Пржевальский

– Японское море, – радовались они, – наконец-то добрались.

Лодку пришлось продать местным рыбакам, и путешественники, перебравшись на винтовую шхуну «Алеут», вышли в море. На палубе шхуны Пржевальский, как ребёнок, восторгался свежим ветром, любовался синеющими морскими просторами и скалами берегов.

– Это Амурский залив, а затем будет залив Посьет, – радовался Пржевальский. – Мы плывём вдоль берега, и скоро будет пост Новгородский.

– Это военный пост? – спросил Ягунов.

– Да, – ответил Пржевальский, – пост этот основан в 1860 году, и первое название имел двойное: Новгородский по названию бухты, а Посьет в честь капитан-лейтенанта Константина Посьета. Рядом с этим постом я уже вижу корейские селения. Вот туда мы и заглянем переночевать. Посмотрим на быт корейцев, их нравы.

Шхуна встала на якорь, и матросы стали готовить шлюпы для высадки на берег.

– Так что, братки, гребите вон к той фанзе, – велел морякам Пржевальский, садясь в первый шлюп, – она уже хорошо видна.

Так в начале сентября путешественники прибыли в гавань Новгородскую, вблизи границы с Кореей. Они высадились на каменистый берег бухты и направились в селение к первой, на отшибе стоящей, фанзе. Когда же они вошли, то это строение оказалось просторным и сплошь занятое корейцами. Они курили, дымя длинными трубками так, что в таком угаре было трудно дышать. С ними курили и женщины, которые увидев путешественников, попрятались с детьми за перегородками.

Оглядевшись, Пржевальский обратился к первому попавшемуся корейцу по-китайски:

– Желаю остановиться на ночлег.

К его удивлению кореец оказался хозяином и на ломаном русском языке ответил:

– Оставайся, если заплатишь серебром.

«И здесь серебро в почёте», – подумал Пржевальский и дал две монеты.

– Так-то хорошо, – обрадовался кореец, прикусив одну из монет.

В этот момент в хижину вбежали оборванные корейцы и быстро заговорили.

– Что они хотят? – спросил Пржевальский.

– Это мои родственники, – ответил хозяин. – Они сбежали из Кычен-Пу через реку Тумангу от своих хозяев и просят меня приютить их.

– Интересно, – заметил Пржевальский. – Накорми их за мой счёт, а я тем временем поговорю с ними и расспрошу о Корее.

В разговоре с испуганными беглецами Пржевальский многое узнал о поселении Кычен-Пу. Они чистосердечно признались в притеснениях властей, рассказали о численности населения, о своём быте и тяжёлой жизни и прочее. Пржевальский слушал, слушал и неожиданно для себя решил: «Обязательно проникну в Корею, чего бы мне это ни стоило, и своими глазами увижу город, закрытый для европейцев».

Он выбрал самого шустрого корейца и спросил его:

– Пойдёшь с нами переводчиком в Кычен-Пу?

За него ответил хозяин:

– Ему нельзя в город, он в бегах. Я пойду с тобой, но за серебро.

– Согласен. Лодку дашь? – обрадовался Пржевальский. – Тогда отправляемся завтра.

Глава 11. Корея

Для того чтобы разведать соседнюю страну, Пржевальский арендовал у корейца большую лодку, нанял трёх гребцов, и с Ягуновым, корейцем-переводчиком и двумя казаками отправились в путь через реку Тумангу в приграничный город Кореи Кычен-Пу. Течением реки лодку сносило, но гребцы справились и выгребли. И вдруг за поворотом реки путешественники увидели городские стены крепости. Пржевальский смотрел на приближающийся берег реки и волновался, ведь он впервые оказался за пределами России.

«Что меня ожидает впереди. Не ведаю», – думал он, завидев, бегущих корейцев.

