Четыре сына. Рождение легенд

Кеий шепотом выдохнул непонятную фразу, и глазам Селира предстал остроносый парусник. Стоило им взойти по трапу, мальчик почувствовал, как ледяная корочка на коже мгновенно растаяла, а прохладный морской воздух стал тропически-теплым.

– Думаешь, Правители опять что-то мутят? – раздался в каюте голос до этого молчавшего Гожо, возвращая Селира в настоящее.

Квихельм сидел за большим добротным столом из темного дерева, прямо напротив Кеийя, мерно постукивающего пальцами по лакированной поверхности. Казалось, ничто не способно нарушить его погруженности в себя. Ни шум моря за иллюминатором, ни тихое посапывание маленького дарса, спящего на трех сдвинутых стульях в углу, ни сверлящий взгляд Селира, мечтавшего сейчас залезть в голову к отцу, чтобы понять все эти взрослые непонятности.

– Скорее всего, – наконец ответил маг, фокусируя на квихельме рассеянный взгляд. – Мортенийцы без их позволения даже не дышат. А ты видел, сколько их было по всему Хасару? Не зря всё это, ох, не зря! И не по своему велению, конечно же. Видимо, сильно не угодил нашим ардальским Магам султан всех султанов, раз они помогли в свержении его власти при помощи мортенийцев. Теперь и Кемиз перед ними расшаркиваться будет. В коем-то веке кто-то на Материке начал слабенько сопротивляться Ардалу. Но им же нужно, чтобы все плясали под их дудку, тем более юго-восток. Правителям по отдельности было очень сложно контролировать южные султанаты. А Бархис молодец, за каких-то двадцать лет объединил всех и основал огромное государство. Он был очень своевольный и самоуверенный правитель. Думаю, именно поэтому Правители решили от него избавиться. Так что теперь всё вернулось на круги своя, вот только юго-восток отныне под их полным контролем.

– Да уж. Дела, – подытожил Гожо. – И кто теперь будет султаном Кемиза?

– Кто ж знает. Какой-то родственник. Дед, брат, сват. Поди разбери кто есть кто в их племени.

– Почему сразу родственник? Может, кто-нибудь из ардальцев?

Селир тоже так подумал, но глянув на отца, понял, что Гожо, по всей видимости, спросил глупость. Кеий укоризненно воззрился на квихельма.

– Бархис ведь был задушен, – произнес маг, словно это всё объясняло.

Гожо даже как-то неловко посмотрел на Селира.

– Ну так это же один из способов убийства. Почему б и не задушить?

Кеий лишь вздохнул.

– Потому что вера дарсов не позволяет им проливать кровь своего брата. Это очень большой грех.

– А… То есть убивать брата не грех?

Рот Селира приоткрылся. Он уставился на отца, ожидая, что тот на это ответит. Но Кеий резко изменился в лице. Черные брови стянулись на переносице, а голубые глаза булавками впились в угол, где спал мальчишка. Селир обернулся посмотреть, что же увидел отец. Но там всё было по-прежнему. Маленький дарс клубочком лежал на сдвинутых стульях.

– У каждого свои законы… – тем же тоном вновь заговорил Кеий, так что Селир вздрогнул от неожиданности.

Неотрывно смотря на Гожо, маг приложил палец к губам, а затем им же указал на спящего мальчишку. Только сейчас Селир понял, что больше не слышит его сопения.

