра, задувающего в уши.

– Только после того, как проклятье перейдет с меня на кого-то еще.

– Неужели нет другого выхода? – спросила я.

– Проклятье всегда в обе стороны бьет. Проклянешь кого-то – сам проклятым станешь. Не зря говорят люди, что за все поступки отвечать придется.

Я ощутила во рту привкус крови. Желудок заурчал.

– Я укусила его…не знаю, что на меня нашло.

– Это все метка на твоей шее, – сказала леди-колодец.

Я дотронулась до свежей кожи, которая покрывала недавние дырки от зубов.

– Вурдалак! Он меня укусил и напоил кроличьей кровью!

– Видишь, девочка, все в Залесье связано, – прошептала колодец. – И тебя в эту игру втянули, как только ты появилась в лесу. Вытащи проклятое золото и загадай отправиться домой, если не хочешь закончить так же, как и все мы.

– Но вы еще живы, – сказала я.

– Разве душа, запертая в стенах холодного камня, может жить? Или, быть может, царевич, вынужденный убивать невинных девушек, живет полной жизнью? Каждый в Залесье несет свое бремя. Каждый хочет покончить с ним, но не все признают, что для этого нужно перестать бороться.

Я нахмурилась. Проповеди леди-колодца напоминали мне о разговорах с Наташкой, когда нам было по пятнадцать. Она решила, что в мире нет ничего прекраснее смерти, а люди – жалкие противные существа. Однажды мне пришлось держать ее за руку, чтобы Наташка не вывалилась из окна четвертого этажа.

– Если ты отказываешься бороться – это твой выбор, – сказала я, – а мне надо спасти Кощея и вернуться к родителям.

– Поступай, как знаешь, дитя, – сказала леди-колодец. – Но когти проклятья уже вцепились в тебя. Сможешь ли ты с ними справиться?

Я опустилась на дно колодца и схватила руками горсть монет. Нужно всего лишь выбросить их в озеро – колодец очистится.

Я высунулась из-под воды и взглянула наверх: проем, в котором исчез Водяной, находился от меня в нескольких метрах. Каменные выступы рядом намекали: придется задержать дыхание и пытаться лезть, не имея ног.

Я опустила взгляд на кулаки, сжимающие золото, и раскрыла один. Монеты заскользили обратно в воду.

Этот путь будет о-очень долгим…

4

Сидит Иван-царевич за столом. Рядом с ним на земле лежит серый волк: лапы вытянул, морду на них положил, ушами водит, да глаз с Лешего не спускает. А тот ходит взад-вперед, хмурится и вздыхает.

– Значит, хочешь Яге отомстить? – спрашивает Леший.

– Это она нас с Василисой разлучила, – отвечает Иван.

– Так иди к своей Премудрой, зачем войну разводить?

Усмехается царевич, и Лешему не нравится взгляд его пустых глазниц.

– Ты, Леший, не лежал в заточении в болоте, не в силах своим туловищем повелевать. Не знаешь ты, каково это, когда твою кожу щиплют паразиты да рыбы. И хорошо, что не знаешь, потому как это хуже смерти, – Иван отпускает рукоять меча и тот с громким лязганьем падает на стол.

Клубы пыли взмывают в воздух. Куски ржавчины отваливаются, как кора от больного дерева.

– Не хочешь ли ты, Иван-охотник, направить свой гнев туда, где он пригодится? – спрашивает Леший.

Он останавливается и опирается на трость, придумав план.

– Что ты предлагаешь?

– Слышал, как по лесу вой чудовищный разносится?

– Как же.

– Это от Лихо. Оно буйствует.

Иван хмурится. Серый волк поднимает голову.

– Лихо так просто не поймать, – говорит волк, – кроме знаний здесь нужна особая магия.

Иван бьет кулаком по столу.

– Неслыханно! Какая еще особая магия, волк? Разве мало моих острых стрел, да твоих цепких зубов?

– Лихо питается энергией проклятья, – говорит волк. – И с каждым годом оно становится все сильнее и сильнее, а Густая роща с трудом сдерживает напор темной магии.

– Он прав, – добавляет Леший. – В этом году все идет не по плану. И даже жертва не сдержит мощь проклятия.

– Тогда что ты предлагаешь? – говорит Иван.

– Выследи Лихо и отвлеки его. Чем больше Лихо будет занят тобой, тем больше у нас и всего Залесья будет времени, – отвечает Леший.

