Волчица для Шакала

– Что у тебя? – спрашиваю, забыв про приветствия.

– Марк Альбертович, – говорит парень в трубку, – помните я говорил, что акции скупают мелкие брокеры?

– Ну?

– Вы не поверите!

Блять, да я, мать твою, уже готов поверить даже во второе пришествие Христа!

– Не томи! Что там?

– Все эти брокеры передали свои акции одному человеку, – добивает меня Серега. А вот и он, наш главный мудак!

– Ты выяснил, кто это? – достану гниду из любого укрытия. И уничтожу!

– Да, отправляю вам контакты.

В динамике телефона булькнуло входящим сообщением. Не теряя времени, открываю послание.

Артамонов Вадим Леонидович. Имя, которое нихуя мне не говорит. Следующим сообщением Серега выслал адрес офиса моего загадочного мучителя. Самое время поднять задницу и наведаться к этому засранцу!

Путь к заветному офису оказался недолгим. Врываюсь в помещение, забив на секретаршу, которая пытается меня остановить. Тупая курица, не понимает, с кем связывается.

– Что вы себе позволяете? – орет мужик, сидя за столом в своем кабинете.

Щас узнаешь, сука!

Подхожу к нему и, схватив за грудки, поднимаю его, как соломинку. Так, что его ноги беспомощно зателепались на уровне моих коленей.

– Я тебе, падла, руки поотрываю, – шиплю на него, тяжело дышу.

– Кто вы такой? – пищит паскуда.

– Не знаешь? – рычу на него. – Сейчас, сука, узнаешь!

Отбрасываю в сторону сволочь. Мужик откатился и упал на пол.

– Думаешь, что можешь скупить «Стройпроммаш» по-тихому? – надвигаюсь на него грозной тучей. Мужик, быстро въехав в суть предъявы, запаниковал и стал отползать от меня, как от бронепоезда. – Ты еще, гнида, не знаешь, с кем связался! Пожалеешь, что на свет родился, мудак!

Артамонов выставляет вперед руки, давая понять, что сдается.

– Я только исполнитель, – причитает он, – промежуточное звено, так сказать.

О! Все чудесатей и чудесатей!

– Кто заказчик? – надвигаюсь на несчастного с перекошенным от гнева лицом. Тот, наверное, уже и в штаны успел сходить от ужаса.

– Я не могу сказать! – причитает Артамонов. – На кону моя репутация, понимаете?

– Сейчас на кону твоя жизнь! – пугаю несчастного. Конечно, это пустая угроза, я не стану его убивать. Но мне нужны сведения, и нужно, чтобы этот аферист поверил в серьезность моих намерений.

– Не надо, пожалуйста, – умоляет мужик, ползая по полу. – Я не могу сказать вам, честное слово!

Вот же пакостная гнида!

– Звони своему заказчику! – рычу ему в лицо. – Прямо сейчас. Скажешь, что говорить я стану только с ним.

Артамонов сглатывает, потом согласно кивает. Достает из кармана мобильный и дрожащей рукой выбирает нужный номер. Прикладывает к уху гаджет. Мне не слышно их разговор, но я точно расслышал женский голос по ту сторону связи.

– Алло, – говорит Артамонов заплетающимся языком. – У меня сейчас Одаевский, он желает говорить лично с вами… Нет, я не могу его выгнать… Да, мы договаривались, но он настаивает… Пожалуйста, не втягивайте меня в свои разборки… Да, хорошо…

– С вами свяжутся в ближайшее время, – говорит Артамонов, отключив звонок.

Отступаю на шаг назад.

– Смотри, если обманешь, я тебя, сука, найду, – снова угрожаю ему.

– Да понял я! – огрызается мужик. – Сами разбирайтесь, а меня не втягивайте!

