bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 7

– Ну-ну, не стоит так расстраиваться, Саша, – улыбнулся врач, похлопав его по плечу. – Все не так плохо, как тебе кажется. Побудешь немного здесь. Привыкнешь к нашим реалиям, а там, вполне возможно, и отправишься куда сам захочешь. Главное, не запирайся и честно отвечай на все вопросы наших специалистов. Поверь, это очень важно. Ведь кроме тебя, контузии получают и другие солдаты. И ты своим откровением сможешь помочь им.

– Мне нечего скрывать, доктор, – пожал Александр плечами, немного успокоившись.

– Пойдем в мой кабинет и там поговорим, – позвал врач, поднимаясь.

Александр покорно последовал за ним. Войдя в уже знакомый кабинет, он уселся в удобное широкое кресло и, качнувшись из стороны в сторону, не удержавшись, широко улыбнулся.

– Я смотрю, тебе нравится это кресло, – улыбнулся в ответ врач.

– Да, доктор. Оно очень удобное, – смущенно признался Александр.

– Вот и прекрасно. А теперь расскажи мне, как начиналась твоя служба. Только ничего не упускай. Называй все даты, имена, которые помнишь. Это очень важно.

– А разве это не является разглашением военных секретов? – тут же насторожился Александр.

– А разве я у тебя спрашиваю, какую цель вы преследовали в той войне? – моментально нашелся врач. – Разговор идет только о тебе самом. И то, что ты расскажешь, уже никак не сможет повредить твоей родине.

– Да. Вы правы. Я все время забываю, где нахожусь, – грустно вздохнул Александр. От его хорошего настроения не осталось и следа. – Знаете, но у меня все время такое ощущение, что я сплю и вижу сон. И мне все время хочется проснуться, но у меня ничего не получается.

– Понимаю, – кивнул врач, нажимая на какие-то кнопки странного прибора под названием компьютер. – Но чем быстрее ты примешь эту данность, тем легче тебе будет потом. А теперь ответь, пожалуйста, на мой вопрос.

– Хорошо, – обреченно вздохнул Александр и, немного подумав, начал рассказ.

Спустя два часа, когда он уже охрип от разговоров, врач закончил беседу и отвел его обратно в палату. Вернувшись в свой кабинет, он нашел в своем кабинете того самого майора, который говорил с парнем по-французски. Закончив прослушивать запись, офицер задумчиво потер ладонью подбородок и, посмотрев на врача долгим взглядом, тихо сказал, указывая взглядом на монитор:

– Как думаешь, это фантазии или просто бред?

– Для бреда все слишком логично. Понимаешь, любой психически больной человек способен рассуждать вполне здраво и логично, но только с одним условием. В самом начале своего рассуждения он делает бредовое допущение, а потом его развивает. Здесь же этого нет. Он уверенно называет имена и даты. Кстати, это я для тебя материал собирал.

– Знаю. Спасибо. И кстати, – усмехнувшись, поддел его майор. – Я проверил его прошлый рассказ. И знаешь, что выяснил?

– Делись, – потребовал врач, сгорая от любопытства.

– Александр Мерсье действительно существовал, и он погиб во время взрыва порохового склада в форте, построенном на границе пустыни. И многие названные им имена тоже там мелькают. Больше того, даже даты совпадают. Как тебе такое?

– А не мог он каким-то образом все это где-то прочесть? – подумав, спросил врач.

– Исключено, – решительно отрубил офицер. – Даже нам пришлось потратить кучу усилий и резервов, чтобы добыть эту информацию. А откуда у него такие связи?

– Может, какие-нибудь рассекреченные документы? На Западе сейчас модно вскрывать подобные вещи, – не сдавался врач.

– Нет. Это американцы такой ерундой занимаются. Французы старательно делают вид, что в их истории ничего такого не было. А эта история вообще нигде не всплывала. Я проверял.

– Интересно девки пляшут, – растерянно проворчал врач. – Выходит, и вправду переселение душ?

– С этим в церковь, – тут же открестился майор. – Меня он интересует только как твой пациент. Что там ваши светила пишут о подобных случаях? Было уже такое?

– Было. Но проверить информацию мы не можем. Все данные относятся ко временам мировых войн. Есть много левой информации, запущенной, чтобы привлечь внимание к собственной персоне. Но ничего конкретного, сплошная болтовня. В основном это попытки сделать себе имя на пустом месте. В общем, работы, похоже, предстоит море.