– Я сделаю так, как ты просишь. Взамен сообщи Василисе, что я скоро к ней вернусь.

– Я исполню твое желание.

– Есть ли еще что-то, что я должен знать? – спрашивает Иван.

– Лес изменился, пока ты лежал в болоте. Будь осторожен, – напутствует его Леший. – И знай, что чужачка, что пришла в Залесье недавно, на нашей стороне.

5

Яга взяла гребень, сполоснула его в живой воде, и стала расчесывать волосы Кощея.

– Всегда мечтала это сделать, – сказала она, заправляя седую прядь ему за ухо, – воображала, как ты сидишь на троне, я ухаживаю за твоими волосами, а наши дети играют на ковре, расшитом золотом…

– Ты бы получила то, чего желала, если бы я был жив. Но я мертв, и мое сердце больше не бьется ни из-за тебя, ни из-за других женщин, – ответил Кощей сиплым голосом.

– Мне все равно, – пропела Ягиня, – все равно, если оно бьется только из-за этой глупой девчонки. Ты можешь любить ее, я не буду тебе запрещать, но твоя голова останется со мной. А сбежать ты не сможешь, ведь твои ноги разбросаны по Залесью.

– Не думай, что ты одна имеешь власть в этом лесу. Помни, в Залесье даже у безногого есть шанс обрести крылья, – стиснув зубы, сказал Кощей.

Яга рассмеялась, наклонилась и поцеловала царевича в темечко.

– Даже обрети твоя голова крылья, ты все равно вернешься ко мне. Куда бы ты ни шел, что бы ни делал, о чем бы ни думал – все это связано со мной. Даже те нежные чувства, что, как ты думаешь, возникли у тебя к девчонке, – мои. Именно так я люблю тебя, мой царевич. Именно так мы и будем вместе, сколько бы времени ни прошло.

– И в конце концов это погубит тебя, – закончил ее тираду Кощей. – Медленно, подобно яду.

– Пусть так, царевич, – согласилась Яга. – Но я умру, обнимая тебя, а не холодную землю.

6

1

Серый плащ, оставленный у озера, прикрывал мешочек с золотым яйцом. Смерть кощеева так и лежала бы здесь, если бы не стечение обстоятельств.

Нашла плащ и мешочек златовласая девочка. На вид ей было лет двенадцать, невысокого роста и худощавая.

Повесила девочка мешочек на пояс, обернула вокруг себя плащ царевича, надела сапоги кожаные, что были больше ее ног в два раза.

– И кто же додумался оставить здесь свои вещи? – спросила она, заглядывая в озерную воду.

Ни звука, ни дрожи на глади.

– Что ж, тогда это будет моим, – сказала девочка.

Только наклонилась она, чтобы поправить плащ да волосы, как из озера выскочил бледнолицый мальчик.

Водяной выполз на берег, перевернулся на спину и схватился за раненую ногу. Девочка отпрянула, но с интересом рассматривала незнакомца.

– Ты кто такой? – спросила она.

– А ты кто?! – осклабился Водяной.

– Майя, – сказала она. – Что с твоей ногой?

Водяной простонал, держась за пятку. Раны были маленькими, но сильно кровоточили. Его ногу свело от судороги. Водяной впился зубами в губы, лишь бы не издать ни звука.

– Я могу тебе помочь, – сказала Майя. – Взамен ты расскажешь мне, кто ты такой.

– С чего бы мне тебе верить? Меня уже обманывали! – упрямился Водяной.

Майя сняла мешочек с травами с пояса и подошла к Водяному. Уставший и обессилевший, он не пытался сбежать в озеро.

Майя присела на корточки.

– Только попробуй навредить мне, я с тобой такое сделаю!

– Какое? – спросила она, достав подорожник и прикладывая его к раненой пятке Водяного.

– Ну…такое! Всякое… – он зажмурился, когда пятку защипало.

Майя приложила ладонь к подорожнику. Из ее пальцев на него перескочили золотые искры. Они проскочили под листок и впились в ранки. Кожа под напором магии тут же затянулась. Водяной широко раскрыл глаза и с изумлением посмотрел на Майю.

– Разве может трава так облегчить боль? – спросил он.

– Ты что, забыл, где живешь? – нахмурилась Майя. – Это же Залесье! Здесь и не такое возможно.

Ее негодование позабавило Водяного, и он улыбнулся. Его зубы сейчас выглядели как человеческие, но слегка искривленные, отчего улыбка вышла больше похожей на ухмылку.

– Так кто ты такая?