– Нам их правила кажутся дикостью, но и наши для них непонятны и чужды. У каждого закона есть свой фундамент. Основа, на которой построено всё общество. На этой основе возводится здание, являющееся государством. Каждый его кирпичик кладется по строгим правилам, чтобы сооружение было крепким и существовало долгое время. Если халтурить и нарушать правила, оно рассыплется, как песочный домик. Каждый строит на свой вкус и живет в нем по-разному, не как соседи. Хотя чем ближе расположены дома, тем более схожи законы в них, ведь ходят же они друг к другу в гости в конце концов. Также и с верой. Если люди…

Кеий всё продолжал говорить и говорить. Отец одновременно повествовал свои измышления и наблюдал, как Гожо поднимается из-за стола, обходит его и, пересекая кают-компанию, бесшумно подходит к спящему мальчику, словно у него были не тяжелые сапоги, а кошачьи лапки. Маленький дарс лежал спиной к центру каюты. Квихельм осторожно нагнулся, чтобы заглянуть ему в лицо, отбросив темную тень на стулья.

Не заметив признаков бодрствования ребенка, Гожо разогнулся в полный рост. Последующие события пронеслись таким галопом, что Селир не до конца их осознал. Квихельм уже собирался вернуться на свое место, как дарс резко вскочил, одним движением выхватил из-за пояса мужчины кинжал, будто всегда знал, что он там находится, и вогнал острие ему в бедро. Раздался крик боли, вдогонку которому последовал град проклятий. В этот момент мальчишка шустро скользнул к двери. Кеий крикнул гортанную фразу и совершил пас рукой. Селир увидел, как появилось и сразу пропало дрожащее фиолетовое полотно напротив двери.

– Какого?.. – сокрушенно выдохнул маг, когда маленький дарс как ни в чем не бывало преодолел эфемерную преграду, открыл дверь и выбежал в темноту.

– Гожо! – придя в себя, крикнул Кеий, призывая раненного квихельма броситься вслед за беглецом, первым сорвавшись с места.

Такие мелочи, как всаженный в плоть кинжал по самую рукоять, для квихельмов были привычны. Так что, припадая на здоровую ногу и матерясь сквозь зубы, Гожо почти даже побежал за Кеийем. Естественно, Селир понесся за всей этой процессией. Он бы никогда себе не простил, если бы пропустил конец этого мероприятия.

Когда маленький Бэр выбежал на палубу, освещенную лишь серебряным светом Чары, то сразу наткнулся взглядом на спины стоящих полукругом десятерых квихельмов. К ним неспеша подтягивались остальные. В напряженном молчании слышался лишь плеск волн и топот ног. Селир поспешил в самую гущу.

Наконец он выскочил в первый ряд, как пробка из бутылки. Его взору предстал занятный сюжет. У самого борта с резными перилами стоял дарс, загнано озираясь на квихельмов. В его руках откуда-то взялся здоровенный палаш, размером больше, чем он сам. Силенок поднять оружие у него не хватало, так что мальчишка лишь мертвой хваткой вцепился в эфес, оперев стальное перо о темные доски палубы.

С краю стоял отец, вытянув в бок руку, запрещая тем самым приближаться к ребенку. Он что-то активно шептал себе под нос.

– А-а-а! – вдруг закричал Кеий, закрывая глаза ладонями и отворачиваясь.

Все головы моментально повернулись в его сторону. Один из квихельмов дернулся к мелкому, но маг сразу его затормозил, всё еще прикрывая рукой глаза.

– Нет! Селир, подойди к нему!

Селир не был в восторге от этой идеи, однако ослушаться не мог. Втянув в себя соленый воздух, он неуверенно сделал два шага вперед. Напуганный дарс тут же оторвал взгляд от непонятно чем пораженного Кеийя и, крепче сжав рукоять палаша, уставился на Селира. Потребовалось несколько секунд, прежде чем он узнал знакомого чародея.

Воспользовавшись моментом, Селир начал медленно подходить к мальцу, подняв руки кверху, показывая тем самым, что он с благими намерениями.

– Спокойно, малой. Тут тебя никто не тронет. Врагов-то нет…

Этот агрессивный ребенок был настолько непредсказуем, что каждую секунду Селир ожидал от него стремительного броска хищного зверька. Но дарс снова его удивил, задав вопрос на своем тарабарском языке.