– Сам это затеял, – беззлобно поддел его офицер.

– Знаю, но похныкать-то можно, – усмехнулся врач.

– Похныкать можно. Но не долго, – ответил майор наставительным тоном. – Что собираешься делать дальше?

– Еще не решил. Смотреть надо. Думать.

– Считаешь, он может быть опасен?

– Вполне возможно. Не забывай, он привык воспринимать законы через призму своего времени. А теперь представь, что будет, если его прижмут в темном переулке какие-нибудь гопники. Да вы сотни складывать устанете. Что ни говори, а парень действительно воевал. Ты сам сказал, что такая личность существовала.

– Думаешь, он настолько крут? – иронично хмыкнул майор.

– Насчет крутизны не скажу, а вот моторика его тела говорит о многом, – злорадно усмехнулся врач. – А еще ты забываешь, что прежний владелец этого тела тоже не рохлей был. Выжил в приюте. В роте считался одним из самых опытных бойцов. В общем, тот еще подарочек.

– А вот это идея, – неожиданно улыбнулся майор. – Как долго он еще будет головными болями маяться?

– Трудно сказать. Ты чего задумал? – насторожился врач.

– Хочу провести с ним небольшой спарринг. Посмотрим, чему их там учили в белых кепках, и так ли ты прав, опасаясь массовых побоищ.

– А надо ли? – с сомнением протянул врач. – Вдруг сорвется?

– Не страшно. Оденешь в халатик с длинными рукавами, и все дела, – отмахнулся майор. – Должны же мы понимать, врет он, или это действительно сознание иностранного солдата в чужом теле. Ты хоть представляешь, что будет, если мы сумеем понять механику этого дела?

– Твою мать! – схватился врач за голову.

* * *

Сделав пятидесятое отжимание, Сашка одним прыжком поднялся на ноги и, глубоко вздохнув, утер выступивший пот со лба тыльной стороной ладони. Тело медленно, но верно приходило в норму. А вот с головой то и дело возникали проблемы. Резкие головные боли выводили его из строя на пару дней. После приступа он даже шевелился словно со скрипом, а в голове то и дело вспыхивали разноцветные звездочки. Любое, даже самое плавное движение вызывало гул и звон в ушах. А самое неприятное, что начинались они резко, без всяких предпосылок. Достаточно было одного громкого звука или нервной обстановки.

Хотя в данной ситуации нервной она была для парня постоянной. В такие моменты с ним мог бы справиться даже ребенок. Но в нормальном состоянии Сашка уже представлял собой серьезную боевую единицу, хотя продолжал тщательно это скрывать. От всех подозрений со стороны врача и соседа по палатке его спас очередной приступ. Отойдя за лагерь, Сашка попытался проделать хоть один комплекс упражнений и, свалившись, пролежал под глиняным забором до самого вечера.

Провалявшись в постели после приступа почти неделю, первое, что он увидел, была удивленно-задумчивая физиономия Жака. Увидев, что парень очнулся, однорукий прохиндей оживился и попытался завязать разговор, но Сашка только отмахнулся от него, словно от мухи. Ему было не до разговоров. Требовалось срочно осознать все произошедшее. А главное, найти выход из ситуации. Жить и постоянно бояться, что в любой момент можешь свалиться с ног, не самая приятная перспектива.

Погрузившись в собственные размышления, Сашка не заметил, как Жак выскользнул из палатки. Вызванный им врач провел быстрый осмотр парня и, убедившись, что помирать Сашка не собирается, принялся ему выговаривать за чрезмерные перегрузки. Быстренько скроив покаянную морду, Сашка смущенно развел руками, пояснив, что просто хотел прогуляться и побыть один. Ведь ему еще предстоит решить, чем заниматься дальше. А для этого нужно вспомнить хоть что-то.

Понимающе покивав, врач заверил его, что приятель, к которому он хочет Сашку отправить, обязательно решит эти проблемы. Вежливо поблагодарив его, парень про себя хмыкнул: «Угу, свежо питание, да серится с трудом. Так он и станет заморачиваться с моими трудностями. Запрет в камере, и будешь до конца жизни на луну выть. Нет уж, дружок. Ты меня главное отсюда выпиши и к пароходу с обозом отправь, а дальше я и сам как-нибудь управлюсь. Но перед этим надо до кладбища добраться. Деньги мне теперь очень даже нужны будут».