Когда путешественники вступили на землю, то их обступила большая толпа корейцев в белых халатах и чёрных шляпах. Они жадно разглядывали «белых» пришельцев и галдели. Вдруг они раздвинулись и к Пржевальскому, растолкав толпу, подошли стражники. Они потребовали покинуть страну. Пржевальский через переводчика объяснил, что хочет видеть начальника города, но стражники отказали, ссылаясь на запрет въезда иностранцам в Корею.

Тогда Пржевальского посетила спасительная мысль. Он достал солидную бумагу с огромной печатью. Стражники поцокали, поцокали и почтительно спросили у русского:

– Почему не по-корейски написано послание?

– Переводчик заболел, – извинился Пржевальский.

Не найдя более повода задерживать, стражники повели путешественников в особый дом.

– Что вы им показали? – шёпотом спросил Ягунов.

– Подорожную, написанную генерал-губернаторской канцелярией – предоставить штабс-капитану Пржевальскому почтовых лошадей, – рассмеялся находчивый офицер.

Дом, в который их поместили, имел лишь три лёгкие стены, был покрыт навесом и предназначен, видимо, для приёма почётных гостей. Прошло немало времени, когда в проёме дома появился чиновник в белом халате и что-то гортанно прокричал. Путешественники сразу поняли, что сейчас появится какой-то начальник. И действительно, четверо носильщиков с пением внесли носилки, на которых восседал толстый кореец на кресле, покрытом тигровой шкурой.

«Настоящий начальник, – подумал Пржевальский, – не иначе будет расспрашивать о России».

Войдя в дом приёмов, носильщики опустили носилки с начальником города на пол. Кореец встал, направился к Пржевальскому и жестом пригласил его сесть на тигровую шкуру. Он был в белом халате с широкими рукавами, в белоснежных панталонах, а на его голове красовалась чёрная шляпа с огромными полями и с узкой верхушкой на ней. Пржевальский представился:

– Штабс-капитан Пржевальский.

В свою очередь представился и кореец:

– Капитан Юнь Хаб.

Они разговорились, ведь каждый из них рассчитывал узнать о соседней стране и как можно больше. Вначале, Юнь Хаб отвечал на вопросы уклончиво, но затем разговорился и велел принести корейский атлас. На этой карте он показал свои познания в географии, тыкая пальцем на Урал, Петербург, а вот на Москву насыпал горку пепла, сказав:

– Французы.

«Карта корейская, конечно, дрянь, но кое-что из истории они про нас знают», – подумал Пржевальский и спросил о Корее:

– Сколько в Кычен-Пу живёт жителей и далеко ли до столицы?

Кореец отвечал осторожно:

– Много жителей, а до столицы очень далеко, – а потом проговорился в быстром разговоре и многое рассказал. Взамен он попросил, чтобы русские власти вернули беглецов обратно в Корею, а он им отрубит головы.

Пообещав посодействовать в этом важном деле, Пржевальский откланялся, а Юнь Хаб расплылся в приторной улыбке. Посмотрев на ружьё Пржевальского, он неожиданно пожелал, чтобы капитан выстрелил на прощание. Получив согласие, Юнь Хаб прикрикнул на прислугу, чтобы на стене крепости установили толстую доску. Пржевальский окинул взглядом стены крепости и вскинул свой штуцер. Грохнул выстрел, и прислуга принесла начальнику доску с большим отверстием в ней. С удивлением и животным страхом начальник рассматривал дыру в доске, ведь цель была в 100 шагах от места выстрела. Затем вздыхая, хвалил ружьё, долго раскланивался и стал прощаться с гостем.

Пржевальский, вдруг заметил пленника, похожего на китайца, привязанного к столбу.

– За что? – спросил Пржевальский.

– Этот китаец из Хуньчуня и привёз плохую капусту,– ответил кореец.

Пржевальский пожалел несчастного и выкупил его у начальника, заплатив звонким серебром.

Вернувшись на лодку, где его ожидали спутники, Пржевальский ещё раз посмотрел на корейскую крепость и сказал:

– Пусть всегда помнят про русскую пулю, которая достанет кого угодно и где угодно и за любыми стенами!