– Об этом ты узнаешь, когда выполнишь условия, – ответила Майя.

– Какие еще условия?

– Ты согласился рассказать мне, кто ты.

– Я такого не говорил, – фыркнул Водяной.

Майя сузила глаза.

– И это ты отказывался мне верить. Лгун!

Водяной показал Майе кулак.

– Еще чего! Я не лгун. Водяной я! Чего еще рассказать?

– А как ты очутился в этом озере? – спросила Майя, садясь рядом.

– Не знаю. Я тогда маленький был, – Водяной нахмурился и почесал острый подбородок, приложив указательный палец к ямке в нем. – Говорят, от меня отказались.

– Почему?

– Может, из-за этого? – он поднял руку и широко расставил пальцы.

Майя увидела бледно-бирюзовые перепонки.

– Не могут родители только из-за этого отказаться, – фыркнула она. – Наверное, ты просто сам в омут упал и не помнишь.

– Разве такое забудешь? Я бы точно не забыл.

– Это Тихий Омут, – сказала Майя шепотом. Подул ветер, и Водяной поежился. – А в Тихом Омуте чего только не случается…

2

Каждый день Берендей думал лишь о том, как вернуть себе человеческий облик. Но теперь у него появилась новая проблема: неугомонная девчонка, решившая, что может распоряжаться им, как хочет.

– Знаешь, медведь, от тебя дурно пахнет, – сказала Русалка, вытянув ноги.

Ее пятки лежали на спине Берендея, а сам он стоял на четвереньках: передние медвежьи лапы и человеческие ноги, согнутые в коленях.

– Так отпусти меня в лес и нюхай пустой замок, – огрызнулся царевич.

– Одной тут жить скучно, – сказала Русалка, вздохнув. – Огромный кусок камня, за который вы, люди, боретесь. И чем вам обычный лес не угодил?

– Кто ты такая и откуда пришла? – спросил Берендей.

– Тебе не нужно это знать. Разве того, что я владею магией, недостаточно, чтобы ты замолчал и подчинялся мне во всем?

– Ты можешь наслать чары на мое тело, но мою душу тебе никогда не покорить.

Русалка фыркнула и улыбнулась.

– Если бы мне нужны были души, разве стала бы я играться с телами? Не думаю, медвежонок.

– Тогда чего же ты хочешь, лесная ведьма?

Русалка наклонилась, вгляделась в черные глаза Берендея – они ничем не напоминали человеческие.

– Того же, что и ты. Я хочу общения, – она откинулась на спинку трона. – Когда веками не можешь покинуть ненавистное место, а потом тебе предоставляется шанс сбежать, что ты выберешь, мишка?

Берендей насупил мощные брови и выдохнул так, будто зарычал.

– Я бы бежал отсюда так далеко, как только мог, – сказал царевич. – Прочь от Залесья и людей, живущих здесь.

– Ты почти угадал. Только мне хочется бежать к этим самым людям. Так интересно посмотреть, как они потеряют дар речи, когда увидят меня и мою магию.

– Разве ты особенная? – Русалка расслышала в тоне Берендея смешок. – Ты такая же, как Ягиня и другие ведьмы. Все вы помешаны на власти и своих глупых утехах. Вы никогда не помогаете людям.

Русалка пихнула Берендея ногами и он, перекатившись через бок, скатился по лестнице. Она использовала магию, ведь иначе не смогла бы сдвинуть тушу в полтонны весом.

– С чего бы мне быть доброй к людям, когда они первыми решили от меня избавиться? – изо рта Русалки вылетела слюна. – Медведь, ты понятия не имеешь, через что я прошла!

Берендей с трудом поднялся и отряхнулся. Тело ломило от ударов. Однако став медведем, царевич получил крепкие кости и кожу, благодаря которым привык к боли.

– И будешь ты вечно пытаться всех наказать, покуда сама себя не накажешь, – изрек Берендей.

Оранжевые снопы искр вылетели из-под его когтей и устремились к Русалке. Не успела она и глазом моргнуть, как магия прошла сквозь ее пятки, добежала по жилам к макушке и осела на ее ярко-рыжих волосах.

3

– Найти дядю Берендея…пф, глупость какая! – Домовой шел по лесу и размахивал палкой, приминая листья и траву. Его радость от пробуждения матери утихла, уступив место раздражению.

– Опять она нас бросила…только очнулась и бросила! – Домовой отшвырнул палку и остановился.