– Слушай, друг, я не понимаю, чего ты там лопочешь, но опасности для тебя здесь нет. Так что отдай мне эту штуку.

Со всей имеющейся в нем доброжелательностью, Селир подошел вплотную и забрал палаш, который оказался настолько тяжел, что маг его едва не выронил.

Всё это время дарс неотрывно сопровождал взглядом каждое движение Селира, параллельно цепко осматривая толпившихся вокруг квихельмов. Сопротивления он не оказывал, лишь требовательно-вопросительно смотрел.

– Молодец. Сейчас найдем кого-нибудь, кто говорит по-дарски, и мы наконец поймем друг друга, – приятельски похлопал мальчишку по спине Селир.

Держа руку на остром плечике, он повернулся к отцу, который уже оправился от загадочной травмы и теперь с интересом щурился на дарса.

– Пап, переводчика бы.

Кеий оторвался от созерцания мальчишки и посмотрел на квихельмов.

– На корабле кто-нибудь знает дарский? – спросил он.

Ответа не последовало. Квихельмы только озадаченно переглянулись между собой.

– Гожо!

Послышалось кряхтение, после чего первый ряд столпившихся мужчин раздвинулся, и взгляду собравшихся предстал хромающий Гожо, на лице которого гигантскими буквами было написано, что он бы предпочел, чтобы его звали как угодно, только не Гожо. Кинжала в левом бедре уже не было.

– Не знаю, савит Кеий, – ответил Гожо.

Хоть колдун и был его другом, но при посторонних субординацию квихельм соблюдал.

– Этот язык аборигенов вообще мало кому известен. У нас из дарсов и квихельмов-то нет.

– А кок разве не дарс? – раздался сзади сильный чистый голос.

Селир сразу вспомнил, что дядя Барх, когда кричал на подчиненных, действительно употреблял непонятные слова, которых ему отродясь слышать не доводилось.

– Зелих, приведи Барха! – тут же приказал Кеий, обращаясь к облокотившемуся на перила квартердека и с любопытством смотрящему на всё свысока рослому мужчине с испещренным шрамами лицом.

Зелих с грацией рыси перепрыгнул через парапет и с глухим стуком приземлился на палубу. После чего направился в сторону камбуза.

Не прошло и двух минут, как вновь раздались шаги.

– Ну-ка разбежались-ка в разные стороны! – послышался запыхавшийся бас.

Квихельмы дружно расступились, и на свет серебряной Чары вышел, нет, выплыл, как раздутая бригантина, корабельный кок. Все волосы с лысой головы, похоже, проросли в богатые рыжеватые усы, являющиеся главным достоянием его бесформенного от складок лица. Несмотря на то, что Барх не являлся квихельмом, одежду он носил точно такую же. Только вместо безрукавной туники у него была черная рубашка, но не на крючках, а на позолоченных пуговицах. Этих пуговиц Селир боялся больше всего. Толстое необъятное пузо кока беспощадно натягивало края одежды, так что бедные кругляшки натужно впивались в ободки своих петель, грозя всем окружающим рано или поздно выстрелить без предупреждения.

– Так-так-так, – мурлыкнул Барх, подходя ближе к Селиру и мальчишке. – Кто это тут у нас?

– Дядя Барх, – начал маленький чародей. – Это дарс. Нам бы про него узнать побольше, да и объяснил бы ты ему, что да как, и куда он попал.

– Дарс!? – восторженно воскликнул кок, наклоняясь к ребенку, насколько позволял объемный живот и заглядывая ему в глаза, что-то пытаясь там найти. – Ядрёны макароны! И вправду дарс! Хо-хо! Хо-хо-хо!..

Хохокал он долго, от души, сложив руки на обтянутом тканью брюхе. Оно словно ожило и колыхалось, колыхалось, как желе на тарелочке. Складывалось впечатление, что даже если Барх прямо сейчас перестанет смеяться, то живот его будет успокаиваться до вечера следующего дня. Селир не любил, когда кок так веселился, ибо угроза выстрела в такие моменты становилась как-никогда острой.