А про себя подумал: «Мы теперь знаем, как речными путями добраться до Кореи, а то морской путь от Иркутска до Новгородской гавани очень далёкий».

Глава 12. Хуньчунь

Пржевальский, сев в лодку, стал писать отчёт о том, как устроена крепость, что представляет собой корейский приграничный город Кычен-Пу и многое другое. Он отвлёкся и подумал: «Ведь китаец из Хуньчуня? А что если в этот город наведаться. Превосходная мысль!»

И он тут же обратился к спасённому китайцу:

– Плывём в Хуньчунь, а тебя берём в проводники. Покажешь нам город.

– Очень согласен, я ведь там живу, – обрадовался китаец и вдруг забеспокоился. – Только надо купить много морской капусты и прикинуться торговцами.

– Капусту закупим по пути, – ответил Пржевальский, – а сейчас отчаливай, ребята!

Вскоре на высоком берегу реки Туманги показался город Хуньчунь.

– Прямо-таки настоящая крепость, а перед городком, похоже, военный городок, – посмотрев в бинокль, удивился Пржевальский.

– Могу рассказать, что знаю о Хуньчуне, – подал голос спасённый китаец.

– Валяй, – разрешил Пржевальский, – только объясни, откуда такое название?

И китаец начал частить:

– Маньчжурское название Хуньчунь, означает конец реки. Город обнесён глиняными стенами, вон видите, с башнями, глубоким рвом, и имеет губернаторскую резиденцию. А впереди расположен укреплённый военный лагерь, туда торговцев не пускают. В городе проживают шесть тысяч жителей, есть телеграф и известен, как центр китайского найма рабочих. У нас их называют «кули» и нанимают на промыслы морской капусты и трепанга.

Китаец осёкся, увидев на берегу охрану, а Пржевальский успокоил его:

– Не бойся, у нас есть охранная грамота.

Солдаты, повертев в руках «подорожную» с красивой печатью, разрешили торговцам с капустой войти в город. В отличие от довольно опрятных корейцев, китайцы были одеты в поношенные грязные халаты. Вдоволь побродив по кривым улочкам с торговыми лавчонками тесного города, они заглянули на городской рынок, где сразу продали свою морскую капусту, отдав выручку счастливому китайцу. И чего только не было здесь на этой «толкучке» – всё, что душе угодно. Китаец не отставал от них и на ходу рассказывал о жизни в городе, о быте и чаяниях китайцев. Путешественники обносились и поэтому на рынке смогли купить снаряжение для продолжения экспедиции и лошадей. Переночевав в гостином дворе, путешественники отправились в обратный путь в Новгородскую гавань, вспоминая гостеприимный город Хуньчунь.

Глава 13. Вдоль побережья

Чуть больше месяца Пржевальский провёл на Новгородском посту. Он провёл инспекцию поста и тщательно изучил его окрестности, исходил всё побережье и записал в своём дневнике:

«В военном отношении залив Посьета имеет преимущества перед бухтой Владивосток. Если Владивосток удобно бомбардировать с трёх сторон, то залив Посьета, врезанный вовнутрь материка, менее подвержен обстрелу неприятелем, да и менее замерзает зимой».

Деятельный Пржевальский уже мечтал о продолжении путешествия. Он решил не медлить и предпринять по побережью вьючную экспедицию в гавань Святой Ольги, а оттуда, наняв проводников, попасть на реку Уссури, перемахнув через горный хребет.

– Неужели это возможно, – удивлялся Ягунов, внутренне содрогаясь, – это же неизвестные горы?

– Не бойся, – улыбался Пржевальский, – всё будет хорошо!

Пржевальский купил шесть лошадей, снарядил их вьючными принадлежностями и нанял двух солдат для ухода за лошадьми. Путешественники взяли с собой продовольствие: несколько пудов сухарей, просо и прочую провизию. Одну лошадь навьючили исключительно охотничьими припасами: дробью, свинцом, порохом. И отряд путешественников отправился в экспедицию вдоль побережья Японского моря к гавани Святой Ольги.

