Полная версия
Каникулы в лагере, или Осторожно, дети!
Ольга Пустошинская
Каникулы в лагере, или Осторожно, дети!
Зачем человеку каникулы
Катька расставила шашки на шахматной доске и принялась играть в Чапаева, и за себя, и за сестрёнку Ириску, которая сидела на расстеленном одеяле и мусолила баранку. Меткими щелчками Катька выбивала чёрные шашки одну за другой.
– Ириска, ты проиграла! – закричала она.
– Игала? – повторила сестрёнка.
– Тебе хочется хоть разочек выиграть, я знаю. Ничего, я не жадная, сейчас победишь.
Катька собирала с пола шашки и напевала песенку из фильма про Петрова и Васечкина:
Зачем человеку каникулы —
Задумывался кто-нибудь?
А человеку каникулы
Затем, чтоб отдохнуть!
– …ума не приложу, куда девать Катю на лето, – услышала она из кухни мамин голос и насторожилась. Подкралась к порогу.
Ну чего сразу – подслушивать? Шашки валялись у двери, вот и всё. Взрослые вообще странные: их хлебом не корми – дай поговорить о детях, когда они не слышат.
Мама вздохнула:
– Как было в детском саду хорошо, не надо ломать голову, куда девать летом ребёнка. А сейчас катастрофа!
Катька покраснела от возмущения. Ведь знает мама, что Катя была рада сбежать из садика, как пленные радуются спасению из застенков. И на фотографиях с выпускного улыбалась во весь рот, и серый с трещинами асфальт на дороге из детского сада казался ей усыпанным лепестками роз, и на небе словно сияла радуга.
Папа поддакнул: да, мол, раньше было хорошо.
– Ирочку берут в ясли, а мне надо выходить на работу, – сказала мама.
Катька сунула конфету в рот и сочувствием посмотрела на сестрёнку, играющую с пирамидкой. Бедная Ириска! Её будут насильно укладывать спать, когда она не хочет, и пытать манной кашей с комочками и холодным борщом с отравой – варёным луком и капустой.
Папа скрипнул стулом.
– Натусик, ты не переживай. Давай отправим Катю к твоим родителям. А в августе у меня отпуск.
Мама помолчала, а потом грустно ответила:
– На два месяца? Нет, не могу, им тяжело будет, пожилые всё-таки. Вот что я решила: Кате дают путёвку в пионерский лагерь, я возьму… то есть я уже взяла.
Катька чуть не подавилась карамелькой.
Зачем человеку каникулы?
Чтоб каждый день кино.
А в лагере каникулы —
Мучение одно!
Вот так. Думала она, что пойдет на каникулы, отдохнёт как следует. Будет во дворе скакать на панцирной сетке от выброшенной кем-то кровати, делать секретики, читать, смотреть телевизор сколько захочется – одним словом, дел невпроворот… Да постойте, какой пионерский лагерь, ведь Катька ещё не пионерка! Хотя во Дворец пионеров на гимнастику ходит, значит, и в лагерь тоже берут всех подряд.
– Рановато ей ещё, – засомневался папа.
– А что делать, Толя? Вспомни, как она макароны в раковину засунула и гречку в соседкино ведро выбросила. В самый младший отряд с семи лет берут, а Кате восемь.
Катька поморщилась: вечно мама старое припоминает. Строго говоря, ей не мешало бы спросить, хочет ли Катя поехать в этот лагерь. Ради приличия.
– Катя, подойди сюда, – позвала мама. – Хочешь поехать в летний лагерь?
Ну вот, наконец-то.
– Нет, не хочу, я лучше дома останусь.
– Дома не с кем, мы с папой будем на работе. Или ты тоже хочешь в детский сад вместе с Ириской?
Катя замотала головой.
– Вот и хорошо, – обрадовалась мама. – Как жаль, что меня не берут в лагерь! Я бы рада отдохнуть от этих кастрюль и уборки. Там так замечательно: лес, речка, свежий воздух, ежевика… А ещё…
– Комары, – подсказал папа.
– Толя, ты всё шутишь!
– А я не шучу, комаров там тьма.
Из книг и телевизора Катька кое-что про лагерь знала. Там было одно сплошное веселье с утра и до самого отбоя, если верить фильмам. Одного мальчика, Костю Иночкина, из лагеря выгнали, а он никак не хотел выгоняться, прятался под трибуной. Стал бы он так цепляться, если бы ему не нравилось!
Катька рассказала во дворе, что едет в лагерь. Никто из друзей там не бывал, только старшая сестра Валерки Пузана отдыхала один раз.
Катька заинтересовалась:
– И что она говорила?
– Ей не понравилось, – ответил Валерка и, увидев огорчённое Катино лицо, добавил: – Да Лариске вообще ничего не нравится, ты же знаешь, какая она вредная. Меня мама тоже хотела в лагерь отправить, а я не согласился. Лучше в деревню к бабушке поеду.