Стовший рядом мальчонка с ужасом смотрел на толстяка.

– Дядя Барх, ты его пугаешь! – прикрикнул Селир, чтобы его услышали.

Кок перестал оглашать окрестности своим громоподобным смехом.

– Ну что ж. Надо, так пообщаемся. Сто лет уже на дарском не говорил. Эх, порадовали вы старика…

Не такой уж и старый Барх дернул себя за ус, после чего на незнакомом языке обратился к малышу.

Дарс долго смотрел в глаза корабельному повару. Селир заметил, как маленький кулачок сжался, разжался. И только после этого мальчишка ответил:

– Тэйп.

Разговаривали они долго. Многие квихельмы уже разошлись по своим делам, потеряв интерес. С каждым новым вопросом, ответ становился длиннее, а лицо Барха мрачнее. Спустя где-то полчаса кок взъерошил черные волосы на голове маленького дарса и по-отечески ему улыбнулся.

– Селир, отведи его в мою каюту. Мальчик должен отдохнуть. Он многое пережил, – произнес Барх, подтолкнув дарского гостя к магу. – У меня в тумбе ларковые палочки есть, угости его и уложи спать.

Селир глянул на отца.

– Иди, отведи, – кивнул Кеий.

Маленький чародей послушно направился в каюту кока, предварительно махнув рукой мальчишке, показывая, чтобы он следовал за ним.

***

– Ну что? – стоило детям скрыться из виду, нетерпеливо спросил Кеий.

– В общем, звать его Тэйп Хардраг. Пять лет недавно стукнуло. Он сын султанского повара и рабыни, которая совсем недавно стала служанкой у байбише. Их, видимо, убили, как и всех в Дарсане. Во время нападения Тэйп спал на одном из парящих островов. Он сказал, что там какой-то водопад есть и из-за него ничего не слышно, поэтому мальчишку никто не заметил, да и он сам пропустил всю заварушку. Говорит, султана Бархиса убил его младший брат Хмирис. Редкостная, надо сказать, сволочь. Уж насколько давно я покинул Кемиз, но об этом ублюдке наслышан. Тщеславен, эгоистичен, подл, как Кардаш, да вдобавок ко всему труслив не в меру. До сих пор ума не приложу, как он решился пойти против самого Бархиса! Мальчишка говорит, ему помогали какие-то люди, по описанию похожи на мортенийцев…

– Это да. Они по всему Хасару разгуливали, как у себя дома, – подтвердил Гожо, сидящий на большой слегка подгнившей бочке и вытянув раненую ногу во всю длину.

– А, Ардал, значится… – задумчиво дернул щекой Барх, сложив руки крестом на пузе, после короткой паузы он продолжил свой рассказ: – Так вот. Значит, убил он не только Бархиса, но и всю его семью вырезал. Всё это на глазах Тэйпа. Последнюю зарезали байбише. Он сказал, что любил ее, как вторую мать, и не смог оставаться на месте, когда ей отрубили голову. Так-то его и обнаружили…

– Дальше мы знаем. Селир рассказал, – прервал Барха савит. – Может, есть что-то важное, на что стоит обратить внимание?

– Хм… Ну не знаю насколько это важно… Мальчишка сказал, что Хмирис убил всех детей султана, кроме одного. Законного наследника, сына от единственной жены Бархиса. Тэйп говорит, что принца за три дня до всего случившегося отправили на соколиную охоту. Так что, должно быть, он пока еще жив. Хотя мы ведь говорим о мортенийцах. Уж кто-кто, а они найдут кого угодно, и где угодно. Считай, парнишка уже не жилец.

– А Тэйп не сказал, как зовут этого принца?