Делать мне тут больше нечего, да и общаться дальше с этим упырем нет никакого желания. Он ничего не скажет. Но и без этого я нутром чую, что подобрался уже очень близко. Звоню начальнику службы охраны и распоряжаюсь установить слежку за Артамоновым, скидываю ему контакты и координаты. Толку от посредника ноль, но, если он надумает удариться в бега, мне сразу доложат.

Не спеша, возвращаюсь в офис. Мне есть, о чем подумать. Я почти уверен, что совсем скоро, если не сегодня, от «виновника торжества» поступит весточка. Снова и снова прокручиваю в голове встречу с Артамоновым. Женский голос в телефонной трубке. Теперь я жалею, что не заставил этого мерзкого типа включить громкую связь. Может, по голосу бы смог понять, кто стоит за всем этим.

Это женщина, я уверен в этом. Но кто? Если кто-то из моих бывших, то я за век не пойму, кто именно. Искать среди моих прошлых романов главаря всего этого пиздеца – все равно, что искать иголку в стоге сена. Можно убить на это годы, и так и не понять, кому так не спится по ночам, что хватило ума все это замутить.

А может, и женщина на том конце связи, – тоже промежуточное звено?

Хитро, но слишком сложно. Столько звеньев в цепи всегда приводят к краху. Чем больше участников процесса, тем больше вероятность того, что все рухнет по вине какого-то одного звена. Нет, все-таки на том конце связи был реальный заказчик, вернее, заказчица.

Но кто она такая? Задачка со звездочкой, блять. Вовек эту теорему не распутать.

Остается одно – ждать. И я уверен, что ждать осталось недолго.

Глава 7

Вероника.

В особняк возвращаюсь вместе с сыном. Он забавно ерзает в кресле, пытаясь разглядеть все в окно автомобиля.

– Мы уже подъезжаем, – говорю сыну. – Потерпеть осталось совсем недолго.

Малыш, как все дети в его возрасте, очень активный и подвижный. На месте никогда усидеть не может.

– Мама, а у меня будет своя большая комната? – спрашивает Костя.

Я планировала сделать детскую в той спальне, которая когда-то была моей. Но сейчас, после этого вопроса, решила дать ребенку свободу выбора.

– Конечно, малыш, – улыбаюсь ему. Обожаю своего сына, несмотря на то, что когда-то совсем его не планировала.

– Я хочу поставить там пиратский корабль, – заявляет Костя.

Тяга к пиратам и всему, что с ними связано, у нас проснулась недавно. После просмотра мультика «Планета сокровищ». Сама не понимаю, почему он так восхищается этими, не самыми добрыми, героями.

– Буду забираться на палубу по плетеной лестнице, как все пираты, – продолжает фантазировать сын.

Прячу улыбку, чтобы он не подумал, что смеюсь над ним. На самом деле, этот малыш – чистый гормон радости, невозможно не улыбаться, когда он рядом.

– У меня есть идея, – предлагаю, и сынишка сразу поворачивается в мою сторону, – давай ты сам выберешь себе комнату из спален на втором этаже.

– Ура! – радуется ребенок.

Знаю, что, быть может, это лишнее. Так баловать ребенка, может, и не стоит. Но не могу отказать себе в этой радости. Видеть его улыбку – слишком сильный аргумент в пользу его хотелок. К тому же, меня отец всегда баловал, и ничего.

Автомобиль тем временем подъезжает к дому и останавливается у входа. Выхожу из машины помогаю Костику выбраться из пут ремня безопасности. Сын с радостным визгом сразу бежит наверх, ловко забираясь по ступенькам на второй этаж. Он еще не дотягивается до ручек на дверях. Поэтому пришлось догонять его и распахивать перед ним каждую дверь. А потом ждать вердикта.

– Вот эта будет моя, – говорит Костя, едва мы зашли в спальню отца.

Подумать только, тезка великого Аралова выбрал его комнату, не раздумывая. Малыш еще не знает, кому принадлежал этот дом раньше. Он слишком мал для всей правды. Костя считает своим отцом Калинина, а про великого Аралова он никогда и не слышал. Ну, ничего, придет время, и я обязательно все ему расскажу. Все, кроме правды о том, кто его настоящий отец.