Его окружал густой лес со множеством путей. Но ни по одному известному Домовому сейчас не хотелось следовать.

– Ладно, схожу к озеру, а потом уже дядьку найду, – решил Домовой. – А то он тоже будет на меня орать, как Кощей. Хотя нет, не будет, – и Домовой засмеялся, – он же только рычать может, как медведь.

Подняв руки, он издал жалобный рык, как если бы сам был медвежонком. С приподнятым настроением Домовой шел к Тихому омуту. Он не любил Русалку и надеялся, что ее там не будет.

Домовой подошел к кусту, взялся за ветви и выглянул из-за них. Впереди раскинулось озеро.

– Я вернусь в воду, – сказал кто-то.

Домовой притих, приглядевшись. Водяной встал с земли, пошевелил пальцами и сделал несколько шагов.

– Нога больше не болит.

– Нельзя так безрассудно подставлять пятку, – сказала Майя. – В следующий раз, если тебя захотят укусить, – она присела на корточки и ткнула пальцем в перепонки на ногах Водяного, – используй их.

– Эй, не трогай! – Водяной поморщился и отдернул ногу.

Майя усмехнулась. Блеск в ее глазах отпугнул Водяного. Он отошел и, когда пятки коснулись воды, прыгнул в озеро.

Майя развернулась и пошла прочь. Домовой проследил за ней, пока девочка не скрылась. Он вышел из-за куста и подошел к берегу.

– Эй, – позвал он Водяного. – Кто это был?

– Не знаю. Девчонка, – ответил тот.

Домовой повернулся и посмотрел в глаза Водяному. Тот зашипел, показывая острые зубы. Домовой сверкнул зелеными глазами на чумазом лице.

– Пф, не страшно! – сказал он. – Я и не такое видел!

– Как это – не страшно? – растерялся Водяной. – Всем страшно!

– Что-то я не заметил, чтобы та девчонка тебя боялась. По-моему, это ты от нее сбежал.

Домовой чувствовал превосходство и улыбался, пока не заметил, как изменилось лицо Водяного. Его усмешка промелькнула мгновенно, и вот он уже выполз из озера, вцепившись когтями в ноги Домового.

– Сейчас я тебе покажу, что значит страшно! – прошипел он, потянув за собой жертву.

Домовой упал на спину и на мягком берегу озера остался след от его тела.

4

– Юда, перестань! – зашипела Вила. – Как же ты хочешь найти себе жениха, если так плохо обращаешься с этим юношей?

– Ой, сказанула! Жениха! – Юда рассмеялась.

Слава сглотнул, вслушиваясь в распри сестер.

– Можно подумать, ты у нас такая вся идеальная! Нос чуть формой от моего отличается и уже мнишь себя другим человеком?! Нет уж, Вилачка, мы с тобой одно целое, и делить добычу будем соответственно! – заявила Юда.

Слава попытался освободить руки, но веревки, словно чуя его намерения, тут же стягивались и жгли запястья. Тогда он попробовал убрать повязку, приподнимая плечо и касаясь его лбом, но не успел.

Славу схватили за волосы и оттянули голову назад.

– И даже не думай бежать, пока я тебе не разрешу! – голос Юды раздался совсем близко. – В моем доме ты не гость, поэтому радуйся, что еще жив.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Слава, чувствуя, как капля холодного пота пробежала вдоль позвоночника. – Разве это не тупой розыгрыш, зашедший слишком далеко?

– Ты думал, в сказку попал? – хохотнула Юда, и хватка ослабла. – Какой забавный парень.

Она силком заставила его подняться и несколько минут тыкала в спину палкой, подгоняя.

– Хватит! – огрызнулся Слава, чувствуя неприятную боль от заостренного кончика, бьющего в одни и те же места.

– О, поздоровайся, – Юда потянула его за ухо. Пришлось наклониться. – Это – Розочка.

Слава стиснул зубы, пообещав себе не идти на поводу у этой садистки. Что-то теплое и мокрое ткнулось ему в губы. Затем раздалось блеяние.

– Розочка, на сегодня это твой сосед. Поделись-ка с ним сеном, – Юда толкнула Славу в шею, и он упал.

В нос ему ударили запахи сена, земли и навоза.

– Живи здесь, как подобает скотине, – сказала Юда. – Потом, быть может, я разрешу Виле тебя покормить.

5

Заперев узника в хлеву, сестры отправились в хижину.

– Зачем ты так с ним? – спросила Вила. В ее голосе слышалась обида. Юда усмехнулась.