Вначале они, пройдя 170 вёрст по почтовой дороге, пришли к устью реки Суйфуну. На почтовых станциях они меняли лошадей и двигались дальше. Так путники, где верхом на лошадях, где пешком, шли по морскому побережью, переходили речки через мосты, сделанные из простого накатника или, сняв сапоги, вброд. По берегам речек везде были раскиданы фанзы китайцев и корейцев, а на мелководьях этих речек они ловили красную рыбу, заходящую сюда осенью. Пржевальский с манзами ловил эту рыбу при помощи больших плетённых из тальника «морд», укладывая их поперёк речки. Проходящая рыба сама задевает за крючки такой «морды», привязанной к длинной палке, и только выдёргивай пойманную добычу.

– Вот это рыбалка, – восторгался Ягунов, – на вечер будет знатная уха!

В лесистых горах водились козы, олени, медведи, кабаны, дикие кошки и прочее зверьё, которое уссурийские манзы ловили, устраивая ямы из срубленных деревьев и валежника. И что интересно, они пойманных оленей, изюбров приводили в фанзу и кормили сеном до тех пор, пока у них спадут старые рога и заменятся новыми, молодыми. Тогда животных забивали и продавали за хорошие деньги. Вот на такую охоту с ними с удовольствием ходил Пржевальский, называя её самой успешной в своей жизни.

Но больше всего он удивлялся тому, что манзы охотились на зверя с фитильными ружьями. Он разводил руками и пытался объяснить Ягунову:

– Эти старинные ружья со стволом длиной аршина два с половиной и с замком, состоящим из курка, спуска и пружины, закреплённой на внешней стороне ружья. В курок вставляют зажжённый фитиль, который воспламеняет насыпанный порох … Бах, и выстрел, и ведь попадают.

– Как стрелять при дожде? Непонятно! – не переставал удивляться Ягунов. – Да и вообще, как охотиться с таким ружьём? А ведь местные охотники очень удачливые.

И вдруг закричал:

– Смотрите, Николай Михайлович, они жгут траву. Зачем?

Пржевальский ответил:

– Я интересовался, манзы сжигают сухую траву вокруг своей фанзы для того, чтобы при лесном пожаре огонь не перекинулся на их жилище.

– Предусмотрительные, – покачал головой Ягунов.

А путешествие продолжалось. Они шли вдоль побережья моря, собирая ракушки и стреляя по птицам. А казаки с вьючными лошадями следовали за ними и, продолжая не понимать своих господ, философствовали между собой:

– Так уж нашим учёным нужно, сбивать о камни сапоги, рвать цветочки? Куда лучше ехать на лошадях.

– Им, барам, виднее. Видал сколь здесь птицы?

– Да, пострелять здеся одно удовольствие.

Бродя по побережью, Пржевальский с Ягуновым много охотились, ловили рыбу, занимались сбором совершенно незнакомых трав, удивительных растений и, сидя у костра, мечтали о путешествии по монгольским степям. Кроме того Пржевальский не забывал рассматривать побережье Японского моря с целью размещения военных постов для обороны границ России и старательно обозначал их на картах.

Пржевальский снял шапку, и с удовольствием вглядывался в морские дали. Ветер трепал его волосы. Он обернулся и сказал своему помощнику:

– Морские ветра здесь настолько сильны, что береговая полоса в несколько вёрст почти без лесов, зато здесь высокая трава и встречается много неизвестной растительности. Так что собирай травушку, Коля, и как можно больше.

Ягунов шел за Пржевальским и, постоянно наклоняясь за растениями, рвал их и удивлялся:

– Действительно, Николай Михайлович, какое здесь удивительное разнообразие природы и на совершенно голом берегу!