– Почему ты выбрал именно эту комнату, малыш? – спрашиваю ребенка, незаметно смахнув с щеки слезинку.

– Она же самая большая, мама, – объясняет ребенок. – Тут точно поместится самый настоящий пиратский корабль!

Ох уж эти мальчишки! Кому войнушки, а нам пираты. И где мне взять этот корабль теперь? Надо посоветоваться с Иваном Сергеевичем. Может, он знает? Кстати, а где сейчас наш начальник службы безопасности?

– А кто это у нас здесь? – раздается из-за спины голос Ивана Сергеевича.

Когда-то давно он точно таким же голосом обращался ко мне. Это было в детстве. Теперь же обращение адресовано моему сыну. Костя выглядывает из-за кровати, внимательно рассматривает вошедшего мужчину.

– Костя, познакомься, – обращаюсь к сыну, – это Иван Сергеевич.

– Он тоже тут живет? – спрашивает Костя.

– Да, он тоже тут живет.

– Эту комнату ему не отдам, – заявляет маленький диктатор. Он смешно хмурит брови, давая понять, что будет отстаивать территорию до конца.

– Он не заберет у тебя комнату, не бойся, – успокаиваю ребенка. – Иван Сергеевич помогает мне по дому. Он и тебе поможет, если ты попросишь.

Костя снова посмотрел на нашего безопасника, его брови разгладились – верный признак того, что малыш не видит в новом человеке угрозы.

– А ты умеешь строить корабли? – спрашивает Костя у Ивана Сергеевича. В настойчивости к достижению целей ребенку не откажешь.

– Корабли? – переспрашивает Иван Сергеевич удивленно. Кажется, он не ожидал, что малыш придумает ему поручение в первое же мгновение после знакомства.

– Да, нужно построить пиратский корабль, – заявляет Костя, – поставим его прямо здесь.

Я посмотрела на Ивана Сергеевича, и хотела уже вмешаться и сказать, что нельзя сразу требовать что-то от людей. Но Иван Сергеевич только подмигнул мне. Лукаво, как когда-то, когда я была маленькой.

– Ну, если пиратский, то можно, – отвечает мужчина. Он подходит к мальчику и опускается на корточки, чтобы его лицо стало на одном уровне с лицом ребенка. – Ты же мне поможешь, правда?

– Конечно, – заявляет Костя самоуверенно, – ты же все равно не знаешь, как выглядит настоящий пиратский корабль.

И откуда только в нем такая самоуверенность? Все-то он знает лучше всех, даже слышать мнение посторонних не хочет. И можно сколько угодно говорить о строгости воспитания, но дело не всегда в этом. Мой сын всегда был таким, с самых первых дней. Он все делает так, как считает правильным. А, как правильно, знает только он один. И в его понимании, мнение всех остальных – это досадное заблуждение.

В кармане завибрировал мобильный телефон. Это Артамонов. Я не ждала от него звонка сейчас, мы должны были созвониться завтра.

– Слушаю, – принимаю вызов.

– Алло, – говорит он заплетающимся языком. Сердце екнуло в неприятном предчувствии катастрофы. – У меня сейчас Одаевский, он желает говорить лично с вами.

Чертов Шакал! Он все-таки вышел на правильный след. По моему замыслу это должно было случиться чуть позже. Уже после того, как Артамонов передаст мне все акции, приобретенные на его имя.

– Пошли его к черту! – говорю в трубку. Одаевский не имеет права что-то предъявлять, мы законов не нарушали. А секретность – это не запрещено.

– Нет, я не могу его выгнать, – шипит в трубку Артамонов. Похоже, Одаевский в своем репертуаре, запугал его до чертиков.