Катьке купили серый чемодан, который закрывался на замочек маленьким ключом, новый сарафан, сандалии и футболку с утёнком в матросской шапке и надписью: «Привет, Дональд!» – очень красивую. А ещё пионерскую форму – белую рубашечку с коротким рукавом и тёмно-синюю юбку в складку, ведь в памятке было написано, что форма нужна. Ещё Катька лично уложила в чемодан носки и гольфы, без которых на улицу не выходила. Все приличные девочки должны носить гольфы, так она считала.
Мама сбегала в аптеку и принесла бинты, вату, зелёнку, крем от комаров и «Аэрон», чтобы Катьку не тошнило в автобусе.
– Не надо таблетки, они всё равно не помогают, – поморщилась Катя.
Сколько она себя помнила, в автобусах и машинах её всегда укачивало. Мама говорила, что всё из-за вестибулярного аппарата, который в ушах, а Катька смеялась: нормальные у неё уши, просто в автобусе трясёт, да ещё бензином воняет.
***Площадка у проходной возле маминой работы была похожа на вокзал. Здесь толпились смирные мальчишки и девчонки с чемоданами и рюкзаками, рядом стояли родители, которые волновались совсем как Катина мама.
– Мишенька, я тебе тёпленькие носочки положила и свитер. Наденешь, если холодно будет. А ещё прянички, вдруг кушать захочешь, – говорила тётя в пёстром платье и поправляла на белобрысом мальчишке то воротник, то кепку с пальмами и длинным козырьком.
Катька мысленно фыркнула. Вот стоят они, эти мальчишки, такие примерные, такие тихие, похожие на отличников, но как только взрослые уходят, в этих паиньках просыпаются дикари. И тогда они начинают орать, толкаться и драться.
– Катенька, мы с папой приедем. – Мама и посмотрела на Катьку таким взглядом, точно прощалась на год.
– Завтра приедете?
– Нет, не завтра… Ты ешь хорошо, не ходи голодной, ладно? Зубы чистить не забывай… А вон твоя вожатая стоит!
Они подошли к вожатой с плакатом в руках – «7 отряд». Катька про себя окрестила её морячкой, из-за полосатой майки, как у матросов, и пионерского галстука, повязанного на голую шею. Вообще-то вожатых было две, но вторая, маленькая и суетливая, как белка, не стояла на месте, то и дело убегала на проходную кому-то звонить.
– Привет!
Катька почувствовала хлопок по плечу и обернулась. Перед ней стоял улыбающийся Валерка со своей мамой.
– А я тоже в лагерь еду, – обрадовал Пузан. – Ты в седьмом отряде? И я. Здорово, вместе будем!
– Ты же в деревню хотел.
– А-а, не получилось. Бабушка в санатории, а мне велосипед двухколёсный обещали, если поеду в лагерь. Велосипед – это вещь!
Мама разговорилась с Валеркиной матерью, они обе ахали, переживали и тут же себя успокаивали: всё нормально будет! Там лес, речка, свежий воздух…
Прибежала суетливая Белка и скомандовала:
– Садимся в автобус!
Катька поняла, что дикари в мальчишках проснулись даже раньше, чем ушли их родители. Толпа с криками: «А-а-а! Пацаны, займите место у окна!» – рванула к жёлтым автобусам с табличками: «Осторожно, дети!» Это предупреждение для взрослых, чтобы боялись. Ну а что, висят же на заборах таблички: «Осторожно, злая собака!»
– По одному заходим, по одному! – всполошились вожатые, но на их окрики никто не обратил внимания. Мальчишки, да и девчонки тоже, которые побойчее, с визгом ломились в двери, боялись, наверно, что автобус уедет без них.
Катька дёрнула маму за руку:
– Мам, давай лучше пойдём домой.
– Нет, ну как же домой… – пробормотала мама. – Сейчас все усядутся, и вы с Валерой зайдёте. Места всем хватит.
Она подошла к Морячке и стала объяснять, что Катьку укачивает, поэтому ей надо сидеть впереди.
– Хорошо, не беспокойтесь, – кивнула вожатая и обещала найти Кате место на переднем сиденье.
Внутри было душно и так пахло бензином, что Катьку немедленно начало мутить, хотя автобус даже не тронулся. Она повернулась к окну: мама стояла среди других родителей и вытирала платочком глаза.
– Катенька! – позвала она. – Ты аэрончику возьми, ладно? А крем от комаров в пакетике, где зубная паста и мыло. Найдёшь?
Вожатая Белка достала тетрадь со списком и начала перекличку:
– Артемьев!.. Баранов!.. Горина!.. Новикова!
– Здесь, – отозвалась Катька.
Когда назвали фамилию Валерки, тот почему-то промолчал. Неужели не сел в автобус, передумал ехать?
– Русаков! Отсутствует, что ли? – растерялась вожатая.
Катя обернулась и увидела Валерку. Тот сидел в конце автобуса и давился коржиком.
– Тут я, – ответил Пузан, когда наконец прожевал.
Белка поставила галочку в тетрадке и упрекнула:
– Сразу надо отвечать, когда спрашивают.