Врач ушел, а Жак, словно прочтя его мысли, подсел на кровать и, понизив голос до шепота, спросил:

– Ты и вправду собираешься ехать к тому психиатру?

– А что? Ты что-то знаешь? – насторожился Сашка.

– Я только догадываюсь, но ты не ответил, что собираешься делать?

– А ты хочешь что-то предложить? – ответил Сашка, внутренне злорадно усмехаясь. Вести разговор в таком ключе он мог часами. Приютская школа это вам не фунт изюму.

– Ох, и трудно же с тобой, – скривился Жак. – В общем, ходят слухи, что этот его приятель та еще скотина. Запирает всех в своей клинике и ставит на людях всякие научные опыты. В общем, я вот что думаю. Нам с тобой нужно вместе держаться. Я тут поговорил кое с кем, так парни считают, что на первое время тебе денег должно хватить. У меня тоже кое-какой запас есть. Правда, не здесь. В полку припрятал.

– Я тоже припрятал, – вздохнул Сашка. – Вот только никак не могу вспомнить, где именно, – закончил он, подпустив в голос слезу.

– Да как же так?! – возмущению Жака не было предела.

– А то ты не знаешь, что со мной было, – огрызнулся Сашка. – Думаешь, я к стене погулять ходил? Я вспомнить пытался, куда деньги дел.

– И как? – жадно спросил Жак.

– А тебе не видно? – фыркнул парень. – Напрягался так, что чуть последние мозги из ушей не полезли. И все впустую. А потом вообще сознание потерял, хотя и специально в тени сидел.

– Это плохо, приятель, – мрачно вздохнул Жак. – Это очень плохо.

– А тебе-то что за печаль? – не удержавшись, спросил прямо Сашка. – Насколько мне известно, у тебя все дома в порядке. Во всяком случае, есть куда вернуться.

– В деревню? Ты смеешься? – возмутился Жак. – Да я там с тоски через неделю взвою. Да и какой из меня теперь работник, с одной рукой.

– Ну, тебе теперь пенсия положена, как герою войны, – пожал Сашка плечами. – Это вот со мной все гораздо сложнее. Руки-ноги на месте, значит, могу сам себя обеспечить. А то, что голова болит, так это не важно. И попробуй докажи нашим бюрократам, что без головы никакие руки не помогут.

– Что, могут и отказать? – насторожился Жак.

– Они все могут. Главное, причину найти, – вздохнул парень.

– Странно, ты рассказывал, что приютский, а говоришь так, словно Сорбонну закончил, – вдруг проворчал Жак, задумчиво поглядывая на него.

– Наш кюре все время повторял, что если мы хотим чего-то в жизни добиться, то должны много знать и уметь. А чтобы знать, нужно читать книги.

– И что? – не понял Жак.

– Вот и подсовывал нам книжки всякие, а потом еще и проверял, как прочел. Вопросы всякие задавал. В основном, конечно, религиозные, но и другие тоже бывали. Большого ума человек был, – вздохнул Сашка, краем глаза наблюдая за собеседником.

– А почему был? – тут же последовал вопрос.

– Он уже тогда старенький был. Помер уже, наверно.

– А ты ему писал?

– Зачем? – откровенно удивился Сашка.

– Ну, получать письма всегда приятно. Я даже папаше своему, будь он неладен, и то писал. Лишь бы ответ получить. Все легче, когда знаешь, что ты не один на свете, – усмехнулся Жак и тут же поперхнулся, сообразив, что только что ляпнул. – Извини. Не хотел тебя задеть.

– Ничего. Мне все равно тебя не понять, – отмахнулся Сашка. – Ладно. Ты ступай пока, а я посплю немного. Может, полегчает.

– Ага, давай. На ужин я тебя разбужу, – закивал Жак и, подхватившись, унесся из палатки.

«Похоже, побежал доктору стучать, – подумал Сашка, глядя ему вслед. – И в напарники ты меня не так просто зовешь. Вон как огорчился, когда услышал, что я забыл, где деньги лежат. Нет, приятель. Нам не по пути».

С этого дня Сашка, делая вид, что все время думает о своем прошлом, начал все больше отдаляться от однорукого пройдохи. Терпеть рядом стукача ему совсем не хотелось. Значит, ему еще предстояло найти способ избавиться от этого попутчика. Но до метрополии сделать это будет проблематично. А вот когда они пройдут все надлежащие бюрократические процедуры и станут полноправными гражданами республики, возможны всякие варианты. Вплоть до летального исхода.