– Мы, ведь договорились, что вы будете сохранять секретность. А Одаевский ничего не может вам предъявить. Если бы мог, то явился бы в компании полицейских, и с вами мы бы беседовали только в суде.

– Да, мы договаривались…, – Артамонов противно всхлипнул. Неужели, Одаевский уже успел разбить ему нос? Надеюсь, что это не так. – Пожалуйста, не втягивайте меня в свои разборки.

Он не просит, умоляет. И я слишком хорошо помню, на что способен Шакал. Он же, не моргнув, угробит несчастного человека, который вообще ни в чем не виноват.

Чертов Одаевский!

Ну, ничего! Все равно, будет так, как я задумала. А Шакал ничего не сможет сделать! Не зря я потратила уйму время, планируя все это.

– Хорошо, – говорю в динамик жестким голосом. – Скажите ему, что я сама с ним свяжусь. Уже скоро.

– Да… хорошо…, – заикаясь, бормочет Артамонов.

Сбрасываю вызов, не желая больше слышать это пугливое блеяние. Мало кто решится противостоять Шакалу в открытую, и Артамонов точно не из числа отчаянных смельчаков. Чтож, разберусь сама. Рано или поздно, мы с Одаевским должны будем встретиться. Может и к лучшему, что этот момент настанет раньше?

Но сначала нужно все хорошо продумать. Я должна четко понимать, что и как ему говорить. И, конечно, беседовать мы будем в присутствии моих юристов.

Больше нет той беспомощной девочки, которую он украл у отца пять лет назад. И теперь у меня нет права на ошибку.

Глава 8

У меня есть свой человек в «Стройпроммаш». Поэтому я точно знаю, насколько плохи теперь дела в компании.

Это хорошо. Так и было задумано.

Аралов учил меня ценить то, что он создал. Приучил к мысли, что однажды его империя станет моим делом жизни. И он бы не простил мне, если бы я хотя бы не попыталась все вернуть.

Калинин научил разбираться в бизнесе и подсказал гениальный план захвата. Впрочем, эта схема стара, как мир. И, если бы Одаевский не был столь самоуверен, каким обычно бывает, то понял бы, что под ним роется яма, еще год назад.

Год планомерных шагов, четко рассчитанных событий, договоренностей и планов. И все ради этого момента. Все во имя дня, когда Шакал будет вынужден смириться с утратой своих приобретений и вернет мне империю моего отца.

Если только Одаевский подпишет бумаги, которые приготовили мои юристы.

– У него нет выхода, – убеждает меня Юрий Алексеевич, юридический консультант, – финансировать такого гиганта, не приносящего прибыль, станет только умалишенный. А Одаевский не идиот. Тем более, мы предложим ему хорошую компенсацию.

Я слушаю юриста и хочу ему верить. Вот только, на сердце все равно не спокойно.

Юрий Алексеевич – отличный специалист, уверена, с бумагами все отлично. Он прекрасно знает свое дело и выполняет его на пять с плюсом. Есть одно «но!» – он не знает Одаевского так хорошо, как знаю его я.

Шакал не из тех, кто просто так отдаст свое. А холдинг Аралова он привык считать своим. Пять лет назад он готов был на все, чтобы заполучить его. А на что готов пойти сегодня, чтобы сохранить?

– Вы уверены в этом? – спрашиваю юриста. Но, скорее, пытаюсь убедить себя в том, что сделала все возможное и невозможное.

– У меня нет сомнений! – уверенно заявляет Юрий Алексеевич.

С трудом сдерживаю порыв закатить глаза. Он так же самоуверен, как и Одаевский. Или это все мужчины такие, а у меня уже началась паранойя?

Я ждала этого дня пять лет. И я тоже готова пойти на все, чтобы вернуть себе статус и империю. Это мое наследство. Оно принадлежит мне, а теперь еще и Костику.