– Собирай траву, не ленись, – хохотал Пржевальский. – Думаю, завтра уже пойдёт снег, а нас скоро ждёт баня во Владивостокском посту.

Глава 14. Владивосток

Хмурой осенью, 26 октября путешественники достигли поста Владивосток, а ночью уже бушевала метель. Поэтому Пржевальский решил пожить с неделю в тепле, передохнуть с дороги и заменить измученных лошадей.

Кроме солдатских казарм, офицерского флигеля, в котором разместили путешественников, во Владивостоке были склады, около 50 казённых и жилых домов, и два десятка китайских фанз. Так что населения было небольшим и составляло не более 500 человек.

Пржевальский, осуществляя инспекцию поста, не отказался от охоты, на которую пригласил его знакомый офицер. Утром они даже не успели пройти несколько вёрст до заветного оврага, как увидели семь аксисов, так называли оленей местные жители. Охотники стали обходить это стадо оленей, продираясь сквозь ветви деревьев. Пржевальский, приготовив ружьё, стал осторожно подкрадываться к аксисам … и лучше не вспоминать об этом. Вечером после охоты они делились впечатлениями. Пржевальский, краснея, рассказывал:

– Знаешь, как только в 100 шагах я увидел аксисов, так меня сразу бросило в пот. Я ведь никогда не видел так близко этих красавцев. Ну, выстрелил дважды и промазал. Так себя проклинал, что не передать. Зато пробежав полверсты, я за деревьями вновь заметил аксисов всего в 50 шагах, и опять дал промах с двух стволов. Стыдно, жуть! Тогда я достал свой пистолет и успел после пяти осечек ещё раз выстрелить вдогон, и … опять мимо.

– Да, уж такое упустить, – рассмеялся приятель, – да ладно, спи спокойно. Завтра опять пойдём на охоту, и ты будешь удачливее.

– Не уснуть мне, – раскраснелся Пржевальский. – Такой конфуз.

На следующее утро Пржевальский с тем же офицером снова отравился на охоту. Он всю дорогу настраивал себя не горячиться и стрелять обдуманно. И это помогло ему не только на этой охоте, но и быть удачливым в будущем.

Глава 15. По берегам Уссурийского залива

4 ноября Пржевальский со спутниками отправился по побережью в путь и , пройдя по полуострову Муравьёва-Амурского, 6-го числа добрался до военного поста, расположенного на вершине горы Уссурийского залива. Купив лодку, экспедиция Пржевальского с большими трудностями переправилась через устье реки Майхэ, потому что по реке неслись льдины, а берега были уже замёршие. Так что пришлось во льдах прорубать проходы для лодки и лошадей, которых пустили вплавь. Совершенно окоченевшие лошади дрожали, и казакам пришлось водить их по кругу, чтобы согреть. Затем лошадей навьючили и уже к вечеру усталые и замёрзшие путешественники прибыли к устью реки Цыму-хэ, где их приютили в деревне Шкотова.

Здесь в шести дворах проживало 34 человека. Это были ссыльные поселенцы, крестьяне и «отпускные» солдаты.

Местные жители рассказывали:

– Видите, на берегах реки Цыму-хэ раскинулись фанзы манз? Их главное занятие снабжать золотопромышленников и ловцов морской капусты жизненно важными припасами и развлекать их в притонах.

Ссыльные поселенцы шептали:

– А ещё они открыли у себя игорные дома.

Одна фанза находилась недалеко от деревни, и Пржевальский заглянут туда. Игра была в полном разгаре. Манзы, поджав под себя ноги, сидели на нарах, расположенных вдоль стен и играли в кости. Они курили трубки и кричали друг на друга, а толстый манза, видимо писарь, записывал счета. Увидев иностранца, манзы уставились на него. Когда же Пржевальский захотел объясниться с ними, то его несовершенное знание языка сразу сказалось. И манзы, сделав вид, что ничего не поняли, продолжили свою игру. Пржевальский, возвращаясь в деревню, сетовал:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Никольское – ныне город Ворошилов