– Вила, перестань цепляться за каждого встречного. То, что он мужчина, еще не значит, что он осчастливит тебя. Разве ты еще не поняла этого за пятьсот лет?

Вила нахмурилась, разжала ладонь и дунула на нее. Несколько красных искр, словно пыльца, слетело в воздух и осело на фитиль свечи. Один за другим разгорались огни, пока в хижине не стало светло.

– Неважно, сколько мы живем и сколько пережили, – сказала Вила. – Он хороший юноша, а ты бросила его в хлеву.

– Но ведь ты мне особо и не мешала, – заметила Юда.

Вила нахмурилась, взяла гребень и села перед зеркалом. В ее русых волосах запутались листья. В расстроенных чувствах она попыталась выковырять их, но ничего не вышло. Юда отобрала у сестры гребень и взяла прядь ее волос.

– Ты даже о себе позаботиться не можешь, а пытаешься думать про какого-то оборванца. Видела его одежду? У него точно что-то не так с головой. Какой нормальный парень будет одеваться в подобное?

– Не забывай, что прошло пятьсот лет, – фыркнула Вила, глядя на отражение сестры.

Они с ней с детства были не только неразлучны, но и похожи. Мать родила близнецов, и девочки играли со своим сходством так, как хотели.

– Ай! – Вила дернула головой. – Больно же.

– Терпи, родная, – сказала Юда, сдирая с головы сестры колтун. – Волосы – все, что у нас осталось ценного. Иначе что ты возьмешь в приданое, когда настанет день обручения?

– Думаешь, кому-то есть дело до наших волос? – спросила Вила. – Мы давно не видели других жителей леса, Юда! Лишь случайных людей не из Залесья. Вдруг никого не осталось в живых, и только этот юноша способен помочь нам обеим?

Юда убрала гребень и передала его сестре. Они поменялись ролями, но Вила боялась лишний раз причинить сестре боль. Ее движения были плавными, а волосы Юды струились по ее ладони, когда она брала прядь и тщательно расчесывала ее.

– Твое сердце трепещет при мысли о том, что ты сможешь сбежать от меня, сняв наше проклятие. Но ты не сможешь. Потому что скот не может помочь хозяйке.

– Он не скот! – возмутилась Вила, сжав гребень. – Давай дадим ему шанс, снимем повязку, и все объясним…

– Он не станет слушать объяснения. Он сбежит так же, как и тот предыдущий. Я все еще помню его истошный визг и глаза, выпрыгивающие от страха. Кажется, он даже в штаны наделал.

– Ты никогда не пытаешься быть милой с ними. В этом твоя проблема! – Вила заставила себя продолжить вечерний ритуал. – Ты видишь в людях только олицетворение того, чего сама боишься. Может, мне стоит пойти против тебя и сделать так, как я хочу, хоть раз в жизни?

– Ты можешь делать все, что захочешь. Но помни: куда пойдешь ты, туда пойду и я, – голос Юды стал опасно низким. Она смотрела на сестру исподлобья и напоминала озлобленную собаку. – Ты ничего без меня не стоишь. Как бы я тебя ни любила, если ты еще раз сделаешь что-то, что меня разозлит, я заставлю тебя страдать.

7

1

– Добыть немного ее крови и зелье будет готово, – размышляет Вурдалак.

Он почесывает лысину каждый раз, как чувствует жжение. Луковый сок источает неприятный запах, но ни один волосок не появляется на голове царевича.

– Что ж, кровь можно взять и у кого-то другого. У той девчонки. Даже имени ее не помню, – Вурдалак чешет подбородок. – Нет, все же лучше взять кровь у Яги. Она вечно молодая и единственная из нас может есть молодильные яблоки. Ей не повредит потерять несколько десятков лет.

– Убей! – квакает жаба. – Убей их всех и смешай это зелье, наконец!

– Рано убивать, – усмехается Вурдалак, заворачивается в черную накидку и превращается в летучую мышь.

– Следи, чтобы потомков никто не беспокоил, – приказывает он жабе.

Когда Вурдалак улетает, жаба протяжно квакает:

– Дура-ак.

С годами его любовь к Яге только крепла. Как бы Вурдалак ни пытался ненавидеть ее, управлять ею, Ягиня всегда опережала его. Они были как муха и паук, вот только муха очаровала паука, и он не смог ее съесть.

– Яга моя, я пришел к тебе! – заявляет Вурдалак, шагая по тронному залу кощеева замка.