И, если бы речь шла о ком-то другом, я бы ни секунды не сомневалась в успехе мероприятия. Только речь не о ком-нибудь, а о Шакале. Мало кто решился бы бросить ему вызов. Но у меня было два отца, каждый из которых учил меня не пасовать перед трудностями.

Одаевский – не святой. Кому, как не мне, знать об этом? Если ему что-то нужно, он идет напролом. Вот почему он так быстро вышел на след Артамонова.

Чертов придурок, этот Артамонов! В разведку с таким идти точно не стоит. Стоило Шакалу надавить на него, и он уже готов сдать все карты, не торгуясь. Как еще хватило ума не выдать меня? Деньги решают многое, и в этот раз хороший гонорар заткнул рот даже, запуганному до нервного тика, Артамонову.

– Одаевский тоже явится в компании своего юриста, – констатирую очевидный факт. – Мы должны быть готовы.

– Мы будем готовы ко всему, – убеждает меня Юрий Алексеевич. – Вероника Константиновна, вам не о чем беспокоиться, поверьте. Лучше поезжайте домой и хорошенько отдохните перед завтрашней встречей.

– Пожалуй, вы правы, – отвечаю устало.

Я безумно устала. За окном уже темнеет, а я все еще в офисе. Мне хочется предусмотреть все, продумать каждую мелочь. Хоть и понимаю, что учесть абсолютно все невозможно.

Поэтому, когда возвращаюсь домой, на улице уже совсем темно. Первым делом отправляюсь в спальню сына. Он уже спит, сладко посапывая на огромной кровати, когда-то принадлежащей великому Аралову.

Целую кудрявую макушку, вдыхаю сладковатый запах своего сыночка. Он еще совсем маленький и, конечно, не осознает масштаб всего, что происходит в нашей с ним жизни. Для него все это, -переезд, новый дом, мамина работа и друг в лице Ивана Сергеевича, – лишь увлекательная игра, в которой все персонажи вращаются вокруг его маленькой вселенной.

Тихо выхожу из спальни сына, прикрываю двери. Спускаюсь по лестнице, чтобы зайти в кабинет.

Я не планирую сегодня работать. Мне нужно это ощущение силы, которое витает здесь.

– Я все верну, папа, обещаю, – шепчу тихо в пустоту комнаты.

Четыре года назад.

– Вероника, ты совсем меня не слушаешь, – возвращает меня из раздумий Калинин.

– А? – вздрагиваю. – Прости. Продолжай, пожалуйста.

– В каких облаках ты витаешь?

Калинин не любит, когда я в таком состоянии, как сейчас. Он требует от меня полной сосредоточенности. А я, как последняя слабачка, размышляю о том, что не смогу стать сильнее Одаевского. Не ровня я ему, еще и с ребенком на руках. Мне надо беспокоиться о том, чтобы он не отобрал у меня сына, а не строить планы по отъему компании «Промстроймаш».

– Я боюсь, – честно признаюсь Калинину. – Мне не одолеть его, он слишком силен.

Калинин начал ходить по комнате, из одного края в другой. Но потом замер и развернулся ко мне лицом.

– Думаешь, он неуязвим? – спрашивает он с вызовом. – Считаешь, что его невозможно задеть? Невозможно ранить?

Калинин уставился в меня сталью властного взгляда, а я заерзала в кресле, не зная, что ответить.

– Ищи его слабое место, – учит меня Калинин.

– У него нет слабых мест, – тут же возражаю ему.

– Так не бывает, Вероника, у всех есть слабые места. И у него тоже. Есть то, что ему дорого настолько, что он готов будет отдать «Стройпроммаш», и не только его.

Уныло вздыхаю, понимая, что слабые места есть не у всех. Он властный и хитрый, и он умеет ходить по головам. А мне еще столькому предстоит научиться. И все, на что я опираюсь – это моральное право считать холдинг Аралова своим и маленький сын, который заслуживает лучшего будущего.

– Ты не знаешь его, он неуязвим, – говорю, вспоминая те дни, когда он похитил меня и использовал так, как ему было удобно. И совесть его не мучила, и оправданий он себе нашел тысячу.