К удивлению Сашки, мысль об убийстве бывшего сослуживца его не коробила. В сложившейся ситуации это был, прежде всего, враг. Просто потому, что он мог помешать его планам. В том, что из Европы нужно убираться, парень даже не сомневался. Здесь он будет контуженым инвалидом, от которого непонятно чего ожидать, а там просто эксцентричным иностранцем, которого и пожалеть не грех. Махнут рукой вслед и дальше по своим делам пойдут.

Отлежавшись после того приступа, Сашка с упрямством обреченного принялся приводить свое тело в порядок. Очень скоро в глазах перестало темнеть от малейшей физической нагрузки, и мышцы стали наливаться силой и приобретать внушительный объем. Костяк ему достался крепкий. Осталось только с толком мяса нарастить. Припоминая все, что успел выучить у дяди Сени по поводу тренировок, он регулярно уходил подальше от людских глаз и тренировался. До седьмого пота, до зеленых чертей в глазах, но делая все, чтобы привести себя в порядок.

Эта фанатичность была не приобретенной. Сашка с самого детства терпеть не мог чувствовать себя слабым. Потому и дрался со всеми подряд. Даже с теми, кто был гораздо старше и сильнее. А в драке не признавал никаких правил. Полез – получи. Оскорбил – отвечай. Эти нехитрые принципы Сашка вывел для себя сам и старался придерживаться всю сознательную жизнь. Не лезь первым, но отвечай так, чтоб на всю жизнь запомнили. Жак несколько раз пытался увязаться за ним, но парень резко осаживал его, отвечая, что однорукий будет отвлекать его своими разговорами.

Врач, заметивший внешние изменения в парне, принялся задавать ему вопросы, на что Сашка, уже успевший продумать линию поведения, решительно заявил, что в прежнем виде просто не перенес бы дорогу до метрополии. Да и думается ему гораздо легче, когда тело занято чем-то. Врач, удивленно хмыкнув, несколько минут задумчиво расхаживал по палатке, еле слышно бурча себе под нос:

– Возможно, возможно. Привычка к действию, выработанная службой.

– Вот-вот, мсье, – тут же поддакнул Сашка. – Я ж из приюта сразу в армию, а тут без дела сидеть нельзя. А пока приказ выполняешь, голова о чем только ни подумает.

– Это да, – неожиданно поддержал его Жак. – Руками дерьмо выгребаешь, а в мечтах на Монмартре кофе пьешь с круассанами.

– Ну, хорошо, – приняв решение, решительно заявил врач. – Я считаю, что ты, Александр, прав. Крепкое тело тебе действительно потребуется. Впереди долгая дорога, а тебе еще нужно найти себе достойное занятие. Только постарайся не попадаться на глаза полковнику. Иначе плакало твое увольнение. И плевать ему на твои приступы и больную голову.

– А когда нас отправят отсюда? – осторожно поинтересовался парень.

– Думаю, через две недели. Обоз уже начали формировать. Твои документы готовы. Письмо своему другу я написал. Так что, как только закончат с формированием, будет объявлен выезд.

– Мсье, а можно узнать, где остались мои вещи? Главное, мой ранец, – задал Сашка следующий вопрос.

– За это не беспокойся, – махнул врач рукой. – Его привезли вместе с тобой. Там все кровью залито, так что никто к нему и не прикасался. Можешь забрать прямо сейчас.

– Это было бы просто замечательно, мсье, – радостно закивал парень. – Мне ведь еще предстоит с тыловыми службами бодаться за полученное обмундирование. А ранец едва ли самая его дорогая часть.

– Я прикажу, чтобы тебе выдали все, что с тебя сняли, – понимающе усмехнулся врач. – Можешь забрать и потихоньку приводить в порядок.

– Большое спасибо, мсье, – Сашка постарался вложить в голос как можно больше сердечности.

– Впрочем, не думаю, что есть смысл терять время. Пойдем. Я сам тебя провожу, – окончательно растаяв, явил врач очередную милость. – И ты, Жак, тоже за нами ступай. Думаю, Александр не откажет тебе в помощи. Надоело видеть ваш затрапезный вид.

– Конечно, мсье, – поспешил заверить его Сашка.

Они добрели до складской палатки, и пожилой фельдфебель, получив прямое указание, с едва слышным ворчанием принялся рыться в залежах различного барахла. Сашка, незаметно проскользнув следом за ним, уже через минуту заметил свой ранец и, выдернув его из кучи, просто ткнул пальцем в именную табличку из куска светлой кожи, пришитую к клапану. Потом нашлась и его форма.