– А как же! Сказал. Тайхар зовется принц… И чем же вам так интересен этот опальный принц, савит? – кольнул Кеийя своими черными глазками-бусинками Барх.

– Многим, Барх… Многим. Если Тайхар выживет, то каким бы ни был принц, проблем Хмирису он может доставить массу. Он сын Бархиса, это ко многому его обязывает. И если сын пошел в отца – править новый султан будет недолго.

– Ну, когда это еще будет! Не факт, что мы доживем до этого момента.

– Что правда, то правда…

Маг перевел рассеянный взгляд на дрожащую белую дорожку Чары, растекшуюся молочным ручьем по волнам. Кеий чувствовал, что что-то упускает из виду, но не мог понять что. Может, он должен был привезти в Квихл этого самого Тайхара, а не этого сына повара, которого притащил Селир? Хотя Сараха не зря велела Кеийю взять сына с собой. Селир ведь привел какого-то мальчишку. Очень странного мальчишку.

– Барх, а Тэйп не сказал тебе, как спустился с высоченной стены хасарского дворца и уснул прямо у ее подножья?

– Как спустился, не сказал, а вот уснул, потому что упал на сонный гриб.

– Сонный гриб? – переспросил Кеий, ранее неслышавший о подобном грибе.

Непонимающий взгляд Гожо подсказал, что он не одинок в своем неведенье.

– Они растут только на юге. Но на севере их тоже можно найти. У аптекарей. Название у них еще такое… Ой, дай Оркус памяти… – Барх напряженно зажмурился и начал растирать пальцами лоб. – Бармидос! Да, точно, бармидос. Их обычно высушивают и в порошок растирают или в суспензию превращают, а потом в чай добавляют. Снадобье что надо, дракона усыпит!

– Так, а Тэйп-то каким образом уснул?

– Молодой сонный гриб имеет такую круглую закрытую шляпку. Внутри нее есть полость, в которой находится сонная розовая пыльца. Если вдохнуть эту пыльцу сразу начинает клонить в сон… – Барх замолчал, и на его лице отразилась смесь непонимания и задумчивости. – Вот только ни разу я что-то не слышал, чтобы люди засыпали, стоило им ее вдохнуть. Животные, те – да. Но чтоб человек… Хотя, может, это из-за того, что Тэйп ребятенок еще совсем. Да и переживаний на его долюшку выпало немало. Не каждый взрослый смог бы такое пережить, а он, ты погляди ж!..

Савит и сам об этом думал. Всё, что он успел увидеть и услышать сегодня про Тэйпа, явно говорило о том, что из этого мальчика вырастет хороший воин, а может, даже великий. А какая у него была аура! Кеий за всю свою жизнь не видел такой яркой ауры! Он чуть не ослеп, когда применил заклинание истинного видиния. Словно на корабль упал огненно-белый Илар. Однако сейчас маг сомневался. Он слишком спешил, когда начертывал руны, а пальцы плохо слушались. Кеий боялся, что напутал в заклинании, и это был всего лишь побочный эффект. Ведь когда он взглянул на мальчишку во второй раз, у него вообще не было ауры! Что тоже крайне подозрительно. Даже у травы есть своя энергетическая оболочка. А то, что он играючи преодолел его магическую стену, справиться с которой даже взрослому магу требуется время, вызывало еще больше вопросов. Как ни крути, но все это донельзя странно. И Кеий собирался разобраться со всем этим в самое ближайшее время.

Ватное молчание нарушалось лишь бьющимися о корабль ониксовыми в ночи волнами. Те немногие квихельмы, оставшиеся, чтобы послушать рассказ Барха про мальчишку, уже ушли. Время перевалило далеко за полночь, и законный сон никто не отменял. Так что на верхней палубе находились только Кеий, Гожо, кок и впередсмотрящий, задремавший в марсе.

– Савит, вы заметили, что уже вторую ночь на небе не видно ни одной звездочки, а ведь туч нет? Да и Чара вроде крупнее обычного? – вдруг произнес Барх, задрав голову кверху.