– Уже лопает! Ха-ха! – развеселился кто-то из мальчишек.
Двери с шипением закрылись, заревел мотор, и автобус тронулся.
– Ура! – завопили все.
Катька уставилась не моргая на лобовое стекло. От «Аэрона» во рту было сухо. И от кого ей достались такие неправильные уши?
Морячка поднялась и, держась за поручень, громко сказала, стараясь перекричать мотор:
– Давайте знакомиться, ребята! Меня зовут Галя, а её, – она указала на Белку, – Лена.
«Поздно, – мрачно подумала Катя, – сразу надо было говорить. Вы теперь всё равно Морячка и Белка».
– Давайте споём, тогда и дорога будет короче! – прокричала Морячка. – За-пе-вай! Вместе весело шагать по просторам, по просторам!
Катька молчала. В другое время она бы показала всем, что такое настоящее сопрано. И спела бы что-нибудь нормальное, а не вот это, детсадовское.
На ухабах автобус подбрасывало, девчонки визжали, и всем было весело, кроме Катьки. Ей казалось, что дорога никогда не закончится, но наконец увидела впереди, среди высоких деревьев, большие ворота и надпись сверху: «Пионерский лагерь Солнечный».
Мучение одно
Вожатые пересчитали всех по головам, как будто за время поездки кто-то мог провалиться сквозь пол, и повели галдящий седьмой отряд в корпус. Катька шла с чемоданом по дорожке и думала, что жить всё-таки хорошо и что она больше никогда не сядет в автобус, даже за двухколёсный велосипед.
Не забывала Катька глазеть по сторонам, ведь в лагере было на что посмотреть. С обеих сторон аллеи стояли белые скульптуры: горнист с горном, барабанщик с барабаном, пионер возле знамени, девчонки, которые кружились, взявшись за руки, и юбки у них развевались, как настоящие. Были и стенды, все про пионеров, какие они трудолюбивые, добрые, смелые и талантливые.
Сам корпус Катьке понравился. Большой, разноцветный, ещё пахнущий краской, с длинной верандой. А вот палату назвали палатой, потому что она была точь-в-точь как больничная: десять железных коек и белые крашеные тумбочки. И всё. Голые стены, голый пол. Пусто, неуютно.
Галя-Морячка улыбнулась:
– Устраивайтесь, девочки.
– А где телевизор? – пискнул кто-то.
– А телевизор в пионерской комнате. Да зачем он вам, неужели дома не надоел? Некогда здесь телевизор смотреть.
Катька почувствовала себя обманутой: в кино совсем не такой лагерь показывали. Там и картины висели на стенах, и зеркало, на подоконниках стояли цветы, и занавески красиво колыхались…
Ладно, пустую палату можно потерпеть. А бассейн где? А спортивная площадка со всякими лазалками-прыгалками? Вот как после этого людям доверять? Дома во дворе хотя бы на панцирной сетке можно поскакать. А в лагере только качели, высоченный турник и ворота для игры в футбол. Очень нужен ей этот футбол!
Новое огорчение ожидало Катьку после обеда – тихий час. Нет, она, конечно, знала: лагерь перенял у детского сада эту дурацкую манеру, но не думала, что всё будет вот так. Ей хотелось поболтать с девочками, познакомиться поближе, так нет же! По палате не ходи, не разговаривай, не смейся. Лежи, молчи, руки по швам.
Не было в лагере махрового халатика после ванны, да и ванны тоже, только общий умывальник на улице с холодной водой и длинным корытцем для мытья ног.
Всё это Катька выяснила уже к вечеру и загрустила.
– Мне здесь не нравится, – сказала она за ужином Валерке, – я домой хочу. И запеканку картофельную я не люблю, она с луком. – Катька отодвинула тарелку и стала разглядывать поварёнка на плакате, который сообщал, что горячее питание – это вкусно и полезно.
Валерка перестал жевать.
– Ты не будешь есть?
– Не буду, – замотала головой Катька и взяла кусок хлеба.
– Тогда отдай мне, а то моя порция какая-то маленькая была.
И, с аппетитом уминая запеканку, Пузан сказал, чтобы Катька всё ему отдавала, если не голодная.
– Мне вообще-то тоже здесь не нравится, – признался Валерка и вытер рукой пухлые щёки. – Пацаны надо мной смеются и дразнят Жиртрестом. Разве я такой толстый?
– Нет, – покривила душой Катька, – моя мама говорит, что ты просто упитанный.
Валерка обрадовался:
– Вот и я говорю! А они обзываются.
Катька посмотрела на Пузана и подумала с обидой, что он страдает хотя бы за велосипед, а она – бесплатно.
***В лагере имелся почтовый ящик. Не тот, в который опускают письма в городе, а деревянный, с широкой щелью и корявыми буквами: «Письма кидать сюда». Когда вожатые или работники лагеря уезжали в город, то забирали письма и бросали уже в настоящий почтовый ящик. Кто из ребят догадался взять с собой конверты, мог написать домой письмо. Катька была из догадливых.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