Мрачно оглядев эти руины, Сашка вздохнул и, мысленно скривившись, проворчал про себя: «М-да, одной стиркой тут не обойтись. Придется швеей поработать».

Мундир мало того что был вымазан рыжей пустынной пылью, так еще и зиял кучей прорех. С сапогами все оказалось гораздо лучше. Их требовалось только как следует почистить и размять. Хранить обувь правильно здесь никто и не собирался. Жак получил свои вещи, и сослуживцы поплелись обратно. Следующие три дня были заняты заботами о внешнем виде. Пожаловавший с очередной инспекцией полковник Жофрей, увидев их с формой в руках, было обрадовался, но услышав, что это готовящиеся к отправке списанные инвалиды, мрачно сплюнул.

Единственное, что спасло доктора от разноса, это его ответ, что отправлять в метрополию калечных оборванцев, значит, опозорить армию, немного успокоил полковника. С этого дня Сашка стал считать дни до отправления сначала в полк, а потом и в порт. К его удивлению, в полк их отправили уже через пять дней. Как оказалось, на этом настоял Мясник Жофрей, которому надоело путаться в списанных и выздоравливающих солдатах.

Там, поселившись в пустующей казарме, они провели остаток времени до отправки в порт, заодно и не спеша оформив все бумаги на увольнение. Успел Сашка сбегать и к своему тайнику. Там нашелся крепкий кожаный мешочек, в котором парень обнаружил полторы сотни серебряных динаров, два золотых и горсточку медных дирхемов. Там же нашелся и кинжал, снятый им с помощника эмира. Изогнутый клинок дамасской стали напоминал клык зверя и имел полуторную заточку.

К нему были и роскошные серебряные ножны, украшенные перламутром и янтарем. Настоящее произведение искусства. Спрятав свои богатства на дне ранца, Сашка уложил полученные документы в шелковый мешочек, который повесил себе на шею. Теперь отнять их у него можно было только с головой. А еще через неделю, как врач и обещал, их обоз отправился в порт.

* * *

Александр не спеша поднялся с кровати и, пройдясь по комнате, направился к окну. Глядя в вечернее небо, он в очередной раз задался ставшим уже привычным вопросом: как это могло случиться? Едва его тело немного восстановилось, как он потребовал проводить его в церковь. Будучи воспитанным в католических правилах, он считал своим долгом возблагодарить Господа за спасение своей жизни.

Занимавшийся его лечением доктор, услышав это требование, за голову схватился. Мало того что этому странному парню нужна церковь, так ему еще и католическую подавай. В очередной раз связавшись с куратором, он поведал майору о возникшей проблеме. Внимательно его выслушав, майор удивленно хмыкнул и, подумав, пообещал решить вопрос. И вот теперь, сидя в кабинете врача, он отслеживал перемещения странного пациента, настороженно барабаня пальцами по столешнице.

Будучи человеком сугубо прагматичным, майор в мистику не верил, а то, что случилось с этим парнем, воспринимал как странный казус. Если не сказать грубее. Однако отказать ему в серьезной правдоподобности он тоже не мог. Как ни крути, а говорил парень именно на том языке, которым пользовались во Франции в конце позапрошлого века. Даже словесные обороты совпадали. И заявить, что парень прикидывается, майор не мог. Уж больно все соответствовало рассказанному.

Ведь в предоставленных ему документах, имевших гриф секретности, имя Александра Мерсье действительно фигурировало. И было ясно указано, что погиб он при взрыве порохового склада, как и весь его взвод. Возникает вопрос: откуда приютский сирота, всю сознательную жизнь учивший кое-как немецкий язык, вдруг выучил французский и узнал о существовании такого незначительного персонажа?

И ведь какое странное совпадение. Тот Александр – и этот Александр. Тот сирота. И этот приютский. Тот погиб, отбивая атаку, и этого накрыло в бою. Вот и не верь после этого в потусторонние силы. Верь он в мистику, решил бы, что между этими двумя есть какая-то связь. Майор в очередной раз задумчиво хмыкнул и, вздохнув, отключил монитор. Поднявшись из-за стола, он вышел в коридор и, увидев врача, жестом указал ему на дверь кабинета.

– Как думаешь, он может симулировать все это? – спросил майор, едва врач вошел.

– Ты ему кюре нашел? – спросил врач вместо ответа.