Гожо что-то утвердительно замычал. Кеий, до этого следивший за игрой волн, последовал примеру кока. Удивительно, но небо действительно было пустым! Черное, как полотно, с замерзшим посередине круглым белоснежным блином.

– Нет, не заметил. Странно… Очень странно, – пробормотал маг.

Вообще сегодня всё происходящее казалось ему каким-то расплывчатым, ненастоящим, будто мираж или сон. Начиная с дарского мальчишки и заканчивая изменениями в природе.

– Ого! – воскликнул Гожо, и эхом за ним раздались еще голоса. – Вы это видели!?

Кеий видел. И сам чуть не «огокнул». С черного полотна неба вдруг упала звезда. Просто взяла и упала! Словно кто-то приподнял темную тряпку и бросил в море сверкающий белый камень. Потом упала еще одна, затем еще, еще, еще и еще!

– Святой Оркус провидец и защитник… да спаси ты наши грешные души… – вполголоса забубнил Барх, не отрывая взгляда от пылающего неба.

Кеий и раньше видел звездопады, но чтоб такое!.. Тысячи, а может и миллионы! Целый дождь из звезд! Они белоснежной стеной загорались и падали вниз, освещая всё вокруг. Море превратилось в гигантское зеркало, жадно глотающее свет. Даже Чара померкла на фоне этого дождя.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Небо вновь стало черным и безмолвным. Кеий не сразу заметил крошечные тусклые точки, появившиеся на нем. Пропавшие куда-то на двое суток звезды, вновь вернулись на свои законные места. Вот только казались теперь совершенно бесцветными.

– С-с-савит Кеий, что это было? – дрожащими губами спросил Барх. – Боги прокляли нас? О-о-о-о, беда грядет на Эву!..

– Успокойся, Барх! – прикрикнул маг на кока, хотя, наверное, больше для себя, чтобы вернуть уверенность, которая пала вместе со звездным дождем. – Боги тут совершенно ни при чем. Иногда звездопад – это просто звездопад. Люди слишком много лишнего приписывают тому, что не понимают и стараются во всем найти какой-то скрытый смысл.

– Знаешь, савит, чаще всего так оно и есть, – безжизненным голосом произнес Гожо. – Но в этот раз, мне кажется, ты ошибаешься. Готов дать голову на отсечение, если это не предупреждение Оркуса.

Что бы там ни сказал Кеий, думал он о том же самом. И страх, отражавшийся на лицах присутствующих мужчин, начал ядовитой змеей закрадываться в душу мага. Что-то надвигалось на Эву, и это что-то явно не самое хорошее.

Глава 3

Первый

о. Ардал

Вурадех, 3023 г.

Перед огромным окном, больше напоминающим стеклянную стену, в мягких, обитых красным бархатом, креслах сидели двое мужчин, лениво потягивая дорогое раторинское вино из хрустальных фужеров. Казалось, их только-только коснулась зрелость, прочертив первые неглубокие морщины и седину в черных и каштановых волосах. Однако это было обманчивое впечатление. В этих богатых апартаментах с видом на Орканов залив сейчас находились старики, прожившие на этом свете уже не одну сотню лет. Два самых влиятельных человека на Эве. Гран Кронус – глава Карающих и гран Бонифаций – главный Верховный маг – люди, диктовавшие политику в этом мире. Незаурядные магические способности позволяли им не только на протяжении долгих лет держать в своих руках безграничную власть, но и несколько веков удерживать жизнь в древних телах.

Смотря вдаль на ласкающие белый песок мягкие волны, мужчины молчали, будто именно для этого здесь и собрались. В просторной комнате слышалось лишь громкое тиканье высоких напольных часов.