– Все чего-то боятся, Вероника, – говорит Калинин. Он всегда умел вернуть мне уверенность в себе и в своих силах. Уж, не знаю, каким таким волшебным даром обладает этот человек, но рядом с ним легко верить в то, что все получится. – И Одаевский – не исключение. Поверь мне, есть то, что он боится потерять больше всего на свете. И это не холдинг Аралова.

Настоящее время.

В оговоренное время я приезжаю в офис нашего юриста. Юрий Алексеевич на удивление спокоен. Он даже в приподнятом настроении. А вот у меня холодеют руки от одной мысли, что совсем скоро я увижу Одаевского. Человека, который отобрал у меня все. И того, с чьей легкой руки я стала такой, как сейчас. Если бы не то похищение, если бы он не шел напролом, отбирая у беззащитной девушки наследство, я бы не сидела здесь сейчас.

Но, как бы мне не было волнительно, а Калинин приучил держать лицо в любой ситуации. И, черт возьми!, это весьма полезное умение. Только благодаря ему, услышав приближающиеся шаги за дверью, я не впадаю в панику, а выпрямляю спину.

Секунды тянутся мучительно долго. Кажется, что каждая из них, как выстрел, отмеряет обратный отсчет. Приближение Шакала я чувствую еще до того, как он появляется на пороге. Как затравленное животное, спасающееся от хищника и готовое дать последний бой.

Одаевский замирает на пороге, встретившись со мной взглядом. Мир замер в моменте, и я подмечаю в его облике какие-то мелочи, на которые мне должно быть плевать.

Черты лица стали жестче. На висках появилась седина, которой раньше не было. И вот этих мелких морщинок в уголках глаз тоже. В черных глазах отражается неверие, надежда, боль. И все это смешивается с радостью и чем-то еще. Тем, что сидит где-то глубоко. Чем-то слишком личным, причиняющим боль.

Сердце замерло и, сделав болезненный толчок в груди, подскочило к горлу. Несмотря на не самый радостный повод для встречи, перед глазами замелькали воспоминания из нашего общего прошлого. И, по какой-то нелепой странности, в мыслях завертелись только приятные моменты.

Вот он прижимает меня к себе и, поглаживая живот, что-то ласково шепчет на ухо…

Вот мы на яхте и мужчина смотрит на меня, а я чувствую себя самой желанной на свете…

Вот мы танцуем в центре зала, и он прижимает меня к себе, как антикварную реликвию…

И последнее. Та ночь на яхте, когда я все это оборвала.

Я ожидала чего угодно, только не того, к чему меня не мог подготовить никто. Даже Калинин. Я не ждала, что мне будет настолько больно снова увидеть этого человека. Он проехался по мне катком, а я вспоминаю только хорошее. Вот дура!

Челюсть мужчины упала вниз. Он все пытается вернуть ее на место и что-то сказать. Губы шевелятся, как в бреду, но из рта не вылетает и звука. Лицо побелело настолько, что, кажется, Одаевский вот-вот рухнет в обморок.

Мы смотрим друг на друга, и ни один не говорит ни слова. Пауза затягивается, а атмосфера в комнате сгущается. Кажется, что еще чуть-чуть, и ее можно будет потрогать руками.

Обжигающий огонь черных глаз прожигает душу. Я заставляла себя забыть этот взгляд, когда долгими ночами не могла заснуть. Тогда я тупо шептала в подушку: «Прошу тебя, уйди из моей памяти, навсегда». А теперь он снова ворвался в мою жизнь, вывернул нутро наизнанку и напомнил все то, что я так и не смогла забыть.

Энергетика мужчины разлилась по комнате, словно обволакивая в кокон и давая, такое забытое, ощущение прежней защищенности. Сколько ночей я провела в этом коконе безопасности? Сколько раз этот человек спасал мне жизнь?