– Решил веру сменить? – усмехнулся майор. – Чего это ты вопросом на вопрос отвечаешь?

– А самому подумать? – вяло огрызнулся уставший врач. – Ты же все эти премудрости религиозные лучше любого попа знаешь. Вот и посмотри, как он на службе стоять будет. Или как там оно у них называется.

– Логично, – подумав, кивнул майор. – Не зная канонов, легко проколоться. Ладно. Завтра будет ему кюре.

– Из ваших? – криво усмехнулся врач.

– Зачем? Настоящий, – пожал майор плечами. – Со всем атрибутами. Если уж играть в эту игру, то по всем правилам. Но ты на мой вопрос не ответил.

– Понимаешь, я бы мог сказать, что он изображает амнезию, если бы он с самого начала начал изображать потерю памяти. Но он этого не делает. Парень и вправду многого не знает. Вспомни, как он оглаживал пальцами кювету из обычной нержавейки и все восторгался точностью литья. Это не сыграешь.

– Похоже. Похоже, – задумчиво протянул майор. – У меня в голове не укладывается, как такое может быть. И вообще, я пока не понимаю, под каким соусом все это подавать начальству. Нужно хоть как-то это все обосновать. И тут тебе и карты в руки.

– Издеваешься? – возмутился врач. – Да я и понятия не имею, как все это обосновать. Механики подобного нет ни в одном учебнике. Психиатрия, это тебе не баллистика. Тут формулами ничего не выяснишь.

– И что ты предлагаешь? – хмыкнул майор. – Просто списать его и отправить в ближайшую психушку?

– Щаз-з, – огрызнулся врач. – И отдать такой экземпляр в чужие руки? Это же готовая докторская. Изучать его стану.

– Сам?

– Ну, ты же помогать не хочешь.

– Врешь. Я не говорил, что не хочу. Я сказал, что для такого дела мне нужно толковое обоснование, – отрезал офицер.

– А того, что ты уже имеешь, тебе мало? – возмутился врач. – Ну, сам вспомни. Язык. Манера говорить. Знание фактов, о которых большая часть жителей страны даже не слышала. Точное описание мест и предметов того времени. Мало?

– Это все, конечно, интересно, но мало, – развел майор руками. – Понимаешь, я должен выложить начальству такие аргументы, которые заставят его не просто отдать парня нам, а дадут разрешение на полное его изучение. Полное. Понимаешь?

– Что ты имеешь в виду? – насторожился врач.

– То, что сказал, – пожал майор плечами.

– И что делать? – помолчав, уточнил врач.

– Собирай материал. Фиксируй его реакции на все новое. Говори с ним. Уточняй каждую мелочь. В конце концов, бабу ему найди.

– Зачем? – не понял врач, погрузившись в размышления.

– Ты издеваешься? – фыркнул майор.

– А, ну да, – сообразил врач. – И что? Все это снимать?

– Обязательно, – кивнул майор. – Кстати. Он у тебя что-то еще кроме похода в церковь просил? Ну там, книги, вещи, еще что-то?

– Ничего такого, – качнул врач головой.

– А почему?

– Не знаю. Да и не до него мне особо. Сам знаешь, госпиталь забит. Работы выше головы. А тут еще его приходится в отдельном боксе держать.

– Понимаю, но избавляться от него ты сам не желаешь, – поддел майор собеседника.

– Я хочу, чтобы твоя служба как следует разобралась с этим случаем. Сам понимаешь, случай уникальный. Одно совершенное владение языком, которого он никогда не учил, чего стоит.

– Тут согласен, – нехотя кивнул майор. – Ладно. Занимайся своими делами, а я пойду, попробую с ним побеседовать, – закруглил он разговор, поднимаясь.

Быстро пройдя длинными коридорами до нужного бокса, майор вежливо постучал в дверь и, приложив к считывателю личную карту, повернул ручку.

– Добрый день, Александр, – поздоровался он, остановившись на пороге.

– Добрый день, мсье, – улыбнулся парень одними губами.

– Как себя чувствуешь?

– Неплохо. Мсье, я просил отвести меня в церковь, но до сих пор не получил ответа на свою просьбу, – взволнованно высказался Александр.

– Не беспокойся. Этот вопрос решается. Просто все дело в том, что ты находишься в православной стране. Католические храмы у нас есть, но ты не простой человек, и мы должны быть уверены, что твое появление там не вызовет ненужных кривотолков.

На страницу:
3 из 7