В дверь постучали. Не произнося ни слова, гран Кронус изящным движением пальцев выписал в воздухе пару «па», после чего косяки, подбивавшие широкую двустворчатую дверь, заискрились. Когда неприятное щелканье затихло, задвижка вспыхнула и исчезла. Дверь радушно распахнулась, впустив внутрь очень энергичного мужчину в длинном плаще. Его смоляные волосы были до блеска зачесаны назад, а кучерявая борода аккуратно заплетена в две тугие косички. Глубокий серый цвет глаз выдавал в нем мага.

Пока мужчина бодрым шагом шел в сторону окна, гран Бонифаций взмахнул рукой, и из дальнего угла подъехал круглый пуф.

– Какие новости, Талорок? – провожая взглядом гостя, поинтересовался верховный маг.

Усевшись на предложенный пуф, глава разведки посмотрел в голубые глаза Бонифация, а затем в зеленые Кронуса, после чего заговорил:

– Король Фостэйна в плохом состоянии. Лекари не могут понять, что за хворь его одолела. Пока что мало кому известно о болезни короля. Однако это ненадолго. На данный момент он еще старается посещать большие мероприятия, но его личный лекарь поведал нашему человеку, что заболевание прогрессирует. Кончина короля Ларбимана не за горами.

– С таким образом жизни, что он вел, это неудивительно, – хмыкнул гран Кронус, отправляя в полет пустой фужер, медленно поплывший к стеклянному столику. – А что с его сыном? Говорят, мальчишка необычайно силен для своих лет. Вот только совершенно неамбициозен и слишком много внимания уделяет пустым вещам.

Густые черные брови Талорка начали собираться на переносице.

– По всей видимости, искусство обычных ремесленников и творцов юный принц не считает пустым. Он действительно очень много времени уделяет созерцанию творений гениев и прочтению всевозможных поэм бардов. Впрочем, это не мешает Айдану виртуозно смешивать все известные миру руны, создавая такие сочетания, которые ранее считались невозможны. Это могло бы вызвать беспокойство, но мальчик апатичен и совершенно не склонен к агрессии.

Что касается амбициозности… Вначале наши шпионы утверждали, будто бы в нем нет и капли стремления к власти, но последние события заставили в этом усомниться. Твой человек, Бонифаций, когда узнал о болезни Ларбимана, разговаривал с Айданом о будущем Фостэйна и о том, как он видит себя в нем, прозрачно намекнув, что с нами лучше дружить. При разговоре принц не выказал ни малейшей враждебности, был участлив и во всем соглашался. Только после того, как он распрощался с послом, за ним, как обычно, последовал уже мой человек…

– Неужели твой шпион исчез? – иронично спросил гран Кронус, изломав губы в кривой ухмылке.

– Нет. Не исчез. Он потерял память. Не помнит ничего с момента как прибыл в Къюнгонд. При этом повреждений ни на голове, ни на теле нет. Он просто забыл всё, что видел и слышал в замке.

Саркастичное выражение на лице Кронуса исчезло, сменившись задумчивостью.

– Быть может, подцепил какую-нибудь заразу, вызвавшую амнезию? – предположил он.

– Изначально и меня посещали подобные мысли, – ответил гран Талорк. – Но после этого случая мне вовсе перестали поступать доклады о положении дел в Къюнгонде. Точнее, они поступали, но докладами это сложно назвать. Сообщения не несли в себе совершенно никакой информативности. Почерк совпадал, однако привычные стили сильно отличались, словно мои люди записывали под чью-то диктовку. После тщательного расследования выяснилось, что у всех шпионов начались провалы в памяти. И они никак не связаны с органикой.

Подмешивание зелий или употребление веществ, вызывающих подобные симптомы, исключается, так как мои люди питаются исключительно пищей, приготовленной самостоятельно, из своих продуктов, которые проходят дополнительную магическую проверку. Дежурят они посменно и в замке Къюнгонда не ночуют. Поэтому версия, что в их покоях могли что-то распылить, также исключается.