Нет, не смей, Вероника! У тебя нет права быть слабой! Ты можешь сейчас остановиться и, подняв руки, сдаться. Остался лишь один шаг, и цель будет достигнута.

Усилием воли прогоняю все воспоминания, заставляя себя вернуться в настоящий момент.

Он подпишет бумаги, и на этом наше общение закончится. А я снова заставлю себя перестать вспоминать.

– Прошу, присаживайтесь, – говорит Юрий Алексеевич Одаевскому, указав рукой на стул.

Одаевский даже не взглянул на юриста. Его черные глаза продолжают прожигать во мне дыру.

– Сделки не будет, – прохрипел он побелевшими губами.

Глава 9

Марк.

Артамонов не обманул. Уже через день мне позвонили из какой-то юридической компании. Снова подставные лица. Но мне нужен их главарь, а не вся эта компания умников.

– Марк Альбертович, у нас есть для вас отличное предложение, – говорит юрист, обозначивший себя, как Юрий Алексеевич. – Уверен, вас оно заинтересует.

Я не сомневаюсь, что вы там уже все продумали и, наверняка, решили, как поделите «Стройпроммаш». Только вы не учитываете, что не с тем связались. Я свое не отдаю. Тем более, со мной не пройдет вся эта схема.

– Какое предложение? – спрашиваю, сжимая телефон до побледнения костяшек пальцев.

– Речь пойдет о компании «Стройпроммаш», – говорит хорошо поставленный голос в трубке.

Кто бы сомневался? Твари! Не жить вам, господа!

– Даже так? – тяну время.

На том конце связи собеседник противно причмокнул губами. Он чувствует свое преимущество, а мне приходится тихо скрежетать зубами.

– Предлагаю встретиться завтра в полдень в нашем офисе и все обсудить, – выдает все тот же голос.

Я устал от этих игр, просто пиздец как. Выяснять, кто стоит за всем этим, больше нет сил. Мне хочется удавить гниду, возомнившую себя слишком, сука, умным.

В былые времена я и сам не раз проворачивал эту нехитрую схему отъема активов. Только тогда я и помыслить не мог, что однажды споткнусь о нее сам. Бывали попытки, и находились умники, которые мечтали отжать у меня жирный кусок. Но раньше мне всегда удавалось быстро выяснить заказчика, и расквитаться с ним. Пара переломанных ребер отбивали у смельчака желание тягаться со мной и дальше.

Теперь же происходит какая-то непонятная фигня. Я гоняюсь за загадочным мстителем, а поймать его у меня так и не получилось.

Хватит! Пора взять мудака за яйца!

– Значит так, – говорю в динамик телефона, – слушай внимательно, Юрий Алексеевич, – если это вообще его настоящее имя, – я буду говорить только с твоим заказчиком, и ни с кем другим.

Хочу посмотреть в глаза этой гниде. А лучше – дать кулаком в челюсть.

– Вы не дослушали меня, Марк Альбертович, – голос собеседника даже не дрогнул, что меня совсем не порадовало. Я привык, что меня боятся, и такая твердость духа может сильно усложнить задачу, – мой клиент хочет встретиться с вами завтра.

Вот как? Этот гаденыш решил вылезти из норы и играть в открытую? Очень глупо с его стороны.

– Куда подъехать? – спрашиваю.

– Адрес офиса я пришлю вам в сообщении, – бодро отвечает голос, – до встречи, Марк Альбертович.

Отключаю связь и прячу телефон в карман брюк.

Меня немного колотит, чего со мной никогда раньше не случалось. И причина не в боязни потерять бизнес. Я не собираюсь ничего подписывать, хоть и возьму с собой юриста. Но он нужен только для антуража. Какова бы не была цена, а «Стройпроммаш» я отдавать не стану. По своему опыту знаю, что атака на компанию закончится, как только гребаный мудак поймет, что приз в этой игре ему не